- А что, неплохо. - Доминик встал с кровати. - Надо этим заняться.
- Как, прямо сейчас? А обед? Ты что, забыл - бутерброды с арахисовым маслом и джемом?
Доминик распахнул дверь в коридор и широким жестом пригласил Молли вперед. Она быстро надела сандалии и вышла.
- Знаешь, тебе все это скоро надоест, - проговорила она, спускаясь по лестнице. - Все это отлично, но не твое.
- Что не мое?
- Перестрелки из водяных ружей, арахисовое масло, виноградный джем. Все это очень весело, но если больше ничем не заниматься, скоро надоедает. Ты просто играешь.
- Да? А как же ты? Тебе самой это не надоест за две недели?
- Только не за две недели. Хотя, конечно, рано или поздно надо будет подыскать себе еще что-нибудь.
- Новую работу.
- Не болтай чепухи. Новая работа - новая игра. За десять лет я только и делала что играла. Точнее, я всю жизнь только и делала; что играла. И я никогда не упускаю своей цели. Как комар. Не веришь - спроси у Джейни. Она тебе все расскажет. У нее память, как у Эйнштейна.
Доминик взял ее за руку, остановил и мягко развернул к себе.
- Это было предупреждение, правильно? Не успею я к тебе привязаться, как ты уже исчезнешь.
К ее искреннему удивлению, от этих слов в сердце у Молли что-то оборвалось.
- Да, предупреждение. Мне бы очень хотелось сказать тебе: я не такая, я гораздо лучше, но - что есть, то есть. Я стараюсь не… привязываться. Сильно.
- А как же твоя кузина? К ней ты привязана.
Молли опустила голову.
- К ней - да. Но она мне как семья. Я за нее могу убить. - Она подняла голову и с улыбкой взглянула на него. - Эй, не будем так углубляться. Это вредит моему беззаботному образу.
Доминик погладил ее руки - сверху вниз, снизу вверх - и сжал ладонями локти.
- Вы гораздо сложнее, чем я думал, Молли Эпплгейт.
У нее даже во рту пересохло. Какого черта ей так хочется выложить ему всю правду? Выплакать все свои горести и страхи, а потом сесть к нему на колени, обвить руками его сильную шею и забыть обо всем? Она просто пыталась заранее подготовить себя к расставанию. На этот раз оно будет не из легких.
- Ловко получилось? - она ослепительно улыбнулась. - А ты и поверил.
Доминик сделал шаг назад.
- Ты… ты меня разыгрывала? Зачем?
- Я всегда всех разыгрываю, Доминик. Ты имеешь дело с лучшей актрисой в мире. Не бери в голову: я просто испорченная богатая девчонка. Попрыгунья-стрекоза, пустышка, дилетант. Везде найду наклонную плоскость, чтобы скатиться еще ниже. А если не найду - сама ее наклоню. Перед тобой совершенно бесполезное создание. И что самое ужасное - мне жутко нравится быть такой. А теперь пойдем. Есть очень хочется.
- Нет, подожди, - сказал он, не отпуская ее рук. - Ты начала с того, что в моей жизни должно быть еще что-то кроме игры с племянниками. Хорошо. Но я могу уравновесить такую жизнь. Работой, игрой, семьей. Прежде я так не делал, но ведь могу, если захочу. Хочешь сказать, что ты не можешь? Или у тебя просто не было причины, чтобы остановиться и никуда не убегать?
- А я и не бегу, - сказала Молли. Сердце тяжело стучало у нее в груди. - У меня полно друзей по всей стране, во всем мире. Я просто… перемещаюсь.
Она взяла его за руки и сделала шаг назад.
- Сейчас, например, я собираюсь переместиться на кухню и поесть бутербродов с арахисовым маслом и джемом, потому что это здорово. Потом я пойду смотреть лошадей, потому что люблю их. Потом постараюсь подбодрить Синару, потому что ей это сейчас очень нужно. Я не строю грандиозных планов на будущее, понимаешь? А теперь прости, мне пора бежать.
- Ты говоришь так, будто тебе на все наплевать. Что же тогда произошло у тебя в комнате? Как это назвать - экзамен или вроде того? Если так, мне кажется, пока не ввалились племянники, я его сдавал на "отлично".
