- Элизабет, я уже предложил вам отложить объяснения на потом. - Его негромкий голос совершенно не вязался с мертвенной бледностью лица и взглядом, исполненным крайнего презрения.
- Но…
- Немедленно замолчите! - Натаньел был так зол - и на Элизабет, которая по своей наивности поставила себя в такое двусмысленное положение, и на Теннанта, который воспользовался ее неопытностью, - что боялся совершенно потерять самообладание.
Будучи единственным сыном любящих родителей, в детстве Натаньел был своенравным и вспыльчивым. Смерть родителей стала для него тяжким ударом. Потом он долго жил в семье своего дяди, лорда Бастиана, и невольно перенял его самоуверенность и надменность. Дружба с Гейбриелом Фолкнером и Домиником Воном также многому его научила. Он привык сдерживать свои порывы и в большинстве случаев вести себя так же равнодушно, как и двое его лучших друзей. Но, застав Элизабет в объятиях Теннанта и увидев, как Теннант пылко целует ее, он настолько забылся, что у него руки чесались избить Теннанта до полусмерти, а затем встряхнуть Элизабет так, чтобы у нее застучали зубы. Или немедленно переспать с ней, чтобы у нее не осталось сомнений, кому она принадлежит! Последнее, впрочем, совсем никуда не годилось.
- Пойдемте, Элизабет, - отрывисто приказал он. Дождавшись, пока она робко подойдет к нему, он крепко взял ее за руку и снова развернулся к своему сопернику. - Для всех заинтересованных сторон будет лучше, если вы не станете наведываться в Хепворт-Мэнор до тех пор, пока я сам не уеду оттуда.
Глаза сэра Руфуса превратились в два кусочка льда.
- Я не воспринимаю всерьез угрозы беспутных повес вроде вас!
Элизабет судорожно вздохнула. Натаньел внезапно словно окаменел, и она поняла, что сэр Руфус только что перешел границы приличий и нанес Натаньелу явное оскорбление, не ответить на которое граф не мог.
Хотя ей приятно было думать, что с сэра Руфуса немного собьют спесь после того, как он всего несколько минут назад воспользовался своим положением, ей не хотелось, чтобы из-за нее пострадал Натаньел. Во-первых, из-за запрета дуэлей он рискует превратиться в изгоя, а во-вторых… Покосившись на мускулистые руки Натаньела, на его гибкую, атлетическую фигуру, Элизабет немного успокоилась. Она поняла, что физически граф значительно превосходит своего соперника, невзирая на полученные недавно травмы.
Тем не менее Элизабет продолжала обвинять во всем случившемся себя. Она напрасно согласилась одна идти с сэром Руфусом в оранжерею!
- Натаньел, прошу вас, давайте сейчас же уедем! - Она обратила к нему молящий взор. - Мне очень нехорошо, - тихо добавила она.
Натаньел молчал несколько секунд, показавшихся ей вечностью. Элизабет испугалась, что он ее просто не слышит. Граф и сэр Руфус по-прежнему враждебно смотрели друг на друга. Наконец пальцы, державшие ее за руку, немного расслабились, и Натаньел глубоко вздохнул. С видом крайне высокомерным он ответил сэру Руфусу:
- Как и я не воспринимаю всерьез оскорбления от человека, который только что пытался соблазнить молодую и беззащитную девушку!
Бледно-голубые глаза еще несколько секунд выдерживали вызывающий взгляд Натаньела, и Элизабет испугалась, что презрительное замечание графа лишь подлило масла в огонь. Потом сэр Руфус повернулся к ней, и на его лице появилось почти умоляющее выражение.
- Извините, Элизабет, если мои теперешние действия… испугали вас. Я не имел права забываться! Но, очарованный вашей красотой, я совершенно забыл о вашей невинности. - Он глубоко поклонился.
Однако никакие извинения уже не могли изменить случившегося. Элизабет замутило, едва она вспомнила его влажные, требовательные губы, как сэр Руфус притиснул ее к себе, как грубо и властно целовал… Скорее, скорее прочь отсюда! Еще минута - и граф бросит хозяину дома вызов!
