Его глаза сузились. Раньше она ему не говорила об этом.
- Давно?
Подумав, Бет ответила:
- Четырнадцать лет назад.
Дункан ошарашенно уставился на нее.
- Тогда ты была младенцем, которого носили на руках, - насмешливо фыркнул он.
Она вскинула подбородок:
- Тогда мне было восемь лет.
- И ты до сих пор помнишь этот дом? - спросил он насмешливо.
- Да, помню. Каждую тропинку, каждое деревце, - упрямо настаивала Бет. - Дом моей бабушки находится в предместье Парижа. На северной окраине.
Его скептицизм тотчас сменился беспокойством:
- Но ведь как раз оттуда и начинаются в городе все бесчинства.
Бет кивнула:
- Я знаю. Оттого-то я так и тревожусь.
Они пошли прочь от пристани. Это место пользовалось не самой лучшей репутацией, и Дункан хотел как можно скорее покинуть кишащий матросами порт.
- Сколько времени вы не получали вестей от отца?
- Мы перестали получать от него письма за два месяца до того, как я уехала из Вирджинии.
Дункан опять (но на этот раз уже по другой причине) насмешливо взглянул на Бет: похоже, что ее тревога была напрасной.
- Не так уж и много прошло времени, Бет. Может быть, дома получили письма после того, как ты оттуда уехала.
- Если бы не революция, то мы бы и не беспокоились. Сначала отец писал часто. Он посылал нам весточку с каждым кораблем, приходившим в порт. Да, Дункан, с каждым кораблем.
Дункан задумчиво посмотрел на Бет. Как же она еще наивна! Ничего-то она не знает о темной стороне мужской натуры, хотя и считает себя очень искушенной. Стараясь говорить как можно мягче, он спросил:
- А вдруг он просто не хочет возвращаться?
Бет возмущенно сверкнула глазами, но вскоре остыла и только покачала головой:
- Если бы ты знал моего отца, ты бы не посмел предположить такое. Он любит свою жену, семью и дом в Вирджинии, любит ту жизнь, которой он жил там.
- Так почему же он уехал?
- Я уже говорила тебе - чтобы помочь близким. Он самоотверженный человек.
Она не могла представить, чтобы отец мог изменить себе, покинув жену и детей. Такое был способен сделать любой другой, но не Филипп Больё. Глаза Бет наполнились слезами.
- Нет, с ним что-то случилось, - повернувшись к Дункану, сказала она. - Я в этом уверена.
Дункан ободряюще сжал ее руку, лежавшую на луке седла. Он понимал, что она верит в то, что говорит. И неважно, так ли оно на самом деле.
- Только не тревожься раньше времени. Тревогой делу не поможешь.
- Все будет в порядке, мисс, - вмешался Джейкоб, не в силах оставаться безучастным к ее страданиям. - Если кто и сможет найти вашего отца, так только Дункан.
Почти два дня они добирались до дома, где жила бабушка Бет. Не останавливаясь в гостиницах, ночевали прямо у дороги. Дункан думал, что так они будут в большей безопасности, и у Бет не было причин, чтобы не согласиться с ним. Она благодарила Бога за то, что он создал ее не такой, как ее сестры. Иначе она не смогла бы перенести трудности, с которыми приходилось сталкиваться.
Когда на утро третьего дня они подъехали к саду имения Больё, Бет ужаснулась при виде открывшегося перед ней зрелища. Оно являло собой резкий контраст с тем, что она бережно хранила в своих воспоминаниях. Сад зарос сорняками и казался печальным и заброшенным, как вдова, которую оставили умирать в одиночестве. Дом обветшал и уже не был тем солнечным домом, о котором рассказывал ей отец и который помнила сама Бет.
- Ты уверена, что не ошиблась, Бет? - нетерпеливо спросил Дункан.
Все еще ошеломленная, она медленно покачала головой.
- Уверена. Но все выглядит таким печальным, таким заброшенным. Ясно одно - отца здесь нет. Он бы все привел в порядок… Давай подъедем поближе к дому.
