Оглянувшись на оживленную улицу, Роб не стал медлить и, накинув повод на крепление для фонаря, юркнул в открытую дверь экипажа. Внутри оказалось довольно просторно, и граф с удовольствием устроился на мягком сиденье. В неясном свете занавешенного окна черное платье Леди Фантазии почти сливалось с подушками коляски.
- Вы по-прежнему старательно скрываете свое лицо, как я вижу, - сказал он, снимая цилиндр и аккуратно стягивая перчатки. - Могу я спросить почему?
- Спросить вы можете, но отвечать я не стану, - парировала она.
- Может, вы носите траур по некоему Лорду Фантазия? - спросил Роб.
- Я не ношу траура, - ответила Амбер жестко и откинулась на спинку сиденья.
Находиться рядом с графом было безумно опасно. Она вздохнула поглубже, чтобы успокоиться.
- Когда мы впервые встретились, нервничал я. Теперь мы, по-видимому, поменялись ролями.
Роберт чуть усмехнулся, вспомнив тот разговор с загадочной мадам, так смутивший его четыре дня назад. Неужели всего одна ночь с Габриелл придала ему эту уверенность… или все дело было в перемене поведения Леди Фантазии? Она уязвима. Эта мысль удивила Роберта.
Амбер смотрела, как он аккуратно стряхивает блестящие капельки воды со своих темных волос и сюртука. Казалось, этот мужчина заполнил собой все пространство экипажа. Запах влажной шерсти смешивался с терпким запахом лошади и едва уловимым, но явным мужским запахом. Амбер расправила юбку и немного подобрала ноги, чтобы ненароком не коснуться его гессенских сапог.
Когда экипаж тронулся, Роберт обернулся к Амбер:
- Вы можете сказать кучеру…
- Он знает ваш адрес. - В ответ на его удивленный взгляд, она пояснила: - Вы помните, что во время вашего первого визита я сказала вам, что на всех наших клиентов мы, впрочем очень осторожно и обдуманно, собираем определенную информацию.
- Значит, вам известно, что мой особняк находится не слишком далеко от вашего заведения. Что же еще вам известно?
Он вглядывался в ее закрытое вуалью лицо, вновь задаваясь вопросом, соответствует ли оно ее великолепной фигуре. Желание протянуть руку и хоть на секунду приподнять вуаль было почти неодолимым.
- Возможно, вас удивит, если я скажу, что иногда, конечно, в качестве слушателя, посещаю заседания парламента.
- Подозреваю, что в вас есть многое, что могло бы меня удивить, - честно признался Роб. - Вы слышали мое выступление?
- Я находилась на галерее, когда на прошлой неделе вы говорили об отвратительной эксплуатации детей в метрополии. Вы были очень убедительны.
- Благодарю вас за добрые слова, но мое красноречие не возымело особого эффекта.
Эта таинственная дама вновь удивила Роба. Он никак не мог вообразить, что она поднимет эту тему.
- Не стоит так изумляться. Даже "хрупкому цветку" иногда необходимо развлечься, а поскольку на тот день не намечалось ни петушиных боев, ни травли медведей, я решила, что заседание лордов окажется не менее увлекательным. Мне всегда казалось, что нет особой разницы между политическими дебатами государственных мужей и хищным ревом звериной схватки.
Роб непонимающе моргнул, затем рассмеялся:
- Вы смеетесь надо мной, и при этом у вас чрезвычайно довольный вид.
- Вовсе нет. Я совершенно согласна с мистером Хазлеттом, который высоко оценивает ваши способности. Однако большинство ваших коллег, должно быть, восприняли буквально сатирическую ремарку мистера Свифта по поводу детского каннибализма в его "Скромном предложении". Надругательство над детьми не должно стать обыденностью.
- Берегитесь! Вы говорите словно "синий чулок", - заметил граф с легкой иронией.
- Как истинный адепт миссис Мор и мистера Уилберфорса, вы, кажется, не слишком высокого мнения об интеллектуальных гостиных, не так ли? Слишком много греховного тщеславия в таких местах.
