– Ты пытаешься драматизировать свое Большое дело, Джесси. Оставь. Пустая трата времени.
– Да что ты говоришь?
– Да. – Он сел напротив и потянулся за кофейником. – Завтракай, будь хорошей девочкой, а потом можешь проводить меня на работу поцелуем, словно маленькая женушка.
Джесси состроила гримасу.
– Ты ничего не воображай себе из-за того, что я разрешила тебе поспать на диване.
– Учту. – Хэтчард принялся за овсянку. В голове у него и в самом деле бродили самые разные мысли, но он решил, что пока не стоит их оглашать.
С Джесси нелегко общаться, и он не хотел заранее посвящать ее в свои мысли. Он ждал, что она начнет читать ему лекцию. Но Джесси удивила его своим следующим вопросом:
– А что ты сделал этому подонку там, в офисе Алекса, Хэтч?
– Выместил на нем свое раздражение.
– Да нет, я серьезно, чем ты его взял? Карате или еще что?
– Ничего такого необыкновенного. Лишь старая уличная техника.
– А где ты научился?
– На старой улице. Слушай, давай сменим тему? У меня в юности, как говорится, случались приключения. Я предпочитаю об этом не вспоминать.
– Как скажешь. Все равно я рада, что ты зашел в офис, а не я.
– Это очень интересное соображение, – заявил Хэтч, решив воспользоваться открывшейся возможностью. – Ты не вошла в офис по той единственной причине, что очень вовремя споткнулась об Алекса. Но ведь я велел тебе не входить туда.
– Все знают, что я плохо подчиняюсь приказам, Хэтч. Еще кофе?
– Не пытайся переменить тему. Ты ходишь по тонкому льду, девушка, и я сегодня в плохом настроении.
– Ну надо же. Будешь на меня кричать? – Она с величайшим интересом воззрилась на него, как будто ждала начала представления.
– Я так долго сдерживался, что, надеюсь, смогу и на этот раз сдержать этот в данных обстоятельствах вполне естественный порыв. Но советую тебе не слишком испытывать мое терпение.
– Скрытые угрозы… Как интересно. Я тебя таким никогда не видела, Хэтч. Совсем другой человек. Готова поспорить, ты сдерживаешься только потому, что не хочешь потерять ни пяди той территории, которую, как ты считаешь, ты уже завоевал, так удачно заснув на моем диване.
– В самое деле?
– Я знаю весь ход твоих мыслей, Хэтч. Ты взвесил все "за" и "против" и решил, что невыгодно выходить из себя и орать на меня на таком деликатном этапе игры.
– Ты считаешь, что знаешь меня очень хорошо, верно?
– Достаточно хорошо, чтобы догадаться, о чем ты думаешь. – Джесси отпила глоток кофе и сморщила нос. – Но должна признать, я не догадывалась, что ты умеешь варить такой кофе. Вкус как у пережаренных зерен. – Она осторожно отпила еще глоток. – Со слабым ароматом старых шин, для полноты впечатления.
– Я вырос на ранчо. Там никто не пьет жидкий кофе.
В ее глазах мелькнул интерес.
– Ты вырос на ранчо? Где?
– В Орегоне.
– Твои родители все еще там живут?
– Нет. – Он пожалел, что проболтался, но выражение ее лица подсказало ему, что сожалеть поздно. Она заинтересовалась. А любопытствующая Джесси Бенедикт – очень опасная Джесси Бенедикт.
С другой стороны, приятно, что она проявляет какой-то интерес к нему.
– А где сейчас живут твои родители?
Хэтчард вздохнул:
– Когда мне было пять лет, мать решила, что больше не может выносить жизнь на ранчо. А может, ей надоел мой старик. Как бы то ни было, она подала на развод и уехала. Куда-то на Восток, где вышла замуж за работника страховой фирмы.
Джесси нахмурилась:
– А как же ты? Хэтчард пожал плечами:
– Я жил на ранчо с отцом до шестнадцати лет, а потом уехал.
– Ты рано поступил в колледж?