- Может быть, этот дом уже чужой, - сухо ответил ей Дункан. - Я слыхал, что дома многих аристократов были захвачены, и теперь в каждом из них живут несколько семей. Если и с твоим домом произошло то же самое, то я не хотел бы, чтобы кто-нибудь нас заметил.
- Но я должна все выяснить, - решительно заявила Бет и, соскочив с коня, направилась к дому. Дункан понимал, что спорить с ней бесполезно и только сказал:
- Хорошо, но будь осторожна.
Тихо прокравшись через запущенный сад, они пробрались к дому, и Бет заглянула в окно, но никого в доме не увидела.
- Давай залезем внутрь, в конце концов, это дом моей бабушки, и я имею право это сделать, - тихо шепнула она Дункану.
Его не пришлось долго уговаривать. Дункан быстро залез в окно и подал руку Бет. Оказавшись в комнате, девушка застыла в недоумении. На всех вещах лежал толстый слой пыли, словно к ним давным-давно никто не прикасался.
- Ничего не понимаю! - наконец воскликнула она. - Отец приехал сюда восемь месяцев назад, это его любимая комната - библиотека. Почему же здесь все пришло в запустение?
Дункан медленно обошел библиотеку и сказал:
- Наверное, его мнения не спрашивали. Похоже, он не мог делать здесь то, что хотел.
- Ты думаешь, он сейчас в неволе?
Дункан развел руками:
- Или в бегах. Сейчас здесь не любят благородных.
- Но он же приехал сюда, чтобы помочь одиноким женщинам! Кто же посмел причинить зло такому человеку, как отец?
Обняв Бет за плечи, Дункан притянул ее к себе:
- Во время революции людей убивают без суда и следствия… Эти сумасшедшие забыли Бога.
- Ты думаешь, отец погиб?
- Не отчаивайся! Еще ничего не известно. Будем надеяться на лучшее!
Сказав это, Дункан заслонил ее собой, так как увидел, что дверь в библиотеку открывается.
Глава 25
Дверь открывалась очень медленно, словно входивший раздумывал, стоит ему посмотреть, что происходит в комнате, или нет. Женщина, появившаяся на пороге, была одета в черное. И без того тонкая ее фигура казалась в черном еще тоньше. Ее хрупкие плечи сгорбились под тяжестью прожитых лет и перенесенного горя. Остатки редких и тонких седых волос были зачесаны назад и скручены в тугой пучок на почти лысом черепе, что делало ее чем-то похожей на скелет.
Но в глазах старухи не было страха, - они горели возмущением. Звук ее голоса поразил пришельцев - он не дрожал, не прерывался, а был сильным и сердитым. Она закричала на незваных гостей по-французски и начала размахивать палкой.
- Убирайтесь отсюда, стервятники! Мы еще не умерли! - кричала она. - Воры, головорезы, прочь отсюда со своей шайкой!
Старуха огрела Дункана тростью сначала по плечу, потом еще раз - по ребрам. Это была та самая трость, которую отец Бет сделал специально для своей тетки. Когда он уезжал, то положил ее в свой багаж.
- Тетя Козетта! - воскликнула Бет, появляясь из-за спины Дункана.
Старуха занесла было палку, чтобы нанести новый удар, и замерла. Ее тонкие брови вопросительно поднялись кверху, она вскинула голову, словно птица, потом засеменила к окну, отдернула занавески и начала пристально всматриваться в девушку. Та была похожа на ее сестру - такую, какой она была полвека назад.
Бет улыбнулась и протянула для приветствия руку.
- Это я, тетя Козетта. Я, Элизабет.
Глаза старой дамы внезапно поблекли. Похоже, она никак не могла вспомнить это имя.
Дункан начал терять терпение. Ему было ясно, что старуха не может узнать Бет.
- Бет, что она бормочет? Я не понимаю ни слова из здешнего языка.
Козетта медленно подняла глаза на Дункана и царственно склонила голову.
- Тогда я буду говорить на вашем, - произнесла она, как королева, снисходящая к простолюдину. - Ведь вы не участвуете в революции.
- Нет, мадам, я не мародер. - Дункан изящно поклонился, взял узловатую руку старухи в свою, поцеловал ее и представился. - Дункан Фицхью, к вашим услугам.