- Я поддерживаю мистера Уилберфорса в вопросе отмены рабства в Новом Свете. Но он слеп в вопросах вопиющей жестокости, бытующей в метрополии, и, конечно, я не раз указывал ему на это.
- А миссис Мор? - спросила Амбер. Роб поморщился:
- Она полагает, что бедные будут вознаграждены за свои страдания в ином мире, но я не убежден, что голод - это обязательное условие для попадания в рай.
- Значит, вы не бываете на собраниях реформистов? Какие же салоны вы посещаете?
Баррингтон пожал плечами:
- Такие, где происходит свободный обмен мнениями… и куются фальшивые политические союзы, но на таких вечерах приходится прятаться. Впрочем, когда того требовал случай, я на таких собраниях даже произносил один-другой тост.
Его улыбка осветила сумрачный интерьер экипажа. Каким обаятельным он был сейчас! Амбер невольно сравнивала его с тем нервным и неуверенным в себе мужчиной, который пришел к ней четыре дня назад.
- В таком случае позвольте мне предложить вам коньяку, - сказала Амбер, открывая закрепленный на стенке экипажа небольшой ларец, в котором оказалось несколько бокалов и небольшой хрустальный графинчик, наполненный янтарной жидкостью. - Вы так промокли под дождем, что можете подхватить простуду. Страна не может потерять столь разумно просвещенного мужа, в Англии их и так мало.
Роб рассмеялся:
- Вы сама любезность, Леди Фантазия. Поскольку мне также не хотелось бы истощать ряды "разумно просвещенных мужей", я с удовольствием выпью коньяка, разумеется, вместе с вами.
Амбер налила немного коньяка в бокал, удивляясь тому, что ее руки не дрожат, но, когда она протянула напиток своему визави и ее пальцы в перчатках коснулись его теплой руки, она едва не выронила бокал, вспомнив, как его восхитительные руки…
Нет! Она отогнала эротический образ. Эти чувства принадлежат Габриелл, а не Леди Фантазии.
Когда она наливала напиток себе, он произнес:
- Я и представить не мог, что вы интересуетесь политикой.
- Мне тоже случается хитрить и увиливать, - сухо ответила Амбер.
Роб поднял бокал, оценив удачное словцо, и со смешком сделал глоток.
- Вы виг или тори, милорд? - спросила Амбер.
- Поскольку я, как правило, не соглашаюсь ни с теми, ни с другими, я не принадлежу ни к одной из партий.
- Значит, вы принадлежите к "Уайтсу" и "Бруксу"?
Роб улыбнулся.
- А также к "Будлзу".
- Потому что там отличная кухня?
Роберт кивнул.
- У меня были свои слабости, до того как я появился у ваших дверей, - сказал он. Почему-то ему не составило труда признаться ей в этом. - Я вовсе не святой и не жилетка для неутешных слез, Леди Фантазия. А как насчет вас? - спросил он.
Ответит ли она?
Встречный вопрос застал ее врасплох.
- Миссис Мор не одобрила бы этого, но моя наставница и я спасли нескольких женщин от надругательств, подобных тем, которые вы так волнующе описывали в палате лордов. Никого из тех, кто остался под моей крышей, не принуждали делать что-либо помимо их воли. Почти все мои охранники и слуги - бывшие солдаты, выброшенные принцем-регентом на улицу после победоносного завершения войны.
- Вы хорошо сделали, что предложили им работу. Ни Принни, ни даже наш великий Веллингтон так и не выразили простым солдатам своей благодарности.
- Одной благодарностью сыт не будешь, - язвительно ответила Амбер. - Вы когда-нибудь предоставляли кров или давали работу тому, кто оказался в нужде?
- Изредка случалось. Мне трудно отвернуться от калеки-ребенка, просящего милостыню на улице. Мой кузен возглавляет школу для таких детей у меня в Кенте.
Амбер удивленно моргнула.
- Да вы полны неожиданностей, милорд. Положение обязывает?
