Он удивленно оглянулся, пожал плечами и ответил:
- Почту за честь.
Он спрыгнул с лошади и с бесстрастным лицом направился к Маре. Мара вздернула подбородок, а Томаса страшно заинтересовала черная бобровая шапка. Однако его мать тоже не могла оторвать глаз от собеседника. Холодная синева его глаз гармонировала с цветом весеннего неба, лицо разрумянилось от верховой езды.
- Лорд Фальконридж, - наконец заговорила она, стряхивая с себя наваждение, - позвольте представить вам Томаса, следующего виконта Пирсона.
- Рад с вами познакомиться, милорд. Буду с нетерпением ждать вашей первой речи в парламенте. - Джордан отвесил ребенку поклон.
Мара сдержала улыбку.
Томас пальчиком показал на шапку Джордана и что-то пролепетал на своем языке.
- Значит, вам понравилась шапка? Так возьмите ее. Должен сказать, молодой человек, у вас отличный вкус. - Он снял головной убор и водрузил его на голову малышу.
Томас расхохотался, несмотря на то что шапка почти закрыла ему глаза. Джордан улыбнулся и слегка кивнул миссис Басби и Джеку.
- Мы приехали покормить уток, - сообщила Мара. Голос ее потеплел. Казалось, холодность того вечера у Дилайлы забыта. - Можете к нам присоединиться, если хотите.
Джордан на мгновение задумался.
- Жеребца надо прогулять, чтобы он остыл, но я все же останусь ненадолго.
- Какое великолепное животное!
- Благодарю вас. Он устал от конюшни. Да и я тоже. Прекрасный день, сударыня. Чувствуется, что скоро весна.
- О да. Ятоже так думаю.
Они были так близки друг другу когда-то, а теперь напряженным тоном вели пустой разговор о погоде. Но ведь надо же с чего-то начинать…
Мара спустила Томаса на землю и рассмеялась, когда он сдвинул шапку с глаз и, задрав голову, стал рассматривать графа.
- У него ваши глаза, - мягко проговорил Джордан, в свою очередь рассматривая мальчика.
- Это правда, - улыбнулась Мара.
- Да ты не выше моих сапог, - засмеялся Джордан и наклонился, чтобы перехватить ручку малыша, когда тот потянул в рот кусочек гравия. - Не стоит, парень.
- Вы любите детей, - заметила Мара, забирая у сына камешек.
- У меня две дюжины племянников и племянниц, миледи. Мне пришлось научиться обращению с детьми, иначе было не выжить.
- Две дюжины… - повторила Мара. - Ваши братья и сестры очень плодовиты.
- О да. Во всяком случае, титулу ничего не угрожает, даже если со мной случится что-нибудь неожиданное.
- Как дела в вашей семье?
- Благодарю вас. Все в порядке. А у вас?
Мара бросила на него быстрый взгляд.
- Вы же знаете моих родителей. Они не могут быть счастливы, если им некого притеснять.
Джордан сочувственно кивнул:
- Я помню.
- Мы только что от них, - сообщила Мара и вздохнула. - После такого визита поход в парк просто необходим. А может быть, и стаканчик бренди.
- Это уж точно, - пробормотал Джордан и усмехнулся.
После сегодняшней встречи с родителями ей требовался именно такой понимающий взгляд. Однако их взаимно настороженные улыбки взволновали ее. Сердце застучало сильнее. Мара отвела взгляд. Наблюдая, как Томас гоняется за утками, она остро чувствовала присутствие Джордана и вдруг ощутила такую тоску по всем потерянным годам, пока его не было в ее жизни.
Внезапно Мара испугалась, что через секунду он вновь исчезнет, ускачет на своем чистокровном жеребце, и она никогда его больше не увидит. Мара поняла, что сегодня он сделал первый шаг, сам подошел к ней, и сейчас наступила ее очередь ответить. Возможно, это ее последний шанс приблизиться к нему. Кровь стучала в висках. Не отрывая глаз от играющего у ног сына, она осторожно проговорила:
- В тот вечер вы так рано уехали…
Мара почувствовала, как Джордан напрягся.
