Ее сердце забилось быстрее. Он ревнует, потому что она провела целый день с его братом! Что бы ни говорил Слейд, что бы ни делал, он думает о и ней, она ему не безразлична! Иначе бы он не ревновал. Но она не хочет заставлять его ревновать. Ей не хочется видеть эту слепую ярость в его глазах.
- Мне просто было нужно кое-что купить. Всего лишь. Это - правда Слейд, - она коснулась его обнаженного локтя, ощутив напряженные мускулы, настолько напряженные, что, казалось, они сейчас лопнут. - Эдвард просто помог мне.
- Трудно поверить.
Его взгляд скользнул по руке - белые, нежные пальцы на фоне его загорелой упругой кожи. Потом он поднял глаза.
- Ты лжешь, - тихо сказал он. - Мне это не нравится. Не нравится!
- Я не лгу!
- Скажи правду! - прежде, чем она ответила, он обнял ее за талию, привлек к себе. - Он целовал тебя? Если - да, я убью его. Или же поступлю благороднее: пусть соединятся два любящих сердца.
Его взгляд сверлил ее.
- Слейд, мы с тобой помолвлены, - тон Регины был нервным, отчаянным, под стать его собственному. - Я к этому отношусь серьезно. Я серьезно отношусь к данным обещаниям. И не собираюсь целоваться с другим мужчиной. Никогда. Никогда я не предам тебя.
- Но тебе хотелось бы?
Она сжала губы, чтобы слова правды не сорвались с кончика ее языка. Ее так и подмывало объяснить, что ей страшно, очень страшно, и что у нее нет подвенечного платья, и что поэтому пришлось съездить в город. И еще очень многое объяснить ему. Ей хотелось сказать, что она любит его, а не Эдварда.
- Нет, Слейд, - она чувствовала его сильные руки, сжимающие ее талию. С непривычной смелостью она ладонью коснулась его щеки, - мне не нужен Эдвард. Мне нужен ты…
Наступило молчание. Его щека стала теплой от ее прикосновения. Зрачки расширились. Регине же казалось, что она слышит биение собственного сердца. Если он хочет поцеловать ее, то сейчас, сейчас… Но он отпустил ее, тяжело вздохнув. И отстранился.
- Я вел себя, как дурак. Извини. Я действительно ревную.
Она вздохнула с облегчением. Вместе с тем слегка разочарованно. Лицо ее пылало. Она открылась ему, а он так ничего и не ответил.
- Слейд?
- Извини, - голос был глух. - Ты уже подарила мне свою преданность, не так ли?
- Да! Да!
Что- то изменилось в его лице.
- Не знаю только, черт побери, чем я ее заслужил, - он сунул руки в карманы джинсов. - Не знаю.
Как ей хотелось поделиться с ним всеми своими сомнениями! Но гордость и страх не позволили ей высказаться. Она предпочла пока утаить часть правды.
- Да, Слейд. Преданность - навсегда. Он сделал шаг назад.
- А что будет, когда твоя память вернется?
Она почти вскрикнула. Джеймс постоянно между ними. Ей даже показалось, что она видит его смутную тень. Но скорее всего это туман подыграл распалившемуся воображению.
Он невесело улыбнулся и посмотрел на нее.
- Боюсь, что мы оба знаем ответ.
- Может быть, она и не вернется. Но он уже не услышал ее слов, исчезнув в сгущающихся сумерках.
Стоя у окна в полной темноте (света он не зажигал), Эдвард слушал их разговор. Когда Слейд заговорил о нем, лицо Эдварда передернулось.
Пожалуй, не стоит больше флиртовать. Нет у него никаких задних мыслей, Слейд должен об этом знать. Эдвард никак не предполагал, что Слейд позеленеет от ревности по поводу их поездки. А если бы даже и предположил нечто подобное, все равно помог бы девушке.
Что же такое с его братом? Эдвард заметил, что Слейд ушел. Она же осталась у стены, печально глядя ему вслед. Слейду следовало бы поцеловать ее, заняться с ней любовью - это очевидно. Эдвард поразмыслил, стоит ли ему вмещаться, однако решил, что пускай природа сама все расставит на свои места.
