Вдруг я услышала шорох и, круто повернувшись, увидела на пороге библиотеки самого дядю Эбенезера. Он уставился на меня налитыми кровью глазами. Хотя дядя еще не был пьян, он не умылся, не побрился; от его одежды воняло перегаром и табаком. Я с трудом подавила порыв открыть окна, и впустить в комнату солнечный свет и свежий воздух, потому что мой дядя всегда приносил с собой тень тьмы и страдания вместе с весьма ощутимым запахом виски и конюшен. Я присела перед ним в скромном, но уважительном книксене, постаравшись вначале отойти от него подальше. Дядя Эбенезер охотно давал волю кулакам, хотя я никогда не видела, чтобы он избивал кого-нибудь из членов своей семьи, только прислугу. У меня не было иллюзий по поводу чувств, которые он испытывал ко мне, пусть даже мы и носили одну и ту же фамилию. Иногда он смотрел на меня так, словно хотел швырнуть в меня чем-нибудь через всю комнату. Вот и в тот миг он смотрел на меня именно так. Помимо расчетливости, я прочла в его голубых глазах ненависть.
- Дочка Дэви, - сказал он, склонив голову. - Так-так… Библию, значит, читаешь?
Меня так и подмывало сказать, что этому дому недостает помощи высших сил, но не хотелось подливать масла в огонь.
- Я смотрела нашу родословную, сэр, - сказала я.
Он прищурился.
- Правда? - сказал он. - Бэлфуры - славный род, а чем все кончилось? Двумя жалкими девчонками!
Я прикусила губу, чтобы не вырвалось то, что я думаю о нем за такие слова.
- И одной-то девчонки хватает, - задумчиво продолжал он. - Сам не знаю, зачем еще и тебя взял, дочка Дэви.
Я тоже часто раздумывала, почему дядя согласился взять меня к себе. Ведь он откровенно недолюбливал меня, к тому же ему едва ли хватало денег, чтобы прокормить лишний рот.
- Это кровь, - сказал он с горечью. - От родства никуда не денешься. - Он посмотрел прямо на меня. - Глен-Клэр должен был быть твоим, дитя Дэви, - сказал он. - Но ты всего лишь девчонка. Я с гораздо большей пользой сам распоряжусь им.
Я понятия не имела, о чем он говорит, хотя и сомневалась в том, что он управляет поместьем наилучшим образом. Тем временем дядя подошел ко мне, и мне захотелось отойти подальше - такую неприкрытую враждебность он излучал. Я попробовала ускользнуть от него, но он так крепко схватил меня за руку, что я выронила метелку, и она со стуком упала на каменный пол. Я чувствовала бушующую в нем злобу и жестокость, и еще что-то странное, похожее на внутреннюю борьбу.
- Лучше бы ты умерла, дитя Дэви, - выдавил он, - чем стала бы зависеть от меня.
- Я не жалуюсь, сэр, - прошептала я, чувствуя, как глухо бьется сердце у меня в груди. - Я благодарна за то, что у меня есть крыша над головой.
Эти слова были подсказаны страхом, ведь дядя был намного крупнее и сильнее меня, и мне нужно было вырваться из его рук, прежде чем предпринимать что-либо еще. Мгновение я еще стояла, скованная его хваткой, но затем она ослабела. Он отпустил меня, и я почувствовала такое облегчение, что чуть не упала, потому что ноги у меня дрожали. Даже не глядя на плечо, я понимала: там остались синяки.
- Язык у тебя подвешен неплохо, надо отдать тебе должное, - сказал он. - Но смотришь ты дерзко. Ты не похожа на Эллен - та не способна на борьбу. - Он нахмурился. - Хотя я и тебя обломаю, вот увидишь.
Бедная Эллен. У нее не было даже возможности укрепить свой дух, ведь она выросла в доме, где дядя Эбенезер ограничивал ее свободу с самых ранних лет. Если честно, я удивлялась, как она до сих пор не сошла с ума. Тетя Маделин уж точно лишилась рассудка, вспомнить только ее фарфоровых куколок и спальню, превращенную в музей ее утраченной красоты.
- У вас было достаточно времени, чтобы вылепить из Эллен то, что вы хотели. - Освободившись и стоя рядом с дверью, я почувствовала себя свободнее и перестала сдерживаться. - Но я здесь всего лишь месяц, и меня не так-то просто сломить.
