* * *
В стране продолжалась ожесточенная кампания поиска и разоблачения замаскировавшихся шпионов и внутренних врагов советской власти. Судили и уничтожали троцкистов и бухаринцев, различного рода вредителей в промышленности и на селе. Народ призывали к бдительности.
Школьникам ставили в пример Павлика Морозова. Этот юный сельский пионер помог вывести на чистую воду своих родных, которые прикидывались честными тружениками, а на деле были злейшими врагами социалистического строя. Узнав, что они готовят вредительство, маленький патриот донес на своих родителей и его за это убили. Пресса и печать превозносили Павлика как героя.
Вскоре и Тёме выпал шанс в некотором роде повторить подвиг Морозова. На период зимних каникул его отвезли к бабушке и дедушке в Лосинку. Так все называли станцию Лосиноостровскую. Родители отца, вместе с его незамужней сестрой Феней и младшим братом Димой, делили половину верхнего этажа бревенчатого барака с семьей участкового милиционера Коршунова. Илья и Борис прописаны были там же, но предпочли общежитие, и приезжали в Лосинку только по выходным.
Дедушка Илья, кряжистый бородатый старик с добрым взглядом светло-голубых глаз, столярничал в мастерской и его сыновья Боря, Илюша и Дима, как дети рабочего, беспрепятственно прошли в институты. В отличие от Инны, которой для поступления в вуз пришлось из-за своего непролетарского происхождения зарабатывать "рабочий стаж" на стройке.
Столяр дедушка был превосходный и умел из дерева делать все. Особенно разного рода лодочки и корабли. Тёме он выточил пару деревянных коньков, которые прикручивались к валенкам, на них можно было легко кататься по снежному насту зимних дорог. Дед был немногословен, пространных разговоров с внуком не вел, но, приходя с работы, любил с ним повозиться, якобы пробуя силу, и мастерил все, что тот попросит.
Бабушка же, которую все называли "баба Ада", была очень общительна, обо всем Тёму расспрашивала и много рассказывала сама. Плотная и маленькая, с живыми черными глазами и приветливой улыбкой, она была признанным лидером у окрестных старух. И хотя баба Ада была малограмотной, как тогда говорили "темной", к ней постоянно приходили за советом и утешением.
От нее-то Тёма и узнал, что дедушка не всегда был простым столяром. Оказывается, до революции Илью Самойловича Наумова знали в Астрахани как богатого купца второй гильдии, делавшего лучшие на Волге бочки для засолки рыбы. Благодаря этому отец Тёмы и старший сын, погибший на Германском фронте, окончили университеты еще в царское время, а дочери были одними из самых богатых невест - не то, что теперь.
Вскоре открылась еще одна, куда более ужасная тайна. Дедушка с бабушкой жили под одной крышей, однако мира между ними не было. Дед только отдавал ей заработанные деньги и питался вместе со всеми, но почти не разговаривал и спал на лежанке за перегородкой, где у него был верстак. Как Тёма выяснил после одной из перебранок между старшими, произошло это на религиозной почве. Вернувшись к обеду и снимая коньки в коридоре барака, он услышал, как старики ссорятся.
- Никогда не прощу, что предал веру наших отцов! - горячилась бабушка. - Ну ладно еще - в царское время. Если б не стал выкрестом, то дороги тебе не было бы. И мне пришлось это терпеть, втайне молиться нашему богу и соблюдать обряды. Но теперь-то никто тебе не мешает!
- Я не флюгер какой-нибудь, чтобы вертеться во все стороны, - упрямо возражал дед. - Думаешь легко мне было переходить в другую веру? Но раз уж сделал это и стал православным, то им и помру.
- Чего же ты теперь в церковь не ходишь? - резко упрекнула баба Ада. - Сколько лет туда таскался, даже в хоре пел.
- Не хожу потому, что одна на всю Лосинку и далеко, - ворчливо ответил дед. - Да и молодежь над верующими смеется. Но Бог един, и он у меня в душе.
- Значит, хочешь умереть вероотступником? - непримиримо повысила голос бабушка. - Не будет тебе на том свете покоя!
- Как знать, Ада? - стоял на своем дед. - Вот партийцы утверждают, что Бога нет, и все это поповские выдумки. Увидим, когда там окажемся.