Регина скрылась в своей комнате. Эдвард достал листок бумаги из кармана, табак. Он глубоко затянулся, все еще глядя во двор, который начал заволакиваться туманом.
Если бы она сказала Слейду правду, это все могло бы быть иначе. Но она промолчала. Она так и не объяснила, зачем они ездили в город. И Эдвард вновь усомнился, действительно ли у нее амнезия.
До сегодняшнего дня у него не было оснований для подозрений. Теперь они появились. Впрочем, так или иначе - Эдвард собирается хранить молчание. Он никому ничего не скажет о своих сомнениях.
Вкусы Джеймса и Слейда в отношении женщин никогда не совпадали. И Эдвард с интересом наблюдал за тем, как все больше и больше Слейд увлекается девушкой, которую любил старший брат.
Эдвард был в Темплетоне через два дня после ограбления поезда, как раз в то время, когда и Брэтт д'Арчанд. Темплетон - маленький город. Любой состоятельный незнакомец, к тому же встречавшийся с шерифом, не останется незамеченным.
Эдвард тогда оставил без внимания то, что ему рассказывала красотка Хетта Лоу, его больше интересовали в тот момент любовные утехи, а теперь ему вспомнился ее взволнованный рассказ о том, что д'Арчанд ищет свою племянницу и предлагает награду в тысячу долларов за информацию о пропавшей.
Племяннице д’Арчанда, Регине Шелтон, двадцать лет. Она англичанка, невысокая блондинка, красивая. Это описание подходило также Элизабет Синклер, по крайней мере, если верить характеристике, которую выдали ей в частной школе в Лондоне. Однако этому же описанию соответствовала внешность и той девушки, которая недавно появилась в Мирамаре.
Сомнения, зародившиеся у Эдварда, заставили его на день покинуть поместье. До Сан Луис Обиспо всего лишь час пути поездом. Эдвард даже не удивился, обнаружив там настоящую Элизабет. Но он был поражен тем, что узнал. Он возненавидел Элизабет, он был рад, что Джеймс не знал правды. И уже никогда не узнает.
Эдвард задумался над тем, какую роль во всем этом маскараде играет его отец. Рик явно намеренно выдает Регину за Элизабет, хотя видел последнюю дважды. Наверняка, союз с состоятельной семьей Брэггов кажется ему привлекательным.
Эдвард не собирается выдавать ничьих тайн. Девушка, принимаемая за Элизабет, очень подходит его брату. Его брат - замечательный человек. Слейд и… Джеймс - лучшие из тех, кого он знает. Они благородны, думают о других. Что касается самого Эдварда, он знал, что эгоистичен, что основная его черта - гедонизм. Работал он только тогда, когда вынуждали обстоятельства, в то время как Джеймс и Слейд были преданы делу беззаветно. Эдвард же превыше всего ценил жизненные блага.
Он считал, что Слейд заслуживает счастья. Эдвард постоянно чувствовал вину перед Слейдом. Он не забыл день, когда брат убежал из дома. Помнит следы порки, оставленные Риком на спине Слейда, которого отец считал виновным в том, что соседская девочка забеременела. Слейд даже не кричал во время расправы. В глубине души криком изошел Эдвард. Ему и по сей день хотелось кричать. Ведь это он, Эдвард, обхаживал девчонку, от него она и забеременела. Но никто не слушал его. Так что это из-за него Слейд покинул родной дом. Не проходило и дня, чтобы Эдвард не вспоминал об этом.
Эдвард сделал глубокую затяжку. Не мужское это дело, но ему даже сейчас хотелось плакать. Даже сейчас, будучи двадцатидвухлетним молодым человеком, он готов был разрыдаться, вспоминая тот день.
Он должен загладить свою вину перед Слейдом. Эдвард сразу понял: его брат влюбился. Ведь Слейд не такой, как он сам. Слейд - преданный человек. Как и Джеймс, он всю жизнь будет любить одну женщину. В конце концов, Слейд должен стать хозяином Мирамара, и рядом с ним должна быть любимая женщина. Не важно, в конце концов, кто она. Эдвард постарается искупить свои грехи. Поэтому он не скажет ни слова о том, что Элизабет на самом деле вовсе не Элизабет, а Регина Шелтон.
