Не для того, чтобы взращивать своё и без того чрезмерное эго и идти у него на поводу. Дурная часть её психики воспользовалась отсутствием памяти о её настоящем детстве и любимых людях, чтобы пустить свои ростки. Чтобы манипулировать ею и порождать неуверенность, и стремиться к "сильному" мужчине вместо того, чтобы найти нормального, психически здорового.
Но что же происходило с ней теперь?
Мысли о Сачче не отпускали целыми днями. Сначала Коэре уверяла себя, что это пройдёт. Влюбленность беспамятного человеческого воплощения в недостойную человеческую особь не может стать настоящим чувством. Она каждый день искала логические доводы против Сачча и ждала, что её скоро отпустит.
А воспоминания о нём беспрестанно крутились и крутились в голове. Оказалось, что её гордость никак не может залечить ран. В первые дни Коэре хотелось, чтобы Сачч оказался здесь, на Центре, чтобы она могла лично убить его одним простеньким телепатическим ударом или загрызть зубами, перед этим хорошенько попугав. Конечно, думать об этом глупо и очень по-детски. Но всё же ей было интересно, как бы ему понравилось её настоящее тело? Осталась бы в его мозгу хоть одна мысль об извращённом сексе, когда бы он оказался лицом к лицу с драконицей?
А затем её размышления приобретали иной, куда более мрачный оборот, снова и снова возвращаясь к тому, как она позволила ему унизить себя, и как получала удовольствие от этого. И почему она это делала.
Мысли о таком вопиющем несовершенстве огорчали её, омрачали счастье от пребывания дома и постоянно подпитывали странное и неправильное желание - снова увидеть Сачча, во что бы то ни стало.
Увидеть его, чтобы излечиться от него - какая глупость! Так юные драконы, впервые перевоплотившиеся в человеческое тело на свой первый месяц, вскоре просят передохнуть, денёк побыть в родном облике, чтобы легче было от него отвыкать. И им всегда отвечают примерно одно и то же: просто не думай об этом.
Вся система воспитания драконов сводилась к изучению двух самых главных дисциплин: контроль над мыслями и самопознание. Только познав себя, можно успокоиться и обеспечить безопасность психики. Только контроль над мыслями позволял жить полноценной жизнью и оставаться здесь и сейчас, без энергозатратной рефлексии и тревоги о будущем.
Молодым драконам уже к двенадцати-тринадцати годам кажется, что они достигли в этом совершенства. Их психика и впрямь почти совершенна. Но все же лишь "почти". Первый шок перевоплощения Коэре помнила прекрасно. Словно всё, чему её научили, было мгновенно утрачено. Боль, физическая и душевная, выбила её из благостного состояния всего за несколько часов.
Её отправили в специальный лагерь на Горре, где она вместе с другими переживала мучительное чувство разделенности: с родной планетой, с семьёй, со всем любимым и близким, со всем дорогим, с самой собой. Месяц, который сначала казался смешным сроком, превратился в вечность. Каждый день длился ужасно медленно.
Оказалось, что только будучи драконом, имея любящую семью, поддержку старейшин, полноценную психику и огромные крылья, легко рассуждать о совершенстве. В человеческом облике о совершенстве думаешь гораздо реже. Гораздо чаще посещают примитивные мысли, вроде такой, звучащей в мозгу на истеричной ноте: "Великий Боже! Нельзя ли как-нибудь выключить эту бесконечную боль?!"
Сама оболочка - нелепая, неудобная, летать нельзя, пространство ограничено, словно ты в тюрьме, психика нестабильна, гормоны преподносят сюрпризы изо дня в день, и всё это культивирует в тебе чувство беспомощности и даже собственной никчемности. А окружающие тоже далеко не образцы терпимости, такта и воспитания, такие же перевоплотившиеся драконы, мучающиеся от боли и желающие кого-нибудь за это укусить…
Знала бы она тогда, что ждет её на Октиании, где не было места для перевоплощения в дракона. Десять лет - не месяц, это целая жизнь. Никто бы такого не выдержал, поэтому её память и пришлось заблокировать.