- Я и не знал, что вы заметили.
- Конечно, заметила. - Мара все так же холодно улыбалась и не поднимала глаз. - У нас даже не было возможности поговорить.
- И о чем же именно мы могли бы поговорить?
Услышав его бесстрастный голос, Мара удивленно взглянула ему в лицо.
- Будьте же откровенны, леди Пирсон. Прежде всего вы не хотели, чтобы я ехал к миссис Стонтон. Вы сами заявили, будто это не самая удачная мысль. - Джордан оглянулся на свою лошадь. - Мне следовало прислушаться к вашему мнению.
- Значит, вы совсем не получили никакого удовольствия?
Джордан повернулся и посмотрел ей в глаза.
- Мара, я пошел туда не для того, чтобы получить удовольствие. Я хотел увидеть вас.
Мара не знала, как ответить.
Утки крякали, Томас смеялся. Бдительная миссис Басби не отходила от него ни на шаг.
- А вот вы, - продолжал Джордан, - зная, что я там буду, не явились.
- Но я же приехала, - слабо запротестовала Мара. - Просто немного опоздала.
Джордан с иронией приподнял бровь. Мара оставила попытки изобразить безразличие.
- Ну хорошо. Я признаюсь. Наша встреча в "Кристиз"… испугала меня. Столько лет прошло… Но потом я передумала и поехала на обед, чтобы повидаться с вами. - Она пристально посмотрела ему в глаза, затем пожала плечами. - А вы говорили с кем угодно, только не со мной, и при первом же удобном случае ускользнули.
Джордан плотно сжал губы. Смотрел он только на Томаса.
- Ну что же, я прошу простить меня за неразговорчивость. Но если бы вы действительно хотели поговорить, то не стали бы окружать себя полудюжиной других мужчин. А вы ждали, что я стану проталкиваться сквозь толпу, чтобы побеседовать с вами? Совсем как в старые времена?
Мару неприятно поразили жесткие ноты в его голосе, но она сдержала гнев.
- Боже, если бы я вас не знача, то решила бы, что вы ревнуете.
- Но, дорогая, разве вы не этого добивались? - отозвался Джордан. - Вы, очевидно, забыли, что я никогда не играл в эти игры, даже когда мы были молоды. А вот вы, насколько я помню, всегда любили доводить бедных мужчин до всяческих сумасбродств.
Мара ответила ему непреклонным взглядом.
- Это было давно, - сухо проговорила она, но Джордан не сдавался:
- На самом деле, всего несколько дней назад. - Он холодно улыбнулся, а Мара нахмурилась.
- В семнадцать лет все девушки - кокетки! - воскликнула она. - Возможно, я и поощряла некоторых из моих поклонников. И правильно делала. Потому что оказалось, что на вас я не могу положиться.
Джордан фыркнул, но отвел взгляд. Мара с горечью продолжила:
- В любом случае мы оба знаем, что не в моей власти заставить вас ревновать, милорд. Вы давно дали понять, что вас не волнует, жива я или нет.
Глядя на воду, Джордан холодно произнес:
- Как скажете, миледи.
Его равнодушие подняло в ней волну гнева. Мара хотела промолчать, но не сдержалась, и горькие слова слетели с ее губ:
- Если бы вам было до меня дело, вы не уехали бы столь поспешно с того вечера. А вы уехали. Вы ведь такой, Джордан: решаете, будто человек не стоит ваших усилий, и просто уходите, ни разу не оглянувшись.
- Вы сами не знаете, что говорите, - глухо произнес он, повернулся и заглянул ей в глаза.
- Тогда объясните! Скажите все, что я должна услышать! Я двенадцать лет ждала хоть какого-нибудь объяснения.
- Ждали? Вы? - Он старался не крикнуть, чтобы не напугать малыша. - Мара! Я уехал, чтобы исполнить свой долг. Надеялся, что в мое отсутствие вы перестанете изображать из себя кокетку и, черт возьми, повзрослеете! Думал, что, когда вернусь, мы с вами сможем… - Джордан замолчал и опустил взгляд. - Но этому не суждено было случиться. Пока я отсутствовал, вы вышли замуж за старину Тома.
