Я ответил ей, что вряд ли в его жизни может случиться что-то более ужасное, чем знакомство с ней. Молодой человек заявил, что он будет защищать честь дамы до конца. Я сообщил ему, что у этой дамы чести нет с самого рождения, и что он еще в этом убедится. Господин Будущий Рогоносец расфыркался, а господин Бывший Рогоносец молча откланялся – и был таков.
– Извините… можно?
Я вздрогнул от неожиданности. Приятель выскользнул из моих рук и плюхнулся на тротуар.
Напротив меня стояла подруга мисс Истеричной Феминистки. Невысокая девушка с копной темных волос и карими глазами, разрез которых напоминал скорее восточный, чем европейский. Простая для театра одежда – юбка чуть ниже колена, строгая блузка, туфли на невысоком каблуке. Почти никаких украшений – только крошечные серьги и цепочка на шее. Ничего общего со своей подругой она не имела – та умудрилась вырядиться в вульгарное платье предпочитаемой проститутками длины.
Девушка улыбнулась и тут же покраснела. Я взял в руки барсетку и освободил место рядом с собой.
– Садитесь, мисс. Вы меня напугали, знаете? Любите подкрадываться?
– Нет-нет, – покачала головой она. – Прошу прощения.
– Вам тоже наскучил спектакль?
– Мне совсем не понравился. Зато Шели просто в восторге. Вероятно, у меня плохой вкус…
– Только тому, что ничерта не смыслит в искусстве, могла понравиться эта похабщина. Я не считаю себя знатоком, но я видел постановки в тысячу раз лучше.
– Можно огоньку?
Девушка достала тонкую сигарету и, взяв у меня зажигалку, посмотрела мне в глаза.
– Меня зовут Мадена. А вас?
– Брайан. У вас красивое имя. Откуда вы родом?
– Мои родители из Пакистана. Они покинули те места, когда были детьми. А где родился ты?
– В городе, где впервые в мире решили искать нефть.
На лице Мадены мелькнуло недоумение.
– А… что это за город?
– Неужели не знаешь? Это Питсбург.
Она рассмеялась.
– Ну и дела! Это чудесный город, там живут мои родственники, и я иногда там бываю. Но про нефть слышу впервые.
Мадена наклонилась и подобрала Приятеля.
– Это твое, – сказала она.
– Спасибо. – Я повертел брелок в руках. – Знакомься, это Приятель.
– Твой? – спросила Мадена таким жалостливым тоном, будто я рассказал ей про своего невидимого друга.
– Да нет же, – раздраженно ответил я. – Его так зовут. Приятель.
– Можно?
Мадена взяла брелок и пару раз сжала его в пальцах.
– Здорово, – прокомментировала она. – Я люблю такие штуки. У тебя что-то случилось?
– У меня все в порядке. Наверное.
Мадена вгляделась в мое лицо.
– Ты странный, – объявила она.
– Через несколько дней я стану таким, каким был. То есть, я, конечно, странный, и стану еще хуже. То есть… не важно.
Она расхохоталась. Ее смех напоминал звон колокольчиков.
– Знаешь, я хотела извиниться перед тобой за Шели. Она хорошая, просто…
– Хорошая? – ахнул я. – Да она ведьма! Если бы я знал, когда у нее день рождения, то подарил бы метлу!
Мадена снова улыбнулась.
– Ты плохо ее знаешь
– И я этому несказанно рад. Что у вас общего?
– Ничего, – просто ответила она. – Если честно, иногда мне не очень приятно с ней общаться… но она много делает для меня…
– Делится ядом, чтобы не отравиться самой?
– Помогает выбирать мне одежду, косметику…
Я посмотрел на нее, и она отвела глаза.
– Ты шутишь, или у тебя комплекс неполноценности?
– С чего ты взял?
– Забудь. Не обижайся, но твоя подруга произвела на меня…. хм. Не очень хорошее впечатление.
Она поджала губы.