Он горько усмехнулся:
- Разве вы не слышали? Высокое положение отправили на гильотину!
- К сожалению, революция во Франции несколько развратила нашу страну… но я верю, что надежда еще есть. И вы, должно быть, тоже верите, иначе вряд ли стали бы столь усердно трудиться в парламенте.
- А вы, как и Габриелл, тоже знатного происхождения?
Вопрос вырвался у Роберта, прежде чем он успел подумать, стоит ли его задавать.
- Если когда-то я и была… то это было очень давно.
Амбер небрежно махнула рукой.
Он слишком проницателен. Она должна ступать очень осторожно.
- Так вас спасла ваша наставница, о которой вы упоминали ранее?
- Достаточно будет сказать, что Грейс Уинстон стала для меня матерью, которой я не знала в детстве.
Перебрасываться репликами на столь опасную тему, тем более с таким умным человеком, было настоящим безумием, поэтому, когда экипаж остановился перед особняком Баррингтона, - элегантным строением из красного кирпича, - Амбер испытала большое облегчение.
- Мы приехали, милорд. Я с вами прощаюсь, а Габриелл будет ждать вас в полночь.
Роб собирался поблагодарить ее за спасение, когда вдруг до него дошел смысл сказанного. Как мог он забыть о Габриелл? Воспоминания о ее страстных поцелуях и тихих стонах удовольствия заставили его сердце забиться чаще. Боже! Как он был разочарован, когда Габриелл прервала их свидание. Странно, что обычный разговор с этой почти незнакомой дамой так отвлек его!
- Я чрезвычайно благодарен вам за прогулку и коньяк. Вы очень любезны, - произнес Роберт, выходя из экипажа и беря свою лошадь.
Слегка поклонившись, он простился со своей спутницей.
Глядя вслед отъезжающему экипажу, он думал о даме в полумраке экипажа и о женщине во мраке будуара… к кому бы он предпочел отправиться сегодня ночью?
Но ни одна из них больше не леди, подумал он с грустью. Каким-то образом он понимал, что не по своей вине они лишились былого статуса.
Вздохнув, Роберт поднялся по ступеням и вошел в холл своего холостяцкого дома.
Как обычно, в тот же день, не поздним еще вечером, хорошо знающий свое дело Клайд Дайер предоставил Амбер затребованную информацию. Баронесса Оберли действительно была вдовой. Ее супруг Чарлз скончался годом ранее от воспаления легких, оставив ее одну с ребенком на руках и расстроенными финансовыми делами. Может, она охотница за состоянием и в конце концов разобьет графу сердце?
- Это не моя забота, - пробормотала Амбер сердито.
Скомкав отчет, она бросила его на секретер.
Но будущее графа почему-то заботило ее, и очень сильно. Может, стоит взять на себя смелость и предупредить Баррингтона о возможном меркантильном интересе баронессы? Нет, она оставила эту безумную мысль, едва та возникла в голове. Хозяйка борделя самонадеянно вмешивается в личную жизнь пэра Англии, пусть даже из лучших побуждений!.. Да он тотчас уйдет из "Дома грез" и никогда не вернется.
Амбер почувствовала, что напряжена, словно натянутая тетива. Что она может сделать?
Бросив взгляд на позолоченные часы на камине, она увидела, что скоро наступит полночь - Леди Фантазия превратится в другую женщину.
Роберт вошел в спальню, ощущая сегодня большую уверенность, чем в предыдущую ночь. Быстро раздевшись, он погасил свет и вытянулся на большой кровати. Он лежал один в темноте, и все мысли о даме в экипаже исчезли, как тонкий дымок горящей свечи.
Скоро нежный аромат духов Габриелл будет щекотать его ноздри, а легкие прикосновения воспламенят его плоть. Крылья бабочки! Крылья бабочки! Роб собрал все свое самообладание, готовясь к предстоящей ночи.
К тому моменту, когда раздался тихий звук открывающейся двери, он был спокоен и расслаблен. Его дыхание было почти ровным. И тут маленькая прохладная рука коснулась его лица, ласково провела по бровям и отвела волосы назад.
