С минуту поколебавшись, Гарри заставил себя улыбнуться. Он притворился, что не замечает магнетического притяжения, возникавшего между ними всякий раз, как они смотрели друг на друга, и которое она ощущала так же, как и он.
- Ну как чувствуете себя? Получше? - спросил он.
Алессандра была измучена, обессилена. Прошло почти сорок восемь часов с тех пор, как она спала, и еще больше времени с тех пор, как в последний раз ела. Она совсем забыла о встрече, назначенной ей Департаментом социальной помощи, и пропустила ее. Впрочем, у нее не оставалось ни малейшей надежды удочерить Джейн - дом ее был сожжен дотла, и, по словам Гарри О'Делла, существовал контракт на ее убийство. Интересно, как при подобных обстоятельствах она могла чувствовать себя лучше?
Все же Алессандра вежливо кивнула и ответила:
- Да, благодарю вас.
Кстати, что могло привлечь ее в Гарри?
Конечно, он был крепким и мускулистым, но коротышка. Если бы она надела туфли на каблуках в три дюйма, какие имела обыкновение носить, то оказалась бы по крайней мере на дюйм выше его. Но даже при лучших обстоятельствах едва ли она назвала бы его красивым, а уж в своем мятом и плохо сидящем костюме, с постоянно озабоченным лицом, с мешками под глазами и волосами, по которым следовало бы пройтись газонокосилкой, и подавно. И все же что-то привлекательное в нем было… Пока она смотрела на него, он снял пиджак. Под ним оказалась расстегнутая рубашка с короткими рукавами. Господи! В таком виде Гарри можно было бы принять за беглого преступника, одного из десяти самых опасных, за которыми охотится полиция.
- Вы успели посмотреть меню блюд, которые подают в номера? - спросил он.
Алессандра держала в руках меню и список вещей первой необходимости, который только что составила. Одежда, белье, обувь, увлажняющий лосьон, записная книжка, какое-нибудь чтиво, куртка. В животе у нее заурчало, и она принялась разглядывать меню. К сожалению, пока она принимала душ, в нем ничего не изменилось.
- Нет ли здесь другого места, где бы мы могли сделать заказ?
Гарри громко рассмеялся.
- Слушайте, принцесса, я знаю, эта пища не для гурманов, но зато она рядом, в отеле, и нам придется есть именно ее. Удовольствуйтесь тем, что есть, и закажите гамбургер.
- Я не ем говядины, - ответила она холодно.
- Вот это сюрприз! Что ж, здесь хороша отварная рыба в остром соусе, - подсказал Джордж, отрываясь от телевизора. Он приглушил звук и смотрел трансляцию баскетбольного матча.
- Отлично, - обрадовался Гарри. - Пусть будет рыба. Если Джордж говорит, что она хороша, значит, так и есть. Вас не смутит, если я закажу гамбургер?
- Нет.
- Блестяще! Тогда заметано.
Но Алессандра покачала головой:
- Рыба не подойдет. Знаю, что в меню этого нет, но, может, они могли бы прислать кусочек жаренного на гриле цыпленка? Без всяких приправ. И салат…
- Здесь не подают такого ленча, как в фешенебельном загородном клубе, - перебил Гарри. - Вы спасаетесь от Майкла Тротта, и потому в ваших интересах держаться тише воды, ниже травы, а это означает, что вы не будете создавать лишних проблем для здешних поваров, не станете для них гвоздем в заднице. Меню не такое уж бедное. Выберите что-нибудь из него.
- Но здесь во все блюда входит сыр, или жирные сливки, или…
- Рискните! Ну наберете немного калорий. После этого взрыва и такого стресса вы заслуживаете маленького праздника.
- Я не могу…
- Конечно, можете.
- Нет, - сказала Алессандра. - Вы не понимаете. У меня аллергия на молоко и все молочные продукты. Слово "анафилаксия" что-нибудь значит для вас?
- О черт! - выругался Гарри.
- Ана… что? - спросил Джордж.