- О, можешь не сомневаться. Я просто хотела тебе напомнить: у тебя здесь своя жизнь, своя работа. А я через месяц, возможно, буду за тысячу миль отсюда, найду себе другое приключение. - Она скорчила гримаску и пожала плечами. - Просто… просто я не хочу, чтобы кому-нибудь было больно, вот и все.
- Вот как, неотразимая Молли. Не такая уж ты неотразимая. Думаю, что вполне смогу сдержать свой пыл, пока ты здесь, не рухну на колени, не предложу руку и сердце и тем более не повисну на тебе с рыданиями, умоляя не уезжать. Расслабься, никто на тебя не посягает.
Он отошел в сторону, пропуская ее. Оказавшись спиной к нему, Молли быстро-быстро заморгала. Он за ней не пошел, и это хорошо.
А еще он не стал уточнять, кому именно она не хотела делать больно. И это тоже хорошо. Наверное.
Глава 9
Еще целый час после завтрака Молли чувствовала себя так, словно вместо бутербродов с арахисовым маслом и джемом наглоталась камней. Хотя после того, что она наговорила Доминику, даже омлет переваривался бы с трудом. Ее собственные слова тяжелым комом застряли внутри.
Нет, она не жалела о сказанном. Или жалела? Ладно, может, она и упустила поезд, пароход, самолет - что там еще ходит в рай? Главное сейчас - держаться от Доминика Лонгстрита подальше. Он опасен. Он захватил ее мысли, как будто собирался поселиться в них навсегда. И в сердце тоже.
Этот человек не понимал, какой обладает властью.
Вот Джейни понимала и никогда этой властью не пользовалась. Как и ее родители. Они всегда были такими чуткими, никогда на Молли не давили. Она сама решала, сколько с ними пробудет. А когда решала уехать - они просто махали вслед и просили приезжать снова. Когда захочет.
Они понимали. А Доминик? Нет, мужчины вроде Доминика такого не понимают.
Когда лошади съели всю принесенную морковь, Молли пообещала Лиззи и Элу (после долгих раздумий Малыш Тони выбрал имя Эл, временно), что завтра днем они непременно поедут кататься верхом. Потом все трое взялись за руки и пошли к театру.
- Ты точно хочешь ехать на Дэйзи? - спросила Лиззи. Она шла вприпрыжку, а Дуфус игриво пытался лизнуть ее пятку. Дуфус тоже навестил лошадей. В конюшне его удивил шотландский пони, ростом чуть выше его самого.
- Она же огромная.
Молли вспомнила пегую лошадь с длинной светлой гривой и улыбнулась.
- Зато - настоящая леди.
- Только не с Джонси, - сообщил Эл, имея в виду одного из грумов. - На прошлой неделе она его сбросила. Два раза. Хотя она все равно не такая, как Сильвестр. Конь дяди Ника - настоящий зверюга.
- Думаешь, дядя Ник тоже поедет? - спросила Лиззи, когда они поднимались на крыльцо домика из белого кирпича. - Вообще-то он должен с нами играть и все такое. Нас для этого оставили.
- Это тебе мама сказала? - скрывая улыбку, спросила Молли.
Лиззи кивнула.
- Да, мы должны отвлечь его от работы, чтобы он отдохнул.
Молли взялась за ручку двери.
- И что? Удалось вам, как считаешь?
- Ни капельки, - покачал головой Эл. - Дядя Ник не хочет ни отвлекаться, ни отдыхать.
- Это все потому, что он не любит детей. - Лиззи отступила от двери, как будто передумала входить.
- Лиззи, по-моему, ты ошибаешься. - От жалости у Молли защемило сердце. - Он же так здорово поливал нас из водяного ружья.
- Это тебя он здорово поливал.
- И нас тоже, Лиззи, - вступился за дядю Эл. - Просто стрелять в Молли ему больше нравилось.
Молли закрыла дверь и приложила ко лбу ладонь, изобразив глубокую задумчивость. Детям необязательно видеть, какое у нее выражение лица.
- Знаете, мне кажется, вы к дяде Нику слишком строго относитесь. Ведь он вам не папа, а дядя. И он плохо понимает, как с вами обращаться. Но это не значит, что он вас не любит.