Мара напряженно вглядывалась в его лицо.
- Значит… значит, вы любили меня?
- Если вы сомневаетесь, то я уж не знаю, кто из нас глупее.
- Но вас не было так долго!
- Господи, всего один год! - с легкой насмешкой в голосе произнес он.
- Вы мне ни разу даже не написали!
Глаза Джордана сузились.
- Я был очень занят.
Мара рассвирепела.
- Заняты? - Да разве он может представить, сколько раз она засыпала в слезах! - Слишком заняты, чтобы написать мне одну-единственную строчку? Просто дать мне знать, есть ли для нас надежда или нет? Как, как вы могли так поступить со мной?
Джордан открыл было рот, но не смог произнести ни звука.
Мара покачала головой:
-Нет, я вам не верю. Вы никогда не собирались вернуться ко мне. Это все ложь.
- Это правда. Мара.
- Вы забыли меня и ни разу не вспомнили. Поэтому и не писали. Я для вас ничего не значила.
- Можете так считать, если вам от этого легче.
- Разве от лжи может стать легче? - дрожа всем телом, крикнула она.
- Может. Потому что правда еще хуже, - мрачно проговорил он. - Время упущено. Все было зря.
У Мары комок застрял в горле. Пришлось отвернуться, чтобы стряхнуть с ресниц набежавшие слезы.
- Отлично. Значит, вы из-за этого не возвращались столько лет? Злились, что я вышла замуж за Тома?
- Мара, на самом деле я возвращался. Просто я не вернулся к вам. Я, видите ли, в отличие от большинства обитателей этого города не имею дел с чужими женами.
Его оскорбительное высокомерие снова повергло ее в гнев.
- И вы полагаете, я бы пошла вам навстречу!
Джордан пожал плечами.
- Не обижайтесь, дорогая. Но, честно говоря, я никогда не считал вас образцом добродетели. Кроме того, все это уже не имеет никакого значения.
- Разумеется, нет. Вы правы. Все в прошлом. Там оно и останется, - ровным голосом проговорила Мара.
Джордан опустил глаза, потом расправил плечи, поклонился и холодно произнес:
- Не могу с вами не согласиться. До свидания, леди Пирсон. Не смею вас больше беспокоить. У вас замечательный сын, поздравляю. - Потом не сдержался и добавил прощальную колкость: - Постарайтесь, чтобы он не превратился в эгоистичного и тщеславного интригана, как его мать.
- Да как вы смеете?! - с яростью воскликнула Мара.
- И что же вы со мной сделаете? Пошлете войска своего любовника арестовать меня? - ухмыльнулся Джордан.
- Моего… любовника?
Тут глаза ее распахнулись. Все ясно! Слухи… Так вот почему он так ужасно себя ведет!
- Так вы думаете, что принц и я…
- Пожалуйста, избавьте меня от подробностей! - с горячностью воскликнул Джордан. - Поверьте, в тот вечер я узнал достаточно. Честно говоря, мне нет дела до того, чем вы занимаетесь и с кем. Просто мне не хочется, чтобы вы страдали.
- Вот как? - Мара скрестила на груди руки и гневно посмотрела ему в лицо.
- Будьте осторожны, Мара, - произнес Джордан, все такой же высокомерный и уверенный в своей непогрешимости, как и в их юные годы. - Я провел достаточно времени при королевских дворах и знаю, как легко потерять голову в такой обстановке. Берегитесь, чтобы не стать игрушкой в чужих руках.
Мара покачала головой. Неужели Джордан действительно считает ее такой дурочкой? Если он так легко поверил, что она любовница регента, то стоит ли разубеждать его? Черт с ним!
- Весьма благодарна вам за мудрый совет, лорд Фальконридж.
Джордан прищурил глаза. Ее сарказм задел его.
- Обращайтесь в любое время, - в том же тоне ответил он. - Радуйтесь своему счастью, пока оно не кончилось. Но не жалуйтесь, когда вас бросят ради новой королевской игрушки, - с бешенством в голосе закончил он.
