Значительный интерес, поэтому, представляет генеалогическая таблица ободритов, которую опубликовал современный ученый В.И. Меркулов по книге немецкого автора XVIII в. Самуэля Бухгольтца "Опыт по истории герцогства Мекленбург", изданной в 1753 г. В ней представлены смешанные славянские и неславянские имена княжеских родов ободритов: Радегаст, Вислав, Ариберт, Биллунг, Траско (Дражко), Готлиб-Годлав, Славомир, Гедрах, Рюрик, Сивар, Трувар, Гостомысл. В генеалогической таблице ободритов Годлиб (Готлейб) представлен в окружении своих родственников-правителей, в том числе Траско (ободридский князь Дражко), "короля вендов и ободритов", убитого в 809 г. "шпионами датского короля", и Славомира, "короля вендов и ободритов", умершего в 821 г., который "воевал против франков". Сам Годлиб названный в таблице "князем вендов и ободритов", правил в Рерике-Мекленбурге-Велиграде ободритов, и был "повешен датским королем" Годфридом "в 808 г. после взятия Рерика". При этом отмечено, что английские и датские источники называют Годлиба князем племени варягов в составе союза ободритов (Перевезенцев, 2004. С. 35, 36). Из этого можно сделать вывод, что Годлиб был племенным князем у "варягов", а не главой - "королем" - племенного союза ободритов. В этих сведениях обращает на себя внимание название племени - "варяги", которых еще С. Герберштейн называл ваграми и считал, что представители именно этого племени были призваны славянами в свою землю в качестве правителей (Герберштейн, 1988. С. 60). Действительно, общим именем ободритов назывались вагры, полабяне, варны, глиняне. Вагры занимали северо-восточную часть Шлезвиг-Гольштейна до острова Фемарна. Именно на область полабских славян у берега Балтийского моря, как на место нахождения варягов-руси, указывает и приписка начала XIV в. в Ермолаевской летописи: "Поморие Варязское у Старого града за Кданском", - то есть западнее современного Гданьска (Цветков. Кн. 1, 2003. С. 200).
А теперь снова обратимся к франкским источникам. "Князь племени варягов в составе союза ободритов" Хальфдан-Готлейб имел пятерых сыновей, пятым, младшим сыном был Рорик Ютландский. Имена двух братьев Рорика неизвестны, они погибли до 826 г. Старшим в роду остался второй брат - Харальд. Третий брат - Хемминг, погиб в 837 г., убит в стычке с датскими и норвежскими викингами. Остались Харальд и Рорик. Между 843-м и 845 годом Харальд умер, Рорик остался один. С 857-го по 869 год он становится одним из могущественнейших феодалов-землевладельцев Франкского государства, находясь на службе у своего сюзерена - франкского короля Лотаря, а после его смерти в 869 г. он на службе у Карла Лысого. Как упоминалось, Рорик умер не позже 879 г. бездетным, "оставив по себе память верного слуги франкских королей" (Цветков. Кн. 1, 2003. С. 359). Никто из братьев Рорика не сохранил ленного владения - передаваемого по наследству земельного пожалования короля, поэтому их дети, племянники Рорика, по русской терминологии, были изгоями. Возможно, некоторые из них находились у кровно-родственных ободритов-вагров-варягов, которыми ранее правил их дед Хальфдан-Готлейб.
Считаем, что правы будут те, кто предположит, на основании сведений о Рорике, что у него не было достаточного мотива, чтобы на склоне лет отправиться к ильменским славянам совершать рыцарские подвиги, тем более, что он и его мнимые братья "бояхуся звериного их обычая и нрава". Разумеется, если вместо Рорика и его не существовавших уже к тому времени братьев представить его молодых племянников (а между собой - двоюродных братьев), одного из которых звали, возможно, родовым именем Рорик, второго - Сивар, третьего - Трувар, тогда поверить в эту версию будет не так уж трудно. В пользу этой версии говорит даже один определенный факт, правда, неизвестно откуда попавший в Российский исторический словарь 1795 г., в котором указано, что Рюрик Новгородский родился в 830 г. (Исторический словарь, 1795, 1990. С. 160). В таком случае, в 862 г., когда он пришел на Русь со своими двоюродными братьями, ему было 32 года. Поэтому сведения средневековой генеалогической таблицы ободритов, отразившей "призвание" на Русь князей Рюрика, Сивара и Тру-вара, как отрасль Годлиба, "князя вендов и ободритов", и что они "стали основателями русских правящих домов" (Перевезенцев, 2004. С. 36) - можно принять как сведения о внуках, а не о сыновьях Годлиба-Хальфдана.