- Филаксия, - подсказал Гарри. - Это значит, что, если наша принцесса ненароком проглотит что-нибудь молочное, она может скапуститься. У моей кузины, родственницы бывшей жены, было такое же неприятие арахиса. Если бы в какой-нибудь пище оказалось арахисовое масло, ну хоть четверть чайной ложки, она могла бы умереть через несколько минут. Кузина везде носила с собой шприц с адреналином, чтобы впрыснуть, если почувствует приближение этого состояния. Предполагалось, что это даст ей время добраться до больницы.
- Это "айпи-пен", - сказала Алессандра. - Мой остался в сумочке.
- А сумочка со всем содержимым сгорела… - невольно вздохнул Гарри.
- Я подумала, что важно иметь такую вещь, поэтому включила ее в список.
Гарри взял у нее список л быстро пробежал глазами.
- Господи! - Он перевернул листок, но на обратной его стороне ничего не было написано. - Это все? Я хочу сказать, что вы, вероятно, забыли включить сюда авиабилет до Парижа и своего ручного хорька. А как насчет афиши с портретом Джона Траволты и его автографом, который вы всегда мечтали иметь?
Алессандра почувствовала, что краснеет. Ее список был длинным, но ведь он просил ее включить в него все необходимые вещи…
- Если это так сложно… - начала она.
- Чепуха! Вовсе нет, - отозвался Гарри, передавая список Джорджу. - Никаких сложностей. У ФБР хватит денег, чтобы заплатить за три пары новых туфель. Нам совершенно незачем покупать такие безделушки, как пули, например.
Вместо того чтобы смолчать, как она делала все годы, что прожила с Гриффином, Алессандра на этот раз позволила себе взорваться.
- Я не знаю правил, - сказала она с досадой. - И не рассчитывайте, что я смогу играть в ваши игры. У меня нет одежды. Мне нечего обуть. Мне нужны легкие туфли вроде теннисных, а также какая-нибудь обувь к платью и сапожки на случай дождя.
- Я не думаю, что все это такие же необходимые вещи, как, например, зубная щетка или дезодорант. - Гарри взял список из рук Джорджа. - Зачем, вам, к примеру, "нейтрогенное" мыло? Почему вы не можете пользоваться тем, что дают в отеле? И что вы, черт побери, собираетесь делать с лосьонами трех разных сортов?
- Один ночной, другой дневной для защиты кожи от солнца, а третий для рук. А вообще-то это не ваше дело.
Ей приятно было не только позволить себе вспылить, но и показать свое раздражение. Но Гарри, казалось, не обратил на ее гнев ни малейшего внимания.
- Отныне, - сказал он, - и до тех пор, пока вы не включены в Программу защиты свидетелей, все, что вы захотите сделать, даже каждый глоток воздуха, который вы вдохнете, будет моим делом. Я обязан додержать вас до этого момента в целости и сохранности, живой и невредимой. - Гарри сел, потирая лоб, как делают при головной боли. - Было бы нелепо рассчитывать, что вы держали в секрете свою аллергию на молочные продукты от всех, включая и своего бывшего мужа?
Вопрос показался Алессандре настолько глупым, что она не удостоила его ответом. Гарри посмотрел на нее с мягкой, необидной насмешкой.
- Да, прошу прощения. Глупый вопрос. - Он вздохнул. - Итак, у нас есть основания полагать, что Майкл Тротта знает об этом. Все, что ему требуется сделать, - это велеть своим людям навести справки и выяснить, в каком из местных отелей заказывают блюда без капли молока, сливочного масла или сыра. - Он покачал головой.
- Если бы все было легко и просто, - сказал Джордж, вставая, - ты все равно нашел бы себе какое-нибудь трудное дело. А теперь давай-ка откажемся от обслуживания в номерах, по крайней мере для Алессандры. Пойду поищу "деликатессен шоп" и куплю сандвичей. Тебе как обычно?
Подняв голову, Алессандра заметила, что Гарри пристально смотрит на нее, но затруднялась истолковать выражение в его глазах. Возможно, он пытался внушить ей страх, запугать. В конце концов, то, что она со своими проблемами оказалась "гвоздем в заднице", как он это назвал, нарушило их планы; она осложнила им жизнь, составив непомерно длинный список предметов первой необходимости, а ограничения по части ее диеты еще больше усугубляли положение, и, вероятно, он хотел ей дать понять это.