Всё время жизни на Октиании Коэре думала, что она всего лишь человек, и поразилась, как странно это ощущалось. Где-то глубоко в подсознании она всегда знала, что представляет собой нечто большее, гораздо большее и лучшее, чем та запуганная девушка. Но по-настоящему поверить в это так и не смогла. Как глупо… если бы поверила, вся её жизнь там могла бы сложиться иначе.
Если бы она хоть раз смогла посмотреть на того же Сачча с настоящей уверенностью - он бы спасовал. Но Корра, её альтер-эго, всегда смотрела, как кроткая овечка, и вполне закономерно стала добычей. Испытывая мучительный стыд от этих воспоминаний, Коэре с досадой прекратила медитативный полёт и вернулась в реальность, чтобы лететь на корабль брата.
Пора принести хоть какую-то пользу, иначе она начнёт презирать себя ещё больше, чем тогда, на Октиании.
Октиания, на несколько месяцев раньше. Корра.*
*полная история Корры и Сачча на Октиании от первого лица Корры - в рассказе "БДСМ"
Пару недель спустя все синяки и царапины зажили. Но не её израненная гордость. С каждым днём, напротив, становилось всё хуже: Корра часто плакала и злилась то на себя, то на Сачча. На мероприятиях, на работе он улыбался ей так, как будто ничего не было: не только унизительной порки, но и его извинений, и нежности, и того, как он отвез её в больницу, а потом домой. Он словно мгновенно забыл обо всём, выбросил из головы. А вот Корра никак не могла перестать думать об этом. А на работе начинались проблемы.
Редактор зверел с каждым днём, понимая не хуже своей подчинённой, что материал века вот-вот сорвётся. Но в Тёмном Доме, похоже, происходило нечто непредвиденное: делегация с Горры всё не прибывала, и подписание соглашения, таким образом, откладывалось. А у неё даже не хватало сил узнать об этом больше.
Не то, чтобы она не работала - Корра исправно ходила в Тёмный Дом и пыталась разговорить любого октианца, приближенного к Первому Советнику, впрочем, как и другие журналисты. Копали все, но никто не мог получить окончательного подтверждения информации по Горре. От неё требовалось придумать нечто нестандартное, и ведь раньше она с лёгкостью нетривиальным образом могла найти кучу способов для сбора информации, вот только сейчас голова Корры отказывалась работать наотрез.
Мозг впал в некий ступор, он отказывался принимать и обрабатывать данные до такой степени, что когда на её почту пришло письмо с неизвестного адреса с вложенными документами, она машинально открыла и даже не глянула на отправителя данного сообщения. А когда увидела, что материал был отправлен с неизвестного адреса, застыла и подобралась. Во вложении Корра нашла заверенную электронным способом копию договора о намерениях между Октианией и Горрой.
Время замерло, пока она читала документ, а перечитав его второй раз, третий… когда до неё дошло, что за документ она только что получила, в её ушах зазвенело. Руки дрожали, щёки залились краской, а всё тело зачесалось.
Вот оно. Железобетонное подтверждение того, что завтра в середине дня на Октианию прибудет делегация горианцев. И представители двух планет подпишут договор о начале политических отношений. Событие века, значение которого просто невозможно не оценить. Но откуда..? Со следующим ударом сердца до Корры дошло, кто мог прислать документ. Первого Советника она отмела сразу, никто из его помощников не посмел бы, да и незачем им. Сделать такое мог только один человек. Но для чего?
"Я буду что-то должна?" - уточнила Корра наугад, отправив сообщение на внутренний номер Сачча в Тёмном Доме. Этот номер не был ни для кого секретом, хотя его крайне редко набирали. Мало кто из журналистов и сотрудников мелкого ранга решился бы побеспокоить этого человека без веской на то причины - именно поэтому Сачч беззаботно раздавал свой номер абсолютно всем.