– Нет, я просто рано сбежал из дому. Мы с папашей не слишком ладили. – Хэтч отбросил в сторону воспоминание о слабом, ноющем, злобном человеке, вырастившем его. – Но, сама понимаешь, я не был идеальным сыном. Так или иначе, когда я уехал из дома, я наврал про возраст и нашел работу на ранчо в Калифорнии. Отец через два года погиб в автомобильной катастрофе.
– И что потом? – Она не сводила с него глаз.
– Вернулся в Орегон, продал ранчо, деньги использовал, чтобы расплатиться с банком. Отец был по уши в долгах. Плохой бизнесмен. Да он вообще ничего собой не представлял. Когда он умер, я решил, что докажу, что он был не прав.
– В чем?
Хэтчард посмотрел на густой напиток в своей чашке.
– У него имелась привычка говорить мне, что из меня никогда ничего не выйдет.
– Ну, тут он явно ошибался. – Взгляд Джесси на мгновение остановился на золотой стрелке его часов.
Хэтчард мрачно усмехнулся:
– Думаю, что всем, что у меня сегодня есть, я обязан своему старику.
– А как насчет матери? Она еще жива?
– Да.
Джесси задумчиво пожевала нижнюю губу.
– Видишься с ней?
– Редко. – Хэтч отправил в рот еще ложку овсянки. – Звоню каждый год на Рождество.
– Не слишком часто получается, Хэтч. Укор в ее взгляде вывел его из себя.
– Ради Бога, Джесси, давай кончим об этом, ладно? Не твое это дело, но, если хочешь знать, ей так же неинтересен я, как она мне. Она себе создала полностью новую жизнь, там, на Востоке. У нее еще два сына, оба адвокаты, и муж, который сумел сделать ее счастливой, чего не удалось отцу.
– А ты как же?
– Я не слишком хорошо к ней относился, после того как она ушла и бросила меня с этим сукиным сыном, за которого она в первый раз вышла замуж, – пожал плечами Хэтч.
– Ей надо было взять тебя с собой.
– Да, но она этого не сделала. Наверное, я слишком напоминал ей о старике. Джесси, я не хочу больше говорить на эту тему. Понятно?
– Да.
Хэтчард глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. Он не любил говорить о своем прошлом. Взглянул на часы.
– Мне пора бежать. У меня рано утром совещание с начальником строительства в Портленде. – Он встал, машинально проверяя карманы – все ли на месте: ключи и бумажник. – Увидимся вечером. Я буду дома в половине восьмого или в восемь.
– Дома? Ты имеешь в виду эту квартиру?
– Верно.
– Подожди-ка, Хэтч. У меня на сегодня другие планы. И на вечер тоже. Не можешь же ты вот так просто ко мне переселиться.
– Извини, Джесси. Мне надо торопиться. Нет времени спорить. – Он сделал шаг к ней, легонько поцеловал в лоб, прежде чем она успела возразить, и направился к двери.
– Послушай, Хэтч, то, что ты провел здесь ночь, не означает, что это должно войти у тебя в привычку. Понятно? – Она вскочила и рванулась за ним.
– Поговорим позже, Джесси.
– В самом деле? Ну так у меня для тебя новости. Я не подаю ужин в восемь вечера. Если придешь, не рассчитывай, что тебя накормят.
– Учту. – Он мягко закрыл за собой дверь, заставив ее замолчать на полуслове.
Он слегка помедлил, слушая, как она закрывает дверь на замок. Затем, весьма довольный, спустился вниз. Успех в маленьких сражениях может привести к окончательной победе.
Во всяком случае, теперь он мог быть твердо уверен, что привлек к своей особе все ее внимание.
Джесси не хотелось это признать, но та ночь, когда Хэтчард остался в ее квартире, означала поворотный момент в их взаимоотношениях. Они стали ближе друг другу. Одно то, что она не разбудила его и не вышвырнула за дверь, говорило о многом. Возможно, о гораздо большем, чем она сама себе могла признаться.
Еще теснее их связало приключение в три часа утра, хотя оно было вовсе неожиданным.
Иными словами – Хэтч с удовлетворением подумал об этом, выходя на улицу и садясь в свой "мерседес", – ухаживание за Джесси Бенедикт наконец сдвинулось с мертвой точки. Он верил, что добьется успеха. К чему он, собственно, и стремился.