- Богохульник! - возмутилась бабушка - А говоришь, что - верующий.
Поняв, что больше ничего интересного не услышит, Тёма оставил коньки в коридоре и, обмахнув веником снег с валенок, вошел в жарко натопленную комнату.
* * *
Окончательно просветил Тёму его ровесник, соседский Николка Коршунов. Был он рослым в отца-милиционера, долговязого, как "дядя Степа" - героя детского стихотворения Михалкова. Хотя Николка был крупнее и весил больше, Тёма его почти всегда побеждал, так как был половчее и сообразительнее.
В тот день с утра, вместе с другими ребятами, они строили во дворе снежную крепость. Вдоволь набегавшись, Николка, который был в курсе всего, что происходило в округе, поманил Тёму пальцем.
- Пойдем, что тебе покажу! - сказал с видом заговорщика. - Тут один мильтон, что вместе с моим папкой служит… В общем, женился… и они днем, - он замялся, покраснев, - это самое… ребенка делают. Хочешь посмотреть?
Тёму уже жутко интересовало то, как "делают детей". Тоже покраснев, он молча кивнул, и Николка повел его к соседнему бараку. Перебравшись через невысокий забор, утопая в снегу, пацаны добрались до окна на первом этаже и приникли к стеклу. Зрелище было такое, что им мог позавидовать любой эротоман!
Прямо перед их глазами, на старинной двуспальной кровати с никелированными шариками занималась любовью совершенно голая молодая пара. Это были молодожены, которые даже днем, как уже известно было всем соседям, находили время для секса. Несмотря на малолетство, Тёма и Николка отлично знали, чем они занимаются, хотя и не понимали, почему затрачивают столько усилий и мучительно стонут. Но смотреть было очень интересно!
От этого увлекательного занятия их оторвал окрик вышедшей из дома бабки, и ребята бросились наутек. Они порядком озябли и отправились к Николке, чтобы отогреться и поиграть в тепле. Его отец и мать были на работе, и друзья, сбросив пальто и валенки, прямо на полу занялись борьбой, устроив в комнате изрядный кавардак.
- А ты знаешь, что твоя баба Ада - жидовка, и все старухи, которые всегда у нее толкутся, тоже? - спросил Николка, когда они, подустав, сидели, отдуваясь после очередного поединка. - Мамка говорит, что жиды пьют кровь христианских младенцев.
Тёма попробовал представить свою маленькую симпатичную бабушку в образе злой ведьмы, и это было столь дико и невероятно, что он пришел в негодование.
- Думай, что говоришь! Не то дам леща и дружить не буду, - заявил он приятелю. - Чтоб моя бабушка такое могла - это надо придумать!
- А чего тогда у бабы Ады всегда старухи собираются и какие-то праздники не наши справляют? - въедливо спросил Николка. - Ты ничего не знаешь, но мы-то, как соседи, все видим. Неужто твой дедушка тоже жид?
- Ну и дурак же ты! - разозлился Тёма. - Как он может быть жидом, когда у него на шее крестик висит? Разве ты не знаешь?
- Знаю, конечно, - немного растерянно согласился Николка. - И в церкви деда Илью видели. Но твоя бабка крестика не носит! - нашелся он.
Тёма сразу вспомнил подслушанный разговор бабушки с дедом и огорченно подумал, что, похоже, его приятель говорит правду. Но конечно, кроме крови христианских младенцев. Не найдя лучшего выхода, он небрежно бросил:
- Все это, Николка, глупости! Нас с тобой чему в школе учат? - Тёма с видом превосходства посмотрел на приятеля. - Никакого Бога нет. Его попы выдумали, чтобы охмурять народ. Дед это понял и не ходит в церковь. А бабушка - очень умная. Она раньше его это поняла. Вот и крестик не носит.
Однако в том, что Николка прав, он убедился очень скоро, когда вместе с родителями приехал в Лосинку накануне праздника Пасхи.
* * *
Христианская Пасха не совпадает с иудейской. Но оба светлых праздника доставляют много радости верующим, так как им предшествует длительный пост, после которого можно вволю разговеться, и поэтому готовится много вкусной еды. На этот счет бабушка Ада была большая мастерица. Помимо традиционной мацы, она делала замечательное хрустящее печенье "хворост", превосходно готовила любимые еврейские блюда: "фиш-картошку", фаршированную рыбу и еще много такого, чего, как говорится, пальчики оближешь.