Ей удалось несколько часов поспать, и то только потому, что она была так измучена. Регине приснился странный сон.
Поезд мчится сквозь темноту. Ей страшно. Затем темнота сменяется светом, ярким солнечным светом. Скорость поезда увеличивается, однако, чем светлее становится все вокруг, тем сильнее ее страх. Вокруг нее люди, много людей. Какие-то смутные, безликие тени. Испуганные люди…
Она проснулась с криком, вся в поту. Это всего лишь сон, только сон, успокаивала она себя. Дрожа, включила лампу. Страх не уменьшился. Видение было таким реалистичным. Может быть, это не сон, а возвращение памяти?
Она закрыла лицо руками. Образы измученных людей в поезде не исчезали. Ее страх - тоже. И все так похоже на явь. Как будто происходит на самом деле. Память возвращается?
Но она не хочет ничего вспоминать.
Через два дня она выходит замуж. За Слейда. Ей совершенно все равно, что произошло во время ограбления поезда, и что еще существеннее - ей совершенно не хочется вспоминать Джеймса. Так же, как и знать, кто она, если не Элизабет Синклер.
Регина встала, чтобы сменить намокшую от холодного пота рубашку. Дрожь не утихла. Чувство страха так и не прошло. Теперь она убеждена, это - не сон. Это - воспоминание о поезде, который ограбили и в котором она ехала. "Я не хочу ничего вспоминать! Я - Элизабет!" - в отчаянии повторяла девушка.
Прислонившись к комоду, Регина старалась успокоиться, не впасть в истерику. Словно в забытьи, она нашла и надела другую рубашку.
Вдруг что-то упало.
Медальон. Регина вскрикнула, затем опустилась на колени. Тот самый, пропажа которого обнаружилась вчера. Она прижала вещицу в груди. Регина была рада, что медальон нашелся (чем же он так значим?), и тут ее вновь охватила паника: почему оказался он здесь, среди белья? Тот, кто украл, решил вернуть украденное. Тот, кто взял его, больше в нем не нуждался. Но зачем? Зачем же тогда его брали?
Волнуясь, Регина открыла крышку. С портрета на нее смотрела красивая девочка. Ее лицо казалось знакомым - сердце Регины вздрогнуло, как будто хотело что-то вспомнить.
На обороте она заметила инициалы - "Р. Ш.". Внезапная боль пронзила ее мозг, голова закружилась. Если она закроет глаза и сделает над собой усилие, она вспомнит. Регина абсолютно уверена, что вспомнит, кто же эта юная леди на портрете.
Регина заметалась по комнате. Знает ли вор, чей это портрет?
- Я - Элизабет! - выкрикнула Регина, закрыв уши руками, закрыв глаза.
И снова перед ее глазами возник приближающийся к станции локомотив, слова "Южно-Тихоокеанская Железная Дорога", написанное золотой краской.
Регина тяжело задышала. Безусловно, ей приходилось видеть не менее сотни таких поездов. Это не конкретное воспоминание, а воображение!
И тут перед ней предстал четкий образ: она сама в изящном костюме цвета слоновой кости - в том самом, в котором она была в день ограбления. Тогда он не был мятым и грязным; костюм был тщательно выглажен. Она собирается сесть в поезд. Вокзал кишит людьми. Рядом с ней невысокая пожилая женщина в бело-голубом платье. Миссис Каролина Шроенер.
Регина всхлипнула.
А вот еще одна картина - великолепный каменный особняк среди зеленых лужаек качающихся на ветру роз, вьющихся по стенам дома. Это Драгмор, ее дом.
Вдруг очень четко она увидела лица родителей, графа Драгмора и его жены, той самой графини Драгмор, чей портрет в юные годы на ее медальоне.
А сама она никакая не Элизабет Синклер. Она - Регина Шелтон.
Широко открыв глаза, опустив руки, она слушала биение своего сердца. Память вернулась столь же стремительно, как и исчезла. Она не Элизабет Синклер. Боже мой!
Регина старалась успокоиться. Итак, она - Регина Шелтон.