- Ваши извинения приняты, сэр Руфус! - холодно ответила она, отворачиваясь от него и снова моляще глядя на Натаньела. - Милорд, пожалуйста, давайте уедем отсюда!
Сдерживаясь из последних сил, Натаньел надменно повторил:
- Мы забираем вашу коляску. Грум вернет ее вам.
Крепко держа Элизабет за руку, Натаньел вывел ее из оранжереи. Как приятно было снова очутиться на живительном весеннем воздухе! Сделав несколько глубоких вдохов, Натаньел подошел к коляске, стоявшей на дорожке.
- Привяжите моего жеребца и садитесь на запятки, - сухо велел он груму, помогая Элизабет взобраться в коляску. Затем он сам сел с ней рядом и взял поводья. - Ни слова, пока мы не вернемся в Хепворт-Мэнор, где нас не услышат посторонние! - сквозь зубы процедил он, когда Элизабет повернулась на сиденье, очевидно желая заговорить с ним. В отличие от ошеломленной девушки, Натаньел ни на миг не забывал о груме, который явно навострил уши.
Элизабет изумленно воззрилась на него и вдруг озабоченно нахмурилась:
- А как же Энни?
- Не поздновато ли вы спохватились? - буркнул Натаньел. Он обернулся и приказал груму - Приведите сюда горничную миссис Уилсон!
- Она на кухне, - добавила Элизабет. Дождавшись, пока молодой грум побежит выполнять поручение, она снова повернулась к Натаньелу: - Милорд, сцена, которую вы наблюдали, - совсем не то, что вы думаете!
- Вот как? - Он смерил ее холодным, надменным взглядом. - У меня сложилось впечатление, что вы словно притягиваете к себе неприятности! А может быть, все-таки мои предположения справедливы? Сознайтесь, вы всеми силами стремитесь получить предложение руки и сердца либо от Теннанта, либо от меня?
Натаньел хотел ее ранить, и это ему удалось. Элизабет ахнула, услышав его упрек. После вчерашней сцены в библиотеке Натаньелу особенно больно было наблюдать то, что он увидел в оранжерее! Глаза ее заблестели от слез. Она не могла признаться, что пылко отвечала Натаньелу вчера, потому что в ней проснулись чувства, в которых она пока сама боялась дать себе отчет.
Элизабет считала, что с Натаньелом не способен сравниться ни один мужчина. Как он может думать, будто она, побывавшая в его объятиях и познавшая его ласки, способна находить привлекательным Руфуса Теннанта!
- Натаньел, вы ко мне несправедливы! - пылко сказала она.
- Пусть так, вы сможете объясниться после того, как мы вернемся в Хепворт-Мэнор, - угрюмо проворчал Натаньел, заметив на крыльце грума и горничную. После того как слуги устроились на запятках, он подхлестнул лошадей.
Несколько минут в коляске царило молчание. Затем Элизабет тихо спросила:
- Вы… расскажете миссис Уилсон о сегодняшнем… прискорбном происшествии?
- Мне надо будет хоть что-нибудь ей рассказать. Если я промолчу, она удивится, почему один из ее ближайших соседей, человек, который только сегодня утром спас ее "ненаглядного Гектора", вдруг прекратил бывать у нее, - так же тихо ответил он.
Элизабет прикусила нижнюю губу.
- По-вашему, сэр Руфус послушает вашего совета и не приедет в Хепворт-Мэнор, пока вы здесь?
Натаньел не понял, что кроется за ее вопросом - облегчение или разочарование. А может, просто нездоровое любопытство? Неужели она в самом деле настолько романтична и настолько наивна, что ей нравится сама мысль о том, что двое мужчин будут драться из-за нее на дуэли?
- Элизабет, вы грустите из-за того, что больше не увидитесь с вашим пожилым поклонником?
Она еще больше побледнела.
- Вы должны знать, что все не так!
- Должен?
Элизабет показалось, что ей не хватает воздуха. Она с трудом выговорила:
- Да!
Натаньел тяжело вздохнул.