"Не говори чепухи", - пришел ей ответ через минуту. И Корра против воли улыбнулась.
Заметка давно была подготовлена, оставалось открыть файл, дрожащими руками добавить формулировки из документа, несколько раз проверить весь текст. Затем статья и договор ушли электронным письмом на почту редактора.
Единственным её желанием после этого стало скрыться. Статья могла выйти очень быстро, и как только она будет опубликована, Корра знала: все начнут обрывать ей телефон. Прежде всего, конечно, пресс-служба с воплями и огромным желанием получить документ вместе с головой того, кто слил информацию.
Её руки, словно действуя самостоятельно, выключили компьютер, затем - телефон, бросили его в сумку, навели полный порядок на столе напоследок. Через пару минут она поднялась из-за стола и вышла в коридор, чтобы опрометью броситься к выходу из здания.
- Далеко бежим? - поинтересовался Сачч таким беззаботным тоном, так невзначай, словно встретил её у выхода случайно, а не умышленно устроил западню для неё.
Вздрогнув всем телом, Корра подняла голову и неловко улыбнулась:
- Домой. А что, нельзя?
Предполагалось, что это прозвучит игриво, но вышло слегка затравленно.
- Можно, - пожал плечами Сачч, глядя в сторону. Но девушка не двинулась с места, опустив голову.
- Корра.
Его теплые пальцы неожиданно интимным жестом коснулись её лица, приподнимая подбородок. Их взгляды встретились: её - испуганный, его - спокойный и уверенный.
- Я приглашаю тебя пообедать со мной. Но я не настаиваю, - ровным голосом сказал он.
* * *
Ловушка захлопнулась. Впоследствии Корра долго и мучительно размышляла о том, была ли причиной её ошибочная версия, что она попала в ловушку, или она попала в неё объективно, с того момента, когда приняла от Сачча "слив"? Или ещё раньше, когда не послала его подальше с извинениями, дала понять, что он ей нравится?
Ответа не было - вероятно, она не смогла бы получить его даже от самого Сачча. Он вёл себя противоречиво, всё время по дороге развлекал её разговорами, забавными историями - ничего неприятного, ничего настораживающего. Автомобиль он вёл удивительно спокойно, ровно, не выделываясь, а когда она, не удержавшись, спросила об этом, сказал, что не считает нужным гонять, если только не находится на гоночной трассе или в погоне.
- А ты участвовал в погонях? - спросила с улыбкой Корра, и его ответная улыбка заставила её сердце забиться быстрее.
Она почти полностью расслабилась, когда внезапно обнаружилось, что Сачч везёт её обедать не в кафе, а в свой загородный дом. И надо было быть очень наивной, чтобы предположить, будто дело ограничится обедом. Корра наивностью с некоторых пор не страдала. И она не могла не заметить, что Сачч не спросил её о том, готова ли она на большее, чем обед - он просто принял решение за неё.
За ужином Сачч перестал быть милым. Какое-то время их беседа текла довольно мирно: Корра притворялась, что не испытывает скованности от того, что на её шее затягивалась виртуальная удавка, а Сачч делал вид, будто вовсе не затягивает её и не собирается тащить беспомощную жертву в постель.
Впрочем, именно в постель он в итоге её и не потащил.
- И как часто ты бываешь дома у мужчин, которые сливают тебе инфу? - внезапно спросил он.
- Ну, всякое бывает, - парировала Корра, понимая, что откровенностью только сделает себе хуже. И огрызнулась в ответ:
- А ты часто сливаешь информацию, которой не вправе распоряжаться?
- А кто тебе сказал, что я не вправе? - парировал он, но немного быстрее, чем следовало, и Корра поняла, что попала в точку.