Джесси глядела на записи в блокноте, слушая рассказ Дэвида по телефону насчет того, что ему удалось выяснить в Баттерфилд-колледже.
– Надеюсь, ты сможешь что-нибудь узнать у той девушки. Немного, но больше мне ничего не удалось сделать, – сказал он. – Честно говоря, большинство студентов здесь, в городке, не слишком заинтересовались идеями этой ПСЗ. Они на людей из нее смотрели как на психов.
– Неудивительно. Ничего не узнал о самом докторе Эдвине Брайте?
– Только что приставка "доктор" сомнительна. Наверное, что-нибудь вроде заочной защиты. Никто не имеет понятия, в какой именно области.
– Ха. Не иначе профессиональный жулик. Огромное спасибо за помощь, Дэвид. – Положив трубку, Джесси еще раз прочла имя, записанное в блокноте: Надин Уиллард. Теперь у нее есть с чего начать. След. Она почувствовала себя настоящим детективом.
Надин Уиллард работала в маленьком кафе через улицу от колледжа. Худенькая, довольно невзрачная молодая женщина с выцветшими усталыми глазами, прямыми волосами и прыщавым лицом. Она согласилась поговорить с Джесси, если та подождет до перерыва.
Джесси коротала время за чашкой черного кофе, отхлебнув который немедленно пожалела, что не воздержалась. Нервы ее сразу взыграли. Одной чашки кофе Хэтча явно хватало на целый день. Неудивительно, что Хэтчард мог работать по четырнадцать часов.
Джесси сидела над недопитым кофе и от нечего делать наблюдала за посетителями, это были в основном студенты, и размышляла о реакции миссис
Валентайн на ее рассказ о взломе офиса. Надо признаться, она оказалась огорчительной.
– О Господи, дорогая. – Миссис Валентайн сильно встревожилась. – Надеюсь, этот милый Алекс Робин не сильно пострадал.
– С ним все в порядке, миссис В. Уже снова работает, – заверила ее Джесси. Она поняла, что не дождется от миссис Валентайн никаких экстрасенсорных откровений относительно этого события, и решила не высказывать предположения, что это как-то связано с ПСЗ. Зачем расстраивать старушку? Хороший помощник обязан защищать босса от мелких текущих неприятностей.
Джесси уже основательно надоело ждать, и она рискнула было сделать еще глоток кофе, когда увидела направляющуюся к ней Надин Уиллард.
– Вот теперь я могу и поговорить. – Надин села напротив Джесси. – Вы хотите расспросить меня про Сюзан Эттвуд?
– Правильно. Ее мама очень расстроена, что она связалась с этой ПСЗ. Вы хорошо знали Сюзан?
– Да нет, не очень. Никто, пожалуй, хорошо ее не знал. Ее нельзя было назвать слишком общительной. Одна из этих одержимых компьютерами, знаете таких? Они держатся обособленно. Мы зимой с ней были в одной группе. Когда эти люди из ПСЗ впервые появились в городке, я пошла на вечернюю лекцию и Сюзан тоже. Мы потом немного поговорили.
– Вам хотелось вступить в эту ПСЗ? Надин отрицательно покачала головой.
– Нет. Любопытно было сначала. Сами знаете. В смысле все знают о возможной экологической катастрофе, но что мы можем сделать? Сюзан же с самого начала была просто заворожена. Она попыталась уговорить меня поехать с ней, когда приняла приглашение.
– Какое приглашение? Вступить в организацию?
– Да нет. Совершить что-то вроде тура по территории этой организации. Она поехала на остров, и это произвело на нее такое впечатление, что она решила остаться и работать на фонд.
– Остров? Какой остров? – Джесси все больше воодушевлялась. "Успокойся", – велела она себе. Надо все методично записывать. Детективы всегда делают заметки. Она поспешно достала блокнот и ручку.
– Фонд ПСЗ находится на острове Сан-Хуан.
– Они занимают весь остров?
– Ну да. Но это не так уж необычно, сами знаете. Есть еще много островов в частных руках, я думаю. Так или иначе, чтобы посетить остров, вы должны иметь приглашение.
