Данное противоречие мы можем снять в том случае, если учтем объективные условия счета времени на Руси по "небесным" (лунным) месяцам, в отличие от "книжных" (солнечных) месяцев Юлианского календаря. Новый год начинался с появлением новой луны в первые весенние дни, близкие к весеннему равноденствию в марте. Поэтому начало Нового года не могло приходиться на одну и ту же дату Юлианского календаря, а скользило по числам марта, падая в некоторые годы на февраль или на апрель, в связи с тем, что по древнему лунно-солнечному календарю регулярно вставлялся дополнительный 13-й месяц. Такой мартовский календарный год с переменным началом называют цирко-мартовским (от лат. circa, "вокруг") (Черепнин, 1944. С. 32). Чтобы сделать изложение более полным, следует, на наш взгляд, привести указание на этот счет в "Учении о числе всех лет" Кирика, диакона доместика (регента) Новгородского Антониева монастыря, написанное в 1136 г., где он, в частности, пишет: "Вестно да есть, яко в едином лете книжных месяцев 12, а небесных лун исходит 12, а некоеждо лето оста-васть 11 дней и в тех днех на 4-е лето приходит луна 13-я". Исследователь астрономических основ календаря и проблем хронологии И.А. Климишин замечает по этому поводу, что на самом деле вставка 13-го месяца производилась не "на 4-е лето включительного счета", а чаще, в соответствии с требованиями 19-летнего, метонова цикла (Климишин, 1985. С. 257).
Годов из 13 месяцев в этом цикле 7, следовательно, 13-й месяц вставлялся через 2,7 года. С учетом этого указания устанавливаем, что последним годом в 19-летнем лунном цикле в интересующий нас период был 1066 г. Порядковое место этого года в 19-летнем лунном цикле или круг Луны для этого года L = 19. На этот порядковый номер года падала вставка 13-го месяца. (Климишин, 1985. С. 74–79; 80, Табл. 10). Что это значит? Все это помогает нам разрешить затруднение теории датировки тмутараканского камня. Год 6574-й (1066) содержал 13 месяцев, поэтому следующий за ним год 6575-й (1067) наступил позже - в апреле, а не в марте. А вот наступление 6576 (1068) года, обусловленное указанным фактом, произошло раньше марта, в феврале, который в древности назывался "лютый", месяц наибольших метелей и морозов. Новый, 6576 (1068) год начался с появлением новой Луны. Расчет показывает, что февральское новолуние в 6575 (1067) г. имело место 5 февраля, следовательно, новую Луну можно было заметить 7 февраля, а на самом деле в субботу вечером 8 февраля. Новолуние на Руси называлось "межи" (Климишин, 1985. С. 255). Лишь после этого момента началось очередное "лето 6576" (1068) надписи на тмутараканском камне (Климишин, 1985. С. 310. Приложение I. С. 314, 315. Приложение III.). Таким образом, Новый 6576
(1068) год наступил в новолуние с 8 на 9 февраля, с субботы на воскресенье. А во вторник в том году, 11 февраля, день памяти священномученика Власия, епископа Севастийского.
В данном случае важно, что между новолунием - "межами", древними новогодними обрядовыми действиями: сжиганием соломенного чучела, старого года, зимы, "конскими уристаниями", которые представляли собой конные скачки (Тулъцова, 1982. С. 164, 165; Горбунов, 1994. С. 110), а также обычаем праздновать Власия, явно связанного с почитанием Волоса, и между "межеванием" Керченского пролива князем Глебом можно, на наш взгляд, провести сакральную связь. Межевание имеет социальный аспект человеческой деятельности, оно упорядочивает, организует землю и жизнь на ней. "Рече Господь Иовови сквозе бурю и облакы… кто положи меры ей (земле) аще веси, ли кто положи вьрьвь на ней". - "Говорит Господь Иову сквозь бурю и облака… кто положил меры ли ей (земле), веси, или кто положил межи на ней?" (Ус-пен. сб., 1971. 85 г 23–24, 31–32; 86а 1–5).
