Наступил день, когда пришлось отвозить Руфуса к новым хозяевам. Маргарет, едва сдерживая слезы, собрала его пожитки: мячик, поводок, миску для еды и пакет с едой. Дэнни молча наблюдал за ней.
– Ты ведь не хочешь ехать, правда? – спросила Маргарет, надевая куртку.
– Я должен поехать.
Втроем на переднем сиденье они не уместились, поэтому Дэнни и Руфус устроились на заднем. Всю дорогу мать и сын молчали. Подъезжая к месту назначения, Маргарет сказала:
– Мы условились так: если у нас снова появится место для Руфуса, они вернут его.
– У нас никогда не будет места для него, – пробормотал Дэнни.
Взяв вещи Руфуса, они медленно пошли по дорожке к дому, давая собаке время обнюхать новое место. Женщина, открывшая им дверь, воскликнула:
– Ох, какой красивый пес! Входите.
– Нет, спасибо. – Дэнни протянул ей поводок.
– Да входите же, – настаивала женщина.
– Спасибо, но нам пора домой, – ответила Маргарет.
Они направились к двери, и Руфус последовал за ними.
– Нет, ты останешься здесь, – сказал Дэнни. – До свидания, Руфус.
По дороге домой в машине стояла мертвая тишина. Казалось, мир разлетелся на осколки. Дома Дэнни сразу пошел к себе и заперся.
Позже по пути в свою спальню Маргарет услышала доносившиеся из комнаты Дэнни приглушенные рыдания. В ней вспыхнула такая ненависть, какой она не испытывала даже последние три месяца.
– Ну и сволочь же ты, Адам Крейн, – прошептала Маргарет. – Надеюсь, ты сгоришь в аду за все то, что сделал.
Они покидали свой дом чудесным весенним днем в конце мая. В последний раз, когда все уже сидели в машине, Маргарет обошла двор. Принадлежности для крокета они оставили в запертом шкафчике: возможно, другие дети, которые приедут сюда, будут играть в него. Решетки для барбекю стояли возле кухонной двери; может, новые хозяева воспользуются ими. Маргарет надеялась, что они не тронут скворечники и ванночки для воды, из которых птицы пили жарким летом. Взгляд Маргарет остановился на японском клене. Это было дерево Найны, на ветках уже набухли маленькие рубиновые почки. Из земли поднимались зеленые ростки тюльпанов. Маргарет подумала, что через несколько недель они пышно расцветут.
Вскинув голову, Маргарет направилась к машине.
Глава 23
– Я решил не спешить с визитом, тебе ведь требовалось время, чтобы устроиться.
Фред появился у Маргарет на третий день после переезда. Он оглядел развешанные на стенах фотографии, восточную ширму, шторы, которые пришлось подогнуть, поскольку в старом доме были высокие окна.
– Эту ширму нам подарили Луиза и Гилберт. Они купили ее в Гонконге, но так и не пользовались ею. Она очень пригодится, чтобы отгородить кухню, если нагрянут гости.
– Как у тебя дела на работе?
– Сейчас пора экзаменов, а потом я буду работать в летней школе.
– То есть ты останешься без отпуска?
– Отпуск для меня – непозволительная роскошь.
– Черт знает что! Если бы двадцать лет назад кто-то сказал мне, что Адам Крейн способен так поступить, я бы назвал этого человека сумасшедшим.
– Адам Крейн хуже сумасшедшего, – заметила, войдя в комнату, Найна. В руках она несла стопку книг. – Фред, пойдем, я покажу тебе, как мы устроились. Вот это комната девочек. Возможно, двухъярусная кровать смотрится не очень хорошо, но мы назовем это оригинальным стилем. Это мой любимый ковер из моей старой комнаты, а в этом буфете можно хранить часть одежды, поскольку шкаф всего один. А это комната Дэнни, тут у него компьютер…
– Все здорово, хотя, конечно, тесно. Но я строил эту хижину для молодоженов, пожилой пары или холостых. Кстати, Маргарет, здесь живет твой адвокат. Его домик вон там, на склоне. Подойди к окну.
Фред показал ей низкий домик из красного кирпича, расположенный среди больших деревьев.
