– Несколько недель? Господи, ты проиграла пари? Ах нет, дай я угадаю: это очередная затея твоей ненормальной подруги. Ну и как поживает это огневолосое чудовище? Ее еще не упекли в сумасшедший дом?
– Не говори так, Дэн. Она совершенно здорова.
– Ну, меня ты в этом не убедишь. Твоя подруга сверхактивна и абсолютно непредсказуема. А меня она просто не переваривает. Ну скажи, разве такой человек в своем уме?
Я слегка нахмурилась. Мне не понравились эти слова самовлюбленного эгоиста. Не то чтобы он был таким, просто иногда проскальзывало в его речи что-то.
– У Фай депрессия, – продолжила я, решив не обращать внимания на его комментарии, – ты прекрасно знаешь. Но это совершенно не значит, что она душевнобольная. Относись к ней с пониманием.
– Зачем? Только потому, что ей время от времени становится немного грустно? Знаешь, у всех свои трудности, но никто не требует к себе жалости и сочувствия. По мне, так твоей Фионе просто лень что-либо делать.
– Я не прошу, чтобы ты жалел ее. У Фай действительно серьезные проблемы, и ей приходится с ними справляться. Так что не надо смеяться.
Тут я прикусила язык. Я всегда заступалась за свою лучшую подругу, объясняя непосвященным причины ее депрессии и то, как тяжело ей пришлось после смерти единственного брата. Но сейчас явно не тот случай. Я прекрасно понимаю, что даже в наше просвещенное время люди, страдающие депрессией, все равно воспринимаются как сумасшедшие, которых нужно держать в смирительных рубашках. Фай частенько говорили, чтобы она взяла себя в руки и не поддавалась плохому настроению, совершенно не понимая, из-за чего такая молодая и богатая девушка может грустить. Внешне она выглядела совершенно здоровой, и многим казалось, будто свою болезнь Фай просто придумала. Но если бы они пригляделись повнимательнее к окружающим их знакомым людям или близким друзьям, то обнаружили бы, что многие из них тоже страдают депрессией.
Такое людское безразличие выводило меня из себя, хотя, если бы не знакомство с Фай, я, наверное, тоже не понимала бы таких людей и пребывала в счастливом неведении. Но Дэн недолюбливал Фай не только из-за ее болезни. Фиона была единственной девушкой, которая оставалась совершенно равнодушной как к его мужским чарам, так и к его профессиональным успехам.
Я глубоко вздохнула. Мне не хотелось, чтобы наш флирт по телефону перерос в обсуждение серьезных проблем. Я зажала трубку между плечом и ухом и быстренько подкрасила губы. (Конечно, он все равно меня не видел, но кокетство, даже по сотовому, несовместимо с бледными и растрескавшимися губами.)
– В общем, как я уже говорила тебе, Дэн, мы пробудем в этом очаровательном городке, который, кстати, находится на самом берегу моря, несколько недель.
– Почему так долго? Разве тебе не надо в Дублин, чтобы поискать работу? Прости за прямоту, дорогая, но в твоем деревенском болоте ты вряд ли найдешь что-нибудь стоящее.
– А здесь, мистер Кленси, вы как раз ошибаетесь, – с гордостью возразила я. – Потому что я сюда приехала за материалом для главной роли в ирландском фильме, которому уже предрекают большой успех.
– Да?
– Да, да, да, – рассмеялась я. – Правда, здорово? У меня теперь есть работа. И не какая-нибудь, а настоящая роль. Я так счастлива, и мне захотелось рассказать тебе. Помнишь, как мы с тобой мечтали, что будем сниматься в кино, как станем знаменитыми и будем давать интервью, а поклонники выстроятся в очередь, чтобы получить наши автографы… Помнишь, Дэн?
– Конечно, помню, – на удивление серьезно ответил он.
Я смущенно кашлянула.
– Конечно, ты уже многого добился по сравнению со мной, да и не только. Ты превратил свою жизнь в мечту. Но, может, мне тоже скоро удастся туда попасть. Правда, было бы здорово?
Дэн ответил не сразу.
