10
Юлия стояла в пропилеях храма Асклепия среди множества других людей и слушала казавшиеся бесконечными выступления поэтов, участвующих в проводимой раз в три года церемонии прославления бога врачевания. Ранее проходившие здесь игры с участием атлетов и гимнастов показались ей более интересными. Этот же непрекращающийся словесный поток ровным счетом ничего для нее не значил. Юлия не была ни поэтом, ни атлетом. И здоровье у нее стало совсем плохим. И причина, по которой она так часто приходила в храм Асклепия, состояла в том, что она хотела обрести милость этого бога. Она не могла умилостивить его литературными трудами или чудесами силы и ловкости. Вместо этого она могла только долгими ночами стоять здесь, чтобы прославить и умиротворить бога.
На закате солнца она вошла в храм и опустилась на колени перед жертвенником. Она молилась богу о своем здоровье и внешнем состоянии. Молилась до тех пор, пока у нее не заболели колени и спина. Когда она уже больше не могла стоять на коленях, она простерлась ниц на холодном мраморном полу и протянула руки к мраморной статуе Асклепия.
Когда настало утро, Юлия чувствовала боль во всем теле. Она услышала, как хор поет ритуальные гимны. Потом она встала и стояла вместе с остальными, которые также пришли сюда и провели здесь всю ночь в молитвах. Служитель храма произнес пространную речь, но Юлия была в таком состоянии, что мало что воспринимала.
Где милость? Где сострадание? Сколько надо принести жертв, сколько раз надо прийти сюда и молиться целыми ночами, чтобы обрести выздоровление?
Ослабленная долгими молитвами, подавленная и больная, Юлия прислонилась к одной из мраморных колонн и стала опускаться вниз. Она закрыла глаза. Служитель все говорил и говорил…
Вздрогнув, она очнулась от того, что кто-то тряс ее. Она растерянно открыла глаза, еще не совсем отойдя от сна.
- Здесь не место, для того чтобы спать, женщина! Встань и иди домой, - сказал ей человек, явно недовольный ее присутствием. По его одежде Юлия поняла, что это был один из распорядителей храма.
- Я не могу.
- Что значит не можешь?
- Я молилась здесь всю ночь, - запинаясь, произнесла Юлия.
Он взял ее за плечи и поставил на ноги.
- С тобой нет служанки? - нетерпеливо спросил он, оглядев ее богатую тунику и покрывало.
Юлия огляделась вокруг в поисках Евдемы.
- Наверное, она ушла ночью.
- Хорошо, сейчас я позову раба, и пусть он отведет тебя домой.
- Нет. Я хочу сказать, что вообще не могу идти домой. Я часами молюсь и молюсь здесь. Прошу тебя, позволь мне лечь в абатон.
- Прежде чем лечь в абатон, тебе необходимо пройти церемонию очищения и омыться в священном источнике. Тебе бы следовало это знать. Но даже после этого твое исцеление полностью будет зависеть от воли Асклепия.
- Я сделаю все, что вы скажете, - в отчаянии произнесла Юлия.
Он снова внимательно посмотрел на нее.
- Это будет дорого стоить, - тихо сказал он ей.
- Сколько? - на задумываясь спросила Юлия. Она заметила, как глаза служителя скользнули по ее золотым серьгам. Она тут же сняла их и протянула ему. Он взял их и спрятал в своем красном шелковом кушаке, после чего выразительно посмотрел на ее золотые подвески. Она сняла и их тоже и сунула ему в протянутую руку. Его толстые пальцы быстро сомкнулись вокруг них, и он моментально сунул подвески в кушак, где уже лежали ее золотые серьги.
- Теперь вы возьмете меня?
- А больше у тебя ничего нет?
Она посмотрела на свои трясущиеся бледные руки.
- У меня только это кольцо из золота и лазурита, которое отец подарил мне, когда я была еще ребенком.
Служитель взял ее за руку и осмотрел кольцо.
- Я возьму его, - сказал он, отпуская ее руку.
Со слезами на глазах Юлия стала крутить кольцо, пока не смогла снять его со своего пальца правой руки. Распорядитель бесцеремонно схватил кольцо и сунул в кушак, где уже лежали ее серьги и подвески.
- Следуй за мной, - сказал он Юлии.
Он провел ее в зал очищения, где ей было велено раздеться. Она всегда гордилась своим телом. Но сейчас, когда служитель омывал ее, очищая и тем самым готовя ее ко входу в священный источник, Юлия не испытывала ничего, кроме стыда и смущения. На ее теле отчетливо были видны гноящиеся язвы и странные подтеки ярко-красного цвета, что и свидетельствовало о ее таинственной тяжелой болезни. Когда ей протянули длинное белое полотенце, она схватила его закрылась от взгляда любопытных, сладострастных глаз.