– А где достать такое приглашение? – спросила Джесси, нетерпеливо постукивая ручкой по столу.
– Наверное, на лекции ПСЗ. Но уже много недель в городке не было ни одной такой лекции. Возможно, они теперь набирают себе людей в других городках. – Надин пожала худыми плечами.
– Черт, наверное, у вас не осталось никаких брошюр или еще чего-нибудь после той лекции, на которой вы побывали? Номер телефона или адрес?
– Сомневаюсь. Я не заинтересовалась, так что все выбросила.
– Черт, – повторила Джесси. – Простите. Надин помолчала.
– Но вы можете, если хотите, воспользоваться моим приглашением. Я так туда и не поехала.
– Что? – Джесси от изумления даже выронила ручку. – У вас есть приглашение?
– Наверняка. Нам всем раздали. Я свое сохранила, потому что Сюзан посоветовала – а вдруг я передумаю?
– А его можно передавать другому лицу? Кто-нибудь, кроме вас, может им воспользоваться? – Джесси уже с трудом сдерживала возбуждение.
Надин нахмурилась:
– А почему бы и нет? В нем нет фамилии. Мне кажется, там просто указано, что податель сего с другом может посетить остров. Но надо заплатить. И много. Двести долларов с человека. Это вроде как ваш вклад в фонд.
– Двести долларов? С человека? – изумилась Джесси. – Многовато за простой осмотр.
– Ага. Одна из причин, почему я не поехала. Сюзан сказала, что они установили такую высокую плату, чтобы отпугнуть любопытствующих.
Джесси решилась.
– Надин, я с удовольствием заплачу вам за приглашение. – Она потянулась к сумке и открыла ее. – Сколько вы хотите?
Надин задумалась.
– Не знаю, право. Может, двадцатку?
– Я дам вам пятьдесят, – заявила Джесси в порыве щедрости. "Я запишу эти деньги за счет клиента, как расходы по делу", – сказала она себе. Насчет еще двухсот долларов, необходимых для поездки, она такой уверенности не проявила. Нужно согласие клиентки. Но она была почти уверена, что миссис Эттвуд захочет, чтобы Джесси съездила на остров.
На приглашении, бережно положенном Джесси в сумку, значилось: "Принять подателя сего и еще одно лицо". Через час донельзя довольная собой Джесси вернулась в офис, где увидела ожидавшую ее Констанс Бенедикт, мать Элизабет.
Одного взгляда на лицо Конни оказалось достаточно, чтобы Джесси поняла – визит вовсе не случайный.
– Привет, Конни. Что ты здесь делаешь?
– Я работала недалеко в одной квартире в кондоминиуме. Решила зайти и поговорить с тобой несколько минут.
– Что-нибудь не так? – Что-то в животе Джесси сжалось. – С Элизабет?
– Да нет. Но поговорить я хочу о ней. – Голос Конни не предвещал ничего хорошего. Вслед за Джесси она поднялась в офис.
– Садись. – Джесси махнула рукой в сторону дивана.
Конни была на несколько лет моложе матери Джесси. Элизабет она родила в тридцать пять, ровно через девять месяцев, день в день, после свадьбы с Винсентом Бенедиктом.
После развода Конни призналась: она понимала, что идеальный муж из Винсента, вероятно, не получится, но ее пугал собственный возраст. Скорее всего она пожалела о своем поступке уже через несколько коротких месяцев.
Однако она держалась, пока Элизабет не исполнилось два года. К тому времени Конни успела подружиться с Лилиан Бенедикт, единственной другой женщиной, понимавшей, что значит быть женой главы "Бенедикт фастенерз".
Констанс была необыкновенно хороша собой. Темноволосая и темноглазая, она умела пользоваться своей театральной внешностью, как это умела и мать Джесси. Любила четкие цвета и яркий макияж. Фигура пышная, но она всегда выглядела шикарной, несмотря на габариты. Сегодня она была туго затянута в бирюзовый костюм с довольно короткой юбкой.
– Ладно, в чем дело, Конни? – В ожидании ответа Джесси устроилась во вращающемся кресле у письменного стола. Она знала, долго ждать ей не придется. И Конни, и Лилиан не любили ходить вокруг да около, сразу переходили к делу.