Впрочем, как уже говорилось, современные исследователи придали начальной русской истории несколько степеней свободы. Летописные сообщения о варягах-руси одни предлагают считать вставкой XII–XIII вв., одновременно внедряя южный, сармато-аланский вариант создания Русского государства. Другие ставят под сомнение не только событие призвания Рюрика, но, как, например, пишет С.Э. Цветков, "и достоверность летописного известия о межплеменных войнах в Новгородской земле" - все это принимают за события у полабских славян. И, наконец, компромиссное и как бы убедительное мнение историка А.Г. Кузьмина: князья были призваны с "Острова русов" арабских источников, - и помещает этот остров в Балтийском море под именем эстонского Сааремаа или Ейсюсле исландских саг (Перевезенцев, 2004. С. 47). И как бы не существует "Зерцала исторического государей Российских" датчанина Адама Селлия, с 1722 г. проживавшего в России, или просто не берется во внимание, что в этом сочинении Рюрик с братьями выводится из Вагрии (Перевезенцев, 2004. С. 37).
IV. Избыток теорий и борьба с ним
При таких обстоятельствах у начальной русской истории возникает "избыток теорий". Представляется, что в этой ситуации конструктивное изменение взгляда на начало нашей истории послужит средством для ограничения числа таких теорий. Это возможно, если будут приняты во внимание линии, связующие ободритский племенной союз и союз ильменских племен. В настоящее время в распоряжении исследователей имеется ряд письменных и археологических источников, позволяющих изучать данный союз. Во-первых, сообщение Псевдосимеона о призвании Рос-Дромитами "распорядителей" "из рода франков", которые, как было сказано, могут быть равнозначны датско-ободритскому роду призванных князей. Затем, антропологическое "откровение" 1977 г., когда исследованиями было выявлено, что население Псковского обозерья относится к западнобалтийскому типу, который "наиболее распространен у населения южного побережья Балтийского моря и островов Шлезвиг-Гольштейн до Советской Прибалтики…" (Перевезенцев, 2004. С. 38). Таким образом, базовая антропология полабских славян у новгородско-псковских словен реабилитирует высказывание ПВЛ: "Тии суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словене", - ранее это высказывание воспринималось как заблуждение летописца, так как между варягами и скандинавами, в основном шведами, видели тождество. Вносит ясность в этот вопрос также исследование скелета Ярослава Мудрого: "Его череп не относится к нордическому типу; он схож с черепами новгородских словен, а не скандинаво-германскими черепами" (Цветков. Кн. 2. 2004. С.41).
Эти сведения смыкаются с данными археологии. Так, например, клад арабских монет, найденный в 1974 г. в Ральсвеке на Рюгене, который попал в Ральсвек около середины IX в., показал, что владелец клада имел прямые связи со Старой Ладогой. По археологическим находкам IX в., сообщает немецкий археолог И. Херрман, установлено существование непосредственных регулярных морских связей южного берега Балтийского моря, который был населен полабскими славянами, поморянами, со Старой Ладогой (Херрман, 1978. С. 191–195).
Ясным примером, подтверждающем мнение о балто-славянских культах Перуна и Велеса в языческий период Русского государства (Вани, 1988. С. 286), служит найденная в 1958 г. археологом В.И. Равдоникасом в Старой Ладоге, в срубе X в., антропоморфная фигурка из дерева, которую отождествляют с Перуном - на длинном стержне вырезана голова мужчины с усами и бородой. Внизу фигурка украшена валиком-кольцом с нарезкой. Однако нет единого мнения по поводу того, что же все-таки у этой мужской фигурки изображено на голове в виде толстой шапочки, надетой до бровей - волосы или шлем? И что за предмет четырехгранной трапециевидной формы на макушке - деталь шлема или что-то другое? В книге "Викинги" из серии "Энциклопедия "Исчезнувшие цивилизации", сказано: идол "одет в шлем" (Викинги, 1996. С. 64). М. Гимбутас в книге "Славяне" пишет: "На голову (идола) был надет шлем" (Гимбутас, 2004. С. 191). Однако наиболее точно написала Т.Д. Панова в своем исследовании "О назначении мелкой деревянной антропоморфной скульптуры X–XIV вв.": "Даны прическа и подобие головного убора" (Панова, 1989. С. 90, 92, рис. 5), - хотя трапециевидный предмет как "подобие головного убора" не совпадает с нашим мнением. Более правдоподобным соответствием этому предмету является, видимо, не головной убор, а пучок волос на макушке. Как представляется, на деревянной антропоморфной фигурке мы видим уникальное изображение такого типа прически, встречающейся у некоторых арийских племен древности.
