Они потушили свет и легли спать на разных кроватях. Она заснула сразу. Он не мог глаз сомкнуть. Ее близость манила его, притягивала как магнит. Он подошел, сел на ее кровать. Она не проснулась. Он просунул руку под одеяло и начал гладить ее. Она спала в трусах и в майке. "Давай спать, - сказала она сонным голосом, - я тебя очень прошу". В ответ он лег рядом с ней и начал снимать с нее майку. Она не сопротивлялась. Дальше все происходило, как в плохом фильме: он обнимал и целовал ее, она продолжала лежать неподвижно с закрытыми глазами. Он злился, но почему-то еще больше возбуждался… В итоге все закончилось быстро и совсем не так романтично, как раньше.
- Теперь я могу спать? - бросила она, не открывая глаза.
В начале мая стояла хорошая теплая погода. Был выходной день. Компания молодых людей из большого дома на дворе играла в волейбол. Играли лениво, больше наслаждаясь теплыми лучами солнца, чем игрой. Он играл, стоя спиной к большому дому.
- Это не к тебе гости пришли? - сказал ему один из играющих, стоящий лицом к дому.
Он посмотрел назад и увидел девушку, которая из окна его комнаты махала ему рукой. Это была она. Снова он не угадал, когда она придет, но был рад ее приходу.
- Кажется, ко мне, - сказал он и, делая вид, что не видит их двусмысленных улыбок, добавил, - я вас покидаю.
Он был безумно рад ее видеть. Остальная половина дня прошла как один миг. На этот раз ночь они провели в другой комнате, окна которой выходили на большую шумную улицу. Оказалось, что ночью улица совсем не такая уродливая, как днем. Город мирно спал, улица была спокойна и пуста. Только изредка, из глубины ночи, появлялись фары одинокой заблудившейся машины, шум которой еще больше подчеркивал тишину и таинство ночи. Хотя свет в комнате и был погашен, огни города создавали в ней приятный полумрак.
Утром он проснулся и увидел, что она лежит с открытыми глазами.
- Ты давно проснулась? - спросил он.
Она ничего не ответила. Город уже жил своим обычным ритмом. Комната была наполнена шумом, идущим с улицы. Он погладил ее волосы. Она лежала молча. Он обнял ее. Она отвернулась.
- Что-то случилось? - спросил он.
- Нет, - сказала она и заплакала.
- Почему ты плачешь? - В его голосе прозвучала досада. Она заплакала еще сильнее.
Следующую пару часов они провели молча. Первой нарушила молчание она.
- Ты знаешь, мне осточертел этот дом. Почему все здесь на меня так смотрят. Я себя здесь чувствую, как…
- Что ты предлагаешь? - прервал он ее.
- Ты когда-то обещал, что мы поедем за город.
- Я готов, - сказал он, облегченно вздыхая. - Поедем хоть на край света.
Через час они ехали за город на электричке. Он плохо знал город, еще хуже его окрестности. У них в комнате валялась помятая карта, по которой он нашел какое-то озеро, и они решили поехать туда. Через полтора часа езды, когда они вышли из поезда, выяснилось, что до озера надо ехать еще километров двадцать. На остановке у железнодорожной станции они сели в обшарпанный автобус и поехали дальше. На конечной станции им сказали, что до озера надо еще идти два километра. К озеру вела узкая лесная тропинка. Минут тридцать они шли через редкий невзрачный лес, пока не добрались до озера. То, что на карте выглядело озером, на деле оказалось искусственным водоемом, наполовину превратившемся в болото, где плавало множество гнилых бревен.
- Здесь мне не нравится, пойдем дальше, - сказала она.
- Если далеко пойдем, можем не успеть на последний автобус.
- Ну и что, - уперлась она. - Вернемся к станции пешком.
- Ты легко одета, - сказал он. - Погода, кажется, портится. Лучше не рисковать.