– Винсент днем звонил. Оставил для меня послание в офисе.
У Джесси снова все сжалось внутри.
– И?
– И он просил передать Элизабет, что ему очень жаль, но он не сможет повезти ее на школьную научную олимпиаду – срочные дела.
Подтвердились худшие опасения Джесси. Она закрыла глаза, охваченная беспомощной злостью.
– Черт бы его побрал! Черт бы его побрал, черт бы его побрал, черт бы его побрал! Он же знает, как это важно для Элизабет. Он обещал, что приедет.
– Мы все хорошо знаем, чего стоят обещания Винсента, Джесси. Если ты его деловой партнер, если речь идет о контракте или сделке, то тогда его обещания на вес золота. Можно прямо в банк нести. Но для членов семьи они как снег. Тают, не успеешь взять в руки.
– Я знаю. Но иногда… – Джесси хлопнула ладонью по столу. – В большинстве случаев я могу заставить его их выполнить. Я надеялась, он понял, насколько важна для Элизабет эта олимпиада.
– А он и понимает. – Конни пожала плечами. – И искренне сожалеет, что не может поехать с ней. Просто для Винсента бизнес всегда на первом месте. Джесси, ты-то лучше других должна знать.
Джесси поморщилась, расслышав укор в голосе Конни.
– Все моя вина, так? Потому ты и здесь. Сказать, что это я виновата.
– Ну, если уж говорить прямо, то да. – Констанс вздохнула. Кроме обвинения, в ее глазах светилось сочувствие. – Я же давно тебя предупредила, что, если ты не можешь ручаться за Винсента, лучше не подставлять Элизабет под удар.
Джесси представила себе, как сильно будет огорчена Элизабет, и острое чувство вины пронзило ее.
– О Господи, Конни! Мне очень жаль.
– Я понимаю. И мне кажется, что будет лучше, если ты перестанешь стараться сблизить их. Пусть все идет, как идет. Элизабет примирится с этим. Ведь ты же примирилась.
– Но она так радуется, когда он ведет ее куда-нибудь в день рождения или на какое-нибудь школьное событие. Я не хочу, чтобы она росла, как я, когда отец – просто некая смутная фигура, иногда гладящая тебя по голове и спрашивающая, не нужны ли тебе деньги. Ты не можешь сказать, что все мои усилия были напрасны, Конни. У Элизабет есть хоть какие-то отношения с папой, не то что у меня в ее годы.
– Я знаю. И я благодарна тебе за то, что удалось сделать. Но она уже подросток. А подростки воспринимают некоторые вещи очень болезненно. Они очень эмоциональны. Элизабет так надеялась, что отец приедет на олимпиаду в субботу. Ей будет больно.
Джесси сжала руку в кулачок.
– Ты уже сказала Элизабет? Констанс отрицательно покачала головой.
– Нет, собираюсь сообщить вечером. – Она горько усмехнулась. – По правде говоря, мне бы надо поручить это тебе.
– Да. – Джесси закусила губу. – Конни, сегодня четверг. Дай мне время до утра, может, мне удастся его уговорить, хорошо?
– Ничего не выйдет. Ты просто откладываешь неизбежное. Винсент сказал, что у него дела, забыла?
– Дай мне несколько часов. Констанс пожала плечами.
– Наверное, все равно, когда об этом узнает Элизабет, – сегодня или завтра.
– Спасибо. Я постараюсь все устроить, Конни. Обещаю.
– Я знаю, ты будешь стараться, но… Ладно. Посмотрим. – Констанс оглядела убогий офис. – Значит, вот где ты теперь работаешь. Когда ты наконец успокоишься и найдешь настоящую работу, Джесси?
– Это настоящая работа. Почему никто не относится к ней серьезно?
Констанс направилась к двери.
– Вероятно, из-за твоей биографии. Тебя ведь постоянно увольняют.
– Ну, надеюсь, с этой работы не уволят. Здесь у меня получится. Конни?
– Что?
– Обещай, что ничего не скажешь Элизабет, пока я не переговорю с папой.