Я кивнула, и пошла к старушкам. Бабульки оживились, стали расспрашивать, и с удовольствием согласились помочь - хоть какое-то развлечение на целый день.
Лишь только мы появились на пороге нашей редакции, сразу из-за перегородок вылезли любопытные головы, и раздались приветственные возгласы.
- Привет, привет!
- Парамонова, уже наслышаны о том, как ты накрыла притон!
Неужели мы с Максимовским так долго отсутствовали? Скорей всего новости просочились от тех, кто работает с городским криминалом. Представляю, какие были у них лица, когда они узнали, что скандал спровоцировала не в меру любопытная журналистка.
Пробираясь к моему рабочему месту, мы вдруг услышали громкие возмущенные крики:
- Опять Парамонова! Как же надоела эта льстивая сучка! Все ей, и расследования, и гонорары повышенные! А что мне? Мне анимэшная вечеринка "Кос-плей" в парке Рокосовского, да меня уже тошнит от всех этих анимэ, эмо и готов!
При нашем появлении наступила полная тишина, возмущавшаяся несправедливостью Шварева, а это была именно она, будто поперхнулась своими словами.
- Чем тебе не угодили представители этих славных субкультур, Ликочка? - спросил Максимовский, крутя на пальце ключи от автомобиля.
Шварева быстро поменялась в лице - секунду назад бледная от праведного гнева, сейчас она зарозовелась, расплылась улыбкой и сексуальным голосом проворковала:
- Максик, сладкий мой, какими судьбами? Неужто ко мне зашел?
А меня словно и не было, вроде как я прозрачная, ни привета, ни ответа. Ну что ж, беседуйте… Бросив Романа, не ожидавшего от меня такого маневра, и гордо подняв голову, я направилась к своему загончику. Навстречу торопился Лопатин, по его лицу было видно, что новости он уже слышал.
- Ну, Алка, ты даешь! У новостников шум до небес, накрыли элитарный притон, уйму народища повязали, их регалии даже шепотом не стоит произносить… А кто развалил подпольный развлекательный бизнес? Кто бы вы думали? Наша Парамонова! Я чуть кофе не подавился…
У себя за спиной я почувствовала присутствие Максимовского, его запах окутал меня, проник под кожу, заставил прикрыть глаза, осторожно втягивая тонкий аромат ноздрями. Череда странных событий не помешала мне превратиться в самку…
- Поздравляю, - ревниво произнес Лопатин, обращаясь к Роману, - о вас говорят во всех редакциях холдинга. Герои дня.
- Спасибо, - мой любовник отреагировал на похвалу коллеги захватом моей руки, и я почувствовала его дыхание в моих волосах. Он тоже обнюхивал меня, вот до чего довел нас основной инстинкт - мы становимся животными.
- Я смотрю у вас все в порядке… - пробормотал Лопатин, и откланялся, - пойду, дел много.
Посмотрев вслед уходящему эрзацу, я устало опустилась в кресло, и включила системный блок. Максимовский пристроился рядом, молча положив ладонь на мое колено.
- Перестать демонстрировать всем, что спишь со мной… - строго сказала я.
- Неужели выглядит демонстративно? - наигранно удивился Роман, поглаживая мое бедро. - А я ведь искренне рад, что с нами это произошло.
Как же приятны были мне его слова, только ни в коем случае не следует показывать мою радость. Я украдкой вздохнула, и, решив не обращать внимания на нечаянные ласки Максимовского, открыла папку с расследованием.
- Ну, скажи, наконец, что ты обо всем этом думаешь? - спросила я напарника.
- Думаю, таким незатейливым образом тебя хотели предупредить, чтобы помалкивала, - тут же отозвался Роман, - и не совала нос в дела сводни.
- Соглашусь, - его слова подтвердили мои мысли. - И что мы делать будем?
Максимовский оживился.
- Во-первых, тебе нельзя возвращаться домой. Поживешь у меня, - я окинула его подозрительным взглядом, и он оговорился, - какое-то время. Ну, пойми, это только начало, а уж как статья выйдет… Я нужен тебе, Парамонова.
