У Мэтью Стампа, недавно ставшего лордом Веспианом, выдалось горячее утро. Надо было нанести визит зубному врачу, посетить портного и выполнить множество поручений своей доброй жены. Весть о племяннице, девочке - наследнице состояния, которое он уже считал своим по закону, расстроила его так, что это было невозможно описать словами, и все время не давала ему покоя. Тобайас Актон советовал ему подождать, пока племянница не свяжется с ним, но Мэтью решил, что такое поведение ему не по нутру.
Следующее дело привело его в притон недалеко от Флит-стрит. Это место посоветовал ему швейцар из его клуба. Охваченный тревогой, Мэтью сидел в своей кабинке и разглядывал разношерстную публику, заполонившую тускло освещенное помещение. Он был доволен тем, что оставил все ценное, кроме требуемой суммы денег, в надежном месте у себя дома.
К нему подошел плотный коротышка в засаленном коричневом пальто.
- Вы Стамп? - громко спросил он.
- Ради бога, не ори ты так, - прошипел Мэтью.
Коротышка улыбнулся:
- Сквайр, пусть вас это не волнует. Люди здесь на горьком опыте научились не лезть в чужие дела, если вы понимаете, что я хочу сказать. А теперь давайте взглянем на деньги.
Коротышка осторожно попробовал зубами монету из кошелька, который Мэтью передал ему. Оставшись довольным, он заказал стакан огненной воды и ждал указаний.
Указания Мэтью не отличались четкостью. Когда коротышка стал выяснять подробности, Мэтью отрезал:
- Делайте, что считаете нужным. И никаких подробностей.
Бывший контрабандист понимающе улыбнулся. Он не один раз уже встречался с этой породой людей. Они с радостью платили за то, чтобы другие делали за них грязную работу, но были столь щепетильны, что и думать не хотели о возможных последствиях. Коротышка в знак согласия поднял стакан, осушил его и довольно причмокнул губами. Затем он исчез.
Поскольку Николас еще не освободился от дел, Серена отобедала одна и без особого интереса пролистала несколько томов Шекспира, пытаясь найти цитату о последней летней розе. К тому моменту, когда пришел Николас, она уже изнывала от скуки.
- Давайте пока забудем обо всем и поиграем в карты, - сказал Николас, стоя в дверях.
- В карты! - удивленно воскликнула Серена.
- Да. Почему бы и нет? Разве вы не играете?
- В действительности я играю очень хорошо. В любую игру, какую пожелаете.
- Пикет?
- Если вам угодно. Но на самую низкую ставку.
Николас рассмеялся:
- Меня считают очень хорошим картежником.
- Это меня не беспокоит, - весело ответила Серена. - В свое время я часто играла в карты.
- Несомненно, этому искусству вы тоже обучались, сидя на коленях у отца, - сострил он.
Серена тихо засмеялась:
- Если бы вы только знали…
- Раз вы так уверены, ставки следует немного поднять. Сыграем в фанты.
- Все зависит от того, что вы пожелаете.
- Надеетесь, что я произнесу слово "поцелуй", но ведь вы можете и не угадать.
Его улыбка была неотразима.
- Чего же вы хотите? - поинтересовалась Серена.
- Локон ваших волос. Чтобы не забыть о проведенном здесь времени.
Николас поразился своему странному желанию, однако удивился еще больше, когда Серена согласилась.
- Договорились, - сказала она, передавая ему карты. При этом в ее глазах появился блеск, который должен был насторожить его.
Они сыграли уже несколько робберов, и стало ясно, что Серена не хвасталась, утверждая, что умеет играть в карты. Николас все время проигрывал.
- Ладно, подведем итог… а ну-ка посмотрим. - Серена подсчитала и показала ему свои записи.
- Проклятье! Я никогда не проигрывал с таким разрывом. Вы точно подсчитали?
