- Но так же говорят в храмах! – редко возражал Кристиэн.
- Не твое дело, что там говорят! Запомни, как надо говорить правильно! И не думай даже об этом! Завтра нам рано ехать, успей собрать вещи. Одежду возьми темную и без узора.
В эту ночь они не занимались любовью, вернулись из бани, Кристиэн лишь расчесал свои и рихановы волосы и супруги легли спать. Рихан сгреб младшего себе под одеяло, уткнувшись подбородком в черную макушку.
Глава 9
****
В дороге Рихан молчал, сидел прикрыв глаза. Кристиэн же опасался лезть с вопросами, сначала смотрел в окно, но там не было ничего интересного – всего лишь чуть тронутая еще слабым теплом снежная целина. И дрема вскоре смежила ему веки. Он возился, силясь уснуть в неудобной карете, но Рихан молча обнял его и помог устроиться – Кристиэн положил голову на колени супругу, подобрал под себя ноги и уснул.
Постоялый двор тоже не произвел на юношу впечатления, они приехали поздно ночью и полусонный и измятый Кристиэн отказался от ужина, мечтая вытянуться на кровати и отдохнуть. Рихан велел проводить его в нанятые апартаменты, распорядившись охране, чтобы за комнатой был самый пристальный надзор и заказал себе ужин.
До смерти хотелось повернуть домой, в усадьбу, наплевав на все. Но, ему не простят, Рихана грызло дурное предчувствие, тянуло грудь, он хмуро ковырял жаркое. Муторно на душе. Герцог оставил так и не доеденное мясо, купил кувшин горячего вина с медом и поднялся к себе.
Наверно котенок еще не спит, можно поговорить хотя бы с ним, а если спит, то просто погреться рядом, слушая живое дыхание. Интересно, он чувствует беспокойство или просто покорно, не думая, едет в ту бездну, в которую тащит супруг?
Завтра у нас будет трудный день.
Удача улыбнулась ему. Кристиэн вертелся на мятых простынях, не в силах уснуть, сон в дороге все таки не прошел даром.
- Вот и отлично, что не дрыхнешь. Хватит ерзать,- сказал Рихан, зажигая свечи принесенным огарком,- Иди сюда.
Вино он плеснул щедро, сдобренное пряностями и медом.
- Выпей со мной. Сегодня не праздник, но можно. – сказал герцог, подавая супругу глиняную чашку.
Кристиэн с удовольствием проглотил пряную жидкость, принюхался.
- Можно ли мне спросить, сайэ Рихан? О чем вы так тревожитесь? – едва улыбнулся Кристиэн, катая на языке вино.
- Какой у меня воспитанный котенок стал, - рассмеялся Рихан, - Скажу тебе больше, я боюсь.
Кристиэн замолчал и вино сразу потеряло свой вкус. Как реагировать на такое признание? Но Рихан успел раньше:
- Знаешь, котенок, когда из тебя будут вынимать душу, любой испугается. Тебе может и будет легче, на тебе грехов немного, взять то толком и нечего. Да может и ты найдешь, что им ответить, ты у нас монахов хорошо успокаиваешь. И так почему же ты не сказал правда им, кстати? И мне не раскрыл потом… - Рихан был непривычно спокоен и тих и Кристиэн опасался все больше, наверно лучше бы супруг сердился.
- На мне есть грехи, сайэ Рихан.- мальчик чувствовал, что пьянее, то слова текли сами собой, - Я пытался исправить один из своих проступков. Я дал вам клятву в храме, тогда не веря в нее. Но я признал вас старшим, и теперь стараюсь ее сдержать.
- Ты расчетлив, котенок. – опостылевшее прозвище резало Кристиэну ухо, - Так ты пытался одним грехом замазать другой? Какой больше перевесит? Торгуешся с судьбой или мной? Немного выгадаешь… - Рихан приподнял лицо Кристиэна, запылавшее от вина и стыда, кончиками пальцев, заглянул в глаза. – Ты уверен, что не просчитался, выбрав жизнь со мной, а не свободу? Что стоило рассказать им о том, как я первый раз овладел тобой?