- Ладно, - вздохнула Лиззи, чуть наклонив голову. - Раз Молли так говорит… Но он мог бы узнать нас получше. Мы же не младенцы.
- То есть?
- Он не разрешает Лиззи петь и танцевать, - заявил Эл, позабыв, что здесь двадцати пяти центов ему никто не даст.
- Заткнись, малявка, тебя не спрашивают!
- Я не малявка, я - Эл. Сама ЗАТКНИСЬ. - сжав кулаки, он подошел к Лиззи.
- Это ты мне говоришь? - возмутилась Лиззи.
- Тебе!
- Мне?
- Так-так, наша знаменитая няня, - раздался голос Доминика. Молли обернулась и увидела, что он высунул голову в приоткрытую дверь. - Никто лучше Молли не умеет общаться с детьми. Но мы здесь некоторым образом репетируем, поэтому либо угомонитесь, либо деритесь в другом месте.
Ей захотелось его отшлепать. И хуже всего то, что он это понял. Поэтому она просто улыбнулась и сказала:
- Простите, мы немного увлеклись. Репетировали одну сценку. Так, дети?
Лиззи соображала быстрее и тут же с Молли согласилась. Эл озадаченно спросил "Чего?..", но Молли быстро сцапала его и притянула к себе.
- Сценку? - переспросил Доминик. - Понятно. Я сделаю вид, что поверил каждому слову, если больше не услышу ни звука. Значит, на репетицию вы не собираетесь?
- Почему не собираемся? - Молли гордо вскинула голову. - Вперед, дети. Актерами мы только что были, теперь потренируемся быть зрителями.
И она широко распахнула дверь. Доминику пришлось отойти с дороги, чтобы она могла провести детей в зал. С достоинством вдовствующей императрицы.
- Молли, я здесь!
Молли помахала Синаре в ответ. Она провела детей по короткому центральному проходу, жестом велела им сесть во второй ряд, а сама прошла к сцене. Если бы она никогда не видела домашних театров Новой Англии и Европы, этот произвел бы на нее сильное впечатление. Такая уж она, Молли: просто принимала то, что видела, не глазела попусту и давным-давно научилась быть счастливой там, где оказывалась.
- Я вижу, вы с Ангелом отлично поладили, - сказала она. - У тебя изумительная прическа.
Синара встряхнула свежезавитыми волосами.
- Нравится? Ангел взмахнул несколько раз ножницами и сотворил это чудо. Огромное спасибо за то, что отыскала его мне. Вот взгляни, - она протянула руку, - французский маникюр. Ангел предложил. Сказал, для того, кому приходится много жестикулировать, это лучше всего. То есть для меня. Иначе, сказал он, ногти будут отвлекать внимание от лица, а кому это надо?
Пока Синара щебетала, Дерек подошел и остановился у нее за спиной.
- Почему бы вам двоим не перебраться в одну спальню, чтобы всю ночь болтать о ногтях, волосах и прочих женских штучках? - предложил он с ехидцей в голосе. - Синара, ты ведь все равно ночуешь одна.
- Это уж как я захочу, дорогой, - промурлыкала Синара и потрепала его по щеке. - Тебе-то выбирать, конечно, не приходится.
Мгновение Дерек смотрел на Синару, потом ловко развернулся на каблуках и отошел на другой край сцены. Там он взял с невзрачного деревянного стола какие-то ноты и принялся их изучать.
- Бедный Дерек, - прошептала Синара, слегка приподнимаясь в кресле, чтобы дотянуться до уха Молли. - Он был абсолютно уверен, что все три недели я прокувыркаюсь с ним в постели. Нет, больше я подобной ошибки не совершу. Хочешь посмотреть, как Дерек бежит сломя голову? Шепни ему на ухо "как я к тебе привязалась", и он испарится, глазом не успеешь моргнуть.
Молли посмотрела на Дерека. Все время, пока Синара с ней шепталась, тот украдкой на них поглядывал.
- Ты его любила? - спросила она.
- Ха! Вот именно - "любила", в прошедшем времени. А теперь мы друг друга терпеть не можем. Разве не заметно?
Молли пожала плечами и улыбнулась. Сначала она думала, что между двумя звездами и в самом деле кошка пробежала, но теперь уже не была в этом уверена. Кто разберет, что на самом деле происходит между мужчиной и женщиной?
