– О, Генри, умоляю, не говори о смерти. Разве и без того недостаточно тяжело? Розалинда, – обратилась она к дочери, – ты совсем отстранила меня от дел и все делаешь по-своему. Но на этот раз ты должна послушаться нас. Ведь от этого зависит благополучие всей семьи. – И мать громко разрыдалась.
Розалинде было невыносимо больно слышать эти слова. Она и сама чувствовала, что беда неотвратимо надвигается на их дом. С каждым днем здоровье отца ухудшалось. Он мог умереть в любой момент, оставив их совершенно беспомощными и беззащитными. Что могло означать ее нежелание выходить замуж за Тренчарда по сравнению со всем этим?
Роз напоила отца водой и протерла его лицо влажной салфеткой. Грустные мысли не оставляли ее ни на секунду. Она должна что-то предпринять, прежде чем беда обрушится на семью! Отец, мать, младшие братья и сестры – все они были настолько дороги ей, что Розалинда не задумываясь пожертвовала бы своей жизнью ради их спасения. Однако такой жертвы от нее и не требовалось. Всего-то что нужно – это выйти замуж за человека, которого выбрал для нее отец. Поэтому Розалинда, стиснув зубы, как ни в чем не бывало стала готовиться к приему гостей.
Глава 4
В этот вечер множество свечей в серебряных канделябрах ярко освещали дом Кэвендишей. В примыкающем к парадному обеденном зале за длинным столом рядом с матерью сидела Розалинда и наблюдала за гостями, расположившимися по обе стороны стола. Смех, гомон, веселая болтовня – все это создавало обычно столь милую ей атмосферу радости и беззаботности. Стол ломился от яств: жареный поросенок, украшенный яблоками; лебедь, красовавшийся в самом центре; вишневый пирог гигантских размеров; паштеты, кремы и разная другая снедь.
Но вот начались танцы. Разгоряченные пары со смехом проносились по галерее. Нежелающие танцевать стояли вдоль стен и пели под звуки флейт, скрипок, хлопая в такт. Все, казалось, были очень довольны. Вечер удался на славу.
– Спасибо, но я уже больше не могу есть. – Розалинда вежливо отказалась от фруктового пирога, который мать уговаривала ее отведать.
– Ты сегодня вечером почти ни к чему не притронулась, – мать взяла большой кусок пирога и положила себе на блюдо.
При виде густого красного сиропа, стекающего с ножа, Розалинде стало нехорошо. Не в силах больше находиться за столом, она вскочила, задев скатерть. Венецианский графин при этом слегка подпрыгнул, и несколько капель мальвазии упало ей на платье.
– Я… я хочу танцевать, – в замешательстве пробормотала она.
Двое молодых людей подскочили к ней с поклонами.
– Всегда к вашим услугам, прелестная госпожа… Почтем за честь…
Смутившись, что заговорили одновременно, юноши внезапно замолчали и уставились друг на друга. В этот момент раздались чьи-то уверенные шаги, и веселая болтовня внезапно стихла: к Розалинде приближался самый влиятельный человек во всем Западном Лалуорте – Джордж Тренчард.
– Позвольте мне, госпожа Розалинда. – учтиво поклонился он с невозмутимым выражением лица.
Розалинда смущенно кивнула, удивленная легкостью его походки, необычной при таком солидном весе. Она подняла глаза и внимательно посмотрела ему в лицо. Темные густые волосы прямой челкой падали на лоб. В этом было нечто мальчишеское, что совершенно не вязалось с его широкими плоскими скулами и массивным квадратным подбородком. Что скрывалось за этим обликом? Упрямство? А может, сильная воля? Наконец она заглянула в его серо-зеленые глаза. Маленькие, быстрые, настороженные, они никак не соответствовали его внушительной внешности.
Но… все это ровным счетом не имело никакого значения. Этот человек был надежным, сильным, влиятельным. Только это от него и требовалось… Она оперлась на предложенную руку. Кончиками пальцев девушка ощутила жар его тела.
– Я долго и терпеливо ждал этого момента, – сказал Тренчард тихо, чтобы никто больше не услышал.