– Когда планировалась застройка, хотели сохранить деревья. Они дают тень и прохладу. Здесь приятно гулять и кататься на велосипеде. А парк просто великолепный. Отсюда его не видно, но побывай там при первой же возможности. И захвати с собой Дэнни. Там на поле для бейсбола он быстро найдет друзей.
– Фред всегда находит слова для поддержки, вселяет оптимизм, – заметила Найна, когда он ушел.
Женщины в джинсах и рубашках сидели на крыльце и отдыхали. Маргарет кивнула.
Найна обняла ее.
– Так не будет продолжаться вечно.
– Мне все равно, меня волнуют только дети, – ответила Маргарет. – Дэнни сам не свой. Стал замкнутым, отчужденным.
– Что ж, это понятно, расставание с Руфусом было для него жестоким ударом.
– Дело не только в этом. Он уже почти не говорит об отце. А ведь совсем недавно мы только и слышали: "папа то… папа се". Бедный мальчик! Ему всего тринадцать, ростом он уже почти с меня, а мне он все еще кажется маленьким.
– Вон они идут. – Найна показала на дорогу. Дети возвращались из парка.
Глядя на девочек и их младшего брата, Маргарет подумала, что, кроме них, у нее нет ничего.
– Все это кажется мне дурным сном. Я всю жизнь мечтала о хорошей, прочной семье. И вот эта семья распалась. И какой бы любовью и заботой я теперь ни окружала детей, распад семьи сохранится в их памяти. – Маргарет весело крикнула детям: – Ну как вам понравился парк?
– Парк как парк, – буркнула Меган.
– Посидите с нами, – пригласила Маргарет, – ступенек на всех хватит.
– Я пойду в свою… в нашу комнату, – сказала Меган.
– А почему не хочешь посидеть с нами? Найна ведь завтра уезжает.
– Знаю, но у меня много уроков. Ты разве забыла, что до окончания занятий осталось три недели?
– Не забыла, – сухо ответила Маргарет, уловив сарказм в словах дочери. – Можешь идти к себе.
Дэнни уселся на ступеньку, уперся локтями в колени, опустил плечи и тяжело вздохнул.
– Что с тобой, Дэнни? Могу я чем-то помочь? – спросила Маргарет, но, не дождавшись ответа, продолжила ласковым тоном: – Может, хочешь навестить Руфуса?
– Нет! Я ни за что не стану навещать его. И никогда не предлагай мне этого!
– Хорошо, не буду. Просто я услышала, как ты тяжело вздохнул. – Вспомнив совет Одри, Маргарет добавила: – Думаю, Дэн, тебе надо заняться уроками, это отвлечет тебя.
– Не отвлечет. Я ненавижу школу. С радостью бросил бы ее и пошел работать.
– Очень глупые слова для мальчика твоего возраста.
– Не такие уж и глупые, – подала голос Меган, задержавшаяся в дверях. – Мы остро нуждаемся в деньгах, и нам пригодилась бы даже небольшая сумма.
– Какая же ты злая! – не выдержала Джулия. – Папа говорит, что мы вовсе не бедные. Мама получила все деньги от продажи дома.
– Папа говорит! Да ты больше верь ему! – огрызнулась Меган.
– Ты хочешь, чтобы я ненавидела папу. Вы все этого хотите. И ты тоже, мама.
Вскочив со ступенек, Найна обратилась к девочкам:
– Никто не хочет никакой ненависти. Но правда есть правда, и хотя ваша мама просила меня не говорить об этом, вы должны знать правду. Та небольшая сумма – уверяю вас, очень небольшая, – которую мама получила от продажи дома, это все, что есть у нее и у вас. И ее следует отложить на черный день… Знаете, что такое черный день? Эти деньги нельзя трогать, поскольку не стоит рассчитывать на щедрость вашего отца. Уж точно не стоит.
– Мужчины, – фыркнула Меган, – приносят женщинам только несчастья.
– Нет, нельзя во всем обвинять мужчин, – возразила Найна. – Не забывай, что причина бед вашей семьи – именно женщина.