"Каин же, ратаи сыи, по осужении зле поживе, наи-первее числа и уставы и меже земныя замысли". - "Каин же, земледелец сущий, после осуждения (Богом) тяжело жил, и вначале числа и уставы и межи земные замыслил" (Словарь, Т. IV., 1991. С. 518).
Простейшим способом доказательства указанной сакральной связи будет раскрытие значения межи, межевания, верви (веревки) и сажени. Достаточные представления об этих предметах дают литературные, летописные, а также законодательные тексты Древней Руси, берестяные грамоты и данные этнографии.
Следует заметить, что смысл слова "вервь" многозначный: мерная веревка, измерительный шнур, веревка, вымеренная саженями, а также административная единица; одновременно вервь связана с пряжей и родом: др, - русск. ужик "родственник" и "веревка" (Словарь, вып. 2., 1975. С. 82–83; Даль, т. I., 1998. С. 179; Успенский, 1982. С. 181).
Кроме того, межа имела договорное назначение, связанное с универсальным законом, с правдой, межа определяла некую морально-нравственную границу. Поэтому на меже заключали мир враждующие стороны.
"И слыша полочане (что на них идут новгородцы и смоляне. - Л. Г.), и сдумаша рекуше: "Не можем мы противу новгородцем стати, и смоляном… Пойдем к ним на сумежие". И собрашася все и идоша к ним, и сретошася на межах с поклоны и со честию, и даша дары многи, и уладишася, и разидошася в страны своя кождо их восвояси" (РЛ, 1994. В лето 6711, с. 249).
"От григории ко дмитру… а ты ходи не бойся миро взя-ле на старой меже юрия князя". - "От Григория к Дмитру… а ты ходи, не бойся, мир заключили на старой меже князя Юрия" (Новгородские грамоты на бересте, 1963. Грамота № 286).
Межа являлась местом принесения присяги (в поздних русских источниках - при земельных спорах). В ст. 19 Новгородской судной грамоты (XV в.) читаем: "А ответчику с послухом (свидетелем) на учане (на учине - границе, меже) крест целовать" (Новг. судная, Т. /., 1984. С. 306; 314, Примечание № 25).
В ст. 78 Псковской судной грамоты (XIV–XV вв.) сходный текст: "А которому княжему человеку ездить на межу с сотьскими, ино ему также целовати крест" (Псковск. судная, Т. I., 1984. С. 339).
По поводу сажени я уже упоминал вскользь, когда писал о веревке (верве), вымеренной саженями, а сейчас хочу особо подчеркнуть тот факт, что в древности была связь между саженью и нитью или пряжей: "Левой рукой (пряха) вытягивает волокно (кудели на прялке) до тех пор, пока правая рука, вращая веретено на полу, не протянется так далеко, что более уже не может его вращать (образуется размах рук, обозначающий сажень. - Л. Г.) Тогда пряха наматывает спряденную нить, так называемую сажень, на среднюю часть веретена…" (Зеленин, 1991. С. 185). Таким образом, количество пряжи на веретене определялось саженями.
Одним из наиболее частых воплощений пряжи в мифологии выступает образ нити или верви (веревки). Прядется не только нить, вервь и жизнь, но также составляется человеческий коллектив, община, в которой все спрядено одной нитью. Русская вервь как обозначение веревки, то есть чего-то спряденного и ссученного, и общины, реализуют именно этот образ. Вместе с тем, нить, вервь является и мерой длины. (МНМ, Т. 2., 1988. С. 344).
Таким образом, межа, межевание, веревка, вымеренная саженями и пряжа, измеряемая саженями, а также связанное с ними понятие рода, верви, приводят нас к правильному выводу о том, что измерение князем Глебом ширины Керченского пролива по льду саженями имело сакральное назначение, и что количество саженей, 14 ООО, не было переведено в версты, в мили или стадии по этой причине. Однако могла быть и другая, не менее актуальная причина, с помощью которой также можно объяснить измерение пролива саженями. Дело в том, что "в новозаветное время в текстах Священного Писания упоминается линейная мера - оргия, представляющая собой морскую меру, переведенную на соответствующую русскую меру как сажень" (Елкина, 2000. С. 126). "И вымерив глубину, нашли двадцать сажен; потом на некотором расстоянии, вымерив опять, нашли пятнадцать сажен" (Деян.27, 28). В связи с этим у нас есть основания утверждать, что центральным понятием в сообщении о 14000 саженей ширины Керченского пролива, является не число, а слово "сажени". Сравним, например библейское: "Иже есть измерил воду морьскую гръстию и пядью небо?" - "Кто измерил воду морскую горстью и пядью небо?" (Nahtigal, 1941-42. - 556 20–21; Ис. 40, 12). Так выражена ничтожность человека, которой противопоставлено могущество Создателя, Творца. А в нашем случае, сакральное значение князя.
