- Прекрати! - прошептала Каприс, схватив его за запястья, чтобы высвободиться. Но сколько она ни пыталась, ей не удалось сдвинуть его руки даже на дюйм. Задыхаясь и чувствуя, как разгораются в ней огненные языки страха, она, наконец, перестала сопротивляться и в полутьме гневно посмотрела на него. В ее глазах пылала ярость. - Ты говорил о правах. А сейчас собираешься лишить меня моих? Ты воспользуешься своей силой, чтобы меня сломить? - возмущенно спросила она. - Я тебе доверилась!
- Правда, Каприс? Или сперва решила проверить воду и только потом пускаться вплавь?
Он по-прежнему не делал попытки привлечь ее к себе, хотя легко мог бы это сделать. Желание, словно посаженный в клетку зверь, который рычит и играет мускулами, ожидая часа кормежки.
- Что тебе от меня нужно? - выдохнула она, заглядывая в его светлые глаза и видя в них крохотные отражения самой себя, взятой в плен.
- Я уже сказал, что выполню все, о чем ты попросишь, но не уйду. Помнишь?
Она медленно кивнула.
- Я отвечу, но сначала скажи, чего ты все-таки хочешь. Идиотской игры, которую ведут малознакомые люди, когда им хочется переспать друг с другом, или правды?
Всю свою жизнь Каприс высоко ценила правду. Ей слишком часто лгали, - ее мать, ее "папы" и "дяди", - чтобы она могла согласиться на нечто меньшее. А еще она требовала права самостоятельно выбирать свою судьбу. Только при переезде в Хьюстон она склонилась перед волей другого человека. И тем не менее, оказавшись перед выбором, который предложил ей Куин, выбором, который надо было сделать между двумя ее самыми главными принципами, она поняла, что все эти годы обманывала себя. Ей не хотелось делать выбор. Ей не хотелось ответственности. Куин оказался прав. Она поехала с ним сегодня, чтобы проверить, как обстоят дела, и была готова к тому, что выбор того, какими окажутся их отношения, будет зависеть от него в гораздо большей степени, чем от нее. В эту минуту Каприс посмотрела на себя гораздо более трезво, чем прежде.
- Правды, - прошептала она. Сама того не замечая, она сжимала его запястья уже не для того, чтобы высвободиться, а пытаясь найти поддержку.
Куин всмотрелся в ее глаза и увидел там страх и отвагу. Дева-воительница начинает осознавать свои силы.
- Я тебя хочу. Любым способом, который мне сейчас доступен.
- А пот…
Не успела она договорить, как он решительно покачал головой:
- Пусть на сегодня этого будет достаточно. Не спрашивай у меня больше, чем ты готова услышать.
Он медленно притянул ее к себе, чтобы она успела запротестовать, начать сопротивляться.
Каприс уступила давлению его рук: она не знала, что ее ждет в его объятиях, но чувствовала, что должна это узнать. Ее окружила мощь. Стихия, которая обладала способностью приковывать и зачаровывать.
Он тесно прижал ее к своей груди, устроив голову себе на плече, так что все его тело ощутило ее близость. Ее аромат стал невидимой сетью, спутавшей его чувства, беззвучно шепча о том, что ждет впереди. Желание рвалось, требуя удовлетворения, которое не было ему даровано. Никогда еще терпение не давалось с таким трудом, жажда не была такой сильной, а самообладание столь большим. Он держал ее в объятиях, вбирая в себя ее нежность, ее свет. Она сделала шаг к нему навстречу. Он испугал ее, но она доверилась ему, несмотря на то, что он предоставил ей возможность бегства.
- Спасибо.
Каприс услышала, как негромкие слова пророкотали в его груди. Она подняла голову, изумленно раскрыв глаза:
- За что?
Он прикоснулся к ее лицу, проследив изящные линии щеки, решительного подбородка, выгнутой аркой брови…
- За то, что не выбрала игру. Я бы сыграл - ради тебя, но мне было бы больно.