- Вне всякого сомнения, - довольно ответила Серена. - А теперь расплачивайтесь. - Она открыла ридикюль, достала ножницы для выкройки и торжествующе помахала ими перед его носом.
Николас с тревогой провел рукой по своим аккуратно постриженным волосам:
- Дайте мне ножницы, я сам отрежу.
Серена покачала головой:
- Николас, трофеи достаются победителю. Как вы там говорили? Я никогда не играю, если не в состоянии заплатить возможный долг?
- Вам это доставляет удовольствие.
Серена кивнула с серьезным видом, но в ее глазах играли насмешливые искорки.
Николас хотел выхватить у нее ножницы, но она быстро спрятала их за спиной.
- Встаньте на колени передо мной, мистер Литтон, - скомандовала она. - Мне не хотелось бы испортить вам прическу.
Опускаясь на колени, Николас продолжал смотреть Серене в глаза, в уголках его губ появилась озорная улыбка, в его глазах отражалась ее радость.
- Мадемуазель, вы еще пожалеете об этом.
- Не думаю. Ведите себя смирно.
Она склонилась над его головой. Платье Серены коснулось лица Николаса, он оказался в опасной близости от ее бедер. Его бросило в жар.
- Я же говорил, что вы пожалеете об этом, - игриво сказал Николас. Его голос заглушила ткань ее юбки. - Я нахожу такую позу восхитительной.
Серена застыла. Неужели она почувствовала его дыхание сквозь юбки? Она щелкнула ножницами, и в ее руке оказался локон шелковистых черных волос.
- Вот и все, теперь можете вставать, - выдавила она, затаив дыхание.
Николас поднял голову и одарил ее такой улыбкой, что у нее чуть не подкосились ноги.
- Почему бы вам не опуститься рядом со мной? О боже, как здесь хорошо!
- Что там такое?
- Последняя летняя роза, цветущая в одиночестве. Я только что вспомнил, это слова из песни. Вот где это. Идите сюда.
- Очень смешно. Вставайте.
- Нет, я говорю серьезно, - ответил Николас. - Смотрите.
Серена осторожно опустила локон волос в свой ридикюль вместе с ножницами и встала на колени рядом с ним. Николас взял Серену за плечи и показал в сторону камина. Две панели, украшенные тонкой штукатуркой, заполнили пространство по обе стороны камина и книжных шкафов. На одной панели мужчина держал в руке стебель цветка. На противоположной панели была изображена могила, вокруг и поверх которой были рассыпаны лепестки.
- Как прекрасно! - Серена от волнения захлопала в ладоши.
- Последняя летняя роза. Мелисса часто пела ее, чертовски грустная штука, но она щекотала нервы моему отцу. Отец знал поэта, написавшего эту песню, задолго до того, как она была положена на музыку. Не пойму, почему я вспомнил о ней только сейчас. Вперед, документы ваши. Посмотрим, сможете ли вы найти задвижку.
Панели были небольшие, они начинались у пола и достигали человеческого роста. Серена осторожно ощупала края панели справа, дрожащими пальцами искала, нет ли какой-нибудь щели или механизма, но ничего не обнаружила. Серена предприняла еще одну попытку. Ничего. Она разочарованно отступила.
- Может быть, задвижка на другой панели. Давайте я посмотрю.
Николас подошел к Серене, опустился на колени рядом с панелью, на которой был изображен молодой человек со стеблем цветка. Следуя примеру Серены, он ощупал панель. Затем внимательно изучил стебель, который не примыкал к штукатурке под ним. Николас осторожно повернул его. Стебель сдвинулся с места. Гроб с розовыми лепестками подался назад - в стене открылась пустота. Серена увидела небольшой пакет, опечатанный красным сургучом, на нем выцветшими чернилами было выведено чье-то имя.
Серена протянула руку к пакету. Филипп Стамп, его последняя воля и завещание. Имя ее отца выделялось на бумаге плавными буквами. Серена была на грани обморока и с трудом поднялась.
