- Любовь - лучшее утешение, разве не так?
Софи не имела желания слушать все эти сладкие бредни на тему любви. Малори - шикарная женщина, непререкаемый авторитет в вопросах моды, приятная во всех отношениях невестка, но она смотрит на мир сквозь розовые очки! Она любит Коляʹ и очень счастлива, обожает свой бутик и клиентов. В общем, всегда всем довольна.
- Послушай, есть еще одна вещь, которая меня беспокоит. Альбан хочет восстановить виллу, готов потратить на это все свои сбережения. Жиля это тревожит. После смерти Жо у нас будут проблемы, если уже сейчас не решить, кто и сколько должен потратить на ремонт.
- Что до нас с Коляʹ, то мы оплатили достаточно счетов за содержание виллы, так что в остальном можете на нас не рассчитывать.
- В том-то и дело! Нужно решить этот вопрос раз и навсегда!
Софи часто вспоминала их разговор недельной давности и пришла к выводу, что вторжение Валентины в их семью может быть опасным. Ведь эта женщина, стремясь обеспечить себе комфортное существование, может заставить Альбана потратить на дом кучу денег! И новшествами будет пользоваться она одна, ведь остальные члены семьи бывают на вилле "наездом". И если, к всеобщему несчастью, однажды Валентина станет мадам Альбан Эсперандье, какие требования она предъявит при разделе наследства? Если доли у братьев будут разные, неприятностей не избежать. И все из-за глупой прихоти Альбана, который позволяет этой наглой девице водить себя за нос! Господи, да она до сих пор глазам своим не верит: Альбан - и вдруг примерный семьянин?
Малори как раз укладывала покупку в симпатичный полотняный мешочек с названием бутика - "Я, ты и наш бутик". Естественно, они не пользовались пластиком: Малори полагала, что это вульгарно и неэкологично.
- Я сделала тебе скидку, - сообщила она, возвращая Софи кредитку.
- Спасибо.
Хотя их коммерческое предприятие процветало, Малори и Коляʹ в золоте не купались. Аренда двухэтажного помещения на улице де Ренн, в центре квартала Сен-Жермен-де-Пре, стоила очень дорого. А жили они как двадцатилетние - тратили деньги направо и налево, не задумываясь о будущем. "Не всем же в семье быть занудами! Нужны и чудаки", - говорил о них Жиль, который всегда снисходительно относился к затеям младшего брата.
Обменявшись на прощание с Малори обязательным с точки зрения этикета поцелуем, Софи взяла свой зонт и вышла из магазина. Дождь лил как из ведра, поэтому на свободное такси особенно рассчитывать не приходилось. Прижимая к груди элегантный полотняный мешочек, который, в отличие от пластика, не мог противостоять ливню, она поспешила к входу в метро.
* * *
Склонившись над альбомом, Валентина указала на одну из фотографий.
- Это твоя мать? Настоящая красавица.
Маргарита была запечатлена на балконе виллы. Она стояла, опираясь локтями на перила и положив подбородок на ладони. Ее светлые глаза смотрели мимо объектива, куда-то вдаль, что придавало ей мечтательный, даже меланхоличный вид.
- Да, она была красивой, - медленно сказал Альбан, - но не очень заботливой.
В его детских воспоминаниях мать все время была далеко. Она не уделяла им внимания, не интересовалась их делами. Он на удивление плохо ее помнил. Зато в картинах прошлого всегда присутствовал образ Жозефины. Жо слушала, утешала, разрешала споры, успокаивала. Она же всегда встречала их в кухне, стоя у плиты. Жо подписывала дневники, разговаривала с учителями, водила внуков к дантисту. Маргарита же бродила по комнатам с едва заметной грустной и таинственной улыбкой на устах. Иногда, мимоходом, не глядя в глаза, она могла погладить одного из мальчишек по щеке.
- Какие вы здесь симпатичные! - воскликнула Валентина, перевернув страницу.