Именно поэтому, хотя верность своей религии в семье сохранила она одна, на ее вкусный праздник обычно собирались все дети, за исключением младшей, Киры. Приехав погостить к брату, когда Сергей Ильич еще работал в Ашхабаде, она вышла замуж за его коллегу-врача, родила двоих детей, да так и осталась жить в дальних южных краях.
Из Туркмении они выезжали крайне редко.
Вот и на этот раз в Лосинке за столом в большой комнате барака было тесно. Мало того, что старший сын привез всех своих, но и Борис, успевший получить квартиру и жениться, прибыл к матери вместе с женой Ирой: она уже была на шестом месяце беременности. Баба Ада с Феней наготовили всего полным-полно, каждый из гостей обладал здоровым аппетитом, и за столом было весело и шумно. Говорилось много тостов и обсуждались текущие дела.
Разговоры вертелись вокруг прихода к власти в Германии Гитлера и начавшегося там фашистского террора.
- Да уж, твою Пасху там сейчас вряд ли кто-то празднует, - объяснил матери Борис. - Нацисты считают евреев людьми второго сорта, грозят уничтожить, устраивают облавы и погромы. Бросают их вместе с коммунистами и прочими противниками режима в концентрационные лагеря!
- Им надо дать по рукам, пока силы не набрали и не сломили дух немецких антифашистов! - горячо произнес Илья, активный комсомолец, мечтающий о вступлении в партию. - Надо объявить Гитлеру войну и оказать интернациональную помощь коммунистам, пока их там всех не перебили. Я первый пойду добровольцем!
- Не готовы мы воевать, - возразил ему Борис. - Ведь только начали строить современную систему укреплений. Я как раз этим сейчас занимаюсь. И армию надо перевооружать. Нашей славной конницей немецкие танки не одолеть!
- А как же в кино мы всех побеждаем? - скромно подал голос младший из братьев, студент Дима. - Разве наша авиация, наши летчики не самые лучшие в мире?
- Летчики-то хорошие, но Боря прав, - сказал свое веское слово Сергей Ильич. - Наша промышленность только начинает набирать обороты, страна еще не оправилась от голода, да и братским компартиям приходится помогать. Не готовы мы еще к новой войне! - Он поднял свой бокал и провозгласил тост.
- Давайте лучше сначала укрепим свое государство, построим процветающее общество у себя. Выпьем же за победу коммунизма в отдельно взятой стране! Ленин учит, что это возможно!
Все дружно выпили, хорошо закусили и молчавшая во время разговора о политике баба Ада с нескрываемым скепсисом произнесла:
- А вы что, дети, и правда верите в победу этого, - она запнулась, произнося трудное слово, - коммунизьма? Сколько лет об этом все талдычут, а чтобы это все сготовить, - указала рукой на стол, - я на базаре за один раз истратила столько, сколько мой дед за месяц зарабатывает. - И не без ехидства добавила: - Вот вы у меня все такие партейные, а мою Пасху уважили. И молодцы. А ваши вожди - непутевые, раз веру преследуют. Бог не даст им удачи!
Ее слова вызвали легкий шок, и Сергей Ильич, как старший, счел нужным внести ясность.
- Мы здесь собрались не Пасху праздновать, тем более еврейскую, а чтобы повидаться и поесть твоей вкусной стряпни. А раз ты сама об этом заговорила, то и я скажу прямо, - нахмурив брови, посмотрел он на мать. - Не делом ты занялась, что собираешь у себя верующих старух. На всех нас бросаешь тень! Вот отец ведет себя умно - за что ему большое спасибо.
Но маленькая баба Ада обладала сильным характером.
- Господь накажет вас, безбожников. Совсем загнали народ! Разве так люди жили при прежней власти? Вот ты, Сергей, вроде большой начальник, а ведь еле с семьей перебиваешься! Ты дай людям хорошую жизнь, а не энтот… тьфу, - опять запнулась старуха, - коммунизьм.
Братья, как по команде, переглянулись, и в их испуганных глазах можно было прочесть: "Не дай Бог кто-нибудь услышит!". Первым опомнился Борис.