Каприс посмотрела ему в глаза и увидела там смятение, которое он не пытался скрыть. Он был раним! Эта мысль пронзила ее сознание словно молния. Каприс прижала ладонь к его щеке. Кожа была теплой и чуть шершавой от начавшей пробиваться щетины.
- Отчего тебе было бы больно? - тихо спросила она с таким чувством, будто познала то, о чем не знала ни одна женщина до нее. Девственный уголок его души.
- Каждая прожитая ложь - это часть души, принесенная в жертву судьбе. Если лжи много, то скоро нечего будет давать другим.
- Но для меня ты бы это сделал?
Глядя ей прямо в глаза, он чуть повернул голову, так что его губы прижались к ее ладони в поцелуе, который был обещанием, а не клеймом собственника.
- Да.
Куин увидел, как ее губы готовы сложиться в "почему?", но они оба еще не были готовы к этому вопросу. Он наклонился и похитил этот вопрос, закрыв ее губы поцелуем. Ее вздох был нежен и полон тайны: женственная мольба, пробудившая скрывавшуюся за животной страстью мужскую нежность.
Каприс больше не нужны были слова чтобы заполнить тишину: его жар захватил и ее. Руки обвились вокруг его шеи, притягивая его еще ближе. Вкус его поцелуя был таким же необыкновенным, как он сам: терпким, экзотическим, пьянящим. Она слабо застонала, когда его язык проник в ее рот, посвящая в тайны любви. Наступление, бегство - и новая атака. Ее желание росло, становясь все жарче с каждым новым наступлением, а потом немного стихало от прикосновения его рук, медленно гладивших ее спину, возбуждая сеть нервов на пояснице, Она выгнулась, ощущая странный ток энергии, от которого чуть покалывало тело и тепло разливалось под кожей, расходясь волнами до самых кончиков пальцев.
- Куин! - хрипловато выдохнула она, с трудом поднимая ставшие невероятно тяжелыми веки. - Куин, ну пожалуйста!
Он поднял голову, втягивая раздувающимися ноздрями все нюансы ее аромата, все перемены, приносимые желанием, которое все росло и росло.
- Обещаю, что тебе будет со мной хорошо, - прошептал он. - Но пока не время. - Он нежно прикусил зубами бьющуюся у основания шеи жилку. - Сначала мы должны лучше узнать друг друга.
Каприс запустила пальцы ему в волосы, не отпуская его. Она жаждала его поцелуев так, как еще никогда в жизни ничего не жаждала.
- Я знаю достаточно.
Он провел рукой вдоль выреза ее платья, чуть скользнув пальцами под ткань, дразня тело, на которое мог прямо сейчас заявить свои права.
- Пока не время, - возразил он немного резко. И встретился с ней взглядом, требуя, чтобы она увидела то, что он мог бы скрыть. - Когда тебе не страшно будет спрашивать, а мне - отвечать, тогда мы получим то наслаждение, которое нам обещано.
Глава 5
Куин говорил не о "если", а о "когда" - и для себя, и для нее. Каприс попыталась рассмотреть в темноте его лицо: они сидели так близко, что ей было слышно, как бьется его сердце, и видно, как меняется выражение его лица.
- Ты так уверен?
- А ты нет?
- Не должна была бы.
Он мягко отстранил ее.
- Пойдешь со мной?
Она посмотрела за его спину, на дверь ресторана.
- Да. Должна - иначе я себе не прощу.
И она снова заглянула ему в лицо.
Его улыбка тронула ее: в ней читалась та же неизбежность, что прозвучала в ее ответе. Не говоря ни слова, он вышел из машины и обошел ее, чтобы открыть дверцу. Протягивая Каприс руку, он сказал:
- Тогда пойдем и будем говорить о прошлом и настоящем.
- Но не о будущем?
Он продел ее руку в свою.
- Сегодня - нет.