На фото, о котором шла речь, Альбану было шесть, Жилю восемь, а Коля - четыре. Одетые в одинаковые шорты и футболки, они стояли, обнявшись за плечи, как игроки в регби, и улыбались камере, не стесняясь того, что чуть ли каждого второго зуба во рту недоставало. Все трое темноволосые, очень похожие друг на друга, но Альбан уже тогда был самый хорошенький, настоящий красавчик.
- От чего умерли твои родители?
Вопрос застал Альбана врасплох. Эта тема в семье считалась болезненной, поэтому ее никогда не затрагивали. Жозефина и Антуан сделали все, чтобы защитить мальчиков, отказавшись устраивать из прошлого культ.
- Когда это произошло, мы с братьями были в пансионах, - ответил он. - Жо не рассказывала нам подробностей, она была потрясена случившимся. Моя мать покончила с собой. Отец в это время был на фабрике, ему позвонили, и он поехал домой. Но он был не в себе, и случилась авария. Он умер на месте.
- Какой ужас… - прошептала Валентина.
Она осторожно закрыла альбом и положила ладошку на руку Альбана. Несколько минут они молчали. Каждый думал о своем. Потом Альбан встал, чтобы подбросить в печь полено побольше.
- Мой дед был человеком основательным, спокойным и любящим. Мы всегда старались брать с него пример. К тому времени он почти полностью передал управление фабрикой отцу, но потом ему снова пришлось вернуться. Деду было шестьдесят пять, он устал от дел, но решил, что будет держаться до тех пор, пока мы не вырастем. А когда пришло время продавать фабрику, он оказался на грани банкротства.
- Бедная Жозефина, сколько ей пришлось вынести!
- Поэтому мы так сильно ее и любим. Мы не хотим, чтобы она продавала дом, в котором родилась. Она всю жизнь прожила в этих местах, никогда никуда не уезжала, и сменить место жительства для нее было бы равносильно смерти.
- Но ведь она говорит, что не любит виллу, что…
- Она говорит так, чтобы мы могли ее продать, не терзаясь муками совести.
Валентина устроилась рядышком и стала смотреть на огонь в очаге. Это она настояла, чтобы вечер они провели в большой гостиной, которая показалась ей такой красивой, но вскоре выяснилось, что там очень холодно. Идея принести поднос с едой сюда, к камину, утратила свою привлекательность сейчас, когда уже стемнело. Ближе к вечеру заходящее солнце залило комнату великолепным оранжевым светом, и Валентина, переходя от окна к окну, долго любовалась осенним пейзажем. Теперь же все окна были черными, как похоронные покровы, скрывающие зеркала. Света явно недоставало, и большая гостиная со своими темными углами, поблекшими картинами, тяжелыми занавесями, готовыми от первого прикосновения рассыпаться в пыль, вдруг показалась Валентине зловещей.
- Да, это не то идеальное место для вечернего отдыха, о котором я мечтала, - с виноватым видом сказала она.
Ей не хотелось, чтобы Альбан считал ее капризной, поэтому она обрадовалась, увидев на его лице улыбку.
- Все комнаты на первом этаже рассчитаны на прием гостей или на семейные посиделки. У отца Жозефины были свои, весьма оригинальные представления об идеальном доме. Лучше, если ты будешь открывать для себя "Пароход" постепенно, в удобном тебе ритме. Ну, не последнюю роль играет и время года. Это ведь летний дом, и зимой он открыт всем ветрам…
На прошлой неделе они принимали Давида в кухне, а друзей Альбана, которые приехали на выходных, - в кабинете, расположенном напротив большой гостиной. Он отличался куда более скромными размерами. Валентина сделала все возможное, чтобы наладить общение, но разговор в основном вертелся вокруг самолетов. Надя и Марианна оказались стюардессами. Они часто летали с Альбаном и были подчеркнуто ласковы со своим бывшим командиром. Так что было кому восторгаться его очаровательными очками, фантастическим домом и манерами фермера-джентльмена. Гости пообещали в скором времени навестить их снова. Валентина в ответ выдавила из себя улыбку. Ну как тут не ревновать? Эти привлекательные девушки говорили с Альбаном на одном языке, у них было множество общих воспоминаний, к которым Валентина не имела никакого отношения. Это была та, другая жизнь Альбана, "жизнь-в-разъездах", по которой он теперь отчаянно тосковал.