Этот жест понравился Козетте. Она всегда требовала, чтобы с ней обращались с подчеркнутой учтивостью. Убирая свою руку, она улыбнулась. Затем, обратив взор к внучатой племяннице, сказала:
- Я вижу, что вы, Элизабет, привезли с собой на редкость обаятельного кавалера. - В глазах Козетты вдруг блеснули слезы, и она обняла девушку. - Тебе не стоило бы находиться здесь, но это так прекрасно - взглянуть на тебя в последний раз, Элизабет. - И старуха поцеловала девушку в лоб.
Бет положила обе руки на руку женщины.
- Тетя Козетта, где мой отец?
Старуха глубоко вздохнула. Сердце ее забилось чаще при одном только воспоминании о том дне, когда увезли ее дорогого племянника. Если бы эти подонки так не жаждали ее смерти, она бы с радостью умерла. Жизнь еще теплилась в ней, но она чувствовала себя такой усталой. Она прожила долгую жизнь, и, не считая нескольких последних лет, эта жизнь ее радовала. Но видеть родину в таком состоянии, видеть, как разрушают то, что казалось ей бесценным, было невыносимо, все это нанесло ей незаживающие раны, как и ее старшей сестре.
Козетта сдержала слезы. Нет, плакать можно только молодым и слабым. Она же не принадлежала ни к тем, ни к другим.
- Его забрали, - ответила старуха.
- Забрали? - в ужасе воскликнула Бет.
- Кто забрал? - спросил Дункан.
Скривив губы, Козетта вспоминала клички, которыми они называли друг друга.
- "Друзья народа", "враги короны", - старуха обреченно пожала плечами. - Выбирайте какое хотите прозвище из тех, которыми они награждают друг друга. - Ее глаза потемнели, и она с отвращением бросила: - Все они убийцы. - От гнева ее голос задрожал. - Что они сделали с моей Францией! - Усилием воли Козетта постаралась выпрямить спину, но ей это не удалось. - Франция погибла!
- Тетя, а что с бабушкой? - нерешительно спросила Бет, боясь того, что может услышать в ответ.
Старуха печально улыбнулась:
- Она наверху, но больше не выходит из своей комнаты. Все, что могу, я для нее делаю. Но она угасает, остается только ждать… Пойдемте, я провожу вас к ней.
Козетта повернулась и маленькими шажками направилась к двери. Когда Дункан предложил ей свою руку, она приняла ее с удовольствием и с той снисходительной благосклонностью, которая подобала ее положению в обществе.
- К нам так давно никто не приходил с визитом, - улыбнулась она Дункану, и он вдруг подумал, что в молодости Козетта явно была очень хороша собой. - Теперь это совсем не принято - стараться угодить таким, как я. - В голосе старой женщины слышалась горечь: - Женщины, которые раньше не осмелились бы коснуться подола моей юбки, теперь, когда я прохожу мимо них по улицам, плюют мне вслед.
- Вы выходите на улицу? - удивленно спросил Дункан.
Козетта беспечно пожала своими худенькими плечиками.
- Время от времени я должна выходить. - И продолжила с вызовом: - Этот город в такой же степени принадлежит мне, как и им. И мне даже в большей степени. Наш род существовал во времена крестовых походов, а происхождение свое ведет от Карла Великого. А этот гнусный сброд только вчера вылез из сточных канав. - Старуха возмущенно тряхнула головой.
Когда они поднимались по лестнице, Дункан хотел было поддержать старую даму, но потом передумал: помощь могла бы оскорбить Козетту, ведь у нее не осталось ничего, кроме гордости.
В коридоре было очень тихо.
- А где же все ваши слуги? - спросил Дункан.
- Ушли. Удрали. - Махнув рукой, словно кого-то прогоняя, Козетта фыркнула. - Все они трусы, кроме Терезы, которая, несмотря на опасность, потихоньку приносит нам еду. А между тем помогать нам небезопасно - ведь нас считают врагами народа.