- А знаешь, что бывает с маленькими глупыми девочками, которые месяцами флиртуют со взрослыми мужчинами? - спросил он еле слышно. Когда до неё дошёл смысл фразы, воздуха перестало хватать. Сачч знал, какими фразами возбуждать женщин - этот незамысловатый и пусть даже пошловатый вопрос подействовал лучше любых предварительных ласк.
С тихим стоном она сдалась, позволила сжать рукой волосы до лёгкой боли, поднять, словно куклу, грубо целовать. Никогда прежде её не целовали так жёстко, и это не доставляло особого удовольствия - резкое вторжение языка в рот и тут же бегство, как будто ему самому это не доставляло удовольствия.
Но в тот момент само осознание, что он с ней и целует её - любым способом - доставляло ей удовольствие. Бедная девочка с самооценкой около нуля не имела никаких шансов не стать потехой для его самолюбия.
- Сколько раз ты думала об этом? - спросил он и почти тут же хорошенько шлёпнул за попытку не отвечать. А потом ещё и ещё, требуя ответа
- Не знаю, - пребывая в замешательстве и страхе, она почти кричала, пытаясь избежать не столько ударов, сколько грубого психического насилия. Но он лишь начинал развлекаться, и сразу затем заставил её просить о продолжении.
Она попросила. Её запутанное, шокированное сознание предпочло воспринять это как эротическую игру. Но от быстрого, жесткого секса на кухне, напоминающего насилие, удовольствия она не получила.
И тогда Сачч нанёс самый мощный и самый жестокий удар: он вновь стал нежным, завернул её в плед, отпаивал вином, пока она не доверилась ему снова, начиная улыбаться.
Что произошло после, вспоминать не хотелось совсем. В этом не было ни капли нежности, любви, уважения - хотя бы к её телу, если не к ней самой. Физически она получила удовольствие. Морально была уничтожена, но поняла это лишь на следующее утро.
* * *
Проснувшись в огромной кровати, она поймала себя на том, что покорно и терпеливо ждёт продолжения. Корре казалось: Сачч вот-вот станет другим, приоткроется или просто подарит ей немного нежности, которой дразнил весь вчерашний вечер, в последний момент подменяя ласку и теплоту побоями и ледяными взглядами.
Но он внезапно замкнулся. В момент её пробуждения он принимал душ, а когда вышел - его лицо ничего не выражало.
- Одевайся, поехали, - потребовал он таким тоном, как будто был донельзя раздражён. Но чем? Тогда она не понимала этого, как и того, что в ту ночь её романтическая влюблённость превратилась в болезненную зависимость, простого выхода из которой не было.
Час спустя она была дома. Разочарованная, раздавленная, но всё же сохраняющая безумную надежду. Она плакала, ужасалась и мечтала о новой встрече с ним одновременно. "Я - чокнутая, - с искренним ужасом поняла Корра. - Психически больная. Даже больше, чем Сачч".
Глава 6
Коэре. Шаггитерра.
На корабле, когда она прилетела, было очень тихо. Она телепатически почувствовала брата и без труда отыскала его в зоне, предназначенной для отдыха.
- Твоя невеста… - осторожно спросила она, оглядываясь по сторонам - Коэре пока не готова была к встрече: точно не сейчас.
- Отдыхает в своей каюте. Сейчас ещё рано. К тому же, ей было нехорошо вчера.
- Не удивительно. Мне бы тоже было нехорошо с таким женихом. Сколько, говоришь, человек ты чуть не убил на днях?
- Не дерзи. Я их спас вообще-то.
- Ты чокнутый.
- Ты за это меня и любишь.
- Это правда.
Коэре послала ему пригоршню телепатических улыбок, подняла руки и покрутилась перед ним:
- Как тебе моя новая внешность?
- Опять.
Эльтесеин без энтузиазма оглядел новый цвет волос - ярко-зелёный и их новую длину - до попы. Цвет глаз Коэре тоже поменяла: на коричневый, с помощью земных линз; а кожу отбелила октианскими кремами.
- Не нравится?