Вечер шел именно так, как он обещал Каприс заметила, что рассказывает ему о том, как ее удочерили, и даже немного о тех годах, что были раньше. Его немногочисленные вопросы были умными, чуткими и полными сострадания. Ей не приходилось следить за своими словами или искать в его вопросах тайного смысла. Но что было еще удивительнее - ее сегодняшний спутник оказался совершенно не похож на того хладнокровного незнакомца, с которым она обедала несколько дней тому назад. Этот Куин улыбался - не слишком часто, но так, что у нее не оставалось сомнений в том, что ее общество доставляет ему удовольствие.
- А теперь расскажи мне о себе, - попросила она за десертом.
- Как и у тебя, у меня нет близких родственников. Когда-то я знал свою мать - это было очень давно. Отец умер, когда мне не было еще двух лет. - Он поднял рюмку с коньяком, покачал напиток и сделал небольшой глоток. - Я - наполовину американец, а наполовину - ром.
- То есть цыган?
Он кивнул, ожидая, что она забросает его вопросами о его происхождении, - такая реакция была бы типичной.
Каприс ощутила его ожидание, почувствовала, что его тело немного напряглось. Она начинала узнавать этого человека. Можно было представить себе, сколько всяких глупостей ему пришлось выслушать за свою жизнь!
- Я почти ничего не знаю об этой жизни. Ты мне расскажешь?
Куин с тихим вздохом расслабился. Рядом с Каприс его всегда ждали неожиданности!
- Нас стало гораздо меньше, чем было раньше. Возможно, нас пора заносить в Красную книгу. - Его взгляд был устремлен мимо нее, в прошлое. - Я родился в Европе, посреди гор, на полпути между двумя странами, которых больше не существует, Мой отец принял меня, а потом и мою сестру.
- Вы близнецы?
Он покачал головой:
- Нет. Она родилась годом позже, только в ту ночь не было грозы, и ветер не завывал на склонах, словно роженица. Весна коснулась того дня, когда она пришла на эту землю. Но зима сжимала ее в тисках в ту ночь, когда она ушла.
Каприс резко втянула в себя воздух, осознав, что его поэтическая фраза говорите смерти.
- Сколько лет ей было?
- Двенадцать.
Куин сделал большой глоток коньяка.
- Несчастный случай?
Куин покачал головой: выражение его лица выдавало, сколь глубокий шрам оставила в его душе смерть сестры.
- Ее смерть не была несчастным случаем, - ровным голосом проговорил он.
- Убийство?
Каприс всмотрелась в его лицо: боль и ярость с течением времени не стали меньше. Куин допил коньяк и отодвинул рюмку в сторону. Он не был готов ответить на этот вопрос и поэтому проигнорировал его.
- До той зимы мы жили в кибитке, переезжая из страны в страну, словно никаких границ между ними не существовало. Цыганам нужна свобода - огромные пространства и небо без конца. Если приковать цыгана к одному месту, получишь бешеного человековолка, который мирится с превосходящей его силой, только пока не вырвется на свободу или не погибнет.
Захваченная странными словами и разворачивающейся перед ней картиной, Каприс увидела нового человека по имени Куин, с душой поэта, взглядом циника и словами реалиста. И воспоминаниями, такими же темными, как ее собственные. Впервые с момента встречи с Куином она поняла, что между ними может оказаться нечто общее.
- Ты говоришь так, словно знаешь вес таких цепей.
Он сосредоточил взгляд на ее лице и увидел мягкий свет в ее глазах - глазах, которые так правдиво отражали все ее настроения.
- Знал, - просто сказал он.
- Ты был таким бешеным волком?
- Нет, только хорошо обученным охотником.
Его ответ, не оставлявший места сомнениям, заставил ее нахмуриться.
- Я не понимаю.
- Страна, в которой мы оказались, управлялась военными. С их точки зрения, я совершил преступление, и меня забрали из семьи. Больше я их никогда не видел.
Каприс в ужасе смотрела на него. Он рассказывал об этом так сдержанно, что ей не сразу удавалось осознать всего, что стояло за его словами.
- Какое преступление?