Старуха печально вздохнула и, отстранив Дункана, который хотел открыть перед ней двойную дверь, сама распахнула ее. С достоинством, ощущавшемся в каждом ее шаге, Козетта вошла в просторную спальню, посреди которой стояла большая кровать с балдахином.
В ней лежала маленькая женщина, казавшаяся в огромной кровати совсем крошечной.
- Козетта, Козетта, кто тут? - слабо вскрикнула она.
Приблизившись к кровати, старая дама взглянула в лицо той, которую так любила вот уже больше семидесяти лет.
- Это Элизабет, Дениза. Дочь Филиппа.
- Элизабет?
Козетта шепнула на ухо Бет:
- Она ничего не видит.
У Бет сжалось сердце. Подойдя к кровати, она упала перед бабушкой на колени, потом поцеловала ее слабую руку.
- Бабушка!
- Наверное, ты стала красавицей. Не надо плакать, моя крошка. И зачем ты сюда приехала? Здесь опасно, очень опасно.
От горя у Бет сдавило горло, но, чтобы не огорчать бабушку, она сдержала слезы.
- Я приехала за папой.
Сморщенные губы Денизы задрожали, и она еле слышно сказала:
- Ты опоздала, детка.
- Но ведь его куда-то увезли? - спросил Дункан, выступая вперед.
Услышав незнакомый голос Дениза повернула голову:
- Кто это?
- Молодой человек сопровождает Элизабет, - объяснила Козетта.
- Меня зовут Дункан Фицхью, мадам Больё. - Дункан коснулся руки Денизы.
Старая дама слегка сжала его руку, и сердце у него защемило, когда он почувствовал, как слаба эта рука. Жить Денизе Больё оставалось недолго. Дункан встал на колени, слепая провела кончиками пальцев по его лицу и сказала:
- Он красивый и сильный. Это твой муж, Элизабет?
- Я ее защитник, - ответил Дункан, избавляя Бет от необходимости объяснять, почему они здесь вместе.
- Тогда для вас здесь найдется немало работы, месье, - спокойно ответила Дениза. - Здесь вам придется защищать ее от многих опасностей, - и, повернувшись к Бет, добавила: - Возвращайся домой, детка, пока не поздно…
Глава 26
Слова бабушки звучали так жалобно, но Бет знала, что не сможет исполнить ее просьбу.
- Я не могу уехать без папы, - ответила она.
Дениза покачала головой:
- Ты такая же упрямая, как Филипп. Я говорила ему, чтобы он уезжал, но он тоже не обращал внимания на мои слова. А теперь… теперь уже слишком поздно.
Дункан перевел взгляд с лежавшей в постели слабой женщины на другую, стоявшую рядом с кроватью. Он понимал, что из них двоих Козетта способна рассуждать более здраво. И он вновь повторил свой вопрос, надеясь, что на этот раз ему ответят:
- Вы знаете, куда его увели?
- Нет, я пыталась это выяснить, но никто ничего не знает. - Перед глазами старой дамы снова возникли события того страшного дня. - Однажды на рассвете, почти четыре месяца назад, к нашим дверям пришла толпа черни во главе с Робеспьером. - Козетта сморщила губы, словно откусив незрелое яблоко, и продолжила: - Эти гнусные исчадия ада схватили моего дорогого племянника. Говорили, что его нужно судить за преступления его семьи против народа. За преступления! Подумать только! Это они преступники, а не мы. Мы им ничего плохого не сделали. - Ее глаза потемнели от гнева. - Нашим слугам они велели выбирать одно из двух: либо встать на сторону революции, либо идти в тюрьму вместе с Филиппом. Андре решил остаться со своим хозяином, и Робеспьер пронзил его шпагой прямо на моих глазах.
- Кто это, Андре? - спросил Дункан.
- Наш управляющий, - прошептала Дениза. - Он жил в нашем доме со дня моей свадьбы. О, это было так давно! - Она глубоко вздохнула, вспоминая об утратах. - Ему не надо было говорить того, что он сказал. Лучше бы он ушел с остальными. Глупый, старый Андре…
- Андре уже нет на свете, - добавила Козетта. - Мы тоже долго не протянем. Они оставили нас в живых только потому, что знали - скоро мы умрем от голода. Но, как видите, мы еще держимся! - И старая дама гордо вздернула подбородок, этим движением сразу же напомнив Дункану Бет. - Нам почти нечем угостить вас, но то немногое, что у нас есть, мы с удовольствием…
- Не беспокойтесь, - перебил ее Дункан. - Нам нужно идти. Счастлив был с вами познакомиться.