- Синара, что ты сегодня поешь?
- Сначала дуэт. - Синара встала. - Чтобы не задерживать великого Дерека. Пусть займется своими делами, пока мы прогоним мое соло во втором акте.
- Я мечтаю услышать, как ты поешь, - искренне призналась Молли. - Я раньше никогда не бывала на репетициях. Это так интересно.
- Это долго. Скучно. Это работа, - печально вздохнула Синара, покачав головой. - Слава богу, хоть Тейлора здесь нет. Он останавливал меня еще до того, как я начинала петь, и кричал, что я перевираю мелодию. Было бы что перевирать!
Доминик уселся в кресло на последнем ряду.
- Ну, Синара, пора начинать.
- Я ему объяснила, - как ни в чем не бывало продолжала жаловаться Синара, - мне нужен оркестр, живой оркестр. А не дурацкая пластмассовая коробка, квакающая в лицо. Какое тут вдохновение?
- Синара? Давай начнем сегодня, если ты не против. - Доминик взял с соседнего кресла бумаги и перелистал их.
- Ты еще не видела, что творит Дерек. Даже здесь, на репетиции, он все время пытается задвинуть меня в угол, чтобы лишний раз покрасоваться на моем фоне. И так все время, и ему не стыдно. Я уверена, стоит притащить на сцену труп, он и перед ним начнет выделываться, лишь бы ему лишний раз похлопали. И самое главное…
- Синара, - вмешалась Молли, - Доминик просил начинать.
Актриса взглянула на последний ряд и пожала плечами.
- Да? А почему он сам об этом не скажет? Извини меня, дорогая. Пора отрабатывать свой ужин.
Она отвернулась и пошла прочь. Небольшая сцена театра сразу стала еще меньше оттого, что все глаза мгновенно обратились к Синаре. Манера держаться, гордо поднятая голова - все в ней как будто говорило: "Вот и я, можете аплодировать". Это было прекрасно.
Но еще прекрасней была улыбка, с которой она взглянула на Дерека: теплая, дружелюбная, почти любящая. Она встала рядом, взяла протянутый им лист и вместо "спасибо" послала ему воздушный поцелуй. Ее пальцы доставили этот поцелуй по назначению. Только после этого она вернулась к Молли. Теперь она стояла напротив Дерека, на противоположном краю сцены, и смотрела на него любящим взглядом.
Дерек тоже послал ей воздушный поцелуй и нажал кнопку проигрывателя. Молли уселась в кресло рядом с Лиззи и приготовилась наслаждаться.
Даже в записи музыка была восхитительна. После нескольких тактов вступил Дерек. Он стоял лицом к зрителям, сложив ладони, и пел о любви, обещанной, потерянной, любви, которую мечтал обрести снова.
Вдруг волшебство закончилось. Дерек оборвал себя на полуфразе и произнес:
- Черт, Синара, ты же здесь вступаешь. Тебе что, отдельное приглашение нужно?
Молли взглянула на Синару. Та листала ноты, пытаясь отыскать нужное место.
- Где? - спросила она, потрясая нотами. - Может, ты слышал скрипки? Лично я - нет. А если я вступлю раньше, то перебью тебя, идиот.
Дерек наклонился и выключил проигрыватель.
- Ник? - почти умоляюще позвал он.
- Попробуем еще раз, хорошо, Дерек? - только и сказал Доминик. Молли уловила в его голосе усталость и покорность судьбе. Он не верил, что у Синары получится. Молли это почувствовала.
И у Синары действительно не получилось. Они начинали дуэт еще четырежды и ни разу не допели до конца. Все время - из-за Синары. В конце концов Дерек отшвырнул ноты и ушел, заявив, что у него есть дела поинтереснее, чем слушать бездарных певичек.
Оставшись в одиночестве на сцене, Синара должна была репетировать соло из второго акта. Она только попросила устроить пятиминутный перерыв, чтобы заглянуть в ванную. Сумочку она захватила с собой.
К этому моменту Молли успела заполучить текст соло. Партию Синары в дуэте она уже выучила - четырех раз для ее отличной памяти вполне достаточно - и теперь разучивала соло.
