Ты бесполезен или нет?
Зачем живешь? Куда идешь?
Мой друг, получишь ты ответ,
Когда однажды… пропадешь.
– И что? – недоуменно покосился он на Костика.
Костик присел на табуретку и посмотрел на Олега такими глазами, словно тот был семиклассником, которому приходилось объяснять, почему "стеклянный, оловянный и деревянный" пишутся с двумя "н", а не наоборот.
– Ладно, давай анализировать построчно. Вот смотри, Олежек, строчка первая: "Ты бесполезен или нет?" Что это, по-твоему?
– Вопрос… Гм… Риторический.
– Молодец, не все еще мозги комп высосал… А почему он задан именно мне, как ты думаешь?
– Ну… Гм… Откуда я знаю, Костик? Ты чего, бесполезным себя считаешь?
– Дошло наконец-то, – иронично усмехнулся Костик. – Сколько лет дружим, а ты открытие сделал… Ну ладно. Дальше поехали. Вторая строчка, Олежек, о чем?
– Ты об этом думаешь, – вымученно ответил Олег.
– Родил, можно сказать, в муках. Молодец. "Мой друг, получишь ты ответ, когда однажды…"
– Пропадешь, – выдохнул Олег.
– И?
– И что?
– Да пропал я, вот что! – в сердцах крикнул Костик. – Ну сам подумай – меня не замечают, значит, я пропал. И должен получить ответ на все свои вопросы. Ну, не на все, положим, а на самые важные…
– Логично, – кивнул Олег, с каждой минутой все больше убеждаясь, что его дружбан немного тронулся рассудком.
– Логи-ично, – передразнил его Костик. – Значит, ты мне все еще не веришь…
– Слушай, Костик…
– Думаешь, я эту галиматью сам сочинил…
– Костик, елки зеленые…
– И тебе подсунул, чтобы разыграть…
– Да выслушай ты…
– По-твоему, сегодня первое апреля на дворе? – не унимался Костик. – Или мне жить скучно? Нет, объясни, Олежек, с чего я над тобой шутить-то буду?
– Да послушай ты меня, елки зеленые! – взорвался Олег. – Ничего я такого не думаю! – И добавил, немного спокойнее: – Мне кажется, у тебя расстройство на почве неустроенной личной жизни.
– Угу…
– И тебе требуется помощь.
– Ага…
– Профессионала.
– Угу…
– И не смотри на меня, как на безмозглого, я тебе дело говорю.
– Ага…
– Я тут в университете с одним психологом познакомился, ну, ему там кое-чего надо было сделать, я помог… А он, оказывается, книжки умные пишет о том, как людей из стресса выводить. Может, я с ним договорюсь, а, Костик? Знаю, что ты врачей не любишь. Но плохого-то он тебе ничего не сделает. Так, побеседует с тобой, посоветует что-нибудь… – Олег присел напротив Костика и с такой непередаваемой скорбью посмотрел другу в глаза, что Костик не выдержал и рассмеялся.
– Достал ты меня. Зови своего приятеля. Только вначале съезди со мной на Вдынху. Может, я найду того старикана, который мне этот билет втюхал…
– Ладно, – сдался Олег. – Даешь ты, Костик, стране угля…
– Мелкого, но много, – согласился Костик и одним глотком выпил оставшиеся полкружки.
Костик знал, что, согласно всем законам подлости, именно в этот день и в это время суток старикан займется каким-нибудь другим делом, не менее интеллектуальным, чем продажа лотерейных билетиков на выставочном центре.
И действительно, обойдя практически все места, где мог скрываться загадочный старик в фиолетовом плаще с серебряной пряжкой, друзья никого похожего не обнаружили. Зато им удалось осуществить любимую Костикову программу: поесть пельменей с сыром в "Голодном Колобке" и выпить особенно нынче заманчивой "заманихи" в "Хайяме".
Кроме неудавшейся поездки, Костика огорчало еще то, что Олег взял на себя роль великого гуру и всю дорогу читал другу мораль о том, что ему надо взяться за ум, найти работу и вообще попытаться стать нормальным человеком. Костика спасало наличие "заманихи", которая не позволила ему выйти из себя и принять Олеговы поучения как неизбежное зло. Костик впал в некое философское настроение, а потому сбил Олега с морализаторского пути, попросив дать определение слову "нормальный".