В наступившем с 8 на 9 февраля новом 6576(1068) году, новогодние обрядовые действия соотносились 11 февраля с обычаем праздновать Власия, праздновали его в течение 3 дней. Уже в XI в. в Новгороде, Киеве и Ярославле на месте языческого поклонения Волосу ("скотьему богу") были поставлены церкви св. Власия. На некоторых иконах Власий изображался на коне в окружении лошадей, коров и овец, существовал обычай в день Власия объезжать молодых лошадей. Волос и его заместитель Власий были связаны с прядением и тканьем (Успенский, 1982. С. 44, примечание № 29; 127, 128;). Следовательно, как Волос, так и Власий, исходя из значения их роли, были связаны с нитью, вервью, а также с мерной веревкой, вымеренной саженями.
Отметим, что по Житию Власия, когда ему угрожали утоплением во время Ликиниева гонения на христиан, он прошел по озеру, как по суху (Энцикл. полн. правосл сл-ръ, т. I, 1992. Стлб. 533).
Данное положение является также одним из преимуществ нашего подхода к датировке тмутараканского камня: когда же лучше было реализовать замысел "измерения моря", как по суху, если не в день Власия, - когда значение отрицательной температуры воздуха приближается к минимальной, а толщина сплошного льда растет в соответствии с суммой градусо-дней?
Полагаю, что ясно высказаны факты, на основании которых сделан вывод о том, что князь Глеб измерил ширину Керченского пролива по льду в период с 9 по 11 февраля 6576 (1068) г. индикта 6.
2. Цель измерения князем Глебом мерной веревкой ширины Керченского пролива
Вся эта дополнительная информация, которая потребовалась, чтобы определить дату тмутараканского камня, дает возможность перейти к самой цели измерения князем Глебом ширины Керченского пролива. Князь - это страж и охранитель своего мира, своего княжества, он должен "наипервее числа, и уставы и межи земные замыслить", которые гарантируют согласие между людьми, охраняют страну от раздора и несчастья - "приводят в порядок людей", когда, наступает русское "мир да Бог".
Вслед за исследователем надписи на тмутараканском камне А.А. Медынцевой мы должны выделить два момента при переходе от датировки камня к цели измерения ширины пролива. Первый момент - это историческая обстановка в Причерноморье середины XI в., второй - "закли-нательный, благожелательный для упоминаемого в ней лица, смысл надписи" (.Медынцева, 1979. С. 15, 30).
На тмутараканском престоле князь Глеб, сын черниговского князя Святослава, находился до 6572 (1064) г. Пришел Ростислав из Новгорода, двоюродный брат Глеба, и выгнал его из Тмутаракани.
В 6573 (1065) г. Святослав, придя в Тмутаракань, вновь посадил Глеба и вернулся назад. Ростислав же, придя, опять выгнал Глеба, который ушел к отцу в Чернигов. В конце 6574 (1066) г. (по мартовскому стилю) греки, испугавшись власти Ростислава над окрестными народами, отравили его. Умер Ростислав 3 февраля 6575 (1066) г. (Повесть временных лет).
В начале 6575 (1067) г. жители Тмутаракани "умолили великого Никона", монаха Киево-Печерского монастыря, который к тому времени построил Богородичный монастырь в Тмутаракани и находился там, отправиться к князю Святославу и просить его, чтобы он отпустил Глеба к ним и тот бы занял княжеский стол. Никон так и сделал: привез князя Глеба в Тмутаракань (Житие, 1978. С. 343). Там он княжил до 2-й половины 6576 (1068) г. или начала 6577
(1069) г., затем ушел княжить в Новгород, после того, как Всеслав Полоцкий, которого восставшие киевляне 15 сентября 6576 (1068) г. посадили на киевский престол, предложил ему Новгород (Кучкин, 1985. С. 21; 32–35).