- Сегодня я приготовлю для нас спагетти "Болонезе". Ты согласна? - спросил он, устанавливая перед очагом противопожарную перегородку.
Они перешли в кухню, показавшуюся им более уютной. Альбан выглянул в окно.
- В комнате Жо горит свет. Наверное, она закуталась в одеяло и смотрит телевизор. Кстати, она пригласила нас на завтра к себе. Давид тоже придет. Он пообещал ей принести морских гребешков "Сен-Жак". Никто не готовит их лучше - три минуты на сковороде в сливочном масле с ноткой чесночного аромата…
Валентина с улыбкой кивнула, но из услышанного сделала вывод, что Альбан начинает скучать. И доказательство тому - его желание приглашать друзей или выезжать в город. Дважды на этой неделе они ужинали в Довиле. Валентина благоразумно не спрашивала его о перспективах найти работу, а он никогда не говорил об этом. И все же она была уверена, что этот вопрос имеет для Альбана исключительную важность, хотя он и не хочет это обсуждать. Сдержанность Альбана укрепляла Валентину в намерении, следуя его примеру, молчать о своих заботах. Она решила подождать и посмотреть, как будут складываться их отношения, есть ли у них будущее, будет ли им так хорошо вместе, что рождение ребенка станет для обоих счастьем. Она уговаривала себя потерпеть, боялась поделиться новостью. Слава Богу, беременность не приносила ей никаких неудобств. Она прекрасно себя чувствовала и могла хранить секрет так долго, как считала нужным.
"Рассказать ему сейчас - это все равно что приставить нож к горлу. Альбан честный человек, поэтому ему останется только предложить мне выйти за него замуж. И я никогда не узнаю, хотел он этого по-настоящему или нет".
Альбан как раз тушил в томатном соусе "по-домашнему" рубленое мясо, наполняя кухню бесподобным ароматом.
- Рецепт мне дала одна стюардесса-итальянка, - сообщил он, не оборачиваясь.
Стюардесса. Конечно! Одна из этих хорошеньких умниц, которые в былые времена стайками вились вокруг него. Расстроенная, Валентина разложила на столе первые попавшиеся под руку приборы.
- Нет, не эти! - воскликнул Альбан. - Пусть на столе будет праздничная посуда, сегодня я ужинаю с женщиной, которую люблю!
Он как раз сливал воду со спагетти. Пар осел на стеклах очков, поэтому Альбану пришлось вытереть их полой рубашки. Этот простой жест глубоко растрогал Валентину - она подошла к Альбану и обняла его за талию.
- Пахнет превосходно, я умираю с голоду, - сказала она, словно извиняясь.
Сквозь рубашку она ощутила тепло его тела, почувствовала его желание. Сильнее прижавшись к нему, она кончиками пальцев пробежала по его спине, заставив вздрогнуть. Одной рукой Альбан выключил под сковородой газ, другой приподнял подбородок Валентины, чтобы ее поцеловать. Первый поцелуй был нежным и легким, второй - более настойчивым… Секунду спустя он забрался под ее тонкий свитерок и прошелся ладонью по груди, отчего по ее телу пробежала дрожь. Валентина обожала его ласковые прикосновения: его руки оказывались всегда именно там, где она хотела. Альбан расстегнул застежку лифчика и медленно спустил с плеч бретельки, прежде чем его снять. Легко коснулся ее живота, расстегнул пуговицы на джинсах.
- Альбан… - прошептала Валентина.
Но ей не хотелось, чтобы он останавливался, и она дала знать об этом, испустив едва слышный вздох нетерпения. Он стянул с Валентины джинсы и встал перед ней на колени, положив руки ей на бедра. Она откинула голову и, ощутив прикосновение его губ и языка, вскрикнула. Альбан всегда оттягивал кульминацию, умел быть терпеливым - многократно подводил ее к оргазму и вдруг снова начинал ласкать ноги и ягодицы так, что удовольствие граничило с болью. Голова у Валентины закружилась, она закрыла глаза, позволив наслаждению заполнить все ее существо.