- Ну, мама, ты и даешь, - строго произнес он. - Не смей нигде высказывать такое! Даже своим старухам! Ты же не хочешь закончить жизнь в тюрьме и всех нас потащить за собой?
Наступило тяжелое молчание, но по виноватым глазам бабы Ады было видно, что она сожалеет о своей вспышке. Поэтому на политические темы больше не говорили.
* * *
Всю ночь валил снег, но наутро выглянуло солнце, и Анна Михеевна предложила детям пойти на прогулку. Тёма охотно согласился, а Леля отказалась наотрез. Очевидно, ей хотелось еще немного поспать.
Тепло одевшись, не спеша отправились по протоптанной тропинке в сторону железнодорожной станции. Стоял легкий морозец, и долгое время шли молча, с наслаждением вдыхая чистый сельский воздух. Но когда повернули обратно, Тёма не выдержал и спросил то, что давно вертелось у него на языке:
- Мам, а это правда, что баба Ада жидовка и против советской власти?
- Это кто же тебе сказал такое? - поразилась Анна Михеевна.
- Сам слышал, что она у себя старых жидовок собирает, а вчера против вождей говорила. - Тёма решил не выдавать своего друга Николку. - Я же, мам, не маленький!
- Не смей так говорить! - сердито одернула его Анна Михеевна. - Только плохие люди и фашисты обзывают евреев жидами. Тебя же учат, что все нации равны. Ты - октябренок и должен быть интернационалистом. Не надо стесняться того, что баба Ада еврейка! И великий вождь всех трудящихся Карл Маркс был евреем.
- Выходит, и он тоже жид? - вытаращил глаза Тёма.
- Да потому, что евреи ничуть не хуже других людей, и среди них есть те, каких почитают миллионы, - уже спокойно объяснила ему мать.
Ее доводы обескуражили Тёму, но оставалось главное сомнение, которое не давало ему покоя.
- Но ведь правда, что бабушка против советской власти? Ты ведь слышала, что она вчера говорила, - снова пристал он к матери. - Они с дедом ненавидят революцию, потому что раньше были богачами и у них все отняли. Баба Ада сама мне рассказывала. Выходит, они - скрытые враги?
Анна Михеевна так растерялась, что не нашла слов для ответа и лишь смотрела на сына, словно увидела впервые. А Тёма продолжал излагать то, что тяготило его детскую душу.
- Разве честно выдавать себя за рабочего? Какой же дедушка рабочий, если раньше был купцом? - забросал он мать вопросами. - Выходит, и папа, и дяди всем врут, что они из рабочих, а на самом деле - из класса угнетателей, но это скрывают?
- Да что с тобой, сынок? Почему тебя это беспокоит? - не на шутку обеспокоилась Анна Михеевна. - Никто ничего не скрывает! Дедушка Илья, как ты знаешь, простой рабочий-столяр. Какая тебе разница, кем он был раньше?
- Ну как ты, мамочка, не понимаешь? Вот нам в школе все это объяснили, - назидательным тоном ответил Тёма. - Как оказалось, дедушка Илья и баба Ада - представители класса эксплуататоров, скрытые враги советской власти. Их надо разоблачать и не давать никому пощады!
- Даже если это твои родные? - не веря своим ушам, переспросила его Анна Михеевна. - Ты можешь такое сделать по отношению к своим близким? К деду и бабушке, которые тебя так любят?
Ее взволнованные слова смутили Тёму, и он ответил уже не так уверенно:
- А почему же нет, мама? Вот Павлик Морозов так и сделал! Нам всем его приводят в пример, как настоящего героя.
- Ну, что же, сыночек. Вопрос этот очень серьезный. - Анна Михеевна справедливо решив, что к продолжению разговора нужно привлечь мужа: - Мы его хорошенько обсудим дома, в Москве. Надеюсь, что папа все тебе объяснит лучше, чем я.
При упоминании об отце, Тёме стало не по себе, у него сразу зачесалось то место, которое обычно подвергалось наказанию ремнем. Он быстро сообразил, что, если отец узнает о его намерении разоблачить бабушку и деда, наверняка учинит жестокую порку. Утешала лишь мысль, что скорее всего не до смерти и его не постигнет судьба Павлика Морозова.