- Mon commandant рад, что я вернулась?
- Мы продолжим с того места, на котором остановились прошлой ночью? - спросил он хрипло.
- Гм… - Габриелл, похоже, раздумывала, присев рядом с ним. - Женщина - это ведь не… с чем бы можно сравнить… не кофемолка. Оставил ее с наполовину перемолотыми кофейными зернами, затем просто поворачиваешь ручку - и, пожалуйста, - она начинает с того места, где ты остановился.
- Тогда расскажите мне, как устроена женщина? - попросил Роб.
- Мы начнем с того, что вы поцелуете меня в запястье… потом в плечо…
- Потом в шею…
Голос Роберта звучал приглушенно, но вот он взял ее руку в свою, повернул ладонью вверху и… затрепетали крылья бабочки.
Он лишь надеялся, что усвоил предыдущий урок достаточно хорошо, чтобы этой ночью продвинуться дальше поцелуев.
Глава 5
Угадывая в темноте ее силуэт, Роберт продолжал целовать ее ладонь и кончики пальцев. Затем он покрыл поцелуями ее плечо и прижался губами к шее, ощутив сумасшедшее биение пульса на крошечной впадине внизу. Габриеля была так же возбуждена, как и он! Роберта накрыла волна чистой радости, и он, повинуясь импульсивному желанию, запустил руки в волосы Габриелл, и она, призывно откинув голову, тихо застонала.
- Они, как шелк, чистый шелк, - прошептал Роберт, нежно перебирая длинные пряди. - Мне хотелось бы знать, какого они цвета.
Не желая лгать, но и не осмеливаясь сказать правду, Габриелл изогнула шею, отвлекая его своим приглашением. Забыв обо всем, Роберт целовал ее шею, подбородок, щеки, и вот его губы прильнули к ее губам. Она ждала этого и страстно ответила на его поцелуй.
Неожиданно Роберт замер.
- В чем дело, дорогой?
Роб вспомнил, как всего несколько часов назад они выпивали с Леди Фантазией.
- Я недавно пил коньяк. Это тебя не побеспокоит? - спросил он.
- Единственное, что меня беспокоит, mon commandant, это то, что ты остановился. Я бы не отказалась попробовать вкус твоего коньяка… чтобы убедиться, что он из прекрасного виноградника, - прошептала Габриелл. - Нас, французов, можно назвать настоящими знатоками этого вопроса.
Роб обвел контуры ее губ кончиком языка, и когда она приоткрыла их, он осторожно скользнул внутрь. Их языки переплелись, сначала нежно, потом со все возрастающей страстью. Он почувствовал, как Габриелл запустила пальцы ему в волосы и слегка потянула их. Она с такой радостной страстью отвечала на его поцелуи, что когда Роберт почувствовал, что ее грудь коснулась его груди, привлек ее к себе еще сильнее.
Габриелл почти запаниковала. Баррингтон был крупным, сильным мужчиной, и в его объятиях она с восторгом ощущала эту первозданную силу, но одновременно он был добрым и нежным. Она прервала поцелуй и прошептала:
- Давай попробуем что-нибудь новое… s'il vous plait!
Она положила руки ему на грудь и слегка отстранила его. Как и раньше, он тотчас отпустил ее, хотя ему совсем не хотелось этого делать.
Хриплым от страсти голосом он спросил:
- Что именно новое?..
Кончиками пальцев он рисовал замысловатые узоры на ее руках, не столько для того, чтобы отвлечься, сколько для того, чтобы доставить ей удовольствие. Возбуждение Роберта было настолько сильным, что он чувствовал, что готов выплеснуть свое семя - даже если Габриелл так и не коснется его плоти.
- Опустись на колени лицом ко мне, - велела она.
Он повиновался. Когда она взяла его ладони и положила себе на грудь, он судорожно вздохнул.
- Моя грудь не очень большая, - сказала она нерешительно.
- Она совершенна, - прошептал Роб, ощущая набухшие соски сквозь тонкий шелк легкой рубашки, которая все еще была на Габриелл.