Розалинда взглядом скользнула по залу. Гости притихли и, казалось, внимательно наблюдали за дочерью хозяина дома. Наконец она отыскала отца: он умиротворенно покачивал головой, сидя за длинным обеденным столом. На секунду их взгляды встретились. Едва заметным движением головы он одобрительно кивнул дочери.
Сердце Розалинды забилось. Итак, все решено! Она спасет свою семью. Она знает, как это сделать!
Не говоря ни слова, Роз крепче сжала локоть Тренчарда, и они направились в танцевальный зал.
Лишь только зазвучала музыка, Розалинда взглянула на свою руку, утонувшую в огромной ладони Тренчарда, и паника вновь овладела ею. Но она быстро взяла себя в руки. Нельзя давать волю эмоциям!
– Во время танца обычно полагается о чем-нибудь беседовать, – сказала она Тренчарду. – Начинайте же.
– Довольно необычный способ завязать беседу, – разгоряченное лицо Тренчарда приняло загадочное выражение. – Я-то надеялся, что вы сами хотите поговорить со мной и не только потому, что этого требует этикет.
– Да-да, конечно, – согласилась Роз торопливо. – Просто сейчас никак не могу выбрать тему для разговора. Поэтому, может быть, вы предложите что-нибудь сами?
Мужчина посмотрел на нее быстрым оценивающим взглядом и сказал:
– Хм, тема для беседы с молодой леди… Что ж, очень хорошо, давайте поговорим о деле. Вы не против?
Роз облегченно вздохнула. Тема, предложенная Тренчардом, пожалуй, была единственной, которая могла хоть чуть-чуть отвлечь ее в данный момент. Роз согласно кивнула в ответ.
– Итак, о чем вы хотели бы услышать? О ценах в Антверпене? Или, может быть, о последних новостях про итальянский шелк?
– О, цены в Антверпене – это очень интересно…
– Счастлив, что могу немного развлечь вас, – он улыбнулся, обнажив великолепные зубы.
– Поверьте, для меня это больше чем просто развлечение, – горячо сказала она, удивляясь тому, что его улыбка так раздражает ее, как, впрочем, и все остальное. – Я должна решить, какой товар закупить в следующий раз.
– У вас какие-нибудь неприятности, Розалинда? – Его лицо приняло выражение озабоченности. – Я уже не раз говорил, что вы можете полностью мне довериться.
– Нет, мне просто интересно, что там выгодно продается.
Тренчард замолк на несколько секунд, сконцентрировав свое внимание на танце.
– Сахар, – неожиданно сказал он. – Вы не прогадаете с сахаром. Цены в Антверпене твердые и не колеблются, как в других городах.
– Итак, Антверпен все еще остается самым выгодным местом для торговли?
– Бесспорно.
– Значит, сахар, – Розалинда слегка расслабилась, ободренная его уверенным тоном.
Мысли сразу заработали в привычном направлении. Итак, сколько же ящиков они могут продать? Если уволить злополучного капитана, то можно нанять другой корабль, рассчитанный на больший груз, и тогда… Она целиком погрузилась в расчеты.
– Но есть нечто такое, что гораздо привлекательнее для меня, чем этот сладкий груз. – Его голос перешел на хриплый, доверительный шепот. – Если позволите, я поведаю вам об этом.
– Только не сейчас, пожалуйста, – попросила Розалинда и полностью сосредоточилась на цифрах.
Взгляд ее упал на левую руку Тренчарда, и она увидела тонкую полоску грязи под ногтями своего кавалера. Надо смотреть на него как можно меньше.
– Сахар, пожалуй, действительно выгодный товар, – продолжала она как ни в чем не бывало. – А что еще продается выгодно? Мясо? Я слышала, у торговцев мясом дела идут хорошо.
– Это у меня дела идут хорошо, – поправил ее Тренчард уже совсем обычным тоном. – Но у других нет такой смекалки и сноровки, поэтому дела их далеко не блестящи. Розалинда, я хочу поговорить с вами серьезно. – В его голосе зазвучали нотки раздражения.
Розалинда наклонилась, чтобы приподнять юбки для следующей фигуры.
– И я хочу того же, – ответила она. – Минуту назад вы пожелали рассказать мне о чем-то очень приятном для вас. Что же это?