Больше она не страдает амнезией. Мысль об этом принесла успокоение. Регина Брэгг Шелтон. Ее прошлое больше не сокрыто кромешной пеленой, оно больше не темный туннель, по которому бродят слепые. У нее есть родители, которых она любит и уважает. У нее два замечательных брата и очаровательная сестра - герцогиня Клейборо. У нее множество родственников в Америке.
Теперь она вспомнила ограбление поезда: и то, как бандит напал на женщину в розовом платье, вырвав из ушей серьги, рванув ожерелье. Регина вся сжалась от ужаса, вспомнив, как он ударил рукоятью револьвера молодого джентльмена. Господи!
Сердце ее затрепетало от страха. Неудивительно, что она не хотела об этом вспоминать. Неудивительно, что она спрыгнула с поезда, и ее последней мыслью было: удастся ли ей не свернуть себе шею? Перед глазами предстала приближающаяся земля, а затем все поглотил мрак…
Она не знала, радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, она в ужасе всхлипывала, с другой, - была счастлива, что не одна в этом мире, и что спаслась. Регина даже удивлялась собственной храбрости. Она поступила скорее как ее сестра - настоящий сорванец в юбке. Итак, она - Регина Шелтон!
Неожиданно ее осенило: господи! Они же волнуются! Она ехала в отель Пасо Роблз к дяде Брэтту и тете Сторм, чтобы понежиться в грязевых ваннах, а потом отправиться вместе с ними в Сан-Франциско. И она не приехала. Она исчезла! А миссис Шроенер мертва!
Она, Регина, жива, а добрая ее компаньонка мертва. Сердце Регины сжалось. Она вспомнила, что миссис Шроенер пыталась защитить ее. Слезы брызнули из глаз. Миссис Шроенер умерла, потому что пыталась помочь ей.
Когда ей удалось немного успокоиться, ее мысли вновь обратились к своей семье. Родители, должно быть, уже в Англии. И ждут какой-нибудь весточки о ней. Бабушка и дедушка волнуются, и это, мягко говоря, если вспомнить, в какой все были истерике, когда в 1889 году пропала Люси. Вся полиция была поднята на ноги.
Нужно немедленно связаться с родными. Наверняка родители уже взяли билеты на пароход и сейчас плывут в Америку, чтобы отыскать свою дочь. Как только они ступят на американскую землю, им тут же сообщат печальное известие, их отчаяние трудно даже себе представить.
Однако ей придется сказать Слейду и его семье о том, что она не Элизабет Синклер.
Регина замерла. Правда выбивала почву у нее из-под ног. Она - не Элизабет Синклер, не дочь Джорджа Синклера, она - не та, кого, как родную, любит Рик. Он будет очень удивлен, когда узнает, что ошибся и принял ее за Элизабет. Впрочем, Регину мало заботил Рик. Тень Джеймса больше не стоит между ней и Слейдом. Однако радости не было. Между ней и Слейдом теперь стоит только правда.
Это был ощутимый удар. Она не выходит замуж. Свадьба отменяется. Без сомнения, обнаружится настоящая Элизабет Синклер. Может быть, она уже едет в Мирамар? Ее тоже убедят выйти замуж за Слейда, когда она узнает о смерти Джеймса. Ни одна девушка не откажется от Слейда, и Элизабет Синклер, настоящая Элизабет, войдет в семью Деланза.
Регина почувствовала, что у нее внутри похолодело. Она должна объявить всем, она - Регина Шелтон, и что у нее - своя жизнь. А Слейд станет мужем Элизабет.
Пальцы Регины непроизвольно сжались. Нет, ей этого совершенно не хочется. Она не может допустить, чтобы Слейд стал мужем настоящей Элизабет. Она не может себе представить, что он станет мужем другой женщины. Потому что она сама хочет быть его женой.
Итак, что же произойдет, когда она объявит обо всем Деланза? Ведь она тоже богатая наследница. Сможет ли она выйти замуж за Слейда, она, а не Элизабет?
Регина не знала. Рик так горячо говорил о своей любви к Джорджу и его дочери. Регина рискует потерять Слейда. К тому же ее отец, граф Драгмор, тоже должен составить впечатление о будущем муже своей дочери. Что, если он не одобрит ее выбор?
Риск слишком велик. Она не отдаст Слейда другой женщине. Никогда.