Он нежно сжал ее груди. Но Габриелл, сдерживая его, обхватила ладонями его запястья.
- Ты должен начать медленно, нежно.
- Да, я помню о крыльях бабочки, - прошептал Роберт печально.
Его пальцы скользнули по ее груди, и у Габриелл перехватило дыхание. Она выгнулась, поощряя его.
- Ты должен научиться чувствовать реакцию женщины. Что она делает, как она… дышит, - говорила Габриелл.
А граф в это время продолжал дразнить ее соски, которые становились все чувствительней от его прикосновений, и вот они уже горели, словно объятые языками ласкового пламени. Габриелл чуть направила его руки, и его ладони накрыли ее грудь, словно это были плоды райского дерева.
- Тебе приятно? - спросил Роберт прерывающимся голосом, чувствуя и даже зная, что это ей действительно приятно.
Он ощущал непреодолимое желание прикоснуться губами к ее соскам, и он уже собирался просить ее об этом, но Габриелл опередила его.
- Пора устранить эту преграду, - прошептала она с придыханием и взялась за свою сорочку.
Тонкая ткань, зашелестев, легко скользнула по его возбужденному естеству, и Роб застонал. Но он поборол желание схватить Габриелл в объятия и, не медля ни секунды, бросить ее на смятую простыню. В этот момент его уже не волновало, что в комнате темно и он ничего не видит - Роберт чувствовал себя буквально ослепшим от желания. "Не забывай о крыльях бабочки", - напомнил он себе…
Мгновение спустя нежнейший шелк оказался в его руках, и Роберт медленно помог Габриелл снять сорочку. Теперь она, как и он, была совершенно обнажена!
- Что теперь? - спросил Роберт, прижимаясь к ее груди.
- Будем исследовать тела друг друга. Я буду первой, хорошо? А ты следуй за мной.
- О да, конечно! - ответил Роберт, когда ее ноготки слегка царапнули его грудь.
Он даже не представлял, что прикосновение к его соскам может доставить такое острое наслаждение.
Габриелл прижала ладони к его мускулистой груди и почувствовала стук его сердца.
- Ты говоришь по-французски, mon commandant? - спросила она.
- Достаточно неплохо, - ответил Роберт по-французски.
У него было хорошее произношение.
- Тогда давай продолжим заниматься любовью… на языке любви, - сказала она с безупречным парижским произношением.
Габриелл подняла руки к его плечам, ощущая его упругие мышцы, и прижалась к нему, задыхаясь от возбуждения.
- Теперь твоя очередь, - прошептала она.
Следуя ее указаниям, Роберт провел ладонями по ее обнаженным плечам, груди, затем вниз по ребрам до тонкой талии.
- У тебя такая тонкая талия, что я могу обхватить ее руками, - произнес он и теснее прижался к Габриеля, а она страстно обняла его за плечи.
Габриелл нравилось, как он говорит по-французски, - шепот и прерывающийся от страсти голос придавали особое звучание этому языку. Выгнув спину, она подняла грудь в томном призыве, обхватила его голову и прижала к своей разгоряченной коже.
С громким стоном Роберт обхватил губами отвердевший сосок. Габриелл охнула и плотнее прижала его голову к своей груди. Извиваясь от обжигающего удовольствия, она вплела свои пальцы в его волосы и еще плотнее прильнула к нему.
- Не забывай о другой груди, - прошептала она.
Роберт не забывал, он ласкал то одну грудь, то другую, действуя языком так, как он это делал во время обучения поцелуям, а ее короткие, пронзительные возгласы удовольствия поощряли его на более смелые действия.
После нескольких мгновений утонченного наслаждения Габриелл поняла, что скользит по самому краю. Он шептал по-французски нежные слова любви, лаская ее грудь с такой нежностью, что она лишалась способности мыслить. Нельзя допустить, чтобы страсть и желание ослепили ее. Он здесь для того, чтобы научиться возносить женщину на самый пик наслаждения.