- Я не знаю, что такое свобода. – ответил Кристиэн, отводя взгляд, - Я даже не знаю, чем отличаюсь от раба. Я принадлежу вам полностью, вы заплатили за меня немалые деньги. Вы вольны наказывать меня и миловать. И я сам прилюдно на это согласился.
- Вот даже как, - невольно присвистнул Рихан. – Ничего себе, речи у нас! Но говори, мне интересно уже. Твои родители считают, что выгодно тебя пристроили. На твоем месте мечтали бы оказаться тысячи, по всей стране. Ты сыт, одет, обут, твои ручки не измараны работой, да и звание младшего герцога тоже чего то стоит.
- Но выбрали вы не их, тех, кто мечтал, а меня. Я бы хотел спросить, чем так привлек. Если можно.
- Ты идешь по самой кромке, котенок. Но с тобой интересно разговаривать стало, не только плачешь. Я по моему это уже тебе говорил, почему выбрал тебя, и не раз. Из тех, что предлагались той весной – ты лучший. Не вешался ни на кого, а ждал своей участи. Юн, девственен, весьма хорош собой, да и на личике так и написано – "ах, не обижайте!". Ну разве такой ублюдок, как я, мог пройти мимо? Откровенность за откровенность, котенок. Я тебе совсем отвратителен?
Кристиэн испуганно прянул в сторону, уже понимая, что его ждет, в любом случае, промолчит он или ответит.
- Мнешся, Кристиэн, да? Думаешь, как бы сторговаться, чтобы не огрести по роже? Или снова разревешся как баба? По-моему, боги, когда творили тебя, думали о девке.
- Вы мне все равно не поверите, - насупился Кристиэн, уже действительно, готовый расплакаться, допил вино и Рихан подлил ему еще. – Когда вы выбирали меня, врядли вас интересовали мои чувства к вам, моя любовь. Но у меня нет никого, кроме вас, так получилось. И я должен исполнять клятву, раз дал ее вам. И..- Кристиэн замялся, - Вы защищали меня перед монахами, а потом утешали. Значит, может между нами не все так совсем плохо.
Рихан едва не выронил весь кувшин с вином, чуть плеснул на пол.
- Сколько правды в твоих словах, Кристиэн? - от удивления, сдавившего почему то горло, он назвал супруга по имени, что делал редко. Рихан забрал у младшего чашку, уложил на спину, как куклу и навис, вглядываясь в лицо. В полутьме лицо герцога было серым от усталости и тревоги, показалось Кристиэну каким то открытым, без привычной маски.
- Ровно столько, в сколько вы хотите поверить. А ведь все равно, если я потеряю вас, то мне будет гораздо хуже, а вы всего лишь выберете в Тэлете другого.
Воистину, жрецы не ошибались, когда метили Кристиэна в танцоры-посредники! Рихан дернулся – словами младшего говорила его тревога, его мысли. Откуда он их знает? Завтрашний день будет отравлен неизвестностью, а сегодня у них последняя спокойная ночь.
Рихан очнулся от свистопляски зимы лишь к весне, когда осталось чуть-чуть дней до ненавистной исповеди. Да и то, не сам вспомнил – чертовы наемники растревожили, принеся письмо от монахов.
- Собирайся, поедем. – он пнул пьяного в дым Ская, развалившегося в кровати.
- Нахрена еще? Куда? – лениво откликнулся уже прижившийся в доме бывший преступник.
- В грехах каяться.
- Да ты и кайся, - расхохотался блондин, -а мне нехер. Я уже свое откаялся, теперь мое время!
Потом Рихан несколько месяцев не мог вспомнить ничего, что же говорили ему жрецы, но лютую, бешеную ненависть к Скаю, с которой он вернулся с исповеди, ему не забыть никогда.
- Твоими устами да мед бы пить. Дай я попробую, какие они сладкие? – Рихан потянулся к Кристиэну, обдавая запахом вина,- Давай ты сегодня представишь, что ничего не было? А, котенок? Ну, расскажи мне что сказал сегодня, но собой. Так я лучше разберусь, где правда. Может и подскажу чего дельного. Тебе понравится.