- Сойдёт. Но я бы предпочёл, чтобы ты не перекрашивалась еженедельно.
- Может, мне нравится тебя раздражать.
- В этом нет сомнений, - ответил Эльтесеин, и Коэре почувствовала в нём какую-то усталость. Уже не пытаясь натужно шутить, она тихонько села рядом.
- Ты готова к сканированию?
- Нет, - честно ответила она. - Но у меня же нет выбора, верно?
- Может, это и неплохо. Ты постоянно ошибаешься.
- Звёзды! Эльте, теперь мне действительно жаль твою невесту, - бросила Коэре, чтобы хоть немного уязвить его, но получила в ответ лишь улыбку:
- Я постараюсь познакомить вас завтра.
- Давай. Я хотя бы принесу ей соболезнования.
- Довольно, - мягко предупредил Эльтесеин. В его эмоциях всё ещё не было болезненной реакции, но что-то в его тоне подсказало Коэре присмотреться к ним внимательно. И тут она задохнулась от изумления и обиды:
- Ты… ты заблокирован?
- Да, солнышко. Не дуйся, это ради нашей общей безопасности. У меня на корабле две больные женщины.
- Больные?
Коэре в ярости подскочила с места, слегка раскрыв свои тёмные крылья, словно горная хищная птица перед атакой. Её вспыльчивый характер и свободные правила общения в их семье позволяли им, будучи в родном облике, иногда драться между собой, чтобы выплеснуть эмоции. И сейчас ей хотелось ударить его. Но в человеческих телах это было просто невозможно. Эльтесеин с лёгкой насмешкой во взгляде смотрел на сестру: её горианское тело, натренированное, стройное и крепкое, всё же не обладало достаточной силой, чтобы физически угрожать мужчине.
- Валяй, - со смешком предложил он, поднимаясь во весь рост, - только имей в виду, я отвечу.
Стиснув челюсти, Коэре взяла себя в руки, только глаза её всё ещё сверкали.
- Не смей называть меня больной, слышишь, Эльте? - прошипела она ему в лицо.
- Хорошо, - серьёзно ответил он. - Извини, я не имел в виду ничего дурного.
- Ладно, - выдохнула она, тут же сдуваясь. Её брат и в самом деле вряд ли хотел обидеть. И ещё он, конечно, был прав насчёт травмы. И насчёт ошибок, положа руку на сердце, тоже.
Но Коэре казалось, что если она излечится от влюблённости в Сачча с посторонней помощью, то безвозвратно потеряет частичку себя. Поэтому она задрала подбородок и твёрдо посмотрела в глаза Эльтесеину:
- Только сканирование, и никаких вмешательств.
Ариадна.
Эльтесеин просто объявил, что хочет её познакомить с кем-то, и это навело на мысли о капитане - ведь из-за резкого ухудшения её здоровья он так и не представил их накануне. Увидев в комнате отдыха зелёноволосую женщину, она поразилась. Незнакомка, очевидно, была не большей горианкой, чем она сама. Судить об этом позволяли многие мелкие детали: осанка, свободная поза полулёжа, в которой ни одна горианка не могла бы позволить себе находиться на публике, причёска и, конечно, взгляд.
- Землянка? - слетело с её губ безумное предположение, но ошибка тут же прояснилась: стоило лишь на пару секунд дольше скрестить взгляд с холодными пронзительными глазами.
Невольно отступив, она поискала взглядом Сезара: если уж выбирать между двумя драконами, то она предпочтёт знакомого. Вот только он исчез.
- Не бойся, я убеждённая вегетарианка. То есть не ем людей, - доверительно сообщила драконица, поднимаясь ей навстречу. Её походка была сродни полёту по воздуху - настолько уверенна и легка. Манера держаться, прямота спины - все как у Эльтесеина. Ариадне стало не по себе и немного обидно: она полагала, что её жених не пересказывает другим их разговоров. Что ж, мир полон разочарований.