Она надулась и пошла к воде. Он собрал хворост и пытался разжечь костер. Дрова были сырые, спичек мало. Как назло, солнце, которое так ярко светило последние три дня, скрылось в облаках. Она подошла и, стоя за спиной, следила за его безуспешными усилиями. Он чувствовал, что, если костер не разгорится, то он потеряет очень многое в ее глазах…
- Ты скоро? - как будто подтверждая его догадки, спросила она. - Мне стало холодно.
Сейчас загорится, - сказал он и достал из коробки последнюю спичку. Костер, будто понимая его тяжелое положение, наконец разгорелся. Сразу стало уютнее и теплее. Языки пламени весело побежали вверх, и запах костра наполнил лес. Он достал из сумки пакеты с едой, бутылку красного вина и посмотрел на нее. На ее лице он снова увидел восторженное выражение, которое ему так нравилось.
- Хорошее вино, немного еды, лес, костер и красавица-подруга - что еще нужно для полного счастья? - провозгласил он, наливая вино в стаканы.
- Больше не надо ничего, - сказала она и обняла его крепко-крепко. Так они стояли несколько минут, он - с полными стаканами в руках, она - прижавшись к нему всем телом.
После вина и еды озеро уже не казалось таким невзрачным, а ветер - таким противным. Они лежали на одеяле и смотрели в небо, по которому летели большие и хмурые тучи.
- Ты знаешь, - сказала она, - я только один раз видела море. Оно так красиво.
- Я знаю.
- Вот закончу учебу, стану работать, - продолжала она, - получу кучу денег и каждый год буду путешествовать. Ты просто не знаешь, как я люблю путешествовать.
Он молчал, ему надо было зарабатывать деньги, чтобы прокормить семью.
- Интересно, мы с тобой потом увидимся? - снова заговорила она.
- Мне было бы интересно посмотреть на тебя, когда тебе будет лет двадцать пять-двадцать шесть, - сказал он.
- А что изменится?
- Ты повзрослеешь и будешь такой же красивой, но более…
- Более что?
- Более спокойной, что ли…
- А ты не боишься, что тогда я тебе не понравлюсь?
- Малыш, беда в том, что ты будешь мне нравиться всегда.
- Но почему это беда?!
- Потому что ты стала мне очень близким человеком. Я уже привык, что ты есть в моей жизни, понимаешь?
- Ты не хочешь, чтобы мы расстались?
- Не хочу. Но в жизни так редко можно делать то, что ты хочешь.
- Я знаю…
Потом они лежали молча, думая каждый о своем. Костер погас. Ветер постепенно усиливался.
- Нам пора собираться, - сказал он.
- Как жаль. Здесь так хорошо…
Они встали, он поцеловал ее красные от вина и ветра щечки, и они начали собирать вещи.
Не успели они выйти из леса, как погода окончательно испортилась. Ветер стал ураганным. Температура резко упала. Девушка дрожала, как осенний лист. Как назло, автобус опаздывал. Он снял с себя шерстяную куртку и заставил ее надеть.
- А как ты? - спросила она.
- Меня будет согревать твой ласковый взгляд, - пошутил он, стараясь побороть дрожь в теле.
Ветер пронизывал его насквозь. Она обняла его. Они и стояли в обнимку на пустынной остановке, обдуваемой со всех сторон, пока не появился долгожданный автобус. В город они вернулись усталые и окончательно замерзшие. Он проводил ее до дома и почему-то был уверен, что она пригласит его к себе. Он так замерз и так устал, что, казалось, уже никаких сил не оставалось, чтобы ехать дальше, к себе в большой дом, где его никто не ждал. Он уже представлял себе кружку горячего чая вкупе с ее горячими губами… Но… У самого входа в подъезд она повернулась лицом к нему и сказала:
- Ты извини, но я не могу тебя сегодня пригласить.
Он побледнел еще больше, но ничего не сказал.
- Понимаешь, завтра утром моя мама должна ко мне зайти. Я не хочу, чтобы она тебя видела.
- Я бы мог уйти рано… Впрочем, это не имеет большого значения. До свидания!
Он резко повернулся и ушел навстречу ледяному ветру, ругая ее, себя, весь этот холодный, чужой и несправедливый мир.