– И что, по-твоему, Олежек, норма? – поинтересовался он, перекатывая густой темный напиток от одной стенки бокала к другой.
– Гм, – кашлянул Олег. – Норма – это когда человек ведет себя в соответствии с общими правилами поведения и придерживается общих ценностей.
Костик, глотнувший в этот момент, аж закашлялся.
– Каких таких общих ценностей?
– Ну, дом там, семья там и все такое… – пробормотал Олег, которого уже порядком достала Костикова демагогия.
– И все такое… И что ты, Олежек, думаешь, у всех ценности одинаковые?
– Общие – да. Всем хочется быть счастливыми, любить и гм… иметь любимое дело.
– Отчасти ты, Олежек, конечно, прав. Только добиваются этих самых ценностей все по-разному. Вот Витька, например, жопу себе рвет, чтобы в этом своем банке подняться да денег себе побольше заработать. А для чего? Для семьи, думаешь? Или для любви? Да хренушки тебе… Для того, чтобы я, лох ушастый, или ты, сисадмин голимый, смотрел на него и думал: "Какая у Витечки машина, а какой Витечка себе ремонтец отгрохал… Ах, какой Витечка молодец, мне до него пилить и пилить на своих двоих". Вот тебе и вся, так сказать, подоплека Витечкиных устремлений. И что, по-твоему, я на него похож? Похожи у нас ценности, а, Олежек?
– Ну… гм…
– Я тоже хочу работать там, где мне будет нравиться. Тоже хочу денег нормальных за свой труд. Только вот нужно мне все это не для того, чтобы перед знакомыми гоголем ходить. Да и, как Витечка или как Вадик наш, задницу рвать на британский флаг и начальству пятую точку вылизывать я не готов. Вот тебе и ценности. Вот тебе и норма. Ну кто из нас нормальный, Олежек? Я или Витька с Вадиком?
– Для нашего общества – Витька с Вадиком, – подумав, ответил Олег. – Но и ты, Костик, мог бы тоже хоть что-нибудь сделать. Вместо того чтобы бухать. Я, конечно, понимаю, ты у нас – интеллигенция, елки зеленые…
– Не льсти мне, Олежек.
– Во всяком случае, похоже на то… И пьешь ты от своих душевных мук, оттого что тебя никто не понимает…
– Кончай уже ерничать…
– И любовь у тебя несчастная на каждом шагу…
– А вот это уже свинство с твоей стороны…
– Так встань ты со своей задницы и попробуй хоть что-то изменить. Может, получится, а, Костик? И перестанешь уже с ума сходить…
В ответ Костик единым духом выхлестал остатки "заманихи" и посмотрел на Олега грустным мутноватым взглядом, в котором читался немой укор одновременно с вопросом: "И ты, Брут?" Олег понял, что Костик обиделся.
– А ты не обижайся. Если я, твой лучший друг, тебе не скажу, кто же тогда?
– Не волнуйся. Найдутся доброжелатели.
– Послушай, Костик, я серьезно. Творческая личность, презрение к потребительскому обществу – это все хорошо. Но жить-то как-то надо. И на что-то… Ну хочешь, я тебе помогу? Ты все жаловался, что с компом не дружишь, так я тебя научу…
– Ага, – усмехнулся Костик. – Вначале зайца научи барабанить, а потом меня за комп сажай. Сколько раз объяснял тебе: боюсь я их. Не ту кнопку нажмешь – и пиши пропало…
– Кость, старые бабульки уже сидят вовсю в Инете, на сайте знакомств, и клеят зеленых юзеров. И не боятся. А ты что, елки, хуже их, что ли?
– Я – тупезень. И компа у меня нет, потому что я – лох ушастый…
– Ну вот, началось. Пятиминутка самокритики, – засмеялся Олег. – Я тут анекдот недавно прочел. Как отличить экстраверта от интроверта? Напоите обоих. Экстраверт будет ругать окружающих, а интроверт – себя.