Услышав признание Найны, все умолкли, поскольку даже дети слышали про ее несчастную любовь. Маргарет подумала, что ей не хватает силы и храбрости Найны. Чтобы сменить тему разговора, она сообщила:
– Сегодня ужинаем у дяди Гилберта. Это прощальный ужин в честь Найны. С нетерпением будем ждать твоего следующего приезда, – умоляюще промолвила Маргарет. – А теперь всем переодеваться!
Маргарет знала, что навсегда запомнит это лето, поскольку только доброта друзей помогла ее семье пережить такое трудное время. Особенно тягостными были первые несколько недель: дети постоянно ссорились из-за того, кому занять стол или ванную. Проверка школьных тетрадей в такой обстановке стала для Маргарет настоящим кошмаром. А были еще и другие моменты…
Двадцатая годовщина их свадьбы выпала на субботу. То ли Меган, то ли Найна, звонившая регулярно, посоветовали Джулии и Дэнни не ездить в этот день к Адаму. А может, они и сами так решили. Точно Маргарет не знала, а спрашивать не стала. Проснувшись утром, она сразу же вспомнила, какая сегодня дата. Маргарет лежала в тесной гостиной и не хотела просыпаться. Она охотно стала бы сейчас любым другим человеком, только не Маргарет Крейн. Зазвонил телефон, и она услышала голос Фреда:
– Эй, как вы смотрите на то, чтобы всем вместе провести день в клубе? Пообедаем, поплаваем и поужинаем.
Маргарет собралась ответить, что очень устала, но вместо этого сказала:
– Фред, для тебя будет очень накладно повести все наше семейство в клуб. Если хочешь, возьми Дэнни… Насчет Меган и Джулии я не знаю…
– Прости, что перебиваю тебя, но мне известно, какой сегодня день. Похоже, ты спала? Ну так вставайте, одевайтесь, завтракайте, а в половине одиннадцатого я заеду за вами. Все, никаких возражений.
Вечер Маргарет понравился. Фред, как обычно, оказался прав. В белой юбке и голубой блузке, Маргарет выглядела очень привлекательно. Впервые за много месяцев она была в обществе, если не считать школьного коллектива, и вечер прошел прекрасно. Рядом все время находился Фред, и Маргарет совсем не ощущала себя чужой среди веселившихся людей.
Вернувшись домой, она услышала на автоответчике сообщение от Стивена: "Просматривая документы, я узнал, что у вас сегодня годовщина свадьбы, поэтому и позвонил. Подумал, что сегодня вам необходимо поговорить".
– Спасибо за внимание, – сказала Маргарет, перезвонив Стивену.
– Кстати, я совсем недавно выяснил, что мы соседи. А ведь до меня сначала не дошло, когда вы дали мне новый адрес.
– Я и сама узнала о том, что мы соседи, только переехав сюда. Фред мне сказал.
– Как вам у нас нравится?
– Перемена разительная, – призналась Маргарет, не желая притворяться. – Особенно тяжело детям. На старом месте сын часто играл в футбол, а здесь ему играть не с кем.
– Да что вы, в парке постоянно играют в различные игры. Я и сам играю в футбол, когда есть время, что, к сожалению, случается не часто. Завтра я буду в парке после обеда. Приходите, заодно и познакомите нас.
– О, вы так здорово помогаете Дэнни, – поблагодарила Стивена Маргарет несколько недель спустя.
В офисе Стивен выглядел солидно, а на футбольном поле, в шортах, походил на взрослого юношу.
– Я очень рад. Дэнни – хороший парень. Но поговорим о наших делах. Мне очень жаль, Маргарет, что все так затягивается.
– Меня это не очень беспокоит, Стивен. А вот моему бывшему мужу и его Рэнди это наверняка не нравится. Чем я по-настоящему озабочена, так это деньгами на учебу для Меган. В этом году она идет в выпускной класс.
– Маргарет, не хочу вас зря обнадеживать. Ваш муж не обязан оплачивать учебу дочери в колледже. Он вообще ничего не должен ребенку после того, как ему исполнилось восемнадцать.
– Не могу в это поверить! Он ведь так гордился Меган. Они вместе работали на компьютере, разговаривали о политике, о теннисе… Не понимаю.