– Да, замечательно. Жаль, мы не можем вместе отметить твои успехи. Ужин в шикарном ресторане, шампанское, свечи… жар твоих бедер, когда, сидя верхом, ты заставляешь меня стонать от удовольствия…
Я нервно сглотнула и быстро скрестила ноги.
– Дэн, – хрипло произнесла я, – перестань.
– Почему? Я тебя возбуждаю?
Вот этого я совсем не ожидала. Мы расстались год назад и с тех не виделись – вплоть до нашей случайной встречи на улице. Если он до сих пор испытывает ко мне какие-то чувства, то почему мы расстались? Почему мы до сих пор не вместе?
– А как там поживает Рома? – поинтересовалась я слабым голосом, безуспешно стараясь совладать с бушующими гормонами.
– Рома? – небрежно переспросил Дэн.
– Да. Разве она не твоя…
– Милли Армстронг, – в трубке раздался громкий смех, – зачем мне вспоминать о ком-то еще, когда я хочу поговорить о тебе. Давай выкладывай все свои новости. Ты меня просто ошарашила. Теперь я хочу знать все в подробностях. Я тебя внимательно слушаю.
Меня не надо было просить дважды. Я сидела на ограде, беззаботно болтая ногами, и любовалась морем. С каждой минутой нашего разговора я все крепче прижимала трубку к уху, чтобы голос Дэна звучал как можно ближе. Я страстно желала его. Мне хотелось ощутить его глубоко внутри своего тела. Очень глубоко.
Я рассказала Дэну все. Как неожиданно позвонил Джеральд и сообщил о прослушивании. Как Фай попыталась превратить меня в загорелую блондинку и что из этого вышло. Про то, как перед самым прослушиванием я получила от Дэна послание и посчитала это добрым предзнаменованием. Как мне пришлось бороться за роль с Блисс и соврать режиссеру, а потом отправиться на четыре месяца в Донегол, чтобы получить роль в картине. Чем больше я говорила, тем радостнее у меня становилось на душе. Я испытывала настоящую гордость за себя. Конечно, кое-что мне пришлось приукрасить. Я соврала, что Мэтью, директор картины, пришел от меня в восторг и сразу предложил мне сыграть главную роль. А для того чтобы фильм стал блокбастером, он планировал подобрать в напарники какую-нибудь большую звезду.
Дэн слушал очень внимательно, ни разу меня не перебив.
– Вот это да! – наконец воскликнул он, когда, с трудом переведя дух, я закончила свой подробный рассказ. – Кажется, Милли Армстронг стоит на пороге большого прорыва. Ты там смотри поосторожнее. Еще чуть-чуть, и мы станем соперниками.
– Ах, Дэн, это весьма сомнительно, – ответила я, не переставая глупо хихикать.
– Кто бы мог подумать? Возможно, Голливуд ждет большой наплыв ирландских актеров.
Я невольно покраснела.
– Возможно.
– Ну, моя куколка, удачи тебе в поисках материала для роли. И, – тут Дэн театрально вздохнул, – я с огромным сожалением переношу нашу встречу на день твоего приезда.
– Пока.
– Пока, – отозвался Дэн своим неповторимым бархатным голосом.
Захлопнув сотовый, я с силой прижала его к груди, чувствуя себя безгранично счастливой: Дэн меня по-прежнему любит, он в меня верит и желает успеха в моих трудных начинаниях. Больше у меня не оставалось в этом никаких сомнений. Что бы Дэн сделал в моей ситуации? Он бы долго не раздумывал и уж точно не боялся бы провала. Нет, он сразу взял бы быка за рога и не упустил роли, которая может сделать его знаменитым. У меня была мечта; для ее осуществления требовалось только проявить решимость. И я чувствовала, что при поддержке Дэна и Фай у меня все получится.