Затем Юлия вошла в помещение, где находился священный источник, и увидела там других людей, стоявших в очереди впереди нее. Она отвернулась от женщины, страдающей от ментагры, ужасной кожной болезни. Юлия испытала невольное отвращение при виде страшных язв на лице этой женщины и перевела взгляд на мужчину с распухшими суставами, входящего в священный источник. Когда служители стали опускать его в воду, у него начался сильный приступ кашля, и служителям пришлось переждать, пока этот приступ не кончится.
Следующей в источник входила полная женщина, которая сильно дрожала. Служители пели ритуальные гимны, после чего повторяли заклинания, когда каждый из больных спускался по ступеням в воду. Больные и инвалиды друг за другом входили в небольшой водоем.
Когда подошла очередь Юлии, она не в состоянии была воспринимать слова песнопений и заклинаний, которые произносили служители. Она могла думать только о женщине, больной ментагрой, которая вошла в воду непосредственно перед ней. Юлия смотрела, как служители опускали женщину в воду, пока та не погрузилась в темный бассейн. И вот теперь Юлии нужно было войти в ту же самую воду, которой были омыты те страшные язвы.
Служители крепко подхватили ее, помогая ей спускаться по скользким ступеням. Юлии приходилось бороться с неосознанным чувством страха, когда служители наклоняли ее назад и холодная вода обжигала ей спину, а мурашки побежали по всему телу. Ей хотелось закричать, но она подавила свой страх, крепко стиснула зубы и задержала дыхание. Все ниже и ниже она опускалась в мутную воду священного источника, а сера жгла ей глаза, несмотря на то, что они были закрыты.
Потом Юлия поднялась из воды, и ей пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не вырваться из рук служителей и не выбежать из бассейна. Она натянуто и неискренне улыбнулась тем, кто помогал ей выйти, но они уже переключили все свое внимание на мужчину, который вошел в священную воду вслед за ней.
Дрожа, Юлия вошла в следующее помещение, где сбросила промокшее полотенце и оделась в просторную белую тунику. Другой служитель повел ее вниз по коридору в абатон - священное пристанище, пристроенное к храму Асклепия, где Юлии предстояло провести одну ночь. Перед абатоном находилась священная яма со змеями. Священники выливали какую-то жидкость в эту кишащую массу рептилий, после чего произносили молитвы богам и духам подземного мира.
Юлия вошла в абатон. Хотя у нее не было аппетита, она все же съела еду и выпила вино, которые ей там предложили. Вероятно, там содержались какие-то лекарства, которые действовали успокаивающе и несли людям целительные сны. Юлия легла на предоставленную ей постель и снова стала молиться. Она знала, что если ей приснится, что собаки лижут ее язвы или что вокруг нее вьются змеи, это будет означать, что Асклепий смилостивился над ней и исцелит ее. Поэтому она молилась о том, чтобы к ней пришли эти собаки и змеи, хотя одна только мысль о них бросала ее в дрожь.
Ее веки постепенно отяжелели, как и все ее тело. Ей показалось, что кто-то вошел в помещение, но она так устала, что у нее уже не было сил открыть глаза и посмотреть вокруг. Она только услышала мужской голос, который что-то тихо говорил, призывая богов и духов подземного мира прийти к ней и исцелить ее от болезни. Ее тело становилось все тяжелее и тяжелее, по мере того как она погружалась в темную яму…
Змеи кишели под ней, тысячи змей самых разных размеров, которые извивались и переплетались в отвратительной массе. Огромные удавы и крохотные аспиды, маленькие безвредные змеи, которых она часто видела на своей римской вилле, и ядовитые кобры, раздувавшие свои бока. Они высовывали свои языки, подползали к ней все ближе и ближе, и наконец стали скользить по ее телу - каждое прикосновение было подобно ожогу - пока все ее тело не погрузилось в эту массу.
Юлия стала сопротивляться, закричала… и проснулась.
Кто-то стоял в темном углу ее небольшой комнаты и тихим голосом что-то ей говорил. Она привстала, чтобы посмотреть, кто это, но не могла ничего различить, и мысли в голове путались.
- Марк?
Неизвестный не ответил. Не понимая, что с ней происходит, Юлия закрыла глаза. Где она находится? Она глубоко вздохнула и начала постепенно все вспоминать, пока ее ум не прояснился. Абатон. Она пришла сюда за исцелением.
Тут она заплакала. Она вдруг почувствовала себя невероятно счастливой. Змеи приходили к ней во сне. Это был знак от богов, что она выздоровеет. И все же ей не давал покоя отголосок сомнений в глубине сознания. А что, если этот сон ничего не значит? Что, если боги только посмеялись над ней? Когда она попыталась успокоиться, в груди у нее защемило.
Повернув голову, она увидела, что неясная фигура по-прежнему стоит на месте, в темном углу помещения. Может, к ней явился сам Асклепий?