- Любовь моя, ты рискуешь простудиться, - прошептал Альбан через несколько секунд.
Он встал и крепко обнял ее.
- С тобой я схожу с ума.
- Мне приятно это слышать.
-Хочешь заняться любовью?
- Да! Но чуть позже, в теплой спальне. Я думал, ты умираешь с голоду…
Пока она одевалась, он включил газ, разогрел мясо с томатным соусом и только потом выложил в сковороду спагетти.
- В рецепте, к сожалению, не предусмотрена пауза для любви, - сказал Альбан с улыбкой.
Валентина поставила на стол подсвечник, разложила салфетки, выставила тарелки и, покопавшись в недрах шкафа, извлекла на свет бутылку кьянти, которую тут же и открыла.
- Помнишь, как ужинали Леди и Бродяга в диснеевском мультфильме? У них была свеча, и они ели спагетти, как мы. И они в первый раз поцеловались, нос к носу!
Засмеявшись, она запела:
- Нежная ночь под небом Италии…
Альбан поставил перед ней тарелку и поцеловал в шею.
- Я люблю тебя, - прошептал он ей на ушко.
Мгновение было чудесным. Валентина забыла о том, что они одни в огромном доме, и о том, что в ближайшие несколько месяцев им предстоит решить массу проблем. Единственное, что она знала наверняка - счастливой ее может сделать только этот мужчина. Ей вдруг захотелось прямо сейчас, позабыв обо всех своих сомнениях, рассказать Альбану о ребенке.
- На будущей неделе мне придется пару раз съездить в Париж, у меня две встречи, - объявил он, усаживаясь рядом с ней. - Поедешь со мной? Прекрасная возможность пройтись по магазинам или побывать на выставках.
Валентина с трудом проглотила вопросы, которые буквально обжигали ей губы: "С кем у тебя запланированы встречи? Какова их цель? Это по работе?" Напрасно она ждала, что он расскажет более подробно. Но Альбан и раньше с неохотой делился с ней планами, когда речь заходила о работе.
- Я думала, ты ищешь работу здесь, в Нормандии. Или нет? - Валентине очень хотелось, чтобы ее голос звучал равнодушно.
- Что ищу? А, ты об этом… Нет, это по другому поводу, точнее…
Он умолк, словно раздумывая, стоит ли продолжать.
- Проблемы со страховкой, - закончил Альбан. - Сначала экспертизы, потом проверочные экспертизы, а теперь все по новой…
Валентина разозлилась на себя за собственную недоверчивость. Альбану приходилось снова и снова посещать врачей. Создавалось впечатление, что его медицинскому досье вообще не суждено обрести вид, который удовлетворил бы страховщиков. Кроме того, каждый осмотр или процедура ставили его перед фактом: о возвращении в гражданскую авиацию придется забыть.
- На обратном пути машину поведу я? - ласковым голосом спросила Валентина.
- Наверное. Я могу выйти от офтальмолога с расширенными зрачками, а в таком состоянии я плоховато вижу.
Он беспомощно развел руками. Этот жест глубоко взволновал Валентину.
- Договорились, - быстро согласилась она. - Это очень кстати, я смогу встретиться со своим редактором.
Ей пока нечего было показывать в издательстве, но она не хотела, чтобы Альбан решил, будто она едет исключительно ради него. Валентина опустила глаза и увидела, что ее тарелка пуста. Неужели она ест за двоих? Она подумала о ребенке, который рос в ней, - крошечном, но таком реальном. Что, если, как в прошлый раз, природа решит…
- Тебя что-то беспокоит? - спросил Альбан.
Валентина поняла, что мысли отразились у нее на лице, и заставила себя улыбнуться.
- Нет. Я как раз собиралась положить себе еще спагетти, они великолепны!
- Ну, у Софи, моей итальянской подруги, они получались куда лучше, - беззаботно сообщил он.
Поскольку стюардессы не стоят у плиты на борту самолета, Валентина пришла к выводу, что дегустация происходила в более интимной обстановке. Однако ей не хотелось портить вечер из-за своей проклятой ревности, поэтому комментарии она оставила при себе.