В ответ дыхание его участилось.
– Шерсть, – вдруг неожиданно выпалил он девушке в затылок, обходя вокруг нее в танце. – Цены на шерсть поднялись этим летом до небывалого уровня. В этом году ожидается суровая зима, – с этими словами Тренчард снова оказался перед ней, поклонился и вновь взял ее за руку. – Вы можете очень дешево купить шерсть в Уилтшире, там же ее соткать, а на обратном пути сразу же продать. Закупите как можно больше и продайте как можно скорее. Поверьте мне, вы получите огромную прибыль!
– Закупить как можно больше и продать как можно скорее, – повторила вслух Розалинда, обдумывая эту возможность. – Да, конечно. Надеюсь, что успею сделать все вовремя.
– Вы неумно делаете, Розалинда, что не доверяетесь мне. По-моему, вы просто недопонимаете, что я во многом могу помочь вам.
– Вы и так уже помогли. Шерсть – это как раз то, что нужно.
Роз вновь погрузилась в цифры и расчеты. У нее даже глаза сузились от напряжения. Конечный результат обрадовал ее. Ну конечно же, шерсть! Это и есть правильный выбор.
– Я знаю, что вы снова получили очередную партию негодных товаров, – неожиданно сказал Тренчард.
Роз остановилась как вкопанная, вздрогнув от его бестактного заявления.
– Признайтесь же, Розалинда. Вы и ваш отец пытались скрыть это. А я, в свою очередь, хранил молчание, чтобы спасти репутацию вашей семьи. Но я знаю о ваших потерях. Сколько же вы потеряли на этот раз?
Его слова болью отозвались в душе Розалинды. Кто же мог ему все это рассказать? Капитан? А может быть, Том или Джон? Роз, с трудом взяв себя в руки, спокойно посмотрела ему в глаза. Эти маленькие бегающие глазки, казалось, видели все насквозь.
– Я не говорила ничего, потому что…
– Достаточно притворяться и делать вид, что ничего не произошло, – нетерпеливо прервал он девушку и, схватив ее за руку, вновь повлек вслед за танцующими. – Я знаю все, что происходит в Западном Лалуорте. Все!
Розалинде стало не по себе. Больше всего ей хотелось сейчас избавиться от этого человека.
– Здесь нечего обсуждать, – холодно ответила она. – Мы возместим все потери. Я уже нашла покупателя на один ящик с кружевом. И он обещал мне помочь продать псе остальное.
– Нашли покупателя? – В глазах Тренчарда промелькнуло удивление. – На заведомо негодный товар? Кто же, интересно, способен на такую глупость?
– Я не знаю. – Ей совершенно не хотелось рассказывать Тренчарду о таинственном незнакомце. Кроме того, Розалинда говорила чистую правду: ведь она действительно ничего о покупателе не знала, за исключением имени. – Он сказал, что пришлет кого-нибудь за этим ящиком.
– Никого он не пришлет, – заявил Тренчард уверенно. – Просто какой-то мошенник и негодяй захотел поболтать с хорошенькой девушкой и наобещал с три короба. Все это не более чем сказка для детей.
У Розалинды сжалось сердце.
– Вы должны остерегаться таких мужчин, дорогая. И кстати, не позволил ли он себе каких-нибудь вольностей в обмен на такое выгодное предложение?
– Конечно, нет! – с раздражением ответила Розалинда и внезапно почувствовала к Тренчарду такое отвращение, что лицо ее вспыхнуло от гнева.
– Рад это слышать, – продолжал он бесстрастно. – Мне было бы крайне неприятно узнать, что какой-нибудь грубиян доставил вам беспокойство своей бесцеремонностью. В этом случае я бы вызвал его на дуэль. Имейте в виду, я прекрасно владею рапирой и при случае могу доказать это.
Танец разделил дам и кавалеров: они оказались друг против друга по обе стороны зала. Мужчины выполняли танцевальные фигуры, стараясь произвести благоприятное впечатление на своих дам, внимательно наблюдавших за ними. При этом они очень напоминали красующихся павлинов, наверное, поэтому танец и назывался "павана".