Он попытался схватить меня, его лицо исказилось в приливе ненависти, но я увернулась и кинулась по коридору, слыша за спиной его гневные крики. Я прибежала на кухню, полагая, что на случай самого худшего я всегда могу выхватить из ящика старый заржавленный нож. Я захлопнула за собой дверь и, дрожа и задыхаясь, встала спиной к буфету.
Миссис Грант оторвалась от чистки овощей и покачала головой.
- Вступать с ним в пререкания - чистое безумие, - сказала она, снова опуская голову и отводя глаза.
Но дядя Эбенезер не преследовал меня, и спустя несколько минут мое дыхание почти восстановилось. Я услышала, как хлопнула дверь черного хода, и увидела в окно, как он, спотыкаясь, идет по тропинке к конюшне - наверняка пошел срывать свой гнев на бедном негоднике конюхе. Я поставила на плиту чайник - захотелось выпить чаю и успокоиться - и дала себе зарок в следующий раз, если буду прибираться в библиотеке, взять с собой кочергу. Той ночью я даже спала с ножом под подушкой, но я больше не задумывалась о семейной истории или старинном роде Бэлфуров. Стычка с дядей Эбенезером заставила меня забыть обо всем. Мне следовало кое в чем его заподозрить. Мне следовало соблюдать осторожность. Но я проявила легкомыслие.
Утром я проснулась оттого, что Эллен сидела на моей кровати и трясла меня за плечо. Я была настолько поражена таким пробуждением, что чуть не ранила ее ножом.
- Боже мой, это еще зачем? - спросила она, глядя на грязный кухонный нож, торчавший из-под одеяла.
- От мышей, - ответила я.
Сначала она удивилась, потом испугалась. Меня всегда смешило, что девушка, выросшая в самом сердце гор, боялась маленьких млекопитающих и насекомых, но Эллен внушили, что только так должны вести себя настоящие леди.
- Не волнуйся, - сказала я, пряча нож. - Так зачем ты меня разбудила?
- Ах да! - Ее лицо осветилось такой светлой улыбкой, словно солнце вышло из-за туч. - Замечательная новость! Мы едем в Гэрлох на целый день! У папы там какие-то дела - он встречается с капитаном торгового корабля… - Она вдруг нахмурилась. - Странно, впервые слышу, чтобы он вел с кем-то дела. В общем, он сказал, что мы с тобой можем поехать с ним, и походить по магазинам, и даже, может быть, купить себе новые перчатки, платки или кружева…
Она до того оживилась, что не умолкала ни на минуту, пока я одевалась.
- Я три года никуда не выезжала из Глен-Клэр, - повторяла она так, будто сама себе не верила.
От волнения ей кусок в горло не лез, за завтраком она сидела за столом и смотрела в тарелку как завороженная. В конце концов я съела и ее, и свою порции каши и, кроме того, еще немного меда и овсяных лепешек. Как я уже говорила, мало что может лишить меня аппетита - ни плохие, ни хорошие новости, и, несмотря на великодушное предложение дяди Эбенезера, я не рассчитывала, что он угостит нас обедом, не говоря уже о новой паре перчаток.
Я почти покончила со своим завтраком, когда в кухню вошел дядя Эбенезер. Он сгреб остатки овсяных лепешек с тарелки и грубо запихал их себе в рот. С набитым ртом он крикнул:
- Поторопись, девчонка! Я уже полчаса жду!
Эллен вскочила так порывисто, что чуть не перевернула стол. На меня дядя даже не взглянул, и я решила, что Эллен неправильно истолковала слова отца и меня никуда не приглашали. Но когда она потащила меня в конюшню - я на ходу дожевывала завтрак и одновременно пыталась надеть пальто, увидела, что в двуколку положили две подушки. Значит, я еду! Я очень обрадовалась, ведь я целый месяц не видела моря. Как хорошо будет оказаться там снова.
Правил дядя Эбенезер. Он делал это, как все, за что брался, - бездумно, рискованно и абсолютно не заботясь ни об Эллен, ни обо мне. Мы сидели, вцепившись в борта, когда двуколка прогрохотала через мост и съехала на дорогу к Гэрлоху, которая была едва ли менее ухабистой, чем дорога к Глен-Клэр.