- Кто ты? - хрипло прошептала Юлия со страхом и в то же время с надеждой.
Незнакомец заговорил низким, странным голосом, и она поняла, что он поет какую-то песнь. Голос был каким-то гудящим, слов она не понимала. Ей снова захотелось спать, но она стала бороться со сном, не желая больше видеть змей. Однако она ничего не могла поделать с воздействием тех лекарств, которые ей дали, и поэтому снова погрузилась в темноту…
Услышав лай собак, она застонала. Собаки приближались к ней все быстрее и быстрее. Она бежала от них по горячей каменной равнине. Оглянувшись назад, она увидела, что собаки сбиваются в стаи и бегут за ней. Она споткнулась и упала, вскочила снова, ее легкие уже горели от неистового бега. Собаки нагоняли ее, их лай становился невыносимым, а при виде когтей можно было сойти с ума от страха.
- Кто-нибудь, помогите! Помогите!..
Юлия снова споткнулась, и не успела она вскочить, как собаки набросились на нее, но не для того, чтобы лизать ее раны, а для того, чтобы разорвать ее на куски. С диким криком она сопротивлялась им.
Продолжая кричать, Юлия проснулась и привстала на своей узкой постели. Спустя минуту она задышала ровнее, и только тогда до нее дошло, что это всего лишь сон. Никакой фигуры в темном углу помещения не было. Юлия закрыла лицо руками и заплакала, боясь снова заснуть. Так она и просидела долгие и холодные часы, пока не забрезжил рассвет.
Утром к ней пришел распорядитель и спросил, что она видела во сне. Она все ему рассказала в подробностях и увидела, как помрачнело его лицо.
- Что-нибудь не так? Это дурной знак? Я не исцелюсь? - спросила она почти шепотом, со слезами на глазах. От страха у нее свело в животе, она уже была на грани истерики. Сцепив руки, она с большим трудом старалась не разрыдаться.
- Асклепий послал тебе добрый знак, - спокойно заверил ее распорядитель, и на его лице снова не было никаких эмоций. - Много змей, много собак. Это необычно. Твои молитвы дошли до самого почитаемого нами бога.
Юлии такое истолкование почему-то не понравилось. В глазах этого человека она увидела что-то ужасное и неопределенное. Она была уверена, что сейчас он скажет ей то, что она так долго хотела услышать. И все же она не удержалась от вопроса:
- Значит, я выздоровею?
Он кивнул:
- Со временем Асклепий восстановит твое здоровье.
- Со временем, - безрадостно повторила она. - И сколько же времени должно пройти?
- В тебе должно быть больше веры, женщина.
И тут она поняла.
- Как мне показать Асклепию, что во мне достаточно веры, чтобы он исцелил меня? - произнесла она, стараясь, чтобы в ее голосе не было слышно горького цинизма. Она знала, что ее ждет. Она уже слышала нечто подобное от доброго десятка жрецов других богов, чье благословение она пыталась обрести, но так и не обрела.
Распорядитель слегка поднял голову и прищурил глаза.
- В молитвах, в медитации, в жертвоприношениях. И когда ты выздоровеешь, тебе надо будет воздать благодарность достойными дарами.
Юлия отвернулась от него и закрыла глаза. У нее не было больше сил для длительных молитв, сердце больше не призывало ее к медитациям и жертвам. Тех богатств, которых, как ей казалось, у нее было достаточно, для того чтобы прожить всю жизнь в роскоши, теперь почти не осталось - все украл Прим. Он лишил ее большей части состояния, а потом исчез из Ефеса. Вероятно, что он, как и Калаба, просто сел на корабль и отправился в Рим, где теперь его ждет куда более роскошная жизнь, чем здесь, когда он наблюдал, как Юлия медленно умирает от какой-то неведомой болезни.
Всего несколько дней назад Юлия узнала, что денег у нее осталось едва лишь на то, чтобы жить без особых излишеств. И вряд ли ей удастся принести Асклепию достойный дар, о котором ей здесь было сказано: золотое изображение тех внутренних органов, которые у нее болят. Но ее беспокоила не столько боль, сколько растущая слабость… Постоянный жар, тошнота, потливость, периодически повторяющийся озноб и кровоточащие язвы в интимных местах - все это доводило ее до полного изнеможения.
- Почему бы тебе не покончить с собой, чтобы положить конец своим страданиям раз и навсегда? - сказал ей Прим по время разговора, который, как потом оказалось, был последним в их жизни. - Избавься от своих мучений.
Но Юлия хотела жить! Она не хотела умирать и проводить во тьме всю оставшуюся вечность. Она не хотела умирать и сталкиваться с тем неизведанным ужасом, который ждал ее впереди.
Ей было страшно.
