- Ты приехал сюда не для того, чтобы посмотреть, как я, и не для того, чтобы простить меня - или сказать, что по‑прежнему меня любишь, - прошептала несчастная, неожиданно догадавшись о цели его визита.
- Ты - моя дочь. Конечно же я приехал сюда для того, чтобы увидеть тебя. К тому же я ведь сказал, что прощаю тебя.
Но Александра прекрасно понимала: отец приехал сюда только ради денег. Она облизала пересохшие губы.
- Я - не любовница герцога. Я - его гостья.
- Значит, он уже поставил точку в ваших отношениях?
На мгновение Александра смутилась, но заставила себя произнести:
- Да.
- Я так не думаю. В противном случае ты не жила бы здесь. Ты поможешь своим сестрам?
Она крепко обхватила себя руками. "Нет, отец не может толкать меня на это!" - мелькнуло в ее голове.
Не дождавшись ответа от дочери, Эджмонт многозначительно взглянул на нее:
- Ты остаешься красивой женщиной, Александра, и я уверен, что Клервуд хорошенько вознаградит тебя.
Тошнота отступила, но ей по‑прежнему было трудно дышать.
- Договорились? - не отставал барон. - Ты поможешь нам? Или бросишь свою семью теперь, в такие сложные времена?
Александра, казалось, не могла выжать из себя ни слова.
- Я постараюсь помочь, - прошептала она.
Эджмонт с надеждой воззрился на дочь. Она ответила на его взгляд, но перед глазами вдруг все поплыло. Александра почувствовала, как по щекам покатились слезы.
- Не понимаю, почему ты плачешь. Ты живешь как королева!
А она плакала, потому что сердце было разбито на мелкие осколки. Родной отец попросил ее торговать собой, по сути, стать шлюхой! И она согласилась на это.
- Да… я… я неважно себя чувствую, отец. Думаю, мне лучше прилечь.
- Ты плохо выглядишь, - ответил он, - да и до дома добираться мне долго, так что я пойду.
Александра не знала, как нашла в себе силы проводить отца до парадной двери, а потом стоять на пороге и, приклеив на лицо дежурную улыбку, махать вслед, пока он не скрылся из вида. Смутно, будто сквозь пелену, Александра слышала, как Гильермо осведомился, не заболела ли она и не может ли он чем‑нибудь ей помочь. Она не помнила, что ответила. С большим трудом Александра поднялась в свою комнату и доползла до кровати. Там она дала волю слезам.
- Что случилось? - внезапно раздался над ухом тихий голос Клервуда.
Александра не слышала, чтобы кто‑то входил в комнату. Она бы и не разрешила никому войти - не теперь, когда бедняжка была просто уничтожена, убита горем, и уж точно не Клервуду. Она тут же села на кровати, вытянувшись в струнку, вытирая глаза и силясь не повернуться к дверному проему, в котором стоял герцог.
- Александра? Гильермо сказал, что вы плохо себя чувствуете. Я стучал, действительно стучал, но вы меня не слышали, а дверь была распахнута.
Она боролась с собой, пытаясь сдержать терзания разбитого сердца, снова собрать мелкие осколки воедино, в мгновение ока восстановить его целостность - так, чтобы Клервуд никогда не узнал о случившемся. Но слезы неудержимо катились из глаз, и Александра принялась вытирать их рукавом. Сзади раздались шаги герцога. Она распрямила плечи и заставила себя обернуться к нему.
Клервуд казался бесстрастным, но его всевидящий взор был прикован к ее залитому слезами лицу.
- Что случилось? Почему вы плачете? Гильермо сказал, что здесь был Эджмонт.
Александра задыхалась, отчаянно глотая воздух ртом.
- Со мной все в порядке, - сдавленно произнесла она. - Мне нужно немного побыть одной, только и всего.
- Вы не в порядке. Предполагаю, визит вашего отца был не самым приятным.
Александра заметила, как взгляд Клервуда стал очень твердым - пугающим, даже жестоким.
- Если вы скажете мне, что случилось, - сказал он уже более мягко, - я, возможно, смогу все уладить.