- Кто бы возражал против такого соседства, - усмехнулась я, - но у меня есть родители, так что я вполне могу переждать тревогу на даче.
- Я уверен, что в первую очередь искать тебя будут там, - сказал Максимовский.
- Ну, в принципе, ты прав.
- Так что, решено? - снова спросил он.
- Давай дальше.
А дальше Максимовский расписал все преимущества совместного проживания, это и завершение статьи, и моя безопасность, и, конечно, любовные упражнения в уютной Максовой постельке. Если скажу, что живописание показалось мне не привлекательным, то погрешу против истины - Роман мне безумно нравился, да что там, я была влюблена. Влюблена! Впервые, после того, как благодаря Никите Вересову, разочаровалась в сильной половине человечества. Даже нашествие ос на мою квартиру не вывело меня из любовного состояния, страх только увеличил его, а мой спаситель стал еще более желанным.
Но оставался еще один важный момент - в моей квартире остался ноутбук, для подстраховки я скидывала все на электронный адрес рабочего компьютера, но мой проверенный товарищ был мне просто необходим. Да и одежда мне нужна, откровенно клубный наряд будничным днем смотрится немного вызывающе. Об этом я и сказала Максу.
- Ключи надо забрать, и проверить, как обезвредили квартиру, - произнесла я. - Как думаешь, а трупики ос они за собой убрали? Или придется…
Видя ужас в моих глазах, и мурашки, покрывшие обнаженные предплечья, Максимовский спросил:
- Неужели ты их так боишься?
- Ужасно боюсь, с детства их не любила, а после фильма, где юного Макколея Калкина насмерть закусали пчелы, я стараюсь избегать с ними встреч.
- Интересная информация, - скрестил длинные пальцы Роман. - А кто из твоих знакомых знал о твоей фобии?
- Университетские подруги… и все те, кто бывал у нас на даче. Там я становлюсь наиболее уязвимой.
Максимовский задумался, изредка поглядывая на меня. Я тоже хмурила брови, стараясь вспомнить, мои последние столкновения с насекомыми. Недавно совсем, на даче… я прыгаю и машу руками, а рядом…
- Костик! - завопила я, словно на меня сошло озарение.
- Кто такой?
- Персонаж один, причем очень подозрительный. И как я могла забыть о нем?!
- Чем подозрительный, Парамонова? - обнял мои плечи Роман.
Я перевела дыхание, собираясь выложить все свои подозрения.
- Сейчас расскажу, - начала я. - Познакомилась с ним после первого свидания купленного у сводни. Я тогда сбежала от претендента, выскочила из ресторана, да неудачно, упала - сломала каблук, ободрала колени. Вот тут он меня и подобрал.
- Подобрал?
- С асфальта поднял, - пояснила я, - в машину посадил и домой отвез. Правда я и от него сбежала.
- Хм, а почему?
- Представь, он решил, что я проститутка! - возмутилась я. - Ну, я ему и подыграла, так он стал ко мне в сутенеры набиваться.
- Прямо так и заявил? - переспросил Макс. - Типа, хочу стать сутенером?
- Нет, прямо не заявлял, - ответила я, - но сказал, что хотел бы присматривать за мной, чтоб не обидели.
- И все? - удивился напарник. - Чего ж здесь подозрительного - парень хотел деньжат подзаработать. Разве нет?
- А вот и нет. На следующий день я снова "случайно" сталкиваюсь с ним, и снова после того, как сбегаю от нового знакомого из альбома сводни.
Максимовский заинтересовался совпадением:
- И чем закончилась ваша встреча?
- Ну, как обычно… - замялась я.
- А как обычно?
- Я от него сбежала!
- Блин, Парамонова, вроде не маленькая, - улыбнулся Максимовский, а я залилась румянцем.
- Это еще не все, - продолжила я. - Помнишь, в первый день нашей совместной работы, ты проводил меня до дома?
- Помню, - рассмеялся мой любовник. - Ты ловко ускользнула тогда от меня, но я еще не знал, что это твоя привычка!
Он притянул меня к себе, наш поцелуй был страстный, но не продолжительный.