Осенний ветер срывал наши шляпки, и я ужасно радовалась, что наши колени прикрывает толстый твидовый плед, потому что с Дох-Мари задувал сильный холодный ветер. Тем не менее для Северного нагорья такая погода считалась хорошей, потому что не было дождя. Высоко над нами голубело небо с белыми облаками, и, по счастью, комаров было не так уж много.
Когда дорога пошла вверх к перевалу Керрис-дейл, дядя Эбенезер стал подгонять лошадей, чтобы обогнать разносчика на пони, и чуть не столкнулся с почтовой каретой из Уллапула. Было много ругани и шума, но Эллен не замечала всей этой суеты, шумно восхищаясь красотой пейзажа. Справа от нас возвышались песчаные бастионы горы Слиох, краснеющие на солнце. В долине посверкивали, волнуемые ветром, воды озёра Мари. Эллен была готова восхищаться всем подряд. Если бы и я не покидала Глен-Клэр в течение трех лет, я вела бы себя так же, но, хотя горы в солнечном свете выглядели очень мило, мне было холодно и меня укачивало.
К тому времени, как мы въехали в маленький портовый городок Гэрлох, бедная лошадь выбилась из сил, а мои пальцы одеревенели из-за того, что я изо всех сил цеплялась за стенки двуколки, чтобы не упасть. Дядя Эбенезер въехал во двор "Пяти колоколов", буркнул, что ему надо кое с кем повидаться по делу, соскочил на землю и зашел в таверну.
- Может быть, мы немного перекусим здесь, прежде чем отправляться на прогулку по городу? - сказала я Эллен, потому что хоть дядя и гнал лошадь, путешествие заняло несколько часов и я успела снова проголодаться. Из таверны доносился чудесный аромат бульона. У меня самым неподобающим для леди образом заурчало в животе.
У Эллен вытянулось лицо.
- Лучше не стоит, - сказала она. - Эта таверна далеко не самая лучшая, папа приехал сюда по одному тайному делу… и мне вообще-то хотелось бы зайти в магазин на главной улице. Она бросила взгляд в том направлении, где исчез дядя Эбенезер. - Папа обещал дать мне пару шиллингов, - грустно добавила она, - но, наверное, забыл.
Ее слова меня не удивили. Я подозревала, что дядя Эбенезер, забыл специально, что он вовсе не собирался растрачивать свое скудное состояние на ленточки и прочую чепуху. Кажется, Эллен тоже так думала, но, будучи куда более добросердечной, чем я, не желала этого признавать.
- Давай я зайду и попрошу у него деньги, - предложила я.
Эллен побледнела и бросила на меня взгляд полный ужаса.
Она схватила меня за руку.
- Нет! - воскликнула она, бросая еще один испуганный взгляд на вход в таверну, как будто там скрывалось нечто темное и опасное. - Нет, не беспокой его. Пойдем лучше посмотрим на витрины!
Мне показалось что, прижимая носы к витринам, словцо нищенки, мы не получим удовольствия. Гораздо больше меня порадовало бы, если бы мы купили в порту за несколько пенни по кулечку мидий.
При виде кораблей, которые покачивались на рейде, я воспряла духом. Корабли напомнили мне дом. Тем не менее я позволила Эллен увлечь меня за собой по узкому тротуару. Мы брели в гуще людей, любовались спокойными виллами и пробегали мимо сомнительных переулков. Наконец мы очутились у магазина готового платья мадам Эме. Гэрлох был переполнен людьми: светские дамы подбирали юбки, чтобы не столкнуться с неуклюжими матросами с торговых кораблей. Пахло морем, повсюду слышались крики чаек и вопли зазывал на рынке у пристани.
Эллен наморщила носик.
- До чего же тут пахнет рыбой, - сказала она, аккуратно обходя рыбьи головы, Которые торговец выбросил из своей корзины бродячей кошке.
Меня так и подмывало ответить: возможно, здесь так пахнет оттого, что Гэрлох - портовый город и торговля рыбой составляет основную статью его дохода.