Через два дня она пришла к нему в большой дом. На этот раз она заявила, что очень спешит, и ушла через пару минут, пообещав, что завтра позвонит ему на работу.
- Ты не поверишь, - сказала она на прощанье, - но в тот день, когда ты меня провожал домой, я поднялась к себе и поняла, что хочу, чтобы ты остался со мной. Я побежала вниз, но ты уже ушел.
Ее обещание позвонить означало, что он должен бросить на время свою работу и сидеть в секретариате, поскольку на его рабочем месте не было телефона. На следующий день в назначенное время он ждал целый час, но она так и не позвонила. Та же история повторилась и на следующий день.
- Интересно, кто тебя так заставляет ждать? - ехидно заметила молоденькая сотрудница секретариата. - Наверно, женщина какая-то?
- А кто же еще? - попытался отшутиться он, но потом, после очередного часового ожидания, попросил: - Она, может быть, завтра позвонит или, скажем, послезавтра. Ты ведь знаешь, где я работаю, позови меня к телефону, я тебя очень прошу.
- Ладно, мне не жалко, - сказала секретарша. Он увидел, как она посмотрела на него сочувствующим взглядом, и покраснел. Показать кому-то, как он переживает из-за какой-то девчонки, было для него чересчур. Незаметно для себя он перешел ту грань, где эмоции и чувства берут верх над расчетом и здравым смыслом. Он это понимал, злился, но еще больше хотел ее увидеть… Он вел себя, как маленький мальчик, который не хотел отдать любимую, но чужую игрушку, хотя понимал, что это ничем хорошим не кончится.
Она так и не позвонила. Он все время надеялся, что, как раньше, войдет к себе в комнату и увидит ее сидящей у окна с улыбкой на лице, и поэтому старался как можно раньше приходить с работы домой, а то, не дай Бог, она придет и увидит, что дверь его комнаты закрыта, и тогда…
Так прошла неделя, вторая, третья… Никогда он еще не чувствовал себя таким одиноким и несчастным. Он уже понял, что потерял ее. Он еще раньше чувствовал, что теряет ее, но не знал, как себя вести, что делать, чтобы удержать. Разве можно удержать весну, ветер в горах, молодость… Умом он это прекрасно понимал, но ничего не мог с собой поделать. Она помогала ему вновь стать сильным, но как только ушла, он стал еще более слабым и начал еще больше страдать от одиночества.
Он часами раздумывал, что делать, как дальше поступить, чтобы не сойти с ума от навалившейся тоски и не потерять последние остатки самоуважения, и, наконец, решился…
Однажды вечером, часов в десять, он пошел к ней, в тот странный дом с двумя такими разными подъездами и двумя такими разными женщинами. "Только бы она была дома", - думал он. Войдя в длинный коридор со множеством дверей, он увидел, что ее комната не заперта и там горит свет. Он вошел, по девушки там не было. Взяв единственный стул, он поставил его за дверью и сел. Комната была наполнена ее запахом, и сердце его начало стучать сильно-сильно. Она пришла минут через пять. Волосы ее после душа распрямились, но были не менее красивыми, лицо порозовело. Выглядела она совсем девчонкой. Он сидел, не шевелясь, и первые две секунды она его не замечала. Потом, почувствовав чужого, она вздрогнула, но, узнав его, засияла.
- Ты просто не знаешь, как я рада, что ты пришел, - сказала она.
- А я вот совсем не рад, что мне пришлось тащиться сюда, - сказал он, продолжая сидеть и сверлить ее своим тяжелым взглядом. - Тебе срочно надо собрать документы. Я тебя устроил летом на работу в пансионат, где я отдыхал зимой. Ты не только немного денег заработаешь, но и сможешь отдохнуть. Ты поняла меня?
- Извини, - сказала она с видом провинившегося ребенка, - но, знаешь, я не смогла тебе позвонить…
- Ты вольна делать что хочешь, как, впрочем, и я. Он встал и надел свой старый изношенный плащ.
- Ты уходишь? - заволновалась она.