– Я, конечно, попробую выдвинуть иск. Но адвокат мистера Крейна сказал, что его сейчас нет в городе, он уехал на пару недель в Калифорнию.
Маргарет едва не лишилась дара речи. В Калифорнию! Сколько раз она просила его поехать в Калифорнию, а он всегда отвечал, что это очень дорого.
– Мне так обидно, – промолвила Маргарет.
– Я понимаю вас. Но настанет день, когда он горько пожалеет обо всем. Только вам тогда будет наплевать на это.
– Вы так полагаете?
Маргарет не верила в то, что такой день когда-нибудь наступит. Несмотря на ненависть и презрение к Адаму, она постоянно думала о нем. Неся домой из магазина пакет с поп-корном, Маргарет вспоминала, как зимними вечерами они сидели в гостиной и смотрели телевизор. Другие ассоциации пробуждали иные воспоминания.
– Уверен, – решительно заявил Стивен.
– Вы говорите как психоаналитик.
– Я часто слышал, что порой веду себя как психоаналитик. – Стивен сделал паузу. – По словам Дэна, у него проблемы с французским. Я готов помочь ему, если вы не возражаете. Моя мать была француженкой, поэтому я хорошо знаю язык.
– Очень любезно с вашей стороны. Большое спасибо.
"Он очень добрый", – думала Маргарет по пути домой.
И вместе с тем понимала, что предложение Стивена – нечто большее, чем обычная доброта. Женщина безошибочно угадывает смысл взглядов и интонаций. Может, она слишком суха с ним? Нет, Маргарет понимала, что еще не готова подавать кому-либо какие-то надежды.
А несчастья, свалившиеся на ее плечи, вообще не располагают к этому.
Глава 24
Адаму всегда нравилась осень, ее краски, прохладный бодрящий воздух. Однако этим утром, когда он ехал в Элмсфорд на работу, его не радовало очарование осени. Адам был охвачен каким-то дурным предчувствием. С момента возвращения из Калифорнии – эта поездка, предпринятая по настоянию Рэнди, стоила кучу денег – Адам ожидал чего-то неприятного.
После того как в течение нескольких лет циркулировали самые разные слухи, их компанию все же купила фирма "Магнум". И началась постепенная реорганизация. Руди Хадсон возглавил компанию, и его жалованье увеличилось втрое. Адам понимал, что скоро дело дойдет и до него, и почему-то ему казалось, будто это произойдет сегодня.
После полудня к Адаму зашла секретарша.
– Мистер Болдуин из "Магнума" хочет вас видеть.
– Когда?
– Сейчас.
Поднимаясь с кресла, Адам ощутил слабость в коленях, но все же убеждал себя, что это абсурд и нет никаких причин ожидать чего-то плохого от разговора. Ведь он проработал в компании двадцать лет.
Мистер Болдуин встал и поздоровался с Адамом. Это был высокий, стройный, моложавый мужчина с едва тронутыми сединой густыми волосами.
Они сели, и мистер Болдуин улыбнулся.
– Я слышал, что вы работаете в компании очень давно.
– Да, это мое первое и единственное место работы.
Мистер Болдуин кивнул.
– В наше время такое случается редко. Очень жаль. Виной всему постоянные реорганизации.
Он говорил медленно, делал слишком много пауз, а это означало, что мистер Болдуин смущен. Его поведение нельзя было истолковать иначе. Если бы он намеревался сообщить что-то приятное, то сказал бы что-нибудь вроде: "Примите мои поздравления… уверен, вы с удовольствием услышите…" Хотя, может, у него просто такая манера. И Адам ждал, подавшись вперед в кресле.
– Цель сокращения… известна. Оно направлено на экономическое оздоровление… новая компания будет более компактной, но и более сильной… – Болдуин снова улыбнулся.
Напряженное ожидание нервировало Адама. Он откинулся на спинку кресла. Ему уже было незачем слушать Болдуина. Адам все понял.
– К сожалению, многие работники незаслуженно пострадают в результате реорганизации. Мне весьма неприятно сообщать вам это, мистер Крейн, но вы входите в их число.
У Адама пересохло во рту. Боясь, что голос его дрогнет, он не решался заговорить.