Мне удалось оттянуть начало занятий на целых пять дней. (Может, я и приняла решение осваивать серфинг, но мазохисткой все-таки не была.) Конечно, даром времени я не теряла и постаралась как можно больше узнать о серфинге и обо всем, что с ним связано, поскольку мне совсем не улыбалось прослыть чайником среди местных серфингистов. Я покупала специализированные журналы в магазине Дэйва и честно читала их от корки до корки. Надо сказать, половина из прочитанного оказалась недоступна моему пониманию. Статьи пестрели специализированной лексикой и жаргоном, в которых, как я ни старалась, трудно было распознать родной английский язык. Позже я завела блокнот, куда записывала все непонятные слова, чтобы Мак или Дэйв могли объяснить мне их значение. Например, все тот же пресловутый "чайник". Так называли новичков-олухов, не имевших о серфинге ни малейшего представления. Судя по всему, Мак относил меня именно к этой категории. Потом я узнала, что "катбек", "флотер" и "труба" обозначали маневры, которые выполнялись серферами на волнах.
– Насчет этого не беспокойся, – любезно успокоил меня Мак. – Чудо, если ты сможешь встать на доску и продержаться на ней хотя бы десять минут.
Очаровательно.
С жаргонными словами дело обстояло еще интереснее. Дэйв предпочитал объяснять их значение в контексте. Звучало это примерно так.
– Дэйв, что такое "кривая" волна и "ништяк"?
– Ну, это когда ты говоришь: "Слушай, чувак, эта волна была такой кривой, но я ее одолел и теперь у меня полный ништяк".
Судя по всему, эта фраза обозначала следующее: "Господи, эта ужасная огромная волна протащила меня чуть ли не до самого Тимбукту, но мне удалось выжить, и я бесконечно этому рад". Конечно, это весьма приблизительный перевод.
– Да, надо признать, что серферы используют много жаргонных словечек, но только ты с ними не переборщи. А то будешь похожа на обдолбанную калифорнийскую хиппи, – заботливо предупредил меня Дэйв.
Итак, мой день начинался с того, что я запасалась основательной стопкой журналов в магазине Дэйва, а потом мы с Фай, завалившись у себя дома на диван, принимались их разглядывать. Девушки, если вы никогда не читали печатных изданий, посвященных серфингу, не поленитесь и пролистайте несколько из них – получите ни с чем не сравнимое удовольствие. Например, мы с Фай влюблялись в эти журналы с каждой перевернутой страницей.
– Посмотри, какой у него пресс! Как стиральная доска, – захихикала Фай, тыкая пальцем в фотографию загорелого красавца.
– Шестикратный чемпион мира Келли Слейтер, – промурлыкала я, проводя рукой по мускулистому торсу серфингиста, облаченного в плавки со звездами. – Эх, красавчик, в моем мире ты можешь стать чемпионом в любое время. Господи, этого парня просто хочется съесть.
– Да, симпатяга. Только от этой фотографии у меня мурашки бегут по коже. Как он умудряется держаться на доске, перевернувшись в воздухе вверх ногами?
Я перевернула журнал и недоуменно пожала плечами.
– Должно быть, у него очень липкие ступни.
Фай хмыкнула.
– По мне, так главное, чтобы руки у него были не липкими, а на остальное наплевать.
Мы охали, ахали и хихикали, рассматривая фотографии с пляжами и пальмами, словно малолетние школьницы. Мы представляли, как, облаченные в бикини, идем кататься на блестящих досках. Крепкие девушки, оседлавшие волны чудовищной высоты, и мускулистые загорелые красавцы вызывали наше искреннее восхищение. Этот вид спорта был очень красивым и мало-помалу начал меня увлекать. По крайней мере я понимала, что в какой-то степени мне повезло, поскольку не пришлось собирать материал об игре в дротики или лото.
Потом в процессе исследовательской работы мы с Фай плавно перемещались к телевизору и изучали серфинг на DVD. По совету Дэйва мы прикупили кучу голливудских фильмов. В результате у нас набралась приличная коллекция шедевров: "На гребне волны" (естественно), "Голубая волна" и "Синий сок" (очевидно, голубой и синий пользовались большой популярностью среди серфингистов), "Большая среда", "Северный берег", "Водой не разлить" и "Лакмус". Для того чтобы облегчить наш тяжелый труд, Дэйв любезно одолжил нам свой DVD-плейер и большой телевизор. Конечно, в нашей берлоге имелось некоторое подобие телевизора в корпусе из фальшивого красного дерева. Но судя по всему, этот осколок прошлого создан во времена, когда люди довольствовались тремя каналами, переключая их вручную, – ведь о цифровых технологиях тогда еще никто не слышал. К тому же каждый раз, когда мы его включали, из него вырывался столп искр. Выглядело это красиво, хотя и сильно нервировало. Малейшей искры было достаточно, чтобы наш диван, набитый по старинке чуть ли не мочалом, вспыхнул как факел и поглотил нас вместе со всем коричневым содержимым дома.