Теперь, когда Джордж отошел на значительное расстояние, Роз могла спокойно рассмотреть его. Он наверняка берет уроки фехтования у искусного мастера, поэтому так легко двигается, несмотря на свою массивную фигуру.
Розалинда с неприязнью смотрела на женщин, оказавшихся с ней в одном ряду. Все они внимательно наблюдали за Джорджем: молоденькие девушки смотрели на него с нескрываемым восхищением, замужние – пытаясь скрыть завистливые взгляды. Он, конечно же, был далеко не самым интересным мужчиной среди танцующих, но, безусловно, чувствовал себя здесь главным.
Когда они вновь соединились в танце, Роз была раздражена до предела и твердо сказала Джорджу:
– Никаких дуэлей.
– Тогда пусть этот негодяй лучше не приближается к вам!
– Он должен ко мне прийти для того, чтобы расплатиться за кружево.
– Ведь я уже говорил вам – никто не купит кружево, если оно никуда не годится, – монотонно проговорил Тренчард.
– Вы хотите сказать, что я совершенно не разбираюсь в людях. А я полагаю, у меня достаточно опыта, чтобы сообразить, когда человек говорит правду, а когда лжет.
Тренчард внимательно посмотрел на нее.
– Вы, кажется, очень раздражены сегодня, Розалинда. Может быть, вам душно?
Розалинда вырвала свою руку. Не хватало еще, чтобы он уже начал поучать и диктовать свои условия! Она повернулась и стремительно направилась в другой конец зала, подальше от танцующих пар.
Здесь стоял полумрак и было прохладнее; Роз остановилась между двумя ширмами и прислонилась к стене. Приятная прохлада умиротворяюще подействовала на нее: гнев исчез. Неожиданно она ощутила присутствие Джорджа.
– Мой отец считает, что я должна связать с нами свою жизнь, – произнесла она, не поворачивая головы. – Он полагает, что вы самый достойный претендент на мою руку. Но я не уверена, что вообще готова выйти замуж за кого-либо.
Тренчард положил руку ей на плечо. Она почувствовала, какие у него горячие короткие толстые пальцы. Он испытующе посмотрел ей в глаза и сказал:
– Вам недостает хитрости, Розалинда. Признаюсь, я размышлял о том, хорошо это или плохо, – он посмотрел на нее в ожидании ответа и, не дождавшись, продолжал: – Однако вы всегда настойчиво идете к своей цели, и в этом мы очень похожи друг на друга. Мы могли бы многого добиться вместе. У меня есть все, чтобы достичь в жизни высокого положения. И я, Розалинда, мог бы многое вам дать.
– Вы, вероятно, хотели что-то сказать о любви? – спросила она, не в силах больше слушать его.
– А разве я упоминал это слово? По-моему, нет.
Это было чистой правдой. Он ни разу не произнес слова "любовь".
– А я и не жду от вас никакой любви, – с безнадежностью в голосе тихо ответила Розалинда.
Тренчард помолчал минуту.
– Тогда давайте заключим сделку, – вымолвил он наконец. – Я могу разрешить все ваши проблемы, если вы согласитесь выйти за меня замуж. Я позабочусь и о вас, и о вашей семье. Поверьте, вы ни в чем никогда не будете испытывать нужды.
– Отец мне говорил то же самое, – еще тише сказала Роз, медленно повернувшись к нему.
– Ваш отец чрезвычайно умный и проницательный человек. Как для него, так и для меня спокойствие и благополучие семьи – важнейшая и неотъемлемая часть жизни. А с вами, Розалинда, у нас очень много общего. Мы очень похожи. Меня восхищают ваша рассудительность, ваш разумный и взвешенный подход к делу. Так что соглашайтесь на мое предложение.
Он возвышался над ней такой большой, такой внушительный и надежный, что она даже немного растерялась. Все, что он говорил, казалось очень разумным. Почему же она так колеблется? Отчего ей так тоскливо?
– Я… я согласна, – вдруг неожиданно для себя вымолвила девушка.
– Тогда я объявлю о дне нашего венчания сегодня же, здесь на балу.
У Роз все сжалось в груди. Решение принято. Итак, конец всем семейным проблемам. Ведь именно этого она так страстно желала. Но сердце ныло и так бешено колотилось, что казалось, вот-вот выскочит из груди.