- О Господи, Джордан, да что с вами случилось? - воскликнула Мара, потрясенная его грубостью, а ведь когда-то он был воплощением хороших манер. - Сколько в вас холода и горечи!
Его губы изогнулись в усмешке.
- Поверьте, вам не стоит этого знать. - Он небрежно поклонился, развернулся на каблуках, подошел к своей лошади и взлетел в седло.
Его прощальный взгляд был полон ярости и отчаяния. Пустив лошадь в галоп, Джордан поскакал прочь. Прижав ладонь к губам, чтобы сдержать рыдания, Мара смотрела ему вслед. Слезы застилали глаза. Джордан опять ворвался в ее жизнь, лишил покоя, а теперь уходил, унося с собой надежды, которые не успели еще расцвести. Неужели она никогда не познает любовь?
Взяв себя в руки, Мара все же сумела относительно спокойным голосом позвать слуг.
- Джек! Миссис Басби! - Мара с усилием сглотнула. - Надо ехать. Томасу пора спать.
- Да, мэм. - Кучер открыл дверцу кареты и разложил металлическую лесенку.
Томас, по подсказке миссис Басби, попрощался с утками, и няня отнесла его в экипаж, где уже ждала Мара, которой Джек помог сесть. Она изо всех сил пыталась сдержать слезы и не расплакаться при ребенке, иначе тот станет ей вторить, и тогда слезам не будет конца.
Коляска тронулась. Мара хранила молчание и просто слушала безмятежное лепетание Томаса. С комком в горле она ждала, пока боль от слов Джордана хотя бы немного утихнет. Миссис Басби с тревогой наблюдала за ней. Тогда Мара отвернулась к окну, считая минуты, пока Джек привычным маршрутом доставит их домой. Двигаясь по главной проезжей дороге Гайд-парка, они выедут из него через северные ворота, как делали уже сотню раз. В Гайд-парке было несколько мощных кованых ворот, ведущих к сотням акров зеленых просторов. Ближайшие к ее дому располагались у шумной Оксфорд-стрит.
Когда экипаж Мары приблизился к ним, выяснилось, что впереди ждет неожиданное препятствие.
- О Боже! Опять! - пробормотала Мара, заметив, что в северном углу парка собралась большая толпа.
С недавних пор именно здесь нижние слои общества протестовали против различных политических действий правительства. После войны такие несанкционированные выступления участились. Англия победила, но, когда страсти утихли, люди вдруг поняли, что практически разорены.
Неспокойно было по всей стране. Возникали волнения из-за Хлебных законов. Новое повышение налогов на продукты питания грозило беднякам голодной смертью. Адмиралтейство задерживало выплаты многим тысячам матросов, и те выражали законное недовольство. На севере луддиты громили машины. По рукам ходили листовки радикального толка. Среди граждан росли опасения, что прямо здесь, на английской земле, а совсем не во Франции, действуют агенты якобитов, стремящихся вновь ввергнуть страну в кровавую междоусобицу. Премьер-министр лорд Ливерпул угрожал приостановкой действия закона о неприкосновенности личности, в случае если порядок не будет восстановлен.
Разумеется, светским леди не полагалось иметь собственное мнение по такому поводу, тем не менее Маре казалось, что запереть человека в тюрьме без всяких объяснений - несправедливо. В конце концов, они же не французы! Она сильнее прижала к себе сына и постаралась выбросить из головы мысли об аристократах и гильотине.
Сейчас в Гайд-парке собралось несколько сот людей, которые с энтузиазмом поддерживали очередного оратора, яростно выкрикивавшего список народных обид.
Обычно эти импровизированные митинги быстро и без особых конфликтов прекращались действиями конной гвардии, чьи казармы располагались в южном конце Гайд-парка. Однако пока драгуны еще не прибыли, и кучер Джек осторожно направлял лошадей сквозь толпу.
- Да что он о себе воображает, наш добрый лорд Ливерпул? Хочет отнять наши права? Людям нужен хлеб, а что нам дают? Новые налоги!