Рихан словно пил его, лаская губы, пробуя как сладкий настой. Кристиэн отвечал, всем теплом и юностью, подогретой зимним вином, расслабленный. Ему и самому уже хотелось снять настороженность с супруга, так изумившего его этим вечером, приоткрывшего совсем другое лицо, даже и серо-зеленые глаза, стали не привычно-змеиными, а всего лишь цвета травы, что растет на камнях. Значит Рихану не все равно, что думает он, Кристиэн! Рихан же словно заново узнавал его тело, пробуя на вкус и ощупь каждое местечко. Кристиэн уже неосознанно раскрыл колени, подпуская ближе, раскрываясь для старшего.
Он мог по пальцам одной руки посчитать, когда получал удовольствие от близости с Риханом, обычно просто терпел, пока старший закончит возню на нем. Рихан слишком заботился о себе, а в нежелании младшего лишь видел непокорность. Но теперь тоже стало иначе. Кристиэн вскрикнул, замерев, а потом, когда Рихан отпустил его, сердце забилось часто-часто.
- Вот так бы всегда…- Рихан слизывал пот с его шеи, заставляя морщить носик от щекотки, - странный ты, котенок. Все может и будет хорошо….
- О чем вы говорили на этой, так называемой "исповеди", Рихан Айэ? – голос дознавателя был сух, как старое русло, а на лице едва заметное отвращение при слове "исповедь" - Что у вас спрашивали монахи?
Рихан сплюнул кровь прямо на пол, к ногам Элвиана, сырой подвал давал о себе знать.
- Так, о жизни беседовали, о том, что произошло за год. Не больше. Вопросы храмовников везде одинаковы, что у старых, что у новых. Их хлебом не корми, дай погонять шкурку под чужие откровения.
- Ваше ехидство неуместно, герцог. Вас уже поставили в известность, что вы лишены этого титула? Приказ императора. Все же я задал вам вопрос, вы намерены на него отвечать по существу?
- Я отвечал уже, что ничего не помню. Помнил, не сидел бы тут. Что с моим супругом, господин Элвиан?
- Ваш супруг – очень странный юноша, или не очень умный. Другой бы сразу подписал все бумаги и забыл о кошмаре. Можете гордиться, он хранит вам верность. Бедное дитя.
***
Глядя на усадьбу, к которой они приближались, Кристиэн никогда бы не сказал, что она похожа на храм. Обычные каменные дома за крепким забором. Но засовы на воротах и наружная стража убеждали, что не все так просто. Рихан велел накинуть капюшон на голову. Подал руку Кристиэну, помогая выбраться из повозки.
Никто не приветствовал их. Охрана взяла сумку с вещами, небольшой кожаный мешок Рихан взял сам. Их провожали двое юношей из стражей. Тусклые темные коридоры, безлюдные, словно в монастыре никого не было. Кристиэну казалось, что в свете настенных факелов у них с Риханом исчезли тени. Перед ними отворили дубовую крепкую дверь, посторонились, пропуская, супруги перешагнули порог.
- Ты едва не опоздал, Райханэ Айэ. – негромкий бархатный голос из глубины покоя пробирал до нутра. Кристиэн от любопытства едва не скинул капюшон, чтобы рассмотреть комнату.
Богато отделанный кабинет – малахит, дорогое дерево, кожа, за столом человек, - мужчина с тяжелым, словно выбитым в камне, лицом. Толстые мясистые губы, глубоко посаженные глаза и абсолютно безволосая голова. Лысина монаха тускло блестела в неровном свете восковых свечей, колеблющемся и зыбком, словно гости принесли с собой холод.
- Простите нас, брат Найгер. Мы попали в непогоду. – голос Рихана показалмся Кристиэну извиняющимся. Разве такое может быть?
- Я слышу ложь, Райханэ. – равнодушно ответил монах, не сводя с супругов тяжелого взгляда, - Но ты успел. Каяться в грехах нужно с чистым сердцем, а не начинать с вранья. Юнец, который прячется за тебя, и есть твой новый супруг?
- Да, брат Найгер, его зовут Кристиэн.
- Хм, - монах прищурился, словно плохо видел, - подведи его ближе и пусть снимет капюшон. Я хочу взглянуть, что ты на этот раз выбрал, Райханэ.
Почему он коверкает имя Рихана? Этот неприятный храмовник говорил так, словно, он, Кристиэн, вещь, никчемная и бессловесная. Стоило ожидать, что Рихан грубо сдернет с него капюшон, но вопреки этому – шерсть мягко скользнула на плечи. Он шагнул в круг света от настенных свечей.