Из груди Александры исторгся, прорвавшись сквозь рыдания, истеричный смешок.
Герцог уселся рядом на кровать, сжимая ее за плечи и по‑прежнему не отрывая от нее встревоженного взгляда.
- Отец хочет, чтобы я стала шлюхой, продавалась вам за деньги, - произнесла Александра. Слезы ослепили ее. - Ему нужно полторы тысячи фунтов.
Лицо Клервуда застыло, превратившись в напряженную маску.
- Понимаю, - только и сказал он.
Александра попыталась отстраниться от герцога, но он лишь крепче сжал ее за плечи. Посмотрев на Клервуда, она удивилась, заметив, как ярость закипает в его глазах.
- Я не сержусь на вас, - тихо объяснил герцог. - Но я чувствую отвращение к Эджмонту - уже не в первый раз.
- Он - мой отец! И я… несмотря ни на что, люблю его.
Лицо герцога стало твердым, будто каменным.
- Разумеется, любите. Любить его - ваш долг. Такой же долг, как подчиняться ему и заботиться о нем. Я дам вам деньги, Александра.
- Нет! - настойчиво возразила она. - Я не могу их принять.
Клервуд сжал ее лицо в ладонях.
- Тогда я сам дам денег Эджмонту, - отрезал он, всматриваясь в ее глаза. - Черт побери!
Клервуд яростно выругался, будто не в силах устоять перед неизбежным, и одарил Александру чувственным поцелуем.
Она замерла на месте. Когда его губы оторвались от ее уст, Александра ощутила, что казавшееся нестерпимым горе ослабело. Нахлынувшая потребность быть в его объятиях стала сильнее, чем когда‑либо прежде. Этот мужчина был самой безопасной ее гаванью, теперь она точно это знала. А когда Клервуд отпрянул и взглянул на Александру, она заметила, что его глаза были полны самой искренней боли, словно он сопереживал вместе с ней, словно он все понимал…
Потрясающее, неистовой силы желание взорвалось в душе Александры.
- Стивен…
Теперь ярко‑синие глаза сверкали, в них горело вожделение, которое ощущала и она сама. Все еще удерживая лицо Александры в своих ладонях, он вновь припал к ее губам - медленно, страстно, проникая языком все глубже.
Александра закрыла глаза, по ее лицу снова заструились слезы, но на сей раз они выражали высшее блаженство, волной накрывающее тело.
- Не плачь, - прошептал Клервуд.
Губы Александры открылись для желанного мужчины, будто поощряя его ласки, ее руки теперь искали надежные, мощные плечи.
Он как‑то странно, радостно хмыкнул и одарил Александру новым, более глубоким и откровенным поцелуем. Их губы слились в неудержимом порыве.
Александра прильнула к Стивену, крепко‑крепко обняв его за плечи, держась за него из последних сил в надежде никогда больше не отпускать… "Я люблю тебя! - пронеслось в ее голове. - Я так сильно тебя люблю!"
- Я тосковал без тебя, - хрипло сказал он.
Александра подумала, что ослышалась, но это уже не имело значения. Она коснулась его высокой скулы, его сильного подбородка.
- Займись со мной любовью.
Глаза Стивена пылко блеснули, и он скользнул в постель, накрыв ее своим телом.
Глава 15
Проснувшись, Александра поняла, что уже наступил вечер. Тут же вспомнилось, как они несколько раз занимались любовью, предаваясь мощной, неистовой страсти. Она снова стала любовницей Стивена.
Александра села на кровати, натянув покрывало до подбородка. Стивен включил две лампы и теперь стоял в другом конце комнаты, заправляя рубашку в брюки. Сердце неудержимо забилось. Александра так любила Клервуда, и он был так добр в ситуации с ее отцом! Она громко выдохнула, отказываясь думать о том ужасном разговоре с Эджмонтом. Бросив взгляд в зеркало, Стивен заметил, что Александра проснулась. Он тут же обернулся, посмотрел на нее.