Николас налил ей немного бренди:
- Присядьте, выпейте это.
Дерена выпила и закашлялась, когда напиток обжег ей горло. Затем она выпила еще, наслаждаясь успокаивающим действием бренди.
- Извините, я была потрясена, увидев его имя, вот и все. Теперь мне уже лучше.
Николас был поражен не меньше, убедившись, что эти бумаги действительно существуют. Вообразив, что за этим последует, Николас проклинал себя, ведь его поспешность привела к тому, что Серене больше нет смысла оставаться здесь, а ему не хотелось отпускать ее. Пока не хотелось.
Серена вертела в руках небольшой пакет с документами, но не стала открывать его.
- Мне дозволено узнать, что в этих документах?
Серене очень хотелось рассказать ему обо всем, но поступить так значило бы поставить точку в отношениях между ними, а ей этого не хотелось. Пока еще рано говорить об этом.
- Завещание моего отца, - неохотно призналась Серена, - и бумаги, подтверждающие мою личность.
- Похоже, вы не слишком рады тому, что нашли их.
Серена взглянула на него.
- Однако я надеюсь, что вы этому рады. Это означает, что мне больше не придется злоупотреблять вашим временем.
- Вам обязательно уезжать прямо сейчас?
- Я должна.
- Я не об этом спросил.
- Я знаю.
Николас хмуро смотрел в окно.
- Отложите отъезд на пару дней, тогда я сам смогу поехать вместе с вами. К тому времени я получу известия о состоянии здоровья моего противника на дуэли, за два дня мне удастся познакомить вас с этой местностью. Вы ездите верхом?
- Да, но…
- Хорошо. Завтра мы совершим верховую прогулку, - решительно заявил он.
- Завтра мне следует отправиться в Лондон.
- Останьтесь. Отложим дела на денек, забудем о документах, о панелях, обо всем.
Серена положила пакет в ридикюль рядом с волосами Николаса и раздумывала над его предложением. Николас не настаивал на том, чтобы она раскрывала содержание документов. Означало ли это, что ему все равно, или он просто не желает ни о чем знать? А если она останется еще на один день, что тогда может произойти? Нечто большее, чем верховая поездка по сельской местности, или же она слишком много фантазирует? Он не будет делать то, что ему не разрешат. Серена верила ему, но не верила в себя. Часть ее существа уже рвалась вперед, точно скаковая лошадь, предвкушая завтрашний день. Серена пыталась обуздать свои фантазии.
- Отложим все на один день, - согласилась она. - Да, мне бы этого хотелось.
Пока Серена говорила, ее охватили сомнения.
Николас взял ее за руку и помог встать. Он тепло улыбнулся, вызвав у нее ответную улыбку. Все сомнения исчезли. Серена оказалась во власти ожидания и предвкушения удовольствия.
- Тогда пошли, - сказал он. - Я провожу вас до гостиницы.
* * *
- Только посмотрите, мадемуазель, а я-то подумала, что вы не вернетесь. Я уже собиралась послать кого-нибудь, чтобы разыскать вас. - Мадам Леклерк в ожидании Серены стояла в дверях и от раздражения скрестила руки на груди. Как обычно, она была в черном, бледные глаза близоруко щурились на свою подопечную. Мадам напоминала крота, которого выгнали из норы.
- Извините, что заставила вас ждать, - примирительным тоном сказала Серена. - Давайте войдем. Наверное, вы проголодались.
- Тьфу, - презрительно произнесла мадам Леклерк, но относилось ли это междометие к уходящему Николасу или обеду, было неясно. Войдя, мадам снова начала изливать прежние горькие жалобы. - Мадемуазель Серена, я устала ждать. Когда мы отправимся в путь?
- Ждать осталось совсем недолго, - терпеливо ответила Серена, - я почти завершила свои дела.
- Дела! Это сейчас так называется. Весь городок судачит о вас, - злобно сказала мадам Леклерк.