Оно оказалось прекрасным. Завораживающим. А ведь это пока еще только слова. Тони Лонгстрит - настоящий гений. Когда Синара допоет последнюю ноту, в притихшем после бурного сопереживания зале не останется сухих глаз.
- Ну и скучища, - сказал Эл, когда Синара вышла. - Можно я пойду на кухню к миссис Джонни и посмотрю, как там наше самодельное мороженое?
- Только, чур, синее мое. Слышишь, Эл? - крикнула Лиззи вслед брату и скрестила руки на груди. - Мальчишки, - фыркнула она, презрительно закатив глаза. - И как только в голову придет сказать, что здесь скучно?
- Тебе нравится? - Молли заметила, что с того момента, как Лиззи уселась в кресло, она не шелохнулась, не издала ни звука, почти не дышала.
- Ага, - ответила Лиззи. Потом вздохнула. - Ты же знаешь, я пою и танцую. Но папа, дядя Ник и мама все время говорят, что мечтать попасть на сцену - это одно, а прежде чем туда на самом деле попадешь, придется долго-долго работать. Мама сама играла на Бродвее. Танцевала и пела в хоре. И там познакомилась с папой. Очень романтичная история.
- Я не знала. Лиззи, у тебя очень талантливые родители.
- Может, и так, только они ни в какую не хотят, чтобы я занималась тем же, чем они. А у меня хорошо получается. Правда. Просто не знаю, что сказать, Молли. Синара звучит ужасно. А ведь мы еще даже не видели, как она танцует… Ой, здрасьте, дядя Ник, - быстро сменила она тему, когда Доминик сел в кресло, оставленное Элом.
- Ну, что скажешь, мартышка? - спросил он и потрепал ее по волосам. Племянница скривилась.
- Дядя Ник, ты Эла треплешь по голове. Меня ты целуешь.
- Кто такой Эл? - спросил Доминик у Молли. Как будто разговора между ними не было. Что ж, если он так себя ведет, значит, и она так же.
- Твой племянник. Он пожелал, чтобы его звали Эл. Сокращение от Энтони Лонгстрит. "Э". "Л". Понятно?
Доминик затряс головой.
- Элизабет на такое ни за что не согласится.
- Ничего, - беззаботно махнула рукой Молли. - Это имя еще успеет ему надоесть. Прежде чем найти то, которое ему по-настоящему понравится, он десять раз его поменяет. Но ты должен признать, что "Эл" гораздо лучше "Малыша Тони".
- А вот и я! - преувеличенно громко объявила Синара, бросила сумочку на стол и поправила юбку. - Начинаем?
Доминик извинился и поднялся на сцену к проигрывателю. Чуть наклонив голову, Молли наблюдала за Синарой. Каким-то образом ей удалось взять себя в руки. Она даже улыбалась - что после того удара, который нанес ей своими словами Дерек, требовало большого самообладания.
Пять к одному, что в сумочке у нее колеса, подумала Молли и вздохнула. Что, если эти манеры светской львицы - просто бравада?
- Нет, спасибо, Доминик, дорогой. Текст мне не нужен. Я все знаю. - Она встала в центре сцены, скрестила руки так, что кончики пальцев касались плеч, повернула голову влево и чуть склонила ее. Трагическая героиня вместо улыбчивой женщины.
Доминик включил проигрыватель. Музыка была такой прекрасной, что у Молли даже мурашки по спине побежали.
Голос Синары наполнил зал. И почти каждая нота звучала великолепно. Неподражаемо. Почти каждая.
К несчастью, это почти портило все. В одном месте она вступила слишком поздно, в другом недотянула и как-то неуверенно взяла финальную ноту.
- Ой, как лажает, - чуть слышно прошептала Лиззи, спрятавшись за спинку кресла. - Посмотри на дядю Ника. Он прямо язык проглотил.
Как и Молли.
Одна только Берта Уайт, называвшая себя Билли (для дочери - мама Билли), чувствовала себя как ни в чем не бывало.
- Кошмар! - с порога завопила она, грохнув входной дверью. - И вы еще хотите, чтобы моя Бетани играла на одной сцене с ней! Если она танцует так же безобразно, как поет, мы с Бетани немедленно отсюда уезжаем, понятно? Я не допущу, чтобы моя дочь участвовала в третьесортном спектакле.