Куин наблюдал за ее взглядом, анализируя все изменения в его выражении. Он привык рисковать. Другого способа жить он не знал - не хотел знать. Но Каприс была не похожа на него. Ей нужны были спокойствие, чувство безопасности, а он никогда не сможет их ей дать. Слишком много было в его жизни такого, что нельзя исправить - даже если бы он сожалел об этом настолько сильно, что готов был бы попытаться все исправить.
- Я убил тех, кто украл жизнь моей сестры.
Каприс ожидала почувствовать ужас, а нашла лишь понимание. В глубине души она уже до его ответа знала, что он отомстил за сестру. Такой человек, как Куин, всегда будет сражаться за тех, кто ему дорог, и защищать их. Она поняла это в баре "У Билли", когда он встал между нею и болью. Но, несмотря на эту уверенность, его тогдашний возраст делал такой выбор исключительным.
- Тебе было всего тринадцать.
Куин медленно выдохнул, чувствуя, как из него уходит тревога. Он уже давно знал, что расскажет ей об этом - о начале своей жизни. С каждой минутой, проведенной рядом с Каприс, она становилась ему все нужнее, но он не мог сделать ее своей подругой, пока она не знала, что за человек держит ее в своих объятиях, какие руки дарят ей наслаждение, разгоняющее тьму ночи, какой голос шепчет пряные, тайные слова, которыми любовники не делятся больше ни с кем на свете.
- В моем мире я был мужчиной. Этого было достаточно.
- И тебя поймали, да?
Он кивнул:
- И посадили в клетку.
- Ты убежал?
- Нет. - Его губы мрачно сжались, глаза потемнели от воспоминаний, которыми он не собирался ни с кем делиться. - Мне предложили свободу. Я пошел на сделку.
Каприс обдумала эту идею и нашла ее странной.
- Какую сделку?
- Убитые мной мужчины были солдатами. Мои методы уничтожения оказались более эффективными, чем их. На их начальника это произвело впечатление. Он предложил снять с меня обвинение при условии, что я соглашусь проходить обучение в его группе.
- Ты согласился?
- Цыган политика не интересует. И я не осуждал всю группу из-за нескольких ее членов. Этому мать научила меня еще в раннем детстве. Убийцы были наказаны. А у этого человека был ключ от клетки. Мне это показалось справедливым обменом.
Каприс было понятно, что такое выбор, сделанный по необходимости. Ей и самой приходилось делать подобный выбор.
- И тогда ты стал охотником?
- Да.
Куин ответ взгляд и сделал знак официанту принести счет.
- Ты и сейчас охотник? - негромко спросила она, понимая теперь, как ему уда лось настолько легко справиться с двоюродным братом Крошки.
Он снова повернулся к ней.
- Нет. Я обнаружил, что потерял вкус такой жизни.
- И что ты делаешь?
- Решаю загадки.
- Какие именно?
Куин подождал, пока не отошел официант, которому он дал свою золотую кредитную карточку.
- По больше части - старые. Кусочки истории, записанные на неизвестных языках народами, чьи обычаи и языковые обороты отличались от современных.
- И никакого правительственного шпионажа?
- Очень редко.
- Но все-таки бывает?
Он кивнул:
- Очень мало. Сейчас в этой области хорошо работают компьютеры. - Он встал и взял ее за руку. - А ты ожидала нечто более колоритного? - пробормотал он так тихо, чтобы его услышала только она одна.
- Я привыкаю ничего не ожидать в отношении тебя, - иронично призналась она. - И каждый раз ошибаюсь.
- Это непривычно для тебя, а ты любишь, чтобы все было привычно и безопасно.
Куин принял от официанта свою карточку и чек об оплате, размашисто расписался внизу чека и увел Каприс из ресторана.