* * *
Назавтра, ближе к вечеру, Давид привез Жозефине полный пакет морских гребешков "Сен-Жак". Оставив ее в кухне, он позвонил в дверь виллы.
- Ты вовремя, - сказал Альбан, открывая. - Я как раз засел за смету. Хочу услышать твое мнение по всем вопросам.
Он проводил Давида в свой кабинет, где на столе была разложена полученная утром почта.
- Настоящая головоломка. Я не знаю, с чего начать. Но ты ведь прекрасно в этом разбираешься, ты…
- Разбираюсь в чем? Альбан, я агент по продаже недвижимости, а не строитель. Если ты хочешь отремонтировать "Пароход" от трюма до капитанского мостика, я могу рассказать тебе, сколько стоит так называемая реабилитация квадратного метра площади. Проблема этого дома - его размеры. Вы с братьями останетесь без гроша в кармане!
- На начальном этапе работы буду финансировать я. У меня есть кое-какие сбережения, и мне кажется логичным потратить их на "Пароход".
- Логичным? Я бы так не сказал! Насколько я знаю, Жиль в состоянии последовать твоему примеру, а вот Коля - нет. Или вы решили оставить ему роль бедного родственника? Нет, проще взять кредит на ремонт, один на троих. И не забывай, что дом принадлежит Жозефине. Она, конечно, может оформить на вас акт дарения, но тогда вам придется заплатить государству.
Альбан, явно разочарованный, глянул на Давида и упал в старое потертое кожаное кресло.
- Ты умеешь подбодрить, - вздохнул он.
- Предпочитаешь, чтобы я подсластил пилюлю? "Пароход" - бездонная бочка, мы все это знаем.
- Сколько, по-твоему, он может стоить?
- В таком состоянии? Точно я смогу сказать тебе, когда проведу кое-какой анализ. Сам понимаешь, такие дома выставляют на продажу нечасто. За виллы, построенные в Прекрасную эпоху, как ваша, лучшую цену обычно дают перекупщики. Их цель - сделать из нее конфетку и продать за бешеные деньги. Здание находится далеко от моря, это минус, зато участок очень хорош, это плюс. Еще дом можно предложить в общую собственность нескольким лицам, добавив бассейн и теннисный корт. Но с ремонтом ты его будешь продавать или без ремонта, ситуация не изменится.
-А если продать его в частную собственность?
- Не много найдется покупателей, которым по карману подарить себе такое здание, отремонтировать его, а потом еще и содержать. Хотя рано или поздно кто-то все равно найдется - какой-нибудь эмир или американский миллиардер…
- Мы не миллиардеры, но до сегодняшнего дня как-то справлялись, - возразил Альбан, которого злил пессимизм друга.
- Только потому, что пустили дело на самотек.
- Выходит, мы вернулись к моей первоначальной идее - дом нужно отремонтировать.
- Давид расхохотался. Такого упрямца, как ты, еще поискать! Не знай я тебя с пеленок, пытался бы переубедить, но ты ведь все равно сделаешь по-своему.
- Еще бы!
Давид, продолжая улыбаться, подошел к столу, чтобы просмотреть смету.
- Во-первых, откажись от услуг этого специалиста по отоплению. В Вилье есть настоящий мастер своего дела, я дам тебе его телефон. Что до кровельщика, я не вижу возможности сократить расходы. Его смета кажется мне обоснованной.
- Крыша не так уж плоха…
- Твой дед любил говорить, что несчастья падают с неба, поэтому содержал крышу в порядке!
Альбан бросил взгляд на часы: около семи, у них еще есть время поболтать.
- Не помню, чтобы папа интересовался состоянием дома, - сказал он. - Этим занимался Антуан.
- Так и было. Твой дед обожал этот дом, лелеял его. По крайней мере, пока не умерли твои родители. Потом он потерял к вилле интерес.
Давид вдруг серьезно, почти строго посмотрел на Альбана.
- Тебе нужно последовать его примеру. И примеру Жо, ведь она переехала во флигель. Я чертовски рад, что ты вернулся, но чувствую себя обязанным дать тебе совет. Я считаю, что ты совершаешь ошибку.