Сердце пустилось в безумную, неудержимую пляску. Александра молилась, чтобы герцог сейчас был столь же добр к ней, как и прежде. С этого расстояния, в тускло освещенной спальне, было невозможно рассмотреть выражение его лица. Александра сжалась от страха: слишком хорошо бедняжка помнила, что произошло после того, как они в прошлый раз были вместе.
Стивен надел свой серебристый парчовый жилет и направился к ней. Несмотря на тревогу, которую ощущала Александра, один вид мужчины, доставившего ей такое неземное наслаждение, заставил душу наполниться ощущением счастья. И все же она попыталась ничем не выдать своих эмоций.
Подойдя к кровати, Стивен остановился. Линия его рта теперь была мягкой, в его глазах плескались нежность и теплота, а взгляд казался внимательным, заботливым. И она отбросила все сомнения, позволив себе наслаждаться неимоверной радостью.
Александра не знала, что сказать: едва ли когда‑нибудь в своей жизни она лежала в постели полностью обнаженной, и уж точно не после пылких любовных ласк. Она робко улыбнулась. Лицо Стивена тут же расплылось в ответной улыбке. И к ее удивлению, он тихо сказал:
- Хочешь остаться в постели? Я не возражаю, если ты еще поспишь.
Она медлила с ответом, чувствуя, как мощная волна ликования струится по всему телу.
- Который час?
- Почти девять. - Цепкий взгляд Клервуда медленно скользил по чертам ее лица и округлостям ее фигуры, заставляя томиться в чувственной горячке и краснеть. - Ты так красива, Александра…
Она затрепетала. И на ум тут же пришло, что он, должно быть, на самом деле сказал в момент страсти те восхитительные слова - о том, что тосковал без нее.
- Я - старая дева в возрасте, и ты знаешь это.
Его рот скривился в насмешливой улыбке.
- Неужели? Ты моложе меня, а я не считаю себя старым.
Александра улыбнулась в ответ, чувствуя себя теперь такой странно счастливой…
Улыбка вдруг исчезла с лица Стивена.
- Ты жалеешь о том, что произошло? - спросил он.
Александра явно насторожилась и помрачнела на глазах.
- Сейчас на меня посыплются причиняющие боль, полные ненависти обвинения? - с горечью бросила она.
- Нет.
Александра подтянулась на кровати, усевшись еще выше и все так же скромно удерживая покрывало.
- Тогда какие у меня могут быть сожаления, ваша светлость? - Она хотела назвать герцога по имени, но не осмелилась, хотя в моменты наивысшей страсти несколько раз сделала это. Краска снова залила ее лицо.
- Никаких "ваша светлость". Просто Стивен, - с нежностью сказал он, опускаясь на постель рядом с ее бедром. - И полагаю, мы окончательно утвердили наше соглашение, не так ли?
Она напряженно застыла на месте. Если бы сейчас он предложил ей чек, Александра была бы потрясена - нет, просто шокирована! - тем, что получила плату за те сокровенные, восхитительные мгновения, которые они разделили друг с другом. То, что было между ними, совсем не напоминало продуманное соглашение или скрепленный подписями договор - нисколько. И все же отец отчаянно нуждался в деньгах, да и допустить брак Оливии со сквайром Александра просто не могла.
- Полагаю, я уже не могу сделать шаг назад, - тихо сказала она.
- Хорошо. - Взгляд Стивена задумчиво бродил по ее лицу. - И ты чувствуешь себя лучше… надеюсь?
Он явно собирался затронуть тему Эджмонта, и внутри у Александры все сжалось.
- Разумеется, гораздо лучше.
Лицо герцога на мгновение озарилось улыбкой, которая, впрочем, тут же померкла.
- Я не хочу, чтобы ты о чем‑либо волновалась. - Его взгляд стал цепким, пронзительным. - Я собираюсь позаботиться об Эджмонте.
Александра почувствовала облегчение, но на смену этому чувству тут же пришла тревога.
- Отец - моя проблема, не твоя, - промолвила она.
- В самом деле? - Он все так же пристально изучал ее лицо. - Я хочу помочь, поскольку, когда беру кого‑то под свою защиту, делаю это без условий и ограничений.