– По крайней мере, у нее нет недостатка в мужчинах. Особенно в таких, как ты.
– Мы только что познакомились, а ты уже меня ненавидишь? Или есть какая-то неизвестная мне причина, по которой ты желаешь мне зла?
На лице Мадены не было даже тени улыбки.
– А какие тебе нравятся женщины? Такие, как я?
– А если я отвечу "да", ты будешь считать меня лжецом?
– Да. С точно таким же лжецом я рассталась полгода назад. Такие женщины, как я, не нравятся никому.
– Ну, тогда я тебе советую превратиться в твою подругу. Просиживать задницу на бирже и бредить феминизмом. Это тебе, разумеется, добавит тебе и ума, и красоты.
Мадена поднялась.
– Я, пожалуй, пойду, – сказала мне она. – Ты хам.
– Приятного вечера.
– Тебе все равно? Я могу уйти?
– Конечно. Кто я такой, чтобы тебя задерживать?
Она снова опустилась на скамейку.
– Ты мне ужасно напоминаешь Игана, – сказал я.
– Иган? Кто это?
– Тот молодой человек, с которым я пришел. Знаешь, я не люблю давать советов, но все же скажу, что тебе не стоит слушать свою подругу. У меня такое ощущение что она не всегда желает тебе добра.
… Спектакль закончился в половину десятого. По реакции публики можно было понять, что я недооценил постановку. Женщины, закатывая глаза, щебетали о великолепных костюмах, а мужчины, будучи менее эмоциональными, обсуждали "глубокую психологичность" и хорошую игру.
– Я думаю заняться драматургией, – сказал я Игану.
– Зачем? – удивленно спросил он.
– Страшно наблюдать за тем, как умирает это искусство.
– Тоже мне, профессионал нашелся, – холодно заметил Иган.
– Кроме того, если все кричат о том, как же спектакль хорош, то на самом деле он ужасен.
– Смотри-ка! Твоя новая знакомая.
Я повернул голову и увидел Мадену с ее подругой.
– Иган, никогда не указывай на людей пальцем! – упрекнул его я вполголоса.
Но уйти незамеченными нам было не суждено.
– Вам понравился спектакль? – спросила меня Шели.
– Совершенно бездарная вещь, – ответил я.
– Может, историю вы и знаете, мистер. Но в драматургии ничего не смыслите.
– Его зовут Брайан, – сказала Мадена.
– Ах, вы уже и познакомиться успели? Может, и телефонами обменялись?
Я достал блокнот.
– Отличная идея. Спасибо, что напомнили. Извини, – обратился я к Мадене, – в последнее время я стал ужасно рассеянным…
Мы обменялись номерами, и Мадена спрятала крошечный сотовый телефон в сумочку.
– Позвоню послезавтра, около четырех, – сказал ей я.
– Вам не кажется, что вы преувеличиваете, мистер? – спросила Шели.
– А почему вы об этом спрашиваете, мисс?
– Потому что вам следует заниматься своими делами. И не дурить голову молоденьким глупым девушкам! Советую вам найти женщину из своего круга.
Я убрал блокнот и закрыл "молнию" на барсетке.
– Знаете, мисс, вот что я вам скажу. На самом деле, большинство женщин, побывавших в моей постели, были похожи на вас. Никакой зависимости от мужчин, никаких цветов и подарков. Но эти женщины принимали мои подарки. Розы, духи, дорогое белье, бриллианты. Они позволяли платить за себя в ресторане, хотя на платиновую кредитную карточку из моего бумажника у каждой из них приходилось по две или даже по три. Адвокаты, финансовые аналитики, модельеры, певицы, актрисы, писательницы. Вы ведь говорили именно про этих женщин, не так ли? Несчастные люди, которые впадают в депрессию от того, что не могут потратить свои деньги. Иногда мне кажется, что это несправедливо. Есть люди, которые не могут позволить себе есть мясо каждый день, а наши с вами банковские счета всегда радуют глаз. Я обедаю в дорогих ресторанах, одеваюсь в самых дорогих магазинах города, курю хорошие сигареты, пью дорогой коньяк, вожу BMW, сплю на шелковом белье. Хотя что там говорить – у этих женщин денег гораздо больше. У них так много денег, что они порой хотят вернуться в старые добрые времена. Порой и я думаю, что мне не хватает всего этого, хотя у меня нет позы богатого человека. Хочется вернуться в студенческие годы, когда я курил дрянные сигареты и месяцами копил деньги на одежду. Может, это вами и движет, мисс? Хотите, чтобы кто-то принялся дурить вам голову?