Но она уже извинилась, и с этим было покончено. Она твердо выдержала его взгляд, ожидая услышать не слишком лестное мнение о себе.
Алессандра не сразу осознала: то, что она приняла за враждебность, было чем-то другим, гораздо более сложным. Возможно, детектив чересчур утомлен: усталость проступала на его лице, сквозила в выражении его глаз и в резких линиях вокруг рта. Когда-то эти линии означали склонность к смешливости, а морщинки у внешних уголков глаз образовались от постоянной улыбки, и это делало его лицо живым и привлекательным.
Теперь он был слишком усталым даже для того, чтобы скрыть свое влечение к ней. Она видела в его глазах свое отражение, отражение своего обнаженного тела в отблесках пожара, в блеске пламени горящего дома. Алессандра могла безошибочно различить в его взгляде голод - он прекрасно помнил все, что ему довелось видеть и осязать. На нее это производило гипнотическое действие. Должно быть, маленькая Красная Шапочка испытывала такое же оцепенение, глядя в глаза большому злому волку. Но было в его взгляде еще что-то… Презрение? Его тянуло, влекло к ней, но из-за этого он презирал и себя, и Алессандру.
- Гарри, - нетерпеливо окликнул Джордж. - Салат с тунцом на ржаном хлебе?
Детектив наконец оторвался от затянувшегося созерцания и удивленно посмотрел на своего напарника, будто не ожидал, что тот еще здесь.
- Да, конечно. - Гарри снова посмотрел на Алессандру и встал. - Думаю, пожалуй, прогуляться лучше мне. - Он явно не хотел оставаться с ней наедине. - Почему бы тебе не выяснить, чего еще она хочет, а я пока попробую дозвониться.
Алессандра смотрела, как он снова поднял трубку и набрал множество цифр. Междугородный звонок. Она видела, как напряжена фигура Гарри, как прямо он держит плечи и как крепко прижимает телефонную трубку к уху, - живая картина, олицетворяющая исключительное внимание.
- Есть какая-то проблема, о которой мне следовало бы узнать? - спросила Алессандра. Джордж покачал головой.
- Это частный звонок. У Гарри сложности с его ребятишками.
С ребятишками? Так у него есть дети! Алессандра отвернулась, стараясь не показать своего удивления. Раз есть дети, то, вероятно, есть и жена. Она бы и за миллион лет не догадалась, что Гарри О'Делл - семейный человек.
Неудивительно, что он не хочет оставаться наедине с ней. Она представляет собой искушение. Все мужчины, в том числе и женатые, или желали обладать ею, или пытались сохранить дистанцию. Среднего варианта не было, а она очень нуждалась в друге. Даже в таком, как Гарри О'Делл. Возможно, именно в таком, как он.
Стерев пар с зеркала в ванной пляжного домика, Шон подался вперед, чтобы поближе рассмотреть свое лицо.
Даже в таком виде, когда его светлые волосы стали влажными и потемнели после душа, он не слишком походил на Гарри. Эмили унаследовала цвет волос и кожи отца, а Шон был подобием матери в мужском варианте, но недостаточно мужественным, за что его немилосердно преследовали в школе. После их переезда в Колорадо Кевина уже не было рядом и защитить его было некому.
Сверстники сразу же стали дразнить его "девчонкой" и все еще продолжали так обзывать, хотя он вытянулся и уже не был коротышкой, как в шестом классе.
У Шона были светлые волосы, зеленые глаза и нежная бледная кожа, мгновенно обгоравшая на солнце, вместо того чтобы покрываться золотистым загаром, в то время как Гарри и Эм приобретали на пляже ореховый цвет. В четырнадцать лет ему стало ясно, что он унаследовал фигуру и рост матери - за последние два года из самого низкорослого мальчика в классе он превратился в одного из самых высоких. По правде говоря, при таком росте - пять футов одиннадцать дюймов - его легко можно было принять за ученика старших классов.