- Слушай, - я мягко отстранила Романа, и выложила остальное, - Костик, ждал меня у подъезда, и предложил подвезти на дачу. Я ему телефон свой начеркала на бумаге, а там написано - Парадиз. А я как раз из Парадиза! И решила, разузнаю у него, зачем шпионил, да толком ничего не узнала, он все жениховством меня пугал…
- Подозрительно, да, - согласился Роман, - но осы тут причем?
- Так вот, на даче он узнал, что я боюсь ос.
Максимовский нахмурил брови, о чем-то задумался на минуту, потом спросил:
- Это было в тот день, когда я приехал за тобой?
- Да, - ответила я, ощущая себя глупой девчонкой.
Макс недовольно фыркнул, с подозрением посмотрел на меня, в тот момент я могла поклясться, что на языке у него вертится вопрос: а не спала ли я с Константином?
- Какая ты неразборчивая, тащишь в дом малознакомых людей с улицы! - услышала я. - И как тебе такое пришло в голову?
Я обрадовалась, что он не скатился к банальной ревности, и не стал мучить меня неприятными вопросами.
- Ну, вроде он нормальным мне показался, - мяукнула я.
- Показался… драть тебя некому, Парамонова, - любовно произнес Максимовский, чувствовалось, что он готов взять эту миссию на себя.
- Иногда ошибаюсь в людях, - призналась я, в том, что со мной действительно случалось - две мои лучшие подруги сначала были мне неприятны, мы ссорились и откровенно враждовали, но время расставило все по местам.
- А со мной ты ошиблась? Я ведь чувствовал, что ты относишься ко мне с настороженностью.
И было за что! Я тут же хотела огласить список его любовных побед, но не смогла… Говорящая голова ненавистной Шваревой появилась над моей перегородкой.
- Парамонова, - прокуренным контральто запела Лика, - ты что, забыла накраситься? Я тебя сразу и не узнала.
- Дома не ночевала, а у любовника еще нет моей косметички, - легко ответила я, вдруг позеленевшей от злости Шваревой.
А вот с ней, моей заклятой подружкой Ликой, сначала были неразлучны, как одноименные попугайчики. Мы были ровесницами, вкусы наши сходились, даже сейчас это видно, стоит только взглянуть на Максимовского, интересы были взаимными, и мы много времени проводили вместе. Но очень быстро акулья хватка моей приятельницы дала о себе знать, и у меня стали пропадать парни, темы, деньги… От слепоты я излечилась быстро, стоило только заикнуться Лике, что я знаю о ее хитростях, как она оскалила зубы, и заявила, что ненавидит меня, ух, как ненавидит! С тех пор так и повелось, весь мега-холдинг знал о нашей неприязни, и когда нашему отделу засветила отличная международная командировка, то Шварева разбилась в доску, чтобы получить ее. Увы, я осталась с носом, но была рада, что Шварева на какое-то время исчезла с моего горизонта.
глава 7
Пока Лика работала в одной из европейских стран, ее внешность претерпела некоторые изменения. Я ничего не имею против пластической хирургии, и косметологии, но губы а-ля Поль Робсон на Ликином славянском лице внушали мне священный ужас. Аборигены нашего отдела с удивлением взирали на эту метаморфозу, не привыкли еще, но сама Шварева считала их чрезвычайно сексуальными.
Сегодня к подколам Шваревой я была равнодушна, куда больше меня занимали неизвестные личности, подкинувшие в квартиру осиное гнездо. В милицию заявлять, может и не нужно, а вот Михалычу доложить надо обязательно. Избавившись от прилипчивой Лики, Максимовский вернулся в мой закуток и сразу озаботился моим задумчивым видом.
- Парамонова, ты же боец, отставить киснуть! Ты из-за Лики что ли расстроилась?
- Тебе не кажется, что у меня есть проблемы посерьезней, чем ваше любовное токование? - недовольно спросила я.
- Ну, ну, еще скажи, что тебе все равно.
- Мне - все - равно. Хочешь кофе?