- Ну да, ничего другого и не стоило ожидать. Райханэ, ты туп, как бревно. Дрянное похотливое бревно. – брат Найгер подвел итог впечатлениям, - Твоя страсть к смазливым мальчикам тебя погубит. Разве жизнь уже не учила тебя? По моему, ты должен был выучить, что есть более ценные вещи, чем нежная попка и сладкие губки.
Рихан дернул плечом, Кристиэн уже знал этот жест, - супруг на взводе гнева.
- Мне не в чем упрекнуть моего младшего, - возвысил голос герцог, - Я взял его чистым, до меня он не знал никого. Набожен и целомудрен.
- Я уже сказал тебе, что не годится начинать исповедь с лжи, Райханэ. У меня есть заключение из монастыря, где ты обучал его и другие сведения.
- Это какие же? – немедленно взвился Рихан, забыв о самообладании.
Кристиэн остолбенел. Его всемогущего супруга отчитывают как нашкодившего послушника? Что же это за люди такие, почему Рихан им позволяет?
- Неважно. Исповедь не сейчас. Но, чтобы вам ничего не мешало, лучше побыть порознь. Твоему младшему отведут келью, позаботятся о нем и примут его грехи, как полагается. С тобой тоже будут говорить наедине.
- Нет! - Рихан выступил вперед, заслоняя собой Кристиэна, - Брат Найгер, он еще совсем юн и слаб сердцем, я бы сам смог направлять его.
- Мне не нужно разврата в монастыре. – оборвал его монах, - И не перечь мне! Тебе вернут мальчишку после исповеди, если ты конечно рад будешь его увидеть.
Что значит – "рад будешь его увидеть"? Что происходит? Кристиэн беспомощно смотрел на супруга, ну сделай что нибудь, Рихан! Зачем мы сюда приехали?
- Не надо, брат Найгер, - Рихан уже мягко просил, - Он боится.
- Если он так добродетелен, как ты его нахваливал, то ему нечего бояться. А если боится, то виновен. Уведите.
Ни Рихан, ни Кристиэн не заметили, как в комнату вошли еще монахи, безмолвные и темные, как тени, в охраннических одеждах.
- Сопроводите младшего, имперца, в одиночную келью. Сделайте все, что надо.
- Сайэ Рихан… - взмолился Кристиэн, - пожалуйста.
Но его грубо дернули за руку, приказав идти.
- Осторожней, ты! – зарычал Рихан, бросаясь на защиту.- Если на нем хоть синяк появится! Котенок, так надо. Все будет хорошо.
- И сколько вы не видели вашего супруга, когда его увели? – дознаватель продолжал заполнять бесконечные бумаги череды допросов.
- Не помню. – Рихан смотрел равнодушно, сквозь Элвиана, куда то в серую некрашеную тюремную стену. – Не знаю.
- Три, четыре дня, неделю? – допытывался дознаватель.
- Не помню.
- Хорошо. Что, по-вашему, могли делать с ним в ваше отсутствие?
- Не знаю, я не спрашивал.
- Наверно даже потом не спрашивали? Даже после того, как уехали? Как выглядел мальчик? Его били? Опаивали? Морили голодом?
- Не знаю. Я не спросил у него.
- Ну да, вам наверно не до расспросов было, некогда. – не смог сдержаться следователь, - а как он себя вел?
- Не помню. Наверно плакал.
- Наверно или плакал?
- Не помню…
Элвиан в бессилии откинулся на жесткое кресло, когда еретика увели. Ну почему так получилось? Верхняя канцелярия теперь в раздумьях. Что им выгоднее в этом процессе? Как они повернут дело? Выяснить надо все досконально – является ли малолетний Кристиэн еретиком или невинной жертвой?
***
***
Кристиэна заперли в келье, полусыром помещении с крохотным окошком под потолком, забранным решеткой. По книгам он помнил, что так выглядят камеры тюрьмы для преступников. Но же не преступник? Деревянная койка с соломенным матрасом, ведро и кувшин на полу, молитвенник. Кристиэн повернулся, чтобы спросить, что ему тут делать, но в замке уже повернулся ключ.