- Да, ухожу. Ты заставила меня ждать… Я… - от пережитого унижения он еще больше помрачнел и не в состоянии был найти нужные слова.
- Останься, - попросила она, - я тебя очень прошу.
- Нет, - сказал он жестко, - теперь уже я не хочу оставаться. Не хочу. Ты ведь ничего не потеряешь. Я уже тебя хорошо знаю. Ты запросто можешь выйти на улицу и кого-нибудь попросить подарить тебе ночь. Это у тебя неплохо получается. Я не первый и не последний, кого ты об этом просишь, не правда ли? Не этим ли ты занималась в последние Две недели? Поэтому ты так хорошо знаешь, что спать здесь лучше на полу…
Он быстро-быстро, как будто убегая от себя, спустился вниз по лестнице и так же быстро перебрался в другой подъезд. Там, на том же этаже, его ждала другая женщина.
В том году август был жаркий. Солнце уже несколько недель не закрывалось тучами, и большой город изнывал от жары. Кто мог, уехал из города. Вновь в большом доме опустел шестой этаж. Только он один остался там. По вечерам он не знал, что делать, куда деваться, с кем поговорить. Лишь тоска и одиночество были его спутниками. И еще работа, которую он уже ненавидел. О девушке он старался не думать. Прошло два месяца с тех пор, как они расстались, и он не сомневался, что она нашла себе другого. Временами порывы ревности заставляли его лезть на стену. Но тем не менее он считал, что поступил правильно. Он знал, что она уже работает в пансионате. Сейчас, когда она была далеко, он старался по капелькам вытеснить ее из своего сердца и думал, что это ему, в конце концов, удастся. Правда, он успел поссориться и с женщиной из соседнего подъезда. Но его это уже мало волновало. В очередной раз он решил, что в ближайшее время ничего интересного его не ждет. Он настроил себя на скучную, одинокую и безрадостную жизнь, но опять ошибся…
Однажды вечером, когда он шел пешком в большой дом, рядом остановилась машина. Это был его знакомый.
- Я-то думал, что ты уехал в отпуск.
- Как видишь, я здесь, - сказал тот. - У меня в городе кое-какие дела. А что ты делаешь на выходные? Слушай, поехали в пансионат, где мы с тобой зимой отдыхали. Летом там вообще сказка.
- Я прямо не знаю… Мне вообще-то нельзя… - начал он.
- Да брось, - прервал тот, - тебе что, больше нравится торчать здесь?
"От судьбы не уйдешь", - подумал он и согласился.
Лето, которое в городе изнуряло духотой и жаркими, пыльными улицами, за его чертой превратилось в пышную зелень бесконечных полей и лесов, простирающихся под ярким, синим, будто улыбающимся небом. Ослепительные лучи солнца то выглядывали, то прятались за деревьями. Перед их автомобилем бежали маленькие, по-своему красивые сельские дома, зеленые поля, и душа, стиснутая в каменном мешке большого города, казалось, наконец, нашла долгожданный простор.
- В этом году лето просто прелесть, - сказал ему приятель.
- Просто чудо, - согласился он и попробовал представить себе девушку в летней легкой одежде, но не смог. - Как здорово, что ты меня вытащил, - произнес он.
Когда они приехали в пансионат, он убедился, что тут летом действительно необыкновенно красиво. Пансионат был построен в высоком лесу и утопал в ярких цветах. Рядом - небольшое прелестное озеро. Даже жилые корпуса, казавшиеся ему зимой холодными и мрачными, сейчас выглядели весьма симпатично. Но больше всего его поразило большое количество молодых - отдыхающих или работающих здесь, - красиво одетых людей, которые, это было видно невооруженным глазом, не имели жизненных проблем и, как следствие, каких-либо комплексов. От хорошего настроения не осталось и следа. Он здесь был чужой, из иного мира: по-другому думал, по-другому говорил, по-другому был одет… Он уже пожалел, что приехал сюда. Но… желание увидеть ее в последний раз было сильнее. Он искал и скоро нашел ее. Она была в новой, очень короткой юбке, которая отлично подчеркивала красоту ее прелестных ног. Он окликнул ее. Она медленно повернулась в его сторону. По ее лицу пробежала тень.