Шели фыркнула.
– Вы наглец и высокомерный позер, – изрекла она.
– По крайней мере, я не вставляю палки в колеса своей подруге. И меня зовут Брайан. Приятно познакомиться. Хотя… не буду лгать. Это некрасиво.
– Все, с меня хватит. Идем, – обратилась Шели к своей подруге. – Мы уходим.
– Я никуда не пойду, – ответила Мадена.
Шели бросила на меня взгляд, который с успехом мог бы ликвидировать все последствия глобального потепления и заново заморозить вечные льды.
– Пойдем, – повторила она.
– А я не пойду. – Мадена повернулась спиной к подруге и посмотрела на меня. – На самом деле, я никогда не ездила в BMW… но очень хотелось бы прокатиться.
– Вот, – обратился я к Игану. – А ты говорил, что лучше ехать на твоей развалюхе. Женщин возят только на BMW. В идеале, конечно, на красных и с открытым верхом. Но на белых можно тоже.
Когда Шели удалилась, шипя от злости, а мы направились к машине, я заговорил снова.
– Предлагаю отметить знакомство и поехать в ресторан. Тут, недалеко. Китайская кухня. Мадена, ты любишь китайскую кухню?
– Никогда не пробовала, – призналась она.
– Кто-то говорил, что не ест на ночь, – заметил Иган.
После ухода Шели он заметно оттаял и стал разговорчивее.
– Моя ночь начинается в четыре утра. И вообще. Кто-то жаловался, что у него проблемы с желудком?
– Конечно. После ужасного салата, который мне кое-кто приготовил!
– Я предупреждал, что его нельзя есть с майонезом.
Мадена взяла нас обоих под руки.
– Не ссорьтесь. Давайте поговорим о хорошем.
– Ты знаешь, как возникла китайская кухня? – спросил я.
Она безмолвно покачала головой.
– Ну, тогда будет чем развлечь тебя по дороге.
Глава 3 (Брайан)
Голова не просто болела – она раскалывалась. Конечно, эту боль вряд ли можно было сравнить с приступом мигрени, но я предпочел не открывать глаза: никто не знал, как мой организм отреагирует на дневной свет.
Я лег на спину и замер, прислушиваясь. На подушке примостились кошки. Они дремали, мирно урча, и, видимо, на улицу даже не собирались. Почти бесшумно работал кондиционер. Негромко играло радио. Я открыл было рот – и тут осознал, что не помню имени женщины, которая уснула рядом со мной вчера вечером.
– Милая? – вышел я из положения. – Ты уже проснулась? Как ты себя чувствуешь? Может быть, ты хочешь кофе? Ты голодна?
Разумеется, мне никто не ответил.
Я сел на кровати и оглядел комнату. Разбросанная одежда (только моя), полная окурков пепельница (больше половины из них – от дамских сигарет, испачканных в помаде), чашка с водой на тумбочке, на полу – бутылка вина и два бокала. И никаких следов ночной гостью. Только запах духов – теперь мои подушки пахли жасмином.
После двадцати минут, проведенных под ледяным душем, я отправился на кухню и выпил рюмку коньяка. В голове немного прояснилось, но желудок нервничал при мысли о еде. Я сварил кофе, присел у стола, закурил и стал восстанавливать в памяти события вчерашнего вечера.… Вчера одному из моих коллег исполнилось тридцать. Мы с Рэем были хорошими друзьями, и я сомневался, что могло быть по-другому. Он славился своей щедростью, добродушием и умением расположить к себе кого угодно, и в нашем кругу был известен как большой любитель повеселиться. Рэй жил на широкую ногу и являлся знатоком по части вечеринок, приемов, коктейлей и прочих мероприятий подобного рода.