Костик улыбнулся и тоскливо покосился в сторону стойки бара, где так заманчиво блестели как будто специально для него натертые бутылки.
– Олег, будь человечищем, возьми мне еще.
– Кость, с тобой говорить невозможно. Я ему помощь предлагаю, а он за бутылкой тянется.
– Олежек, я тебя выслушаю, честное слово. Просто хреново мне сейчас, понимаешь?
– Ладно, – кивнул Олег. – Но к теме мы еще вернемся.
Костик кивнул и слабо улыбнулся, что означало: "сейчас, выпью еще и буду готов к продолжению разговора". Олег укоризненно покачал головой и направился к стойке, на ходу размышляя о том, как ему убедить Костика взяться наконец за ум.
Бармен, молодой человек с телом фотомодели "Мэнс Хэлф", посмотрел на Олега, как начальник смотрит на провинившегося подчиненного. Олег, ожидавший услышать что-то вроде "что я могу вам предложить", увидев такое высокомерие, стушевался и, как бы извиняясь, пробормотал себе под нос:
– Нам с другом еще по сто "заманихи"…
– Чего? – прищурился бармен.
– Нам с другом еще по сто "Сливовой заманихи", – громко повторил Олег, чувствуя себя двоечником, которого вытащили к доске.
– С другом? – вытаращился на него бармен.
– Он за столиком, – виновато объяснил Олег, в эту минуту прекрасно понимая Костика, на дух не переносившего подобное лакейское высокомерие.
Бармен присмотрелся к столику, за которым еще минуту назад сидел Олег, и, устремив на посетителя насмешливый взгляд, произнес:
– Мне показалось, вы там один сидите.
– Не один, – бросил Олег, раздраженный этим насмешливым взглядом. – Советую к окулисту сходить, зрение проверить…
Бармен ничего ему не ответил, но насмешливая улыбка стала совсем широкой, как у шимпанзе, клянчащего бананы у посетителей зоопарка. Олег хотел было поинтересоваться, не дегустирует ли персонал алкогольные напитки вместе с посетителями, и вдруг вспомнил о домыслах мнительного Костика, из-за которых тот, собственно, и притащил его на выставочный центр.
"Нет, не может быть, – подумал Олег, возвращаясь с полными бокалами к столику, за которым как ни в чем не бывало сидел Костик, с блаженным выражениям лица предвкушая очередную порцию "заманихи". – Этот парень просто ошибся столиком, вот и все".
Материалист от мозга до костей, Олег не мог даже допустить, что Костиков рассказ имеет под собой хоть сколько-нибудь реальную подоплеку. Точнее, Олег допускал, что имеет, но объяснял это исключительно подсознанием Костика, которое, в силу его неустроенности, начало выдавать вот такие странные шутки, принятые Костиком за нечто сверхъестественное. Конечно, за рамками этого объяснения оставался скомканный листочек со странным четверостишием, но и это Олег умудрился истолковать с точки зрения убежденного рационала: Костику вполне могли дать эту бумажку какие-нибудь флешмоберы, устраивающие очередной "экшн" для порядочных граждан, а тот, в силу все той же неустроенности, воспринял ее как обращение к своей персоне.
– Ты чего такой смурной? – поинтересовался Костик, заметив, что Олег как-то уж чрезмерно сосредоточился на своем бокале.
Олег подумал, что, может быть, не стоит забивать и без того ошалевшую голову Костика новыми глупостями, но все-таки, как человек честный, счел за лучшее пересказать свой диалог с барменом.
– Я же говорил, – без особого удивления резюмировал Костик, – меня не замечают. А ты мне до сих пор не веришь, как я вижу…
– А ты бы мне поверил? – скептически усмехнулся Олег и сам же ответил на свой вопрос: – Да поверил бы. Романтическая твоя душонка…
– Кстати, насчет романтики и поэзии… – перебил его Костик. – У меня тут кое-что завалялось из того, что я тебе не читал. Может, послушаешь? Это – одной из моих бывших посвящено…
– Валяй, – кивнул Олег, думая про себя, что лучше бы Костик вместо своего излюбленного стихоплетства занялся компьютером и посидел часок-другой на каком-нибудь "Джоб-точка-ру".