Таким образом, учитывая раздоры между князьями и связанные с ними проблемы неустойчивости тмутараканского княжения, можно сделать достаточно достоверные выводы о том, что измерение Керченского пролива носило ритуальный характер, связанный с новогодними весенними магическими действиями, а также с обычаем праздновать Власия.
Это "межевание" расстояния от Тмутаракани до Керчи обусловлено было стремлением князя Глеба следовать универсальному закону, правде и гарантировать устойчивость и согласие между людьми, "привести в порядок людей", когда наступает русское "мир да Бог". Керчь в XI в. входила в состав русского Тмутараканского княжества, поэтому действия князя Глеба "могли преследовать и политические цели: письменно утвердить его права на тмутараканский стол, на западную и восточную часть Тмутараканского княжества". Надпись начинается с изображения креста. Тем самым она "помимо того, что сообщала об определенном событии, имела и заклинательный, благожелательный для упоминаемого в ней лица, смысл" (Медынцева, 1979. С. 28, 30).
Надо отметить, что в этом случае князь Глеб выступил в роли "устроителя обряда", в конечном счете - "божественного порядка". Поэтому, помимо сказанного, мы придаем метафизическое содержание представлению о цели измерения Керченского пролива.
Известный палеограф, лингвист и историк письменности А.И. Соболевский по поводу распознания существовавшей цели измерения Керченского пролива выдвинул следующее положение: "Если мы не видим цели, это не значит, что ее не было на самом деле… Надпись изготовлена для потомков: к чему было записывать то, в смысл чего мы никак не можем проникнуть? Жизнь прошлого не так сложна; язык и понятия были просты и ясны" (Медынцева, 1979. С. 15). Оставалось добавить, что сознание прошлого включало в себя мистические понятия: признавало сверхъестественные сущности явлений природы и общества.
Литература
Горбунов Б.А. Традиционные состязания за обладание снежной крепостью-городком как элемент народной культуры русских. // "Этнографическое обозрение", № 5,1994. - С. 110.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1.М., 1998. - С. 179.
Елкина Н.М. Библейские меры длины и их отражение в русском языке. // "Древняя Русь", № 1, 2000. - С. 126.
Житие Феодосия Печерского // Памятники литературы Древней Руси XI–XII вв. М., 1978. - С. 343.
Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., 1991. - С. 183.
Климишин И.А. Календарь и хронология. М., 1985. - С. 14–79, 80. Табл. 10; 228; 255, 257; 310, приложение I; 314, 315, приложение III.
Кучкин В.А. Слово о полку Игореве и междукняжеские отношения 60-х годов XI в. // "Вопросы истории", № 11, 1985. - С. 21, 32–35.
Летописец XVI - начала XVII в. // Летописи, хроники сборник статей. М., 1984. - С. 204, 205.
Медынцева А.А. Тмутараканский камень. М., 1979. - С. 15; 30; 45.
Новгородская первая летопись. М.-Л., 1950. - С. 38, 228,473.
Новгородская летопись старшего извода. Синодальный список. М.-Л., 1950. - С. 100.
Новгородская судная грамота. // Законодательство Древней Руси. Т. 1. М., 1984. - С. 306, 314, примечание.
Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956–1957 гг.). М., 1963. - Грамота № 286.
Патриаршая, или Никоновская летопись. М., 1965. - С. 207.
Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. I. М., 1992. - Стлб. 533.
Псковская судная грамота // Законодательство Древней Руси. Т. 1.М., 1984. -С. 339.
Радзивиловская летопись. СПб.: "Глаголь"; М.: "Искусство", 1994. - С. 249. В лето 6711.
Рыбаков Б.А. Русские датированные надписи XI–XIV вв. Вып. Е 1-44.М., 1964. - С. 16, 17.