- Элизабет, сейчас я не желаю даже говорить на эту тему, - сказал он, понимая, что с трудом сдерживался, чтобы не убить своего соперника. Ему стало не по себе. Ему, который всегда гордился своей сдержанностью! Наверное, настало время вернуться к привычной лондонской жизни…
Он до сих пор не получил ответа на свое письмо от Гейбриела и понятия не имел, в столице ли его друзья Уэстборн и Блэкстоун. Если даже их там нет, он сумеет развлечься. Он забудется в обществе женщин, которые сумеют удовлетворить его физические потребности и вытеснят из его сознания образ мисс Элизабет Томпсон.
Да, скорее в Лондон, в постель опытной куртизанки! Натаньела все больше тянуло в столицу. Он решил, что уедет при первой же возможности.
Глава 13
Как назло, Элизабет и Натаньелу никак не представлялась возможность поговорить наедине. Когда они вернулись в Хепворт-Мэнор, Натаньел не вошел в дом. Он распорядился, чтобы коляска сэра Руфуса и его грум вернулись домой, а миссис Уилсон тут же потребовала Элизабет к себе, в свой салон.
- Садитесь и рассказывайте, дорогая моя! - Миссис Уилсон заговорщически улыбнулась и похлопала по кушетке рядом с ней.
Элизабет неуверенно переминалась с ноги на ногу. Ей очень не хотелось рассказывать, хотя миссис Уилсон, очевидно, не терпелось выведать у нее все подробности романтической прогулки с сэром Руфусом… Кроме того, Натаньел скоро поведает тетке все скандальные подробности!
- Мы катались в открытой коляске, и теперь я вся в пыли, вы не станете возражать, если я сначала поднимусь к себе, чтобы немного освежиться? - Она улыбнулась, пытаясь сгладить неприятное для почтенной дамы впечатление.
- Разумеется, я не стану возражать! Но… а, ты тоже вернулся, Осборн! - Она улыбнулась племяннику, который вошел в салон широким шагом. Заметив его мрачность, миссис Уилсон сразу же посерьезнела. - Как странно! День сегодня чудесный, но прогулка, похоже, не освежила ни одного из вас! - озадаченно заметила она.
Элизабет не смела и взглянуть на Натаньела; украдкой покосившись на него, она поняла, что он по-прежнему неприступен. Он стиснул зубы и прищурился; очевидно, по-прежнему сердится на нее.
- Прошу вас меня простить…
Опустив голову, она бросилась к лестнице. Если Натаньел именно сейчас предпочтет поведать тетке подробности ее позора, лучше ей при этом не присутствовать.
Когда Элизабет поравнялась с ним, Натаньел схватил ее за руку.
- Если вы хотите уйти из-за меня, то не нужно, - негромко заметил он.
- Милорд, я еще до вашего прихода попросила разрешения подняться наверх!
Натаньел плотнее сжал губы.
- По-моему, вам пришлось долго упрашивать тетушку! - медленно произнес он. Отлично зная нрав своей тетушки, он понимал, что она наверняка пожелала во всех подробностях узнать, как прошла у Элизабет прогулка с сэром Руфусом, о которой Элизабет едва ли захочет рассказывать.
Элизабет сдвинула брови и тихо ответила:
- Если желаете, милорд, сами поведайте тетушке о моем позоре!
Он еще больше помрачнел:
- Я…
- О чем вы там перешептываетесь? - язвительно поинтересовалась миссис Уилсон, очевидно недовольная тем, что они скрытничают.
Натаньел бросил на Элизабет последний пытливый взгляд и, выпустив ее руку, направился к тетке.
- Тетя, мы и так задержали мисс Томпсон. - Он приподнял крышку чайника и, увидев, что чай еще теплый, налил себе чашку. Он отвлек внимание тетушки на себя, позволив Элизабет уйти без помех.
Миссис Уилсон ошеломленно смотрела вслед убегающей девушке.
- Тебе не кажется, что сэр Руфус позволил себе лишнее по отношению к Элизабет?
Натаньелу хотелось рассказать тетке о сцене в оранжерее, невольным свидетелем которой он стал. Но он понимал, что тетушка наверняка сочтет Элизабет виновницей происшествия. Пусть она и повела себя безрассудно, согласившись войти с Теннантом в его дом в обществе одной лишь тетиной горничной, Натаньелу очень не хотелось унижать ее достоинство. Ему показалось, что за несколько недель, проведенных в доме миссис Уилсон, Элизабет очень привязалась к своей работодательнице. Тетушкина же тревога свидетельствовала о том, что привязанность взаимна.