Магазинчик располагался в маленьком симпатичном домике на улице, расположенной на некотором удалении от пристани, и окружённой садами. В эркерах были искусно разложены платья, шали, перчатки, шарфы и сумочки, соблазняя даже самых прижимистых покупателей. Все было бледно-розовым, и зеленым, и голубым, и желтым. Как только Эллен увидела витрину, ее взгляд сделался мечтательным.
- Ох, Катриона, посмотри, какая красота! Видела бы мама то розовое платье с кружевами! Оно бы ей очень пошло.
Она посмотрела на свое отражение в витрине, и ее улыбка немного увяла. Я знаю, о чем она подумала: даже самому лучшему ее платью уже пять лет, может, даже и больше, и на фоне этого великолепия оно выглядит просто убого. Словно в подтверждение моих мыслей рядом с нами остановилась леди, собиравшаяся войти в магазин. Она оглядела нас с ног до головы, как будто мы были уродами на ярмарке. Ее темно-рыжие волосы, цветом похожие на мои, недавно были уложены в пышную прическу. На ее голове красовался чепец в зеленую и золотую полоску, тогда как мои кудри совсем растрепались и свободно развевались на ветру. У нее были зеленые глаза и чуть загнутый книзу нос. Привлекали внимание ее платье и короткий жакет одинакового цвета - изумрудно-зеленые с золотом, из-под подола выглядывали маленькие зеленые туфельки.
Она скривила губы в надменной улыбке и снисходительно склонила голову. Я словно увидела себя ее глазами: жалкая бродяжка в выцветшем платье, нищенка без гроша в кармане. От незнакомки же буквально пахло деньгами. На ее фоне меркла даже красота Эллен.
- Какая парадная! - благоговейно выдохнула Эллен, когда красавица прошла мимо.
- Подумаешь, вырядилась, - сказала я. - И наглая какая! - Меня жгла зависть.
Повинуясь внезапному порыву, я взбежала на крыльцо и распахнула дверь.
- Пойдем! - позвала я Эллен, обернувшись через плечо.
Наверное, она боялась, но в конце концов, будучи не в силах сопротивляться, последовала за мной внутрь.
В магазине божественно пахло духами и свежесрезанными цветами. Дамы негромко советовались с улыбающимися продавщицами. Надменная красавица стояла у прилавка и рылась в груде вышитых шелковых чулок по семь шиллингов за пару. Она уже отложила полдюжины. К нам подплыла мадам Эме, когда она разглядела, как мы одеты, когда увидела мое штопаное пальто, дружелюбная улыбка на ее лице растаяла.
- Чем я могу быть вам полезна?
Эллен бросила на меня отчаянный взгляд.
- Мы хотели бы приобрести пару светло-голубых вышитых перчаток, если можно, - безрассудно сказала я.
- Катриона! - сказала Эллен, которая выглядела так, словно готова была провалиться сквозь землю.
- Они пойдут тебе, - сказала я. - Они сочетаются с твоим платьем.
Вообще-то новые перчатки затмевали давно вышедшее из моды платье бедняжки Эллен, но я твердо решила их купить. Что-то во взгляде мадам Эме - презрение, едва прикрытое вежливостью, - пробудило во мне худшие чувства.
- Перчатки стоят семнадцать шиллингов, - сообщила мадам Эме.
- Чудесно! - объявила я. - Подберите еще ленты в тон - всего на гинею.
Те из вас, кто обладает хорошей памятью, вспомнят, что Эплкросс я покинула не только с фунтом из тарелочки для пожертвований мистера Кемпбелла, но и с пятью фунтами от попечителей и с такой же суммой, собранной для меня знакомыми отца. Конечно, они не рассчитывали, что я растрачу их подарки на безделушки. Тем не менее, когда я смотрела на бронзовое вечернее платье с туфельками, шалью и сумочкой в тон, мне мучительно хотелось истратить на них все свои деньги. Я знала, что этот цвет мне пойдет, и уже представляла в мечтах, как поднимаюсь по лестнице роскошного особняка об руку с потрясающе красивым джентльменом. Его лицо показалось мне подозрительно знакомым. Я даже протянула руку, чтобы потрогать ткань…
- Катриона, - снова сказала Эллен, в ее голосе на сей раз звучали предостережение и ужас.
Дверь магазина открылась, звякнул дверной колокольчик - и я очутилась липом к лицу с тем, о ком только что мечтала.