Костик достал потертый синий ежедневник, отыскал исписанную и исчерченную вдоль и поперек страницу, сделал глубокий вдох и посмотрел на Олега неожиданно посветлевшими глазами.
– Читать?
– Читай, – кивнул Олег, подумав, что все-таки есть хоть какая-то польза от того, что Костик все еще мнит себя подростком…
– Это называется "До!.. Свидания!.." – робко начал Костик.
Я знаю, ни один твой шаг
Не будет безнадежно глупым.
И кто посмеет помешать
Той, что шагает через трупы?
В великой битве за Успех
Ты опытный и сильный воин.
"Люби себя, наплюй на всех".
Я, в общем, за тебя спокоен.
Одним движением руки,
Безмолвно, без особой спешки,
Ты убрала меня с доски,
В конце концов, я – только пешка.
Сомненья нет, мои слова,
По сути, ничего не значат.
Я заблуждаюсь, ты – права…
Желаю счастья и удачи.
Олег не смог сдержать улыбки. Он смотрел на Костика, бормочущего себе под нос стихи собственного сочинения, и вспоминал сразу все: и школьные годы их тесной дружбы, и институтские времена, когда Костик постоянно звонил ему и тоже что-нибудь декламировал. И все, все, все, от чего становилось и весело и грустно одновременно: Костик все еще оставался ребенком, в то время как Олег давным-давно уже повзрослел…
– Даешь ты стране угля… – улыбнулся Олег, когда Костик закончил. – Может, пора выкарабкиваться? И самому этого самого успеха добиваться? Ты ведь уже не школьник, не студент. Может, хватит страдать?
– Может, и хватит, – пожал плечами Костик, немного обиженный на то, что Олег выхватил из его стихотворения лишь то, что хотел услышать. – Я бы и рад, Олежек, да не получается.
– Я все хотел тебе сказать, – как бы невзначай вспомнил Олег, – что Вика… ты ее, разумеется, помнишь… встречается теперь с твоим соседом…
– Витькой? – Костик искренне расхохотался. – Я почему-то знал, что так случится, как только ее увидел. Слава тебе господи, хватило сообразительности сразу понять, что за птица твоя Вика…
– Это я предупредил, чтобы сюрпризом не было, – перебил его Олег, с облегчением убедившись, что Костик на самом деле не расстроился. – А ты вообще не задумывался, почему у тебя с девушками не получается?
– Олег, ну будь человечищем, не стоит об этом говорить.
– Нет, стоит, – настойчиво возразил Олег. – Потому что любовь у тебя всегда какая-то… страдательная. Вечно кто-то тебя бросает, вечно ты из-за кого-то в депрессии, вечно эти депрессивные стихи твои… А почему так, не задумывался? Не потому ли, что ты уже привык к этой роли страдательной? Знаешь, у моей мамы знакомый есть, Сергеем Ильичом зовут. Тоже, казалось бы, неудачник неудачником. То понос у него, то золотуха. Дачу построит – так у него пожар случится, женится – так разведется сразу. А на днях у него фирма разорилась… И что ж, ты думаешь, он нос повесил? Ничего подобного, наоборот, елки зеленые, пошел себе компаньона для новой фирмы искать и кредит в банке брать…
– Хочешь сказать – мне все это нравится, – мрачно резюмировал Костик. – Значит, я всю жизнь мечтал сидеть без работы, знать, что никому на фиг не сдался, и убиваться по этому поводу? А-а, забыл. Еще я мечтал стать человеком-невидимкой. Слушай, а может, мне банк грабануть? Вытащу пару лимончиков, авось не заметят. Так нет, заметят, блин. По ушам вычислят такого лоха, как я… – Прочитав по выражению Олегова лица, как тот относится к очередной самобичевательной эскападе, Костик добавил шутливым тоном: – По-моему, Олежек, переобщался ты со своим приятелем. Ну, тем, который психолог… В чем-то ты, конечно, прав, и я получил то, что сам хотел… Но разве я виноват, что не нашел интересной работы, где коллеги не протаптывали бы мне плешь на голове, а начальство не смотрело бы как на человека второго сорта? И не встретил девушки, которая не кинула бы меня из-за того, что я пью водку с соленым огурцом, а не виски с… чем уж там его закусывают?