Рука Стивена скользнула вдоль ее бедра, он наклонился ниже и пробормотал:
- Ты, безусловно, должна знать об этом.
Страстное желание вспыхнуло в душе Александры - внезапное, мощное, ошеломляющее… Казалось, теперь она не могла ничего взять у герцога, не могла принять его помощь. Если бы Александра это сделала, Стивен никогда не понял бы, что она искренне его любит. Впрочем, несмотря на свои нежные чувства, преданная старшая сестра должна была позаботиться об Оливии.
- Ты по‑прежнему грустишь.
"Похоже, избежать этой темы не получится", - мелькнуло в голове Александры.
- Независимо от того, что сказал или что сделал Эджмонт, он - мой отец.
Стивен коснулся губами ее шеи.
- Я знаю.
Александра хотела спросить, что он собирается предпринять в отношении барона. Но настойчивые губы Стивена порхали по ее напряженной шее, постепенно стирая воспоминания о неприятном разговоре с отцом, состоявшемся днем.
- Я хочу тебя, - с нежностью произнес Клервуд.
Александра вздохнула, снова не в силах противостоять его ласкам.
Карета Клервуда свернула на запущенную, изрытую колеями, грязную дорогу. Затянув покрепче ремень, стоически переживая тряску по ухабам, Стивен смотрел в окно на маленький двухэтажный дом, в котором еще совсем недавно жила Александра. Представшие взору герцога скудные угодья находились в запустении: то, что теперь лишь отдаленно напоминало газоны, утопало в грязи, обветшалый амбар позади дома, казалось, вот‑вот обрушится. Стивен нисколько не сомневался в том, что и внутри жилище окажется бедным, прямо‑таки убогим. Ему довелось повидать немало лачуг и похуже - например, узкие комнатушки без освещения и окон, набитые целыми семьями, которые были так переполнены, что невозможно было пошевельнуться, и так грязны, что он едва мог дышать. И все же тревога Стивена почему‑то неудержимо росла.
Александра заслуживала роскошных условий жизни, и он был рад, что сумел обеспечить их для своей гостьи.
При мысли о ней сердце Стивена затрепетало, а в карете стало как‑то непривычно тепло. Ощущая все нарастающее беспокойство, герцог начинал подозревать, что непокорное сердце пытается что‑то сказать ему - нечто невероятное, неправдоподобное, просто невозможное, - и он отказывался это слушать. Ведь то, что Клервуд искренне привязался к Александре и испытывал к ней нежность, казалось невероятным, не так ли? Он был холодным, бессердечным человеком. Он был неспособен любить. И не потому, что светское общество обвиняло герцога в этом, делая черствым, а потому, что он был образом и подобием старика Тома.
И все же сердце Стивена неудержимо колотилось, будто пробуждаясь к жизни и искренним, глубоким чувствам. Он не мог припомнить, чтобы когда‑либо ощущал нечто подобное, был одновременно так доволен, так рад - и так счастлив. Стивен спрашивал себя, не сразила ли его страсть, не охватили ли его ненароком нежные чувства - и если так, значит, он стал таким же потерявшим голову от любви болваном, как Алексей и другие его кузены из семьи де Уоренн.
А де Уоренны, как известно, влюбляются один раз - и навсегда. Стивен напряженно замер. Он прекрасно знал эту старую семейную поговорку, но был абсолютно уверен в том, что является исключением из этого специфического правила династии де Уоренн.
Стивен не хотел анализировать свои удивительные, совершенно незнакомые доселе чувства. Он был просто рад тому, что одумался в отношении Александры и увез ее из той отвратительной городской трущобы. Клервуд знал: отныне он всегда будет чувствовать себя виноватым за то, что спровоцировал события, из‑за которых она и оказалась в таких ужасных обстоятельствах. Но, по крайней мере, он мог компенсировать нанесенный ей вред.