- Нейл! - мгновенно просияв, воскликнула Эллен. - Как я рада тебя видеть! - От радости, что я наконец опомнюсь, она приветствовала родственника гораздо теплее, чем обычно.
- Нейл! - воскликнула дама в зеленом с золотом платье мгновение спустя после Эллен. Она замерла, глядя на Эллен едва ли не с ненавистью, и наморщила нос, намекая, что наше место - в сточной канаве, рядом с рыбьими головами. - Ты знаком с этими… леди? - спросила она. От нее повеяло полярным холодом.
Хотя меня не назовешь особенно наблюдательной и я часто сначала что-то делаю и только потом думаю, от меня не укрылось, что мистеру Синклару не нравится собственническое к нему отношение этой леди. Его глаза приняли недоброе выражение, а губы скривились в презрительной улыбке. Все остальные покупательницы тут же навострили уши. Или, может быть, они были просто поражены видом мистера Синклара, который выглядел слишком мужественным и опасным в таком хрупком и изысканном окружении.
- Они - мои родственницы, Селест, - сказал он скучающим тоном. - Мисс Эллен Бэлфур и мисс Катриона Бэлфур. - Он поклонился нам. - Позвольте представить вам мисс Макинтош.
Его слова мигом успокоили красавицу. Она даже улыбнулась нам.
- Ах родственницы! - проворковала она, словно мы все еще были школьницами. - Как мило, - Она кинула на нас еще один оценивающий взгляд. - Наверное, родство у вас не очень близкое? Я слышала, что ни один из рода Бэлфуров не имеет и пенни за душой.
- Я возьму перчатки и ленты, если позволите, - сказала я, доставая гинею, как фокусник достает из шляпы кролика.
Селест Макинтош самодовольно ухмыльнулась и снова повернулась к своим чулкам.
- Нейл, что ты думаешь об их качестве? - сказала она, улыбаясь ему через плечо. - В конце концов, ты же за них платишь.
Что ж, ее слова не нуждались в разъяснениях. Я почувствовала тупую боль в животе. Значит, эта разряженная красотка - любовница Нейла Синклара. По правде говоря, больше всего меня смущало, что он позволил себе представить нам, своим родственницам, любовницу, как будто она была благородной дамой. Я украдкой покосилась на нее из-под опущенных ресниц. Я была бы такой же нарядной, холеной и эффектной, если бы приняла непристойное предложение Нейла. На его деньги я бы превратилась из гадкого утенка в балованного лебедя. Но я не приняла его предложения, и он быстро утешился с мисс Макинтош. Или, может быть, он нашел ее еще раньше, чем сделал свое предложение… Да, очень похоже на то. Нейл Синклар очень самонадеян и неразборчив в средствах.
Нейл склонился к моему уху.
- Я бы купил и то бронзовое платье, - негромко произнес он. - Оно очень вам пойдет.
- Не смею вас задерживать, мистер Синклар, - холодно ответила я. - Мисс Макинтош сгорает от нетерпения обсудить чулки с вами и вашим бумажником.
Он насмешливо улыбнулся.
- Готов поспорить, что вы ревнуете, - прошептал он.
Я почувствовала, как во мне разрастается волнение, которое он всегда у меня вызывал.
- А вы и правда слишком много о себе вообразили, - сказала я. - До свидания.
Мадам Эме уже передала мои покупки помощнице, чтобы та их завернула, и снова принялась ублажать мисс Макинтош. Кажется, ее вовсе не беспокоило, что мисс Макинтош - так называемая дама полусвета. И даже более того, наверное, она неплохо наживалась на таких вот любовницах богачей. Мужчины вряд ли согласятся выполнять все капризы своих жен, зато на любовниц они не скупятся. Нейл проследовал к прилавку, присоединившись к мисс Макинтош, а мы с Эллен вышли на улицу, и я вручила ей драгоценный сверточек.
- Ты не должна была покупать все это, Катриона, - разволновалась Эллен. - Зачем ты тратишь свое приданое?
- Приданое? - Я рассмеялась. - Когда еще у меня появится возможность выйти замуж! Мне гораздо приятнее порадовать тебя, милая Эллен, ведь ты так тепло приняла меня в моем новом доме.
Эллен порозовела.