Если честно, то от редакционного кофе уже тошнило, вот и Роман посмотрел на часы и объявил:
- Обедать пора, а так, как у нас еще не закончены редакционные дела, то приглашаю тебя в буфет.
- В наш буфет?
- Да, - улыбнулся он. - На все про все времени мало, нам еще к Плавному с вашим Михалычем назначено.
Совещание у главреда само по себе событие, и то, что в приемной Плавного царствует Аннушка добавляло мне беспокойства. А ну, как между ней и Максимовским произойдет разговор, который бы я не хотела услышать? Но Роман не дал мне углубиться в переживания по этому поводу, и твердо взяв за руку потащил в направлении нашего знаменитого буфета. Знаменит он был высокими ценами и буфетчицей Ириной, напоминающей итальянскую кинозвезду Монику Беллуччи не столько длинными волосами цвета антрацита, сколько аппетитными формами, сводящими с ума высший эшелон редакторской власти.
Из соображений экономии наша братия в буфет ходила редко, обедали домашними заготовками, быстрорастворимыми супами, или шаурмой, свернутой ловким узбеком в палатке на углу нашего здания.
У входа в царство осетрины и брауншвейгской колбасы нас обогнала стайка длинноногих девиц из секретарского отдела. Их веселое щебетание прервалось на секунду, и вновь вспыхнуло приветственными возгласами:
- О, какие люди!
Я почувствовала себя не в своей тарелке, в узкой кожаной юбке, топе со шнуровкой, и туфлях на высоченной шпильке, я выглядела как любительница садо-мазо.
- Привет, девчонки, - Максимовский улыбнулся, и подмигнул всем сразу. Я скривилась, словно надкусила лимон, как же меня задевало его желание флиртовать со всеми на глазах спутницы. Надо притормозить, Роман стал моим любовником, но отнюдь не собственностью - пусть делает что хочет. Вот так.
Мы выбрали столик у окна, Макс принес поднос с кофе, бутербродами, и салатом на прозрачных аркопаловых тарелках.
- Приятного аппетита, - прозвучало откуда-то сверху.
Я подняла глаза - Михалыч, рядом Плавный и с ними бессменная Аннушка. Все с интересом разглядывали мой необычный костюм.
- Спасибо, - выдавила я, в то время как Макс пожимал руки шеф-редактору и главному.
- Вот пообедаем и прямиком к вам, - напомнил Роман.
Начальство согласно покивало не сводя с меня изумленных глаз, странно, но такого фурора в нашем отделе я не произвела, все-таки журналиста трудно чем-либо удивить.
- У журья со вкусом большие проблемы, - не удержалась от комментария Аннушка, - я была о Парамоновой лучшего мнения!
Хоть и удалилась начальственная троица от нас на приличное расстояние, все же я услышала и то, как осадил ее Михалыч:
- Не судите, да не судимы будете.
Расстроилась. Я, действительно, смотрелась черной вороной, и почувствовала себя крайне неуютно, но в окна светило летнее солнце, зеленела листва, рядом человек, в которого я влюблена, он положил в мой кофе сахар, заботливо пододвинул тарелку с бутербродами. Я улыбнулась ему и в ответ увидела взгляд от которого пошла кругом голова… Да пошли они все к черту! Я счастлива, слышите? Журналистка Парамонова с испорченным вкусом абсолютно счастлива!
Героическое освобождение меня из притона и отделения милиции произвели на Михалыча и Плавного неизгладимое впечатление, ведь о репертуаре артистических выступлений в том заведении еще не было известно прессе.
- Да… ребятки, теперь ваша задача изложить все, не упоминая имен, конечно. Уверен, это будет бомба! - сказал Плавный, потрепав Романа за плечо, и добавил: - Молодцы.
- Идите, работайте, - напутствовал Михалыч, - о твоей безопасности, Алла, на первых порах позаботится Роман. Думаю, запугивания с их стороны больше не будет, и так уж засветились по полной. Да и милиция занялась этим, но, скорее всего, замнут, слишком большие связи у задержанных. Наша задача осветить тему процветания подобного бизнеса в столице, а не выводить главные лица на чистую воду, это дело других структур.