Серена отвернулась от зеркала, перед которым поправляла волосы.
- Мадам Леклерк, вам не следует слушать пустую болтовню. Думаю, вы найдете, как более разумно провести время.
- Что же мне здесь еще делать? - сердито откликнулась мадам. - Женщины надевают какие-то мешки и передники. Когда я даю совет поварихе, как приготовить нежное французское рагу, ока выгоняет меня из кухни. А тут еще объявился какой-то странный мужчина и приставал ко мне с глупыми расспросами.
- Что еще за мужчина?
- Полный такой, в засаленном пальто. Он постучал в дверь и заговорил со мной. Не знаю, что он сказал, но мне он показался весьма подозрительным.
- Наверное, он просто заблудился. Я бы не стала волноваться из-за этого.
- Мадемуазель, вам хорошо говорить, но вы оставляете меня одну на целый день, когда уходите в большой дом. А если бы этот мужчина изнасиловал меня, что тогда?
Серена чуть не подавилась со смеху. Она не очень убедительно сделала вид, что закашлялась.
- Я так рада, что этого не случилось.
- Вряд ли вы стали беспокоиться, если бы это случилось!
Сообразив, что мадам не на шутку расстроена, Серена заговорила более примирительным тоном.
- Обещаю, мы здесь долго не задержимся. Теперь давайте забудем о странных мужчинах, и отведаем еду, которую приготовила нам хозяйка. А то она остынет.
Обе сели за стол в гостиной, но мадам решила продолжить разговор о местных сплетнях.
- Говорят, вы проводите все время в обществе этого месье Литтона. Здесь сплетничают, что вы стали его любовницей, - сообщила она Серене, набив рот пирогом, фаршированным мясом кролика. - Утверждают, что вы, должно быть, его любовница, поскольку репутация этого мужчины среди женщин известна.
- Сплетни не интересуют меня, - строго ответила Серена.
- Да, но Серена… мадемуазель Каше… вы должны вести себя благоразумнее. Ваш отец был бы недоволен.
- Мадам, это касается только меня. Это не ваше дело. Поскольку отец Литтона был одним из давних друзей папы, я прошу вас придержать свой язык. Ешьте. Я больше не хочу об этом слышать.
Речь шла лишь о местных сплетнях, но они все же беспокоили Серену. Она не сомневалась, что мадам Леклерк сама многое присочинила, но это было слабым утешением.
Рано удалившись к себе, Серена дрожащими руками наконец-то сломала печать пакета, в котором находилось завещание отца. Пока она вчитывалась в длинный документ, изобиловавший специальными терминами, свеча оплыла и стала отбрасывать причудливые тени на стенах. Упомянутые в завещании суммы денег потрясли ее. До сих пор Серена считала, что такого не может быть, поскольку рассказ отца казался столь невероятным, однако зафиксированные на пергаменте чернилами факты все подтверждали. Серена действительно стала наследницей, причем завидной.
Встав с постели, она тщательно сложила документы в шкатулку для драгоценностей, затем достала ожерелье, которое отец подарил ей на день рождения. Это было простое, но красивое ювелирное изделие, с золотым медальоном, окруженным узором из крохотных бриллиантов. Она открыла медальон и бережно положила в него локон волос Николаса. Серена не удержалась и коснулась локона губами. Затем она задула свечу и устало вздохнув легла в постель.
Леди Серена Стамп. Ей было странно слышать такое сочетание слов. Будто речь шла не о ней, а о какой-то героине из книги или картины. О человеке более достойном, пожилом, утонченном, чем она. Леди Серена. Достопочтенная леди Серена. Вот уж Николас повеселился бы. Нет, Николасу стало бы совсем невесело. Ей даже думать об этом не хотелось. Пока не хотелось. Она задумается после того, как подойдет к концу завтрашний день.
Храп мадам за стеной прекратился. Считая это хорошей приметой, Серена заснула глубоким сном.