– В общем, так, – тряхнул головой Олег. – И тебя вылечат, и тебя вылечат… и меня вылечат, как говорится. Найдешь ты себе работу по вкусу, не такой уж с ней дефицит. И незаметным быть перестанешь. Тебе просто нужно стать увереннее в себе, уж прости за пошлость, – добавил Олег, увидев Костикову усмешку. – Только не мешай мне тебе помочь. Договорились?
– Договорились, – без особой уверенности согласился Костик.
Из кармана Костиковой куртки – того, что без прорехи, – донеслось противное пиканье, которое Костик меньше всего хотел сейчас слышать.
– Тебе сообщение, – догадался Олег.
– Да знаю, – вяло отозвался Костик и засунул руку в карман. – Наверное, Лиля или Димка. Тоже хотят знать, пьянствую я или, как нормальный человек, увлеченно скупаю в лотках журналы с вакансиями.
Глава 10
Циклоп
Костик никогда не претендовал на звание человека обязательного, а потому два дня бесцельно провалялся на диване, не обращая никакого внимания на телефон, разрывающийся от звонков. Семь раз звонил Олег, раза четыре звонила Лиля, два раза позвонил Димка, который, видно, лучше всех понимал, как именно Костик проводит освободившееся после увольнения время.
Правда – Олег бы, без сомнения, оценил этот жест, – Костик честно закупил стопку газет и журналов, внимательно проштудировал их и отметил синим маркером любопытные для себя предложения. В одну контору он не поленился даже позвонить – до того ему приглянулась возможность поработать организатором детских праздников, – но, увы, педагогического опыта, кроме, разумеется, практики в школе и пионерском лагере, у Костика не было, а контора принимала только тех, чей стаж на предыдущей работе составлял как минимум год.
Вообще Костик ненавидел звонки потенциальным работодателям и тем паче собеседования. Олег всегда говорил ему, что нужно набраться уверенности, говорить уверенно, выглядеть уверенно и делать уверенно прочие вещи, но, как только Костик снимал трубку, какие-то черти приклеивали его язык суперклеем, а потом потешались, глядя на то, как он запинается, мямлит и повторяет не по одному разу одни и те же слова. Ну и как тут объяснишь невидимым собеседникам на другом конце провода, что на самом-то деле в институте Костик с первого раза сдал зачет у строгого риторика, участвовал в разнообразных студенческих постановках, да и сам неоднократно писал для них сценарии? Поверят ли ему эти люди после того, как он три раза повторил "извините", пять раз "вы понимаете", шесть "к сожалению"? Едва ли…
А потом, после звонков, Костик часами валялся на диване, любовался морщинистым от трещин потолком и представлял себе, как явится на собеседование. Как его встретит безупречно выглаженный шнурок в безупречно сидящем сером костюмчике и, безупречно глядя в потупленные Костиковы очи, начнет расспрашивать его, чем все эти годы Костик занимался, почему он, человек с высшим образованием, работал курьером, коммуникабелен ли Костик, креативен ли он, умеет ли работать в коллективе и так далее, и тому подобное, и все такое прочее. А когда в последней, ненавистной Костику графе под названием "Расскажите о ваших увлечениях" менеджер с удивлением прочитает о "коллекции выброшенных на помойку книг", тогда на Костика поднимется взгляд, полный глубочайшего недоумения и непонимания… А потом Костику бросят равнодушное "мы позвоним", и тогда все начнется сначала, или спросят: "Когда вы готовы приступить к своим обязанностям?", и тогда все опять же пойдет по привычному порочному кругу…
Зачастую происходило именно так, поэтому Костик и не любил собеседования. Но иногда, когда ему попадалась какая-то интересная работа, случалось иначе: глаженый шнурок расспрашивал его об опыте работы, владении компьютером и вежливо выпроваживал Костика за дверь, объясняя, что, скорее всего, у него не будет никаких перспектив роста в этой компании.