Сейчас, глядя на обветшалый дом и запущенные угодья, Клервуд, смягчившись, думал о мисс Болтон - с такими теплотой и нежностью, которые до этого момента считал для себя невозможными. Александра была гордой и ответственной женщиной, и ему не нужно было спрашивать, чтобы знать: подобное существование, в бедности, под одной крышей с пьющим отцом и двумя зависимыми, незамужними сестрами, истощало ее силы, заставляло страдать. И разве Александра не упомянула о том, что отвергла возможность выйти замуж по любви ради заботы о сестрах? Стивен насторожился, почувствовав что‑то вроде укола ревности. Это было давным‑давно, но, даже если и так, ему было неприятно думать о том, как сильно мисс Болтон любила когда‑то другого мужчину.
Стивен был уверен в том, что Александра не из тех, кто легко отдает свое сердце. Возможно, она даже относится к тому типу женщин, которые любят раз и навсегда, совсем как его родственники из семейства де Уоренн. И возможно, она и в самом деле все еще любит этого своего Оуэна. С другой стороны, Клервуд не сомневался в том, что Александра что‑то чувствует и к нему.
Сердце герцога снова учащенно забилось. Как же он желал, чтобы эта женщина сильно, до самозабвения привязалась к нему, чтобы она была ему абсолютно верна! Возможно, после нескольких ночей необузданной страсти Александра станет буквально одержима им. Как раз этого герцог и жаждал добиться.
Он не хотел, чтобы в ее памяти сохранились нежные, полные любви, сокровенные воспоминания о ком‑то другом.
Карета Стивена почти приблизилась к дому, и он еще крепче схватился за ремень. Клервуд не мог точно вспомнить миг, с которого начал восхищаться Александрой. Возможно, это произошло в момент их первой встречи в Херрингтон‑Холл, когда она держала голову высоко, несмотря на отвратительные сплетни. Так или иначе, но его восхищение ею росло стремительно, не по дням, а по часам. В сущности, Клервуд сильно сомневался в том, что встречал прежде кого‑либо столь же сильного, мудрого и решительного. У них двоих было гораздо больше общего, чем могло показаться на первый взгляд.
Клервуд редко терзался сожалениями, но теперь был полон раскаяния. Он корил себя за то, что так сильно заблуждался по поводу Александры, плохо думая о ней, - и именно эта жестокая ошибка заставила ее страдать. Но теперь эта глава жизни была закрыта. То, что произошло совсем недавно, стало для них двоих новым началом. И если Стивен может восстановить справедливость, он обязательно это сделает. А начать стоит с забот об Эджмонте и ее сестрах. Это было меньшее, что он мог сделать.
Карета остановилась перед домом. Теперь, когда Александра стала его любовницей, Стивен мог дать ей все, чего она заслуживает. Клервуд нетерпеливо предвкушал, как осыплет Александру всеми благами мира, о существовании которых она и понятия не имела: обильными восхитительными блюдами, изысканными винами, шелковыми простынями, горячими ваннами, новыми элегантными нарядами, походами по магазинам, путешествиями во Францию и Италию. А еще он с трудом мог дождаться момента, когда буквально забросает ее драгоценностями.
Лакей открыл дверцу кареты, прерывая мысли Стивена, и настоятельно напомнил ему о необходимости смотреть под ноги, чтобы не угодить в грязную лужу. Стивен поблагодарил слугу и выбрался из экипажа.
Парадная дверь дома распахнулась.
Клервуд почувствовал на себе взгляды двух сестер Александры: глаза девушек чуть не вылезли из орбит от изумления. Он тут же направился вперед, к ним, когда младшая, Кори, с тревогой закричала:
- Что‑то случилось? С Александрой все хорошо?
- С ней все просто замечательно! - прокричал в ответ герцог и ускорил шаг.
Что ж, он обошелся с мисс Болтон безжалостно и несправедливо, и теперь горел желанием исправить свою ошибку. Однако его раскаяние в отношении Александры не имело ничего общего с Эджмонтом. Стивен все так же презирал этого человека. Подойдя к ступенькам, ведущим к дому, герцог поклонился юным леди:
- Добрый день. Ваша сестра в полном порядке, но мне необходимо обсудить некоторые деловые вопросы с вашим отцом.
Оливия во все глаза смотрела на него, и ее щеки лихорадочно горели.