Дэйв привез свое оборудование в среду днем и, быстро все подключив, с очевидным удовольствием принял наше предложение выпить чашку кофе, сидя рядом с Фай на диване. Магазин был благополучно забыт, и Дэйв остался с нами смотреть "Большую среду", попутно давая каждому эпизоду подробные комментарии. Я пыталась от него не отставать.
– Что он сказал? "Это просто лимон по сравнению с пирогом". Что это значит, если перевести фразу на нормальный английский?
– Это обозначает, что "большая среда" не пришла и большие волны еще появятся.
– Точно, а эта волна, значит, просто "лимон"…
– Не волнуйся, тебе не надо использовать весь этот жаргон.
– Слава богу. Я хочу научиться кататься на серфе, но у меня нет никакого желания превращаться в идиотку, говорящую непонятно на каком языке.
К моменту, когда закончился фильм, Дэйв и Фай сидели, плотно прижавшись друг к другу, и дружно ели попкорн, оживленно обсуждая картину. А в пятницу вечером, во время просмотра "Лакмуса", в котором волны были очень похожи на те, что шумели за окном коттеджа, они вели себя как заправские комментаторы, и уже было непонятно, кто из них настоящий серфингист. Я, конечно, не хотела прослыть эгоисткой, но чувствовала себя третьей лишней не только в компании этих двух голубков, но и в поисках материала для роли.
– Ну, девчонки, кто за то, чтобы посмотреть на Кэтрин Зету-Джонс Дуглас в "Синем соке"? – спросил Дэйв.
– Только не я, – ответила я, преувеличенно громко зевая. – Этот киношный марафон меня утомил.
Фай пожала плечами:
– А я посмотрю. Мне совсем не хочется спать. Я не из племени сонь.
– Да, ты просто лунатик.
Дэйв рассмеялся и, с неохотой оставив свое место подле драгоценной Фай, отправился на кухню за очередной порцией поп-корна.
– Дэйв, не забудь поставить чайник, пока ты у плиты, – крикнула Фиона.
– А ты не забудь надеть обратно трусики, когда он сделает свое "грязное дело", – прошептала я ей на ухо, перед тем как исчезнуть за дверью.
– Он тебе нравится? – спросила я Фай на следующий день, когда мы решили немного прогуляться вечером по центральному пляжу и полюбоваться закатом.
– Кто?
– Саддам Хусейн, черт побери, а ты как думаешь?
Фай наморщила лоб, собираясь с мыслями:
– Кто, Дэйв? Конечно, нравится. Он прикольный парень и столько всего знает о фильмах. Не только сюжеты, но и то, как они снимаются, на какие камеры, кто продюсер картин, ну и все такое. У него самого есть камера, и он снимает все подряд. Похоже, он очень увлечен кино. И мне это нравится. Здорово, когда у человека есть к чему-то страсть.
Фай остановилась и, опустившись на большой плоский камень, села лицом к морю. Я примостилась рядом.
– Да, он мне нравится. Дэйв – хороший парень.
Я внимательно посмотрела на Фай.
– Просто хороший – и все?
– Да, хороший. Очаровательный, веселый и замечательный. Отличный парень.
– Что, и это все, Фиона О’Рейли?
– Конечно, это же лучший друг моего двоюродного брата.
– Вот именно, просто друг. Разве это имеет какое-то значение? Инцест вам точно не грозит. Так в чем же дело?
Фай посмотрела на кроссовки и, похлопав ими друг о друга, стряхнула с них песок.
– Я знаю, Милли. Просто я не готова к каким-либо отношениям. Сначала я должна разобраться в себе, – она дотронулась до лба рукой, – особенно вот с этим.
– Ну и как, – я шутливо похлопала Фай по голове, – мы там поживаем?