Оратор обрушивал гневные филиппики на головы премьер-министра, всего парламента, казначейства, адмиралтейства и "этого зверя" лорда Сидмута из министерства внутренних дел, но наибольшую ярость толпы вызвало имя принца-регента.
Мара напряженно сглотнула.
- Его королевское высочество все толстеет, а дети бедняков подыхают от голода!
Мара нахмурилась - гипербола поразила ее. Конечно, эти люди имеют право жаловаться, но неужели они не понимают, что в наши дни у регента совсем мало реальной власти?
Георг, правивший Англией вместо своего отца Георга III, был окружен толпой советников, каждый из которых имел собственные интересы. Если регент пытался что-то сделать самостоятельно, а не просто молча подписываться под новыми биллями и политическими документами, ему приходилось выслушивать длинные нотации своих министров о том, что он слишком неопытен в тонкостях государственного управления, чтобы принимать собственные решения. Во власти регент был похож на гигантского беспомощного ребенка. И разумеется, ему без конца напоминали, что, пока жив его безумный отец, он не настоящий король. Этот аргумент всегда побеждал в спорах регента со своими советниками.
Борьба была не в характере принца, а его неуверенность в себе играла на руку окружающим. В результате артистичная натура художника-дилетанта отступала перед доводами политиков, но винили в неудачах всегда именно регента.
К несчастью, королевская кровь в его жилах не позволяла принцу публично выступить в свою защиту или же обвинить кого-нибудь другого. Для этого он был слишком горд. Принц стоически терпел такое положение, но все больше отдалялся от собственного народа. Люди считали его равнодушным, а он страдал от непонимания и всеми силами пытался понравиться своему народу. Вечные скандалы с женой, с которой он давно расстался, лишь ухудшали положение. Каролина Брауншвейгская умела выставить своего мужа в самом невыгодном свете.
"Король-рогоносец" - так называли его оппозиционные острословы. "Как может он управлять королевством, если не в состоянии управиться с собственной женой?" - вопрошали они.
Мара сочувствовала принцу. С детства его окружали лукавые друзья-прилипалы и люди, которым нельзя было доверять. А сейчас высунулись из нор подстрекатели вроде этого оратора и своими опасными речами практически призывают к бунту.
Мара приходила в ужас при мысли, что однажды все эти бунтарские разговоры приведут ее царственного друга к окровавленным ступеням гильотины, как это случилось с таким же королем за Ла-Маншем двадцать лет назад.
- Собаки, - пробормотала миссис Басби. - Где же солдаты? Сколько это будет еще продолжаться?
Мара ответила ей мрачным взглядом. Тем временем кучер кричал на толпу, чтобы люди расступились и пропустили карету. К несчастью, настроение в толпе уже стало воинственным. Возбужденные граждане отказывались действовать по указке ливрейного кучера на облучке элегантной кареты с аристократическим гербом.
Слушатели неистовствующего оратора толклись на месте, угрюмо поглядывали на кучера и закрывали путь. Наконец пара самых отчаянных решилась на вызов:
- Почему это мы должны уступать тебе дорогу? Езжай другим путем.
- Разойдись! - кричал Джек.
- Не тревожьтесь, - успокаивающим тоном обратилась Мара к миссис Басби. - Мы почти у ворот.
Томас тоже выглядел испуганным. Мара прижала его головку к груди и стала что-то нашептывать на ушко. На самом деле она тоже боялась. Хорошо, что она рядом с сыном и сможет его защитить.
Вдруг кто-то в толпе узнал герб Пирсона.
- Ага! Да это же подружка нашего регента!
Мара побелела.
Десятки людей тут же уставились на карету. Оратор услышал этот выкрик и сделал в ее сторону неприличный жест. Мара не расслышала его слов, но толпа ответила ему грубым смехом. Теперь женщину окружали две-три сотни враждебно настроенных лондонцев.
- Прошу прощения, ваша милость, - издевательским тоном обратился к ней оратор. - Не будете ли вы столь любезны, чтобы доставить нашу петицию своему царственному любовнику?