Глава 4
Тогда Серена проснулась, уже стояло бодрящее солнечное утро. Погода сулила хороший пикник, который она ждала с большим нетерпением. Серена в последний раз взглянула на себя в зеркало, затем спустилась вниз. Ее костюм для верховой езды был из темно-синего бархата, а маленькая шляпка, украшенная перьями подходящего цвета, лихо сидела поверх ее золотистых кудрей. Эту шляпку сотворила не мадам Леклерк, а один английский портной, живший в Париже. Мужского покроя короткий жакет подчеркивал женские изгибы, скрытые под ним.
Мадам привыкла спать допоздна и еще не встала, за что Серена была ей признательна. Серена представила, какую волю та бы дала своему воображению, видя, как она одна вместе с Николасом отправляется на верховую прогулку. Выразительные галльские бро- ви мадам взлетели бы вверх и, наверное, исчезли бы под оборками чепчика. Тихо рассмеявшись, Серена перебросила длинный шлейф юбки через руку и тихо затворила за собой дверь. Она радостно вышла на улицу и под ярким апрельским солнцем направилась в сторону Холла, предвкушая отличный день и хорошее времяпрепровождение.
Земля под ногами была влажной. Чудесный аромат мокрой травы и легкий ветерок настроили ее на веселый лад. Хотя Серена тосковала по Парижу и с нетерпением ждала встречи с Лондоном и всеми его знаменитыми достопримечательностями, о которых так много слышала, сейчас она никуда не спешила. В некотором роде она стала воспринимать эту землю, поросшую сочной зеленой травой, как свою родину. Как она завидовала красивому особняку Николаса! И еще его необыкновенной уживчивости и непринужденным манерам, которые позволяли ему воспринимать все как должное! Отец привил дочери собственный утонченный такт и уверенность, но наступали мгновения, когда она чувствовала себя подавленной элегантностью Найтствуд-Холла и его эффектным владельцем. Она отнюдь не была уверена в том, что сможет сыграть роль леди во время лондонского сезона. Отец настаивал, чтобы она приняла в нем участие после того, как прояснится ее положение в обществе. Еще менее уверена была Серена в том, что желает участвовать в нем.
Пока Серена проделывала уже знакомый ей путь, Николас следил за тем, как седлают двух лошадей, и погрузился в мысли о фамильном доме предков.
Когда он бывал в Холле, одиночество, отсутствие развлечений и местная привычка рано ложиться спать стали для него пыткой. В обществе Серены он видел все под иным углом. Глядя на дом ее глазами, Николас начал снова восхищаться его красотой, смог оценить его причудливые стороны и недостатки, допущенные в ходе перестройки. Вот тогда и рождалась история этого дома и стали понятны его истоки. Возможно, Николас впервые почувствовал настоящую гордость тем, что он является владельцем и хранителем имения Литтонов.
Николас не заметил прелести свежей английской весны, расцветавшей перед ним во всей красе, ибо та пришлась на разгар сезона, когда в закопченном Лондоне бурлит жизнь. Николас наверстывал упущенное время. Когда-то красота этого дома приестся, в этом у него не было сомнений. Как и красота Серены. Но до этого еще далеко.
Николас уже так хорошо узнал Серену, что понимал - она все равно уедет. В лучшем случае в его распоряжении два дня. Николас больше не станет выжидать удобного момента, когда сможет насладиться прелестями Серены. Эта мысль обострила чувства, от смутного ожидания Николас невольно дернул за поводья, которые держал в руке. Титус негромко заржал, его ноздри раздулись. Норовистая серая в яблоках кобыла, стоявшая рядом с ним, встала на дыбы.
- Я сам выведу лошадей, - сказал Николас, отпуская конюха.
Забрав две пары поводьев, он прошел под арку, вышел из конюшни и направился к дому. Огибая дорожку, ведущую к фасаду дома, он заметил Серену, шедшую ему навстречу.