– Нет, – едва выдохнула она, не в силах совладать с собой, – прошу вас, не объявляйте пока о нашем решении. Я все сделаю, как вы хотите. Мы обвенчаемся. Но сначала у нас будет помолвка в кругу семьи. Затем мы определим день свадьбы. И пожалуйста, прошу вас, никаких публичных объявлений. Во всяком случае, не сегодня.
– Что ж, согласен. Помолвка состоится сегодня же, ну а день свадьбы назначим позже. Обещаю вам, все будет в самом лучшем виде. Ну а теперь давайте скрепим наше согласие поцелуем.
Меньше всего на свете ей хотелось целовать этого человека. Она никогда до этого не целовалась с мужчинами, да у нее и не возникало подобного желания. Разве что сегодня утром, в лавке… "Что за ерунда, – рассердилась на себя Роз. – Если я хотела сегодня поцеловать совершенно незнакомого человека, почему бы мне не поцеловать Тренчарда? Его-то я по крайней мере знаю".
Она повернулась к Тренчарду и решительно подняла лицо. Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Всем своим существом она ощутила жар его прикосновения. Внезапно девушку обдало резким запахом помады для волос, и ей стало нехорошо. Она видела перед собой лишь размытые очертания его лица. Роз закрыла глаза и сжала кулаки. Он жадно впился в ее губы поцелуем и тут же отпрянул. Это продолжалось какие-то доли секунды. Девушка, к своему удивлению, не ощутила никакого отвращения: она вообще ничего не почувствовала.
Итак, все было позади. Розалинда вздохнула с облегчением. Все произошло, как и должно было произойти, – без всяких эмоций. Она чувствовала себя совершенно обессиленной.
– Не хотите ли слегка освежиться? Может быть, немного вина?
– Нет-нет, спасибо. Я, пожалуй, побуду здесь, пока музыканты отдыхают. Мы еще побеседуем с вами.
Он вежливо поклонился и направился к танцующим, а Роз почувствовала, что силы потихоньку возвращаются к ней.
– Ну что, добились чего-нибудь? – приветственно кивнул Тренчарду его смуглолицый слуга Пол Саттон, стоявший у входа в обеденный зал. Его лицо исказила гримаса, означавшая, видимо, некое подобие улыбки. Этот человек явно нервничал, переминаясь с ноги на ногу. Он был значительно ниже Тренчарда, но тоже двигался легко, был гибок и, вероятно, ничем не уступал в силе своему хозяину.
Тренчард хмуро посмотрел на кувшин, из которого только что пил, и резким движением отодвинул его. – Это вино просто омерзительно. Убери его прочь.
Саттон убрал деревянный кувшин и торопливо подал Тренчарду другой, на этот раз хрустальный.
– Простите, сэр. Это новый рецепт. Винодел очень просил, чтобы я уговорил попробовать его.
– И ты уступил этим просьбам, разумеется, за некоторую плату, – Тренчард презрительно посмотрел на слугу, взял другой стакан и залпом осушил его. – Да, каждому в этой жизни своя цена, – пробормотал он и устремил свой взгляд на Розалинду, все еще стоявшую в одиночестве в конце зала.
– Ну и какова же цена мисс Кэвендиш? – спросил Саттон, проследивший за взглядом хозяина.
– Я думаю, что нынче узнал ее, – ответил Тренчард, сузив глаза.
– Хм, это значит, что вы ничего не добились, – слуга понизил голос, так как совсем рядом прошла парочка. – Уверяю вас, вы буквально помешались на этой Розалинде Кэвендиш. Это просто какая-то болезнь. Почти одиннадцать лет миновало, как умер ваш отец. С тех пор вы преуспеваете во всех своих делах и вот впервые не можете добиться того, чего хотите. – Его изъеденное оспой лицо выражало явное неодобрение. – И кто же доставляет вам все эти неприятности? Кто? Девушка, холодная, упрямая и бесчувственная, как… как этот кувшин. – Он щелкнул пальцем по деревянному сосуду, который держал в руке.
Тренчард холодно посмотрел на него и отхлебнул еще вина.