- Вы уходите? - спросила Дениза, радуясь, что он все-таки внял ее просьбе и увезет с собой ее внучку.
- Совсем ненадолго. Бет останется здесь, а мы с Джейкобом пойдем в Париж на разведку. Хочу посмотреть собственными глазами, что это такое - революция.
Однако Бет не собиралась дать ему уйти просто так. Если опасность угрожает ей, то и для него она существует.
- Но ты ведь даже не умеешь говорить по-французски, - напомнила она.
- Несколько слов-то я знаю, - улыбнулся Дункан.
- "Я тебя люблю" здесь не поможет, - живо возразила Бет.
Увидев, как она поглаживает рукоятку своего пистолета, Дункан рассмеялся:
- Как знать? А вдруг адъютант Робеспьера - женщина?
- Тогда я вырежу у нее сердце, - ответила ему Бет. - По кусочкам.
- Перестань Бет, ты меня пугаешь. - Он весело подмигнул и чмокнул ее в щеку. - Не волнуйся, я вернусь на закате, обещаю тебе.
- А если нет?
Бет понимала, что никогда не простит себе, если с ним что-либо случится. Стараясь не думать о плохом, она перевела взгляд на бабушку и тихо спросила Козетту:
- Чем ей можно помочь?
Старая дама обреченно пожала плечами.
- Денизе уже восемьдесят шесть, Элизабет, она угасает… - Козетта вздохнула и почему-то вспомнила первый бал, который устроил для них отец. Они с сестрой танцевали тогда весь вечер напролет.
- Как быстро прошла жизнь…
Заметив, что Дениза уснула, она накрыла ее одеялом и заботливо подоткнула его под худенькое тельце сестры. Стояло лето, но больной всегда было холодно.
- Но она умирает не только от старости, ее сердце разбито: арестован ее единственный сын. Возможно, его уже нет в живых… Когда Дениза умрет, я останусь совсем одна…
- Пока я жива, мы будем вместе. - Бет положила руку на плечо старой дамы. Козетта улыбнулась: сердечное участие девушки ее очень тронуло.
Наступили сумерки, а Дункан все не возвращался.
- Он обязательно вернется, - уверенно сказала Козетта. - Твой молодой человек кажется мне очень ловким и находчивым, хотя времена сейчас такие сложные, что это… - старая дама не закончила фразу и к чему-то прислушалась. - Кажется, кто-то едет.
Бет вынула из-за пояса пистолет и взвела курок. Потом вспомнив, что из этого пистолета можно выстрелить всего один раз, быстро схватила стоявшую у камина кочергу и, крадучись, начала пробираться в сторону кухни. Еще не войдя туда, она увидела на стене две тени. С воинственным криком Бет ринулась вперед, готовая выстрелить в первого, кто попытается приблизиться. Ее колени чуть не подогнулись от облегчения.
- Дункан!
Изумленное выражение на его лице вмиг сменилось другим - озорным и веселым. Осторожно отодвинув локтем направленное на него дуло пистолета, он почтительно взглянул на кочергу.
- Ты хотела проткнуть меня этой штукой?
Бет положила кочергу на стол. Хотя она была несказанно рада, что видит его опять, она посмотрела на Дункана с укоризной: ему вовсе незачем было входить украдкой и так ее пугать.
- Я думала, что к нам залез кто-то из тех громил, о которых говорила Козетта. От ее рассказов меня бьет дрожь.
- Думаю, они не знают и половины того, что творится сейчас в Париже. Вечером я расскажу тебе, что делается на улицах, а сейчас надо поесть. Смотри, что мы принесли!
Дункан с Джейкобом развернули свои свернутые плащи и выложили припасы на стол.
- Где вы достали все это? - воскликнула пораженная Бет.