Его жена, которую он семь лет назад привез из Ирана, девушка из шиитской семьи, быстро переняла его увлечения. Сейчас Надье было тридцать пять, и никто не поверил бы, что когда-то эта яркая и сексуальная женщина со светским манерами настоящей леди ходила позади мужа и боялась открыть лицо. Одним из талантов Рэя был талант портить людей. Или, как он сам это называл, учить их жить правильно.… Местом предстоящего торжества был выбран ночной клуб. У входа стояли два благородных визиря – они приветствовали всех по-восточному витиевато. Я поздоровался со знакомыми, беседовавшими на улице, и вошел внутрь.
Помешанный на всем, что касалось восточной культуры, Рэй оформил помещение именно в таком стиле. Низкие столики, персидские ковры, в которых нога утопала почти по щиколотку, кое-где – шелковые подушки, свечи и масляные лампы. Официантки, облаченные в костюмы наложниц, сновали между гостями – они разносили выпивку и арабские сладости.
Хозяин гарема (ах, простите, виновник торжества…) стоял в кругу не знакомых мне людей и что-то рассказывал, увлеченно жестикулируя.
– Почему так поздно, Брайан? – упрекнул он меня. – Приди ты на двадцать минут раньше – увидел бы отца.
– Он не остался?
– Ты что, не знаешь папу? Трезвенник и борец за здоровый образ жизни. По крайней мере, хочет казаться таковым. Ну, как тебе? – Он обвел рукой помещение. – Впечатляет?
… Когда мы сели за стол, то ни одного трезвого человека рядом со мной не было. Рэй бросил любоваться подарками и приступил к делу – начал рассказывать истории. Я слышал все истории много раз, и поэтому мне стало скучно. По левую руку от меня сидела светловолосая леди, с отрешенным видом курившая сигарету за сигаретой (видимо, тоже от скуки), по правую – жена Рэя, которая была увлечена разговором с молодым человеком, годившимся ей в сыновья.
Надо сказать, что я не был большим поклонником ночных клубов. Я посещал их разве что в периоды глубокой депрессии, когда мучительно хотелось забыться в компании чужих людей. Или же в такие моменты, как сегодня. Я не мог отказать кому-то из коллег. Тем более, Рэю. Это бы его обидело.
Я не считал ночную жизнь изнанкой будней. Совсем наоборот – в такие моменты люди вели себя естественно, не скованные офисным этикетом, деловыми костюмами и жестким графиком. И было что-то гадкое и отталкивающее в компаниях, передающих по кругу сигарету, в которой явно не было табака, в красивых молодых женщинах, которые вдыхали кокаин через свернутую стодолларовую купюру, в парочках, которые жались в туалетах и темных углах. Я знал, что большинство моих коллег без этой жизни не протянут больше недели. Увы, к ним относился и Рэй. Он ходил по лезвию бритвы, но в том, что рано или поздно он сорвется вниз, сомнений не было.
Пока я размышлял о своем, обстановка изменилась. В помещении, которое и до этого было сумеречным, теперь стало совсем темно – горели только свечи на столах. Мои соседи поменяли свои позиции. Рэй сидел рядом с темноволосой женщиной, которая была одета уж слишком откровенно для своего возраста, а его жена перекочевала к другому столику, и теперь наслаждалась обществом двух молодых людей с лишенными даже намека на интеллект лицами и телами стриптизеров.
– Видал, что отхватила? – спросил Рэй, кивнув в сторону жены. Подобная свобода в их отношениях не являлась секретом ни для кого. Впрочем, как и тот факт, что их любовь с годами становилась только сильнее. – Знакомься. Это Джина, – представил он мне женщину. – Это Брайан. Мой коллега.