По-видимому, та рыжеволосая девушка так и подумала, когда остановилась на пляже поболтать с ним.
Шон надел очки и слегка отступил назад. Мускулы на его груди и ногах были сильными и крепкими, хорошо развитыми после двух лет посещения танцкласса. До того как они с Эм переехали в дом Мардж в Колорадо, он играл в бейсбол в Малой лиге и добился успеха. Шон был собранным и отлично бегал, но сердце его не участвовало в игре - он и играть-то пошел в бейсбол, потому что Кевин и Гарри игру любили до одурения, а он обожал их обоих. Он бы прыгнул в кишащую акулами воду, только чтобы оказаться поближе к ним, если бы им вздумалось развлекаться таким образом. Конечно, бейсбол был не так уж плох, и все же его эта игра не волновала. Но танцы: балет, джаз или степ, не важно что, - все это он любил и в этом достиг немалых успехов. Хорошо, что он получил роль Искусника в школьной постановке мюзикла: десятки ребят пробовались, но как только он начал танцевать, то по лицу миссис Джексон сразу увидел, что подошел.
Тетка убедила его позвонить Гарри и рассказать о том, что он получил роль в шоу, но Шон этого не сделал. Он больше не мог этого вынести: снова оставлять сообщение на автоответчике отца. Он и не стал ему сообщать о мюзикле, чтобы не огорчаться оттого, что Гарри не появится на представлении. Да отец все равно бы не приехал, даже если бы Шон позвал его, - он был в этом уверен.
- Могу я сама выбрать новое имя? - спросила Алессандра.
- Безусловно, можете, - заверил Джордж. - У вас уже есть что-нибудь на примете?
- Я всегда хотела, чтобы меня звали Фрайди, - застенчиво призналась она.
Гарри чуть не подавился своим сандвичем.
- Так звали героиню книги, которая мне очень нравилась.
Фрайди. Гарри смотрел на Джорджа округлившимися глазами.
- Отлично, - сказал он голосом, полным сарказма, как только ему удалось проглотить свой сандвич. - Вы вступите в стройные ряды пятидесяти восьми Фрайди в маленьком городишке в штате Огайо, городишке, где мы вас поселим.
- В Огайо? - с ужасом спросила она.
Господи! Ну как с ней говорить? Она не понимает шуток. Гарри старался ожесточиться, отказываясь признать, что каждый раз, когда его взгляд встречал чистую синеву ее глаз, он ощущает физический ответ ее тела, будто что-то щелкает у нее внутри.
- В Огайо, - повторил он. - Или в Индиане. А возможно, в Иллинойсе. Вам гораздо легче будет стать неприметной на Среднем Западе, чем на Юге. Если, конечно, вы не пожелаете научиться говорить с южным акцентом.
- Я сумею, - ответила она, с вызовом встречая его взгляд.
Гарри не смог сдержать улыбки. Да уж конечно, сделать это для нее пара пустяков.
- Это труднее, чем вы думаете, миссис Ламонт.
- Знаю, - спокойно ответила она. - Я ведь выросла на острове, в Массапикуа-Парк, и почти полгода брала уроки ораторского искусства, чтобы избавиться от своего акцента.
Странно, в ее досье было сказано, что она родилась в Коннектикуте, и Гарри был уверен, что почти всю жизнь Алессандра прожила в округе Фэрфилд, штат Нью-Джерси, где посещала частную школу, брала уроки игры в теннис и говорила, с рождения в совершенстве воспроизводя округлые, богатые звучанием гласные.
Массапикуа-Парк был местом обитания среднего класса - почему же об этом ничего не было сказано в ее досье? Гарри взял себе это на заметку, чтобы позже выяснить, кто там напортачил и сделал такую грубую ошибку.
- Мы должны посоветоваться с руководством Программы защиты свидетелей до того, как узнаем точно, куда они отправят вас, - сказал Джордж Алессандре. - Что касается имени… - он покачал головой и улыбнулся с извиняющимся видом, - Фрайди не подойдет.