Эти люди разлучили его с Риханом! Каким бы не был супруг – злым, жестоким, насмешливым, но с ним Кристиэн мог быть спокойным и не бояться никого. Рихан его защитит от любого обидчика, никому не позволит посягнуть на собственность. А тут… Почему они распоряжаются даже Риханом и его именем? Каким богам они служат?
Кристиэн разулся, забрался на койку, подобрав под себя сразу начавшие зябнуть ноги, и уткнулся в подушку из мешковины, набитую той же соломой.
Не вышло. Глупо, конечно, было надеяться на то, что его оставят с Кристиэном вместе на время исповеди. Рихану было не по себе – мало ли что случится! Кристиэн и дома то дрожит как мышь, а тут, не дай боги, с ума сойдет. Куда же они его увели? И ведь никто не скажет…
- Ты плохо начал, Райханэ, мы так надеялись на тебя. – брат Найгер и не думал отпускать его, хотя бы дать передохнуть с дороги, - Ты снова не послушал нас и взял имперца. Можно было бы понять, если бы это была женщина, она может родить нам наместника. Но ты тешишь свою плоть с юношей. Ты больше думаешь об удовольствии, чем он том, что нам надлежит делать.
- Я являюсь гарантом мира в Аторе, я принял вашу веру. Я даже женился на неопытном щенке, которого пришлось связать, прежде чем поиметь. Он стоил мне дороже, чем любая девушка в Тэлете. И почему нужно лезть ко мне в постель?! – Рихан старался сдерживать гнев, прорывающийся в нем, как пар из плохо прикрытой крышки котелка.
- Потому что твоя вера складывается в основном из постели! Ты всегда лишь думал о том, как завалить к себе смазливого парня! Помнишь, с чем ты пришел к нам? Аторе нужен свой человек в империи, звено между нами и еретиками. Мы вдохнули в тебя жизнь заново. Полководец-неудачник, ты помнишь, как хотел прыгнуть в огонь? Мы дали тебе веру и указали на верный путь. Мы даже подобрали тебе супругов на твой вкус и выбор, женщину и юношу! А ты купил приморца!
- Чем вам мешает мальчик? – Рихан уже решил не стеснять себя, что уж там, - Он может принять веру, он еще молод.
- У него глаза шлюхи. Обычной имперской потаскухи. Ты наверно думаешь о его ротике чаще, чем о молитве! Он примет веру, ему никуда не деться, но разве он не сможет разболтать родичам?
- Не разболтает. Котенок не очень то разговорчив. Его семейка получила мои деньги и забыла о нем навсегда. Я легко научу его всему, что надо.
- Думаю, что трахаться ты его уже научил. Бесполезно, Райханэ, мы с тобой говорим на разных языках. Давай отложим до завтра. Тебя проводят в покои. – внезапно сдался монах.
Но Рихан так просто уходить не собирался. Никому и никогда он не оставлял своей добычи.
- Где мой супруг?
- В келье для послушников. Он останется цел, никто тут без нужды не притронется к имперской мрази. Ступай.
***
Кристиэн проснулся от боли, нещадно затекло тело на жесткой постели и холода. Кельи видимо и не думали отапливать или утеплять. Он сначала не мог понять, день или ночь, оконце было тусклым и темным, толи ночь, толи совсем раннее утро. А может и вечер, кто знает, сколько он проспал? За ним так и не пришли, ни супруг, ни монахи. Его просто оставили тут, чтобы не мешал. Нестерпимо хотелось есть, но в кувшине на полу оказалась лишь тухлая вода, словно из старой садовой бочки. Про него просто забыли?
**
- Ну, что ты мне расскажешь, Кайо? – мрачно поинтересовался брат Найгер у командира охраны герцога, что был вызван к настоятелю для беседы. Черноволосый крепкий мужчина сидел напротив монаха, - Как ты допустил эту свадьбу?
- А что я мог сделать, настоятель? – развел руками воин, - В этот раз Райханэ соблюдал обычаи и даже устроил осмотр мальчика. При всех. Кривился конечно..
- Это мне все известно давно, у меня есть копия отчета монастыря, что обучал этого щенка. – оборвал его Найгер, - но что ты сам можешь мне рассказать про него?