Наблюдение Т.Д. Пановой о короткой прическе у идола из Старой Ладоги может быть подкреплено типом прически четырехглавого Святовита, которую отметил очевидец разрушения храма этого божества в Арконе на Рюгене Саксон Грамматик (XI в.): "Волосы и борода были пострижены коротко; и в этом, казалось, художник соображался с обыкновением руян" (Фаминцын, 1995. С. 27). Прическа наподобие шапочки имеется у деревянных идолов, антропоморфных фигур с фасада храма прибалтийских славян - волосы не достают до ушей, а затылок голый (Мифы. Т. 2. 1988. С. 452). Кроме прически, особо примечательна антропология у этих мужских голов: огромные глаза навыкате, удивительно длинные и тонкие носы с горбинкой, растущие сразу от лобной кости. Похожая прическа имеется у бронзовой привески-амулета из Новгорода в виде человечка, отождествляемого с Перуном, обнаруженной в слое раскопа, датируемого XII в. (Алешковский, 1980. С. 284–286). Стрижка короткая, глаза огромные, нос длинный тонкий с горбинкой и широкими ноздрями. Лицо узкое длинное ("венедское". - Л. Г.), вместе с бородкой образует острый треугольник. На голове шапочка с шишаком, который служит для подвешивания. Сама форма лица напоминает лицо деревянной фигурки Перуна из Старой Ладоги, только бородка острее. Притягивает внимание динамика позы сурового дружинного бога: правая рука, короче левой, кольцом уперта в бок, левая в бедро, образует подобие лука. Ноги расставлены.
Рассматривающего идол Святовита в Арконском храме на Рюгене, сообщает Саксон Грамматик, более всего поражал меч огромной величины. Святовит имел свои боевые значки или знамена (Фаминцын, 1995. С. 27, 28). К типам этих значков относятся, должно быть, двузубцы и трезубцы, которые, как принято считать, являются производными от образа жертвенной птицы у славян и скандинавов. Изображения жертвенной птицы в форме трезубца встречаются на предметах боевого снаряжения, на подвесках, а также в виде граффити на диргемах сакральных кладов в бассейне Балтики - от Норвегии, Дании, Южной Швеции, славянского Поморья и Пруссии - до Старой Ладоги, Новгорода и Пскова (Кулаков, 1988. С. 106 и след.). Однако только на местной почве, у новгородских словен, эти знаки приобрели классическую форму "знаков Рюриковичей" - значение лично-родовых княжеских знаков. Сакральный характер изображений трезубцев косвенно подтверждается трезубцами на камнях из жреческого погребения середины IX в. и святилища в Калининградской области (Кулаков, 1988. С. 106 и след.). Так вот, сходство в символическом отношении знаков, а также предметов княжеской власти у прибалтийских и новгородских славян выявляет не мертвое пространство, а наоборот, степень связи между этими племенами.
Меч. У древних русов - это движущая сила княжеской власти, средство обеспечения жизни, заместитель природы, дающей средства к существованию, бог войны и "плодородия", источник дани на покоренных территориях. Меч каким-то образом был соотнесен с трезубцем. Показательно изображение меча и трезубца на одном из деревянных цилиндров X в. из Новгорода, замков особого вида, как достоверно объяснил В.Л. Янин, которыми маркировали мешки с доходами с верви, доля от которых, после князя и жрецов, доставалась вирнику или - мечнику (Медынцева, 1984. С. 50). Исключительный интерес представляет изображение в виде граффити на византийской монете, чеканенной в 945–959 гг., входящей в состав Ериловского клада, найденного в Псковской области, - стилизованное изображение меча-трезубца. От рукояти и перекрестия отходят линии, плавно спускающиеся вниз по обеим сторонам клинка, как бы "крылья". Исследователи подчеркивают, что эта символика является достоянием славянского населения, "в Скандинавии нет ничего подобного" (Добровольский, Дубов, Кузьменко, 1981. С. 523–524, рис. 2)..
Двузубец. Исходным смыслом знака, может быть, служит сила внутренней и внешней власти. Но считается, что в этом знаке заложены противопоставленные друг другу символы Солнца и Луны. Установлена, бесспорно, принадлежность двузубца Святославу Игоревичу, Ярополку Святославичу и Святополку Окаянному. Однако в последнее время этот список расширен за счет Мстислава Владимировича Тмутараканского - ему атрибутирован двузубец на известном бронзовом "брактеате" (Молчанов, 1982. С. 226, рис. 2).