На лице выступил холодный пот. Какие у нее, однако, мысли! Неужели она останется? И осмелится никому не сказать правды? Продолжит этот обман, это заблуждение? Сделает вид, будто она - Элизабет Синклер? И в воскресенье выйдет за Слейда замуж?
Регина прикрыла рот рукой. Господи! Она хочет стать женой Слейда! Она любит его. Она просто не может отдать его другой женщине! Не сможет - и все!
Необходимо скрыть свое подлинное имя. Ей придется солгать. Но ведь она никогда не была лгуньей. Теперь она помнила: она всегда была послушной и честной. Даже тогда, когда полагала, что влюбилась в лорда Хортенза. Но она не была еще влюблена ни в кого!
Как она рада, что ее отец отказал Хортензу! Мудрейшее решение! Она всегда была леди. Но после приезда в Мирамар у нее в голове слишком много мыслей, которые не должна позволять себе леди.
И сейчас она готова на нечто совершенно немыслимое. Она собирается нарушить правила, которые предписаны любой благородной женщине.
Регина встала. Все ясно. Если откроется правда, она должна будет уехать из Мирамара. Если ее обман продолжится, в воскресенье она выйдет замуж за Слейда…
Глава 15
- Согласна ли ты, Элизабет Синклер, взять в мужья Слейда Деланза, чтобы любить и почитать его до тех пор, пока смерть не разлучит вас?
Судья повторил вопрос.
Регина стояла рядом со Слейдом. Позади - его семья. Перед женихом и невестой - судья Бен Штейнер. Не было ни гостей, ни органной музыки, ни настоятеля церкви, только две корзины цветов. Она выходит замуж в простой комнате, на ранчо в Калифорнии, а не в праздничном соборе Лондона. Нет ни ее родителей, ни братьев, ни сестры с мужем - никого из ее семьи.
На ней простое белое платье с высоким кружевным воротничком и широкими, присбо-ренными рукавами. Довольно миленькое платье. Однако не тот фантастический убор, о котором она мечтала. В руках - букет ярких оранжевых РОЗ, срезанных с растущих во дворе кустов. У нее нет даже шлейфа. Ничего, о чем она когда-то мечтала.
Однако теперь не время сожалеть.
Слейд стоял неподвижно, как солдат на часах. Он посмотрел на нее только один раз, когда она вошла в комнату под руку с Риком. В его глазах было изумление. Регине было очень приятно, что она произвела на него такое впечатление. Это несколько успокоило ее. Впрочем, ненадолго.
Слейд, наконец, обернулся к ней. Регина встретилась с ним взглядом. Он был озадачен затянувшейся паузой. Если она так ничего и не скажет, то обидит его настолько, что он никогда не сможет ее простить.
Должна ли она ответить?
Бен Штейнер посмотрел на нее. Сзади закашлялся Рик. Зашуршало розовое платье Виктории. Хмыкнула Джозефина. Эдвард принялся переминаться с ноги на ногу.
Слейд, стоящий рядом, отвернулся и уставился куда-то в пространство, словно мученик, готовящийся принять уготованную ему судьбу.
- Да, я согласна, - произнесла, наконец, Регина.
Судья с облегчением вздохнул.
Сквозь навернувшиеся слезы она взглянула на Слейда. Она совершила невообразимый поступок! Обманула человека, которого любит.
Слейд так и не захотел встретиться с ней взглядом.
- Объявляю вас мужем и женой, - Штейнер улыбнулся Слейду. - Вы можете поцеловать невесту.
Слейд не шелохнулся. Регина почувствовала, что ее прошиб холодный пот. Господи, она решилась, однако промедление расстроило ее мужа. Как объяснить внезапную заминку? И что много хуже - как объяснить свою ложь?
Наконец, Слейд резко повернулся, наклонился, коснулся губами ее рта. Всего лишь мимолетное прикосновение. Он взглянул на нее. Регина выдавила из себя подобие улыбки, по щеке ее медленно скатилась слеза. Их взгляды встретились всего лишь на секунду. Затем, к ее удивлению, кончиком пальца он стер слезинку с ее щеки.
Судья вновь с облегчением вздохнул.