Гарри был еще более прямолинеен и категоричен:
- Они выберут что-нибудь совершенно благопристойное и ординарное. Например, Барбара Конвэй. Это имя - как раз то, что надо.
Синие глаза уставились на него с неподдельным ужасом.
- Они также заставят вас остричь волосы, - безжалостно продолжал он, - и, вероятно, перекрасят в каштановый цвет. Вашу манеру одеваться тоже изменят: одежда должна быть более приемлемой для Барбары Конвэй - для этого подойдут юбки до колена тускло-оливкового или синего цвета, а также прочные крепкие башмаки, хлопчатобумажные блузки с застежкой до горла и все остальное в этом же роде.
Алессандра посмотрела на него так, будто он описывал ей ужасы Армагеддона.
Джордж деликатно отер рот салфеткой.
- Да брось ты, Гарри, у тебя будущее выглядит гораздо хуже, чем на самом деле. К чему все это?
Алессандра с надеждой обратила свой взор к Джорджу.
- Значит, на самом деле все не так страшно? Мне не придется красить волосы в другой цвет?
- Сделаете это, если вам дорога ваша безопасность, - настаивал на своем Гарри. - Распрощаетесь навеки с Алессандрой Ламонт и станете Барбарой Конвэй.
- Но что хорошего в безопасности, если мне придется превратиться в кого-то, кем я не хочу быть?
Гарри пожал плечами.
- Выбор за вами. Хотя мне все кажется довольно ясным, когда приходится выбирать между короткими темными волосами и уродливыми башмаками или пулей в голове… Думаю, в этом случае темные волосы и безобразная обувь имеют больший шанс.
По выражению ее лица он понял, что ему не удалось убедить ее, но спорить она больше не стала. В течение нескольких минут они ели молча, потом Алессандра заговорила снова.
- Итак, завтра приедет кто-нибудь из Программы защиты свидетелей, - обратилась она к Джорджу. - И тогда вы и мистер О'Делл отправитесь домой?
"Мистер О'Делл"! Господи!
- Нам нельзя покидать вас до тех пор, пока вы не окажетесь в безопасности в предназначенном для вас городе и мы не убедимся, что с вами все в порядке. И пожалуйста, называйте меня просто Гарри, - попросил он, - Когда вы говорите "мистер О'Делл", у меня мурашки бегают по коже.
- Но вы называете меня миссис Ламонт, - возразила она.
Черт бы ее побрал, и правда.
- О'кей. Вы зовите меня Гарри, а я буду называть вас… Элли.
Ему показалось, это ее уязвило.
- Мое имя Алессандра.
- Нет, теперь уже нет. Считайте, что имя Элли будет неким переходным между вашим старым именем и новым, каким бы оно ни было.
- А кто принимает решения? - спросила она. Джордж наконец проглотил свой "севен-ап".
- Вероятно, какой-нибудь компьютер…
- И сколько времени пройдет, пока мне позволят снова жить своей жизнью?
Гарри посмотрел на Джорджа. Это был каверзный вопрос. Если бы все прошло в соответствии с Программой защиты свидетелей, то они должны были бы распрощаться с ней уже завтра. Они передадут ее в чьи-то надежные руки и отделаются от нее. Но в их случае не было и речи ни о каком нормальном обороте дел. Они собирались ее использовать в качестве наживки, чтобы с ее помощью заманить Тротта в ловушку - поэтому и он, и Джордж должны были находиться рядом с Алессандрой двадцать четыре часа в сутки еще неделю или две, а то и дольше, - столько, сколько потребуется, чтобы Тротта проглотил наживку и попытался нанести удар. И снова Гарри ощутил укол совести. Господи! Он должен отделаться от этого чувства вины. Да, они используют Алессандру как приманку, и это, конечно, дерьмовая ситуация. Неприятно, но необходимо и неизбежно, Почему бы ему не смириться с этим фактом и не продолжить свою работу?
Джордж откашлялся и ответил:
- Ну, это зависит от многих обстоятельств. Может быть, пройдет неделя, может, больше…
- Так долго?
Взгляд Алессандры скользнул по лицу Гарри, и он догадался, о чем она подумала.