Трезубец. Сакральный, как и двузубец, знак. В нем заложен смысл не только священного числа три, но также принцип единства трех. Это может быть единством трех самостоятельных областей, входящих в состав Русского государства - Киевской, Новгородской и Тмутараканской. Но не только. Так, например, исследователь В.И. Кулаков отмечает, что распространение многоугольных подвесок с изображением "парадных" трезубцев Владимира, имевших сакральное значение, "в массе начинается с конца X в., после крещения Руси" (Кулаков, 1988. С. 106 и след.). По этому поводу существует предположение, что "парадный" знак Владимира - это церковно-христианская эмблема (христограмма), представляющая собой альфу и омегу (А.Л. Хорошевич). Трезубец действовал, как и двузубец, в определенной зоне времени как знак верховных правителей Руси, с 980 г. по 1054 г., со времени киевского княжения Владимира Святославича (980-1014). Затем этот знак действовал во время новгородского и киевского княжений Ярослава Владимировича Мудрого, до 1054 г.
Знамя. Имеет сакральное значение, связанное, возможно, с двойным смыслом этого слова - "знак" и "знать" (ст. - слав, знати), которые связаны с "рождать(ся)". Одно из знамен в Арконском храме было символом Святовита и называлось Станица, оно отличалось от других знамен величиной и цветом и представляло собой, по словам Саксона Грамматика, "небольшой кусок полотна", но власть его была сильнее княжеской. Если ватага народу - что станица волков (Даль) - несет это знамя перед собой, тогда, говорит Саксон Грамматик, "они считали себя вправе грабить все человеческое и божеское, и все считали себе позволенным. С ним они могли опустошать города, разрушать алтари, неправое делать правым, всех пенатов руянских разрушать и сжигать" (Фаминцын, 1995. С. 28).
Хоть не по теме, но я отмечу: бедный Ницше! Знал ли он о повадках своих кровных предков, балтийских славян, предшественников его учения о Сверхчеловеке?! - "Не зияет ли здесь бездна для вас? Не лает ли здесь адский пес на вас? Ну что ж! вперед! высшие люди!" ("Так говорил Заратустра").
Похожее знамя - "небольшой кусок полотна" прямоугольной формы, немного вытянутый к верхнему правому углу, натянутый на простое древко без украшений и навершия, от стороны напротив древка отходят четыре линии бахромы или кистей - изображено на реверсе куфической монеты, в виде граффити, нанесенного на территории Древней Руси. Монета чеканена в 866 г., входит в состав клада неизвестного происхождения, датируемого первой половиной X в. (Добровольский, Дубов, Кузьменко, 1981. С. 526, рис. 8). Это знамя если не идентично, то вполне сопоставимо со знаменем красного цвета, прямоугольной формы на древке с навершием, которое держит один из всадников, откликнувшихся на "призвание" славянских послов, и едущих "владеть" ими - изображено на миниатюре Радзивиловской летописи "Посольство к варягам" (Радзивиловская летопись, в лето 6370. Миниатюра) Но эти знамена не сопоставимы со скандинавскими, полотнища которых имели трапециевидную или полукруглую форму, украшались орнаментами (Кулаков, 1989. С. 61 и след.).
V. Принципы наследования лично-родовых знаков Рюриковичей
Исследователями иногда ставится вопрос об эволюции знака - то ли от простого к сложному, то ли, наоборот, от сложного трезубца к простому двузубцу. Интересует исследователей и принцип наследования знаков в ранний период. Так, А.А. Молчанов в своей работе "Еще раз о таманском бронзовом "брактеате", касаясь вопроса происхождения и начальной эволюции этих знаков, отметил, что "закономерности эволюции лично-родовых знаков князей Рюриковичей и принципы их наследования, в частности, в ранний период, остаются до сих пор малоизученными и недостаточно ясными" (Молчанов, 1982. С. 226). Первый вопрос, о начальной эволюции знака, решается, как нам кажется, сам собой. Начнем с предположения исследователей о том, что двузубец принадлежал не только Святославу Игоревичу, Ярополку Святославичу, Мстиславу Владимировичу и Святополку Окаянному, но и отцу Святослава - Игорю, а также "легендарному" Рюрику. При этом учитывают, что знак Святослава Игоревича, их наследника, имел предельно простую форму - двузубец.
Активная жизнь трезубца на Руси началась со времени Святого Владимира, точнее, с принятием христианства. "Трезубец Владимира" унаследовал его сын Ярослав Мудрый. В то же время другой его сын, Мстислав Владимирович Тмутороканский, не будучи верховным правителем Руси, унаследовал двузубец - знак языческих предков, правда, с крестиком на правом зубце. Однако на этот знак он имел право после договора с Ярославом в 1026 г. о разделе Русской земли по Днепру, когда под властью Мстислава оказались две области - Тмутараканское княжество и Левобережная Русь вместе с Черниговом. Под властью его предков, верховных правителей Русской земли, также находились две области - Киевская Русь и Верхняя Русь, Новгород со Смоленском.