Вот и все. До среды мы совершенно свободны, то есть свободны от посещения редакции, можем работать дома, и к назначенному времени сдать долгожданный материал Михалычу. В отделе нас перехватила Горобцова, жаждала поделиться перлами, найденными в письмах читателей. Безмерное любопытство Настеньки приносило пользу редакции в разделе писем читателей под оригинальным названием "Дорогая редакция…"
- Нет, Парамонова, ты послушай, спрашивает: почему от вашей газеты так пачкаются руки? А вы что хотели, уважаемая, какие темы, такие и руки…
Возмущенную читательской требовательностью Настю мы переадресовали подошедшему Лопатину. Эрзац был угрюм, молча выслушал Горобцову, и ответил:
- Свинец. Точнее, свинцово-графитная краска.
- Ну, Лопатин, ты даешь, отчего - я и сама знаю, а тебя спрашиваю, как ответить, чтобы и читатель был доволен и мы не выглядели ретроградами, использующими старые технологии!
- Настя, наш суточный выпуск превышает сто одиннадцать тысяч экземпляров, объясни ей, что такой тираж на мелованной бумаге не печатается, - и эрзац демонстративно повернулся спиной к Горобцовой, давая понять, что аудиенция окончена.
Он внимательно поглядел на Максимовского, затем на меня, на лице его отчетливо читалась тревога.
- Ал, пойдем ко мне, переговорить надо, - твердо сказал Лопатин. - А Максимовский здесь подождет.
- Эээ… Юрий Николаевич, да вы никак фильтр потеряли, - возмутился вдруг Роман, - никуда она без меня не пойдет!
Я поняла, что Юрка хочет сказать мне что-то важное, может и действительно не для чужих ушей, и поэтому, сделав знак недовольному Роману, направилась к рабочему месту опального редактора.
- Что случилось? - спросила я, глядя, как Лопатин бестолково начал перекладывать бумаги на столе.
- Судя по всему еще не случилось, - буркнул он, - но может… Ты хоть понимаешь, какое осиное гнездо разворошила?
Упоминание об осином гнезде заставило меня содрогнуться, дело в том, что у эрзаца были необыкновенные способности к предсказанию, правда проявлялись они странно, Юрке везло в тотализатор, он мог предвидеть счет матча, количество забитых голов, но совершенно не чувствовал будущих профессиональных неудач.
- Не волнуйся, Юрка, Михалыч с Плавным в теме. Да и не одна я…
- …в поле кувыркалась, - горько усмехнулся Лопатин. - Не вызывает он у меня доверия, слишком поверхностный, весь такой лощеный, только о своей персоне и способен думать, поэтому прими мой совет - ни на кого не рассчитывай, кроме себя самой.
Я задумалась, и не хотелось верить словам Лопатина, но в тоже время он сказал именно то, о чем я знала всегда - не доверяй никому настолько, чтобы потом об этом не жалеть.
- Будь осторожней, Парамонова, - добавил Юрка, - я за тебя переживаю.
Меня вдруг потянуло рассказать эрзацу о первой неприятельской весточке, но я вовремя прикусила язык, потому что в нашей 'богадельне' погреть уши у тонкой перегородки никогда не считалось чем-то неприличным. И верно, только я шагнула в проход, как от Лопатинского закутка темной тенью метнулась Горобцова, только подпрыгнули жидкие хвостики, перевязанные розовыми резинками.
Ожидая меня Максимовский коротал время в обществе… кого б вы думали? Конечно, Шваревой! Кокетливо облокотившись на стол, и плотоядно глядя на Романа, она облизнула губы, показав кончик языка. Выглядело очень приглашающе, жаль я не успела разглядеть не раздвоен ли он у нее. Мое возвращение ее не огорчило, оправившись от моего щелчка, она жаждала продолжения схватки. В этом я убедилась тотчас же - над перегородкой появилась голова Горобцовой. Как называются рыбы, которые сопровождают акулу в поисках наживы? Лоцман? Вот, точно! Лоцман-Настя лучше всякого эхолота чуяла косяк.