– Да совсем неплохо. Мне, конечно, еще далеко до полного выздоровления. Я по-прежнему не могу справиться с собой из-за смерти Шона и все равно во всем виню себя. Но это к Дэйву не относится. Ты же знаешь, из-за моего отца я перестала доверять мужчинам.
Я кивнула.
– Хотя сегодня я вдруг поняла, что с того дня, как мы сюда приехали, у меня не было тяжелых дней. Конечно, иногда по ночам охватывала привычная тоска. Или когда мы гуляли, я невольно вспоминала, как мы ходили по городу вместе с Шоном и родителями. Но такие моменты длились совсем недолго. С тех пор как мы покинули Дублин, я больше не просыпаюсь с тяжестью на душе.
Говоря об этом, Фай на самом деле имела в виду тяжесть всего мира, которая каждое утро обрушивалась на ее хрупкие плечи. Речь не просто о плохом настроении, когда вдруг понимаешь, что не влезаешь в свои любимые узкие джинсы или что-то вроде этого. Фай никогда не думала о подобных пустяках в отличие от многих девушек. Несколько раз она пыталась объяснить свои чувства в такие моменты. Она могла лечь спать в самом лучшем расположении духа, а проснуться в глубокой депрессии.
– Ну, я рада, что тебе стало лучше. Может, это упражнения на тебя так действуют, насыщая твой организм гормонами радости.
– От этого серфинга уровень серотонина просто зашкаливает. Правда, шоколад в этом смысле тоже хорошо действует, так что этой частью лечения я тоже не собираюсь пренебрегать, – ухмыльнулась Фай.
Я улыбнулась:
– Наверное, я никогда не пойму, каково тебе, если только не залезу в твою голову.
– Господи, да ни за что на свете. У меня не мозги, а сплошной хаос. Зато со мной не скучно.
– Это точно. – Хотя я была уверена, что даже без депрессии Фай все равно оставалась бы такой же непредсказуемой и сумасшедшей. Именно за это я ее и любила.
– Мне здесь нравится, Милли. – Фай улыбалась, глядя, как солнце медленно закатывается за горизонт. – И нравится проводить время с родственниками. И я рада смене обстановки. Здесь так красиво, правда?
– Ты о ком-то конкретно говоришь? – Я шутливо пихнула ее в бок.
– Дурочка. Ой, смотри, что это там, тюлень?
Я проследила глазами за ее вытянутой рукой.
– Нет, по-моему, это просто бревно.
– Черт. А давай притворимся, будто мы увидели тюленя.
– Давай, – захихикала я. – А может, тогда крокодила?
– Ты что? Здесь крокодилы не водятся!
– Надеюсь, нет. Иначе я ни за что не залезу в этот океан.
– Кстати говоря, – прервала меня Фай до того, как я успела замолчать, – а когда, собственно, ты собираешься это сделать?
– М-м?
– Ты меня слышала, Милли. Я про воду говорю, про волны, про серфинг и про тебя. Когда ты наконец перейдешь от теории к практике и намочишь свои уложенные волосы?
"Никогда!"
– Скоро, – выдохнула я.
Солнце скрылось за горизонтом. Фай поднялась с камня и протянула мне руку.
– Завтра. – По ее голосу я поняла, что возражать бесполезно.
Повернувшись ко мне спиной, Фиона быстрым шагом направилась в сторону дома. Резкий порыв ветра донес до меня ее слова:
– Завтра, Милли, ты пойдешь плавать в море. И окунешь не только ноги, а залезешь полностью.
– Но… – захныкала я, побежав вслед за ней.
– Никаких "но". – Фай взяла меня под руку и улыбнулась. Ее рыжие волосы пылали на фоне красно-розового неба. – У тебя все получится, я абсолютно в этом уверена. Просто тебя нужно немного подтолкнуть.
– Да, или дать сильного пинка, чтобы я слетела вон с того утеса, – мотнула я головой в сторону скалистого мыса. – Не заставляй меня, Фай. Я еще не готова.
– Не глупи, ты давно уже готова. И не надо искать никаких оправданий. Решено: завтра состоится твой первый заплыв.
Я надула губы:
– Ты же моя лучшая подруга!