Джина с улыбкой кивнула. Ей определенно было за сорок, но пластический хирург постарался на славу.
Рэй разлил остатки водки по рюмкам.
– Ну, за знакомство, – прокомментировал он.
Мы выпили, после чего Джина переключила свое внимание на меня.
– Сколько вам лет? – поинтересовалась она.
– Двадцать шесть.
– О, да вы совсем мальчик… – Она снова улыбнулась. – Вы выглядите так, будто вам нет и двадцати трех…
– А вы выглядите не просто отлично, а великолепно, – сказал я, решив не обижаться на "нет и двадцати трех".
Джина в очередной раз заулыбалась.
– Благодарю вас. Да, в наши дни пластическая хирургия делает чудеса… вы бы дали мне пятьдесят два?
– Нет, – ответил я, шокированный ее заявлением.
– То-то. Желаю вашей жене в мои годы выглядеть так же.
– Спасибо. Но пока что я не женат.
Она удивленно распахнула глаза.
– Быть такого не может. Но, если вы не женаты, то почему бы вам не уделить немного внимания вашей очаровательной соседке?
Сидевшая слева от меня блондинка улыбнулась. Я улыбнулся в ответ – и вспомнил, что у меня есть важное дело. Я до сих пор не преподнес Рэю подарок.
– Извините, мисс, – сказал я соседке. – Я вернусь через пару мину.
Я прошел за кулисы, где при свете лампы, похожей на старинный светильник, сидели две девушки. Они уютно расположились на мягком ковре. На столике рядом стояла бутылка коньяка, а на полу я заметил две рюмки. Девушки курили одну сигарету на двоих.
– Не желаете ли вы станцевать для вашего господина? – спросил я.
Девушки меня не ждали, но за танец было заплачено наперед. Поэтому они, нисколько меня не стесняясь, стали облачаться в костюмы для танца живота.
… Рэй оценил подарок по достоинству.
– Ну, старик, удружил! – воскликнул он. – А я-то думал – что ты на этот раз отчудачишь?
– Меня зовут Роуз, – подала голос блондинка.
– Ты умеешь танцевать? – спросил я.
– Танец живота? – не поняла она.
– Не совсем. Под эту музыку танцуют один из традиционных персидских танцев. – Я протянул ей руку. – Это совсем не сложно.
Мы оказались единственной парой, которой взбрело в голову потанцевать. В основе танца лежали классические восточные движения, направленные на то, чтобы жена смогла пробудить в муже желание и страсть, и Роуз их освоила без труда. Я снял пиджак, она избавилась от каблуков, и через несколько минут мы стали частью представления. Медные монетки зрителей достались и нам. Рэй протянул Роуз целых три монетки, и она наградила его поцелуем.
Когда танцовщицы спустились в зал, Рэй решил отличиться в очередной раз. Он достал купюру и показал ее одной из девушек. Та с улыбкой протянула руку и получила щедрый дар.
Рэй опустился перед девушками на одно колено.
– Вы станцуете нам еще? – спросил он.
Девушки посмотрели на меня, и я показал им кредитную карту.
– Сколько угодно, – ответила одна из них.
Рэй попытался поцеловать ноги девушки, но его ждал сюрприз. Танцовщица, видимо, осведомленная о персидских обычаях, под одобряющий хохот наших соседей по столу влепила смельчаку звонкую пощечину.
– Эх ты, иранист, – насмешливо сказал кто-то.
– Я не иранист, я востоковед общего профиля! – обиженно заскулил Рэй, потирая щеку.
– Целовать ноги может только муж, – пояснил я. – Это символизирует признание в любви, подчинение и доверие.
– К черту ваши ноги, – буркнул Рэй и взял со стола трубку. – Будешь?
Он открыл небольшую коробочку, достал из воротника рубашки тонкую иглу и, ловко подхватывая ей бурые комочки опиума, стал заполнять трубку.