Он стоял неподвижно, как статуя, не зная, что делать.
Она сама подошла к нему и сказала как-то грустно:
- Ты как будто явился с того света.
Он молчал, не зная, что ей ответить. Ему хотелось одновременно и обнять ее, погладить ее золотистые кудри, поцеловать алые губы и … наговорить кучу гадостей.
- Я случайно приехал, только на один день, завтра утром уезжаю, - сказал он наконец.
- Так мало… Я сейчас должна идти, сегодня много работы. Давай вечером встретимся у бассейна… Ты знаешь, где это?
- Знаю. Вечером - это когда?
- В девять. Приходи, я тебя буду ждать.
- Ладно, - сказал он, - я приду.
К бассейну он пришел в девять двадцать. Она его ждала. Из бассейна раздавались громкие веселые крики.
- Это наши, - сказала она. И это слово "наши" окончательно его убедило, что она здесь стала совершенно другой, и он уже не имеет на нее прежнего влияния.
- И что? - спросил он.
- Ничего, я с ними пойду в бассейн в другой раз, - продолжала она. - Пошли в лес. Там сейчас очень хорошо.
Лес начинался сразу за бассейном. Уже было прохладно, начинало смеркаться. Они долго шли молча.
- Сейчас, наверное, скучно в городе, - нарушила она молчание.
- Да, - согласился он, - скучно.
- И что ты делаешь?
- Сочиняю сказки.
- Ты?
- Да, а что здесь удивительного?
- Немножко странно: ты и сказки.
- Всякое бывает.
- Расскажи мне одну.
- Это грустные сказки.
- Ничего страшного, давай, рассказывай.
- Тогда слушай.
"Жил был маленький мальчик. Так получилось, что он оказался в большом и незнакомом городе один, если не считать бабушку. Все было для него необычным: огромные многоэтажные дома, колючий северный ветер, безлюдные дворы. Мальчик гулял по этим дворам и вспоминал свой, уже такой далекий, но еще такой родной город, где под лучами южного солнца ватага мальчишек с утра до позднего вечера носилась по двору, заглушая своим визгом все остальные звуки. Он вспоминал шумные мальчишеские игры, в которые они играли с таким восторгом, вспоминал лица своих друзей, которых было так много и которые так его любили…"
Вначале он с трудом подбирал слова. Она была рядом, такая близкая, такая родная, такая далекая, и он сочинял с ходу и постоянно сбивался. Но потом слова легко полились друг за другом, и ему самому начала нравиться эта история, где так много было правды и так много выдуманного.
Он окончил сказку. Она продолжала молча идти с ним по уже темному лесу. Ночной лес был наполнен пьянящими запахами и таинственными звуками.
- Ну как тебе сказка? - спросил он.
- Я не люблю, когда меня сравнивают с куклой, - ответила она.
- Но и взрослой тебя назвать тоже нельзя, - не мог отказать себе в дерзости он.
- Ну и не надо, - отрезала она.
Он остановился и попытался в темноте увидеть выражение ее глаз.
- Я вижу, здесь уже нет необходимости обнимать тебя и защищать от ветра, как тогда, на озере…
- А разве это плохо?
Они шли еще минут пять, потом она сказала:
- Мне холодно, пошли обратно.
Они вернулись в пансионат. Она пошла к себе.
Оставшись один, он понял, что вел себя ужасно и, что самое важное, он страшно хочет видеть ее. Он знал, что здесь, особенно по выходным, ложатся спать очень поздно. Часов в двенадцать он пошел в корпус, где она жила, и поднялся на ее этаж, но ее комната была пуста. Дверь была открыта. Он вошел туда, сел на кровать и стал ждать, тщательно придумывая слова, которые он ей скажет. Прошел час, два часа. Она не возвращалась. Ночью она так и не пришла… Ему оставалось только строить догадки, где она была все это время.