– Уверен, вам не составит труда найти работу в другом месте. Разумеется, мы дадим вам превосходные рекомендации. Кроме того, мы организуем службу помощи тем, кто…
– Нет, – с трудом выдавил Адам. Он не желал переносить еще одно унижение – просить их о помощи. – Нет, благодарю вас. Я… сам справлюсь.
О чем сейчас думает этот человек с таким спокойным выражением лица и сочувственным тоном? Может, он безразличен к судьбам людей… или упивается своей властью, позволяющей ему очень легко уничтожить другое человеческое существо? После нескольких тягостных минут молчания Адам решил, что Болдуина, наверное, смущает необходимость выполнять эту отвратительную миссию.
– Мне действительно очень жаль, – промолвил Болдуин.
Адам понял, что разговор закончен. Пора было уходить, но он еще не был готов к этому.
– Я проработал здесь двадцать лет.
– Знаю, вам очень тяжело.
– Тогда скажите мне вот что. Наверняка проводились предварительные обсуждения по поводу того, кого уволить, а кого оставить. Мне хотелось бы знать: почему я? Ведь я профессионал.
Болдуин вертел в пальцах карандаш.
– Видите ли… – начал он, но Адам оборвал его:
– Я задал вопрос, на который вы вовсе не обязаны отвечать. И все же чисто по-человечески я имею право знать. Ответьте мне как мужчина мужчине.
"Ему жалко меня", – подумал Адам, вглядываясь в лицо Болдуина.
– Очень надеюсь, что не совершаю ошибку. Но увы, мистер Крейн, я здесь новичок и могу повторить только то, что мне сказали.
– И что же вам сказали?
– Что вы не справляетесь с работой. Но мне неведомо, правда ли это.
Адам встал и поклонился.
– Это неправда.
– Мне очень жаль, мистер Крейн, действительно очень жаль.
– Благодарю вас. – Адам снова поклонился и вышел из кабинета.
Внутри у него все кипело, а сердце жгло огнем. Ясно, кого-то приходилось уволить, и выбрали его, потому что коллеги никогда не любили Адама. Он припомнил, как однажды подслушал в туалете разговор Дженкса и еще нескольких сотрудников:
– …этот ублюдок слишком высокого мнения о себе.
– …он ничего не добьется в жизни.
– …мне всегда нравилась Маргарет.
Вернувшись в свой кабинет, Адам остановился и огляделся. Кроме фотографии детей, на которой была и Маргарет, ему здесь ничего не принадлежало. Через несколько дней кто-то другой займет его место за этим столом, будет сидеть в этом кресле.
В кабинет зашла секретарша и напомнила Адаму, что у него после обеда назначена встреча.
– Отмените ее, – сказал Адам. – Я еду домой.
Он вышел из кабинета, сопровождаемый изумленным взглядом секретарши. Ладно, вскоре она все узнает.
Адам ехал домой, ощущая смертельную усталость, перед глазами все плыло. Под стать его настроению был и пейзаж – серый, окутанный туманом. Осень постепенно переходила в зиму, в воздухе пахло мокрыми опавшими листьями.
На светофоре Адам остановился рядом с "БМВ" Гилберта и Луизы. На мгновение их взгляды встретились, и Луиза, скорчив презрительную мину, отвернулась. Эта короткая встреча напомнила Адаму о том, что именно на вечеринке в их доме он принял окончательное решение уйти от Маргарет. И еще он вспомнил, что несколько дней назад видел на заправке в Рэндолф-Кроссинг Фреда Дэвиса. Тогда Адаму захотелось выйти из машины и спросить у Фреда, как дела у Маргарет и детей. Он наверняка это знал. Ведь Джулия и Дэнни – особенно болтун Дэнни – довольно часто говорили про дядю Фреда, про пикники и походы в кино. И в тот момент Адам испытал приступ ревности, подумав, что теперь его детьми занимается Фред Дэвис.
Адаму пришла в голову странная мысль. Будь Рэнди его женой, он не был бы сейчас так подавлен, направляясь домой с ужасной новостью. Ведь жене пришлось бы со всем смириться, а перед Рэнди он должен выглядеть энергичным, несломленным человеком. Дикая, сумасшедшая мысль!