- Мне необходимо, чтобы все было привычно и безопасно, - честно поправила его Каприс. - Я слишком много времени жила впроголодь, не зная, что меня ждет завтра - вплоть до того, будет ли у меня все тот же дом и постель. Я не помню ни одного года в детстве, когда у меня были те же игрушки, что и в прошлом году. Мы всегда едва успевали улизнуть от кредиторов или какого-нибудь мужчины, который считал, что мать ему что-то должна. Когда меня удочерили Лоррейн и Джеффри, я надеялась, что смогу забыть об этом. Я получила все, что считала важным, но как бы много я ни имела, я не потеряла потребности пересчитывать все, что мне принадлежит, цепляться, копить, нуждаться в вещах больше, чем в людях. - Она неловко пожала плечами. - Наверное, я не очень приятный человек.
Он остановился около машины и повернул Каприс лицом к себе. Ему было больно видеть в ее глазах печаль, но он не показать этой боли. Он сосредоточился на ее чувствах, на том, что было нужно ей.
- А ты действительно хотела бы быть настолько скучной?
Каприс невесело улыбнулась:
- Скучно это или нет, но мне хотелось бы, чтобы я могла гордиться своей системой ценностей, не чувствовать, что я коплю деньги только ради того, чтобы копить, не считать себя эгоисткой.
- Ну так изменись, - бросил он ей вызов. - Оставь прошлое позади. Закрой за ним дверь.
Она облокотилась на машину, наблюдая за падающими на его лицо бликами света.
- Взмахнуть волшебной палочкой и преобразиться. Мгновенно стать приятной. - На этот раз ее улыбка была ироничной и ирония была адресована ей самой. - Если бы я была на это способна, мать всю оставшуюся жизнь благодарила бы Аллаха. - Она подняла руку и прикоснулась к его щеке и сильному подбородку. - Ты очень необычный человек, Рэндал Куинлен. У тебя странные идеи - совершенно логичные, но такие, на какие у большинства не хватает ни мужества, ни сил.
Он накрыл ее пальцы ладонью, прижав их к своей щеке. Каприс этого не заметила, но она впервые прикоснулась к нему, не выражая страсть или желание. Ее взгляд был нежным - тоже впервые, и голос звучал мягче, чем прежде.
- По-моему, ты себя недооцениваешь. Ты можешь сделать все - если только будешь верить, что это возможно.
Он еще не кончил говорить, а Каприс ухе отрицательно качала головой.
- На работе - может быть. В личной жизни - сомневаюсь.
- Сомнения - это не то же, что отрицание. - Он пододвинул ее руку к губам. У ее кожи был пряный вкус, настолько похожий на аромат ее тела, что он почувствовал его воздействие сразу на двух уровнях. Он принял это, но сосредоточился на ее мыслях. - Ты думала, что это невозможно. Ты даже убегала от этого, - нежно напомнил он ей,
Каприс задрожала: она не могла отрицать этой истины, пусть даже ей и хотелось бы это сделать.
- Это не одно и то же. Урок слишком давний и слишком твердо усвоен.
- Ну, и кто теперь прибегает к благоразумным доводам?
Он притянул ее к себе за руку, которую продолжал удерживать. Обнял за талию, так что их бедра соприкасались. Это был интимный жест, и, несмотря на разделявшую их одежду, он не мог не возбудить страсти. Куин глубоко втянул воздух, вбирая ее в себя так, как можно было сделать на людях. Ее прикосновение запечатлелось на его коже, аромат тела въелся в его чувства. Ее тепло было подобно мягкому одеялу.
- Я себя благоразумной не чувствую, - прошептала она, приникая к его сильному телу, больше не боясь притяжения, удерживавшего ее теперь не менее надежно, чем те цепи, о которых он рассказывал.
- Нет. Ты мягкая и бесконечно желанная. - Куин провел указательным пальцем по ее губам. - И очень сладкая.
Каприс легко поцеловала кончик его пальца, продолжая смотреть прямо ему в глаза. Она видела, как в них запылало желание, и испытала чисто женскую гордость и радость властью, которую приобрела над ним. Это было неожиданным и очень показательным. В его объятиях она чувствовала себя настоящей женщиной - такой, какой и не надеялась стать.
- Ты слишком много говоришь.