Словарь русского языка. XI–XVII вв. Вып. 2. М., 1975. - С. 82–83.
Словарь древнерусского языка XI–XIV вв. Т. IV. М., 1991. -С. 155.
Танфильев Г.И. Моря - Каспийское, Черное, Балтийское, Ледовитое, Сибирское и Восточный океан. M.-JL, 1931. -С. 74, 75.
Успенский сборник XII - ХШ вв. М., 1971. - 85 г 23–24, 31–32; 86а 1–5.
Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М.: Моск. ун-т, 1982. - С. 44, примечание № 29; 127, 128, 181.
Черепнин Л.B. Русская хронология. М., 1944. - С. 32, 35. Табл. V.
Энциклопедия. Океан-Атмосфера. Л.: Гидрометиоиздат, 1983. -С. 242. Рис. 1, 2.
Энциклопедия Большая Советская. Т. 1. М., 1970. - Стлб. 286. Энциклопедия океанографическая. Пер. с англ. Л.: Гидрометиоиздат, 1974. - С. 586.
Энциклопедический словарь Брокгауза, Ефрона. Т. XV. СПб., 1895. -С. 10.
Энциклопедия "Мифы народов мира". Т. 2. М., 1988. - С. 334 Энциклопедический полный православный словарь. Т. I. 1992. -Стлб. 533.
Nahtigal R. Euchologium Sinaiticum. I. Fotografski posnetek, II. Tekst s komentarijem, Ljubljana, 1941-42. - 556 20–21.
Hadzy Mehmet Senai z Krymu. Historia chana Jslam Gereja III. Warszawa, 1971. - C. 94, польск., пер.
ОТРИЦАНИЕ РАВНОЕ НУЛЮ
(По поводу статьи К Кедрина "Слово о полку Игореве": тайный код открыт?")
Людей тянет бороться с истиной. Поэтому истина заглушается мнениями, как человеческий голос шумом работающих механизмов. Как быть в этих случаях? Переносить как боль? Возможно, но только по отношению к той боли, которую причиняет техника. Отказаться подчиниться человеческим мнениям, омрачающим истину - это значит, прежде всего, исполнять свой долг и, повинуясь разуму, вставать на сторону истины.
Такая постановка проблемы, ее бытийная напряженность, связана с новыми атаками на памятник завещанной нам предками древнерусской культуры- на "Слово о полку Игореве". В названной выше статье К. Кедрина взят под сомнение достоверный факт принадлежности этого литературного памятника к русской древности. Одновременно навязывается идея, что "Слово" вообще не имеет твердого текста и что в нем, якобы, "в зашифрованном виде скрыты стихи, написанные хореем и ямбом", которые, по мнению Кедрина, появились в XVIII веке. С таких позиций рукой подать до "концепций" некоторых исследователей, давно выпавших в осадок и отраженных в следующих "исследованиях". Вот основная литература по "Слову о полку Игореве", описывающая его как подражание "Задонщине", осуществленное якобы первыми издателями памятника, которые были, по мнению этих исследователей, фальсификаторами. Французский славист А. Мазон в середине 1930-х годов и в 1940 году пытался доказать, что "Слово о полку Игореве" было написано Н. Н. Бантышем-Каменским в подражание "Задонщине".
Кстати сказать, Мазон так "пристрелямши" к фальсификациям в "Слове", что в сочетании "буй тур" узрел "американизм".. Взглядам Мазона оказалась близка точка зрения на "Слово" советского историка А.А. Зимина, высказанная им в 1966 году. Только в качестве фальсификатора у него выступает А.И. Мусин-Пушкин. В спор вокруг вопроса: что от чего зависит - "Слово о полку Игореве" от "Задонщины" или наоборот - "Задонщина" от "Слова", вступил скрытно, как "агент влияния", в 1976 году С.Н. Азбелев. Свою позицию он зашифровал методом умолчания о "Слове", "доказывая" исключительно фольклорное влияние на "Задонщину", полностью игнорируя установленное влияние "Слова" на "Задонщину". Тем самым отношения памятников ставились в обратную связь: "Слово о полку Игореве" как подражание "Задонщине".