- У меня совсем мало денег, - сказала она, снова повернувшись к распорядителю, который молча ждал, что она скажет. - Мой муж забрал большую часть моего состояния и бросил меня. У меня нет средств, чтобы принести дары из золота, серебра или даже меди.
- Жаль, - ответил тот без всяких эмоций. Потом он встал. - Твоя одежда на полке. Пожалуйста, тунику оставь здесь.
Ее поразило его равнодушие.
Оставшись одна, Юлия долго сидела на постели, не испытывая уже никаких чувств, - так она устала и была подавлена. Спустя достаточно продолжительное время она, наконец, встала, сняла выданную ей белую одежду и облачилась в свою тунику из тонкого голубого льна. Она потрогала свои мочки ушей и шею, которые еще вчера были украшены последними ее золотыми драгоценностями, после чего безвольно опустила руки. Потом она взяла свою голубую шаль с элегантной дорогой оторочкой и накрыла ею голову и плечи.
Подняв голову, она вышла в коридор. Несколько служителей остановили ее и спросили, как у нее прошла ночь, ответили ли боги на ее молитву. Улыбаясь, Юлия солгала им, сказав, что получила исцеление.
- Слава Асклепию! - восклицали служители один за другим.
Юлия быстро прошла через двор и пропилеи на заполненную людьми улицу. Ей хотелось быть дома. Не на этой вилле в Ефесе. Ей хотелось оказаться на своей родной вилле в Риме, снова стать ребенком. Она хотела вернуться в те времена, когда вся жизнь была у ее ног, блестящая, удивительная, яркая, подобно краскам разгорающегося дня, свежая и новая, полная возможностей выбрать свой путь.
Ей хотелось начать все сначала. Если бы она только могла, она совсем иначе устроила бы свою жизнь, и у нее все бы пошло по-другому!
Юлия думала, что Асклепий даст ей такую возможность. Она думала, что ее молитвы, ее жертвы станут достойной платой за это. А он посылал ей змей. Он посылал ей собак.
И все же в глубине души Юлия догадывалась, что эти ее старания напрасны. Ее охватывала бессильная ярость.
- Камень! Вот что ты такое! Никого ты не можешь вылечить! Ты всего лишь холодный и мертвый камень!
В следующее мгновение она с кем-то столкнулась.
- Будь ты неладна, женщина! Смотри, куда идешь!
Зарыдав, Юлия побежала прочь от этого места.
11
"Минерва" причалила к пристани Кесарии в начале сезона весеннего потепления. Несмотря на то что город был построен иудейским царем, Марк обнаружил, что и по внешнему облику, и по атмосфере Кесария очень напоминает Рим, вечный город, в котором он вырос. Четыре столетия назад этот город был основан финикийцами, которые построили здесь небольшую якорную стоянку, названную Небесной Башней в честь одного из своих царей. Эта стоянка была расширена и укреплена Иродом Великим, который и назвал новый город в честь императора Кесаря Августа. Кесария стала одним из самых важных морских портов империи и местом пребывания римского наместника Палестины.
Ирод перестраивал и расширял город, подражая при этом Риму. Влияние эллинизма сразу бросалось в глаза, стоило увидеть в городе амфитеатр, ипподром, бани и акведуки. Был здесь храм поклонения Августу, а также статуи различных римских и греческих богов, которые продолжали приводить в неистовство праведных иудеев. Марк знал, что в городе часто вспыхивают конфликты между иудеями и греками. Последние кровопролитные волнения были здесь десять лет назад, но Веспасиан и его сын, Тит, жестоко пресекли их, после чего двинули свои войска в сердце Иудеи, в Иерусалим. Веспасиан был провозглашен тогда императором Кесарии, а сам город стал частью Римской империи.
Несмотря на железную хватку Рима в этом городе, Марк чувствовал, проходя по узким улочкам города, что напряженность в городе не утихла. Сатир предостерегал, чтобы Марк не вздумал соваться в определенные районы, и именно в эти районы Марк сейчас и направлялся. Там жил народ Хадассы. Марк хотел знать, почему эти люди такие упрямые, почему так держатся за свою веру.
Он не стал тратить времени на предположения, какому насилию он может подвергнуться от рук зилотов или сикариев. Он был полон решимости найти Бога Хадассы, но не было смысла искать Его в римских банях и на аренах или в домах знакомых римских торговцев. То, что Марк хотел постичь, крылось в умах этих иудейских патриотов, в которых жило то же упрямство, которое он чувствовал в Хадассе.
За три дня своего пребывания в городе Марк купил здесь крепкого коня, способного переносить жару пустыни; принадлежности для долгого путешествия; планы местности с подробными указаниями расположения дорог, кивитатес, или небольших поселков, статионес, или дорожных постов, и расстояний между ними. Посвятив день изучению планов, он выехал из Кесарии и направился на юго-восток, в Самарию.