- Сомневаюсь, тетя. - Он начал нарочито медленно разливать едва теплый чай.
Миссис Уилсон рассеянно смотрела на дверь, за которой только что скрылась Элизабет:
- Осборн, что ты о ней думаешь?
Натаньел едва не подавился. С трудом сделав глоток, он ответил:
- С чего вы взяли, тетя, будто я что-то о ней думаю?
Тетя Гертруда бросила на него укоризненный взгляд:
- Возможно, иногда я произвожу впечатление женщины легкомысленной, Натаньел, но я все же не дура.
- А я так и не думаю.
Тетка кивнула:
- Следовательно, ты тоже наверняка понимаешь, что эту девушку окружает какая-то тайна. И если я не ошибаюсь, ты заинтригован ею так же, как и я. - Она смерила племянника задумчивым взглядом.
Натаньел вынужден был признать: да, он тоже заинтригован. Несмотря на то что через несколько часов после интимной близости с Элизабет он увидел ее в объятиях своего соперника, который покрывал ее страстными поцелуями…
Элизабет казалось, что она никогда в жизни не чувствовала себя такой подавленной. Она мерила комнату шагами, живо представляя, какой разговор сейчас происходит внизу, в салоне, между Натаньелом и его теткой. Он наверняка уже успел рассказать миссис Уилсон о позорной сцене, которую застал в оранжерее…
Сознание своей полной невиновности почти не утешало Элизабет; ее застали в компрометирующей ситуации - к тому же застал не кто-нибудь, а Натаньел Торн! Он увидел, как ее страстно обнимает человек, с которым она знакома всего несколько дней. Более того, девушка понимала: она, и только она виновата в том, что очутилась в таком двусмысленном положении. Ведь она хотела остаться с сэром Руфусом наедине, чтобы расспросить его о брате. Кое-что она все-таки выяснила, причем не задав ни единого вопроса, что, впрочем, служило слабым утешением. Теперь Натаньел относится к ней с презрением и не доверяет ей!
Как могла она быть такой глупой, такой безрассудной! Ведь она догадывалась, что сэру Руфусу тоже не терпится остаться с ней наедине… Зачем же она всецело отдалась на его милость? Теперь она, скорее всего, заслужила вечное презрение Натаньела. Больнее всего Элизабет ранила не собственная неосторожность и даже не то, что сэр Руфус не преминул воспользоваться ее наивностью. Нет, больнее всего было то, что свидетелем произошедшего стал Натаньел.
Что он теперь о ней думает? Какие чувства испытывает по отношению к ней?
Элизабет казалось, что она знает ответы на свои вопросы. Все совершенно очевидно. Он считает ее либо наивной дурочкой, либо, наоборот, ловкой и расчетливой девицей, которая во что бы то ни стало хочет выйти замуж. Что же может она сказать в свое оправдание, если Натаньел обвинит ее в таком грехе? Едва ли он поверит, что она просто не подумала о последствиях, а действовала из простодушной потребности выяснить, был ли Джайлс Теннант любовником ее матери или нет. Она…
Элизабет перестала ходить по комнате и резко развернулась, услышав стук в дверь.
- Да? - настороженно спросила она; возможно, она бы еще могла справиться с любопытством миссис Уилсон, но не с обвинениями Натаньела!
Жаль, что, когда дверь открылась, на пороге действительно стоял Натаньел:
- Элизабет, мы с вами так и не поговорили…
Она быстро зажмурилась. Открыв глаза, она встретила взгляд Натаньела, исполненный презрения.
- Едва ли ваша тетушка сочтет мою спальню подходящим местом для разговоров между своим племянником и незамужней девушкой.
Натаньел без труда расслышал страх за показной уверенностью Элизабет.
- Моей тетушке не нужно даже знать о нашем разговоре. - Он вошел к ней в спальню и закрыл за собой дверь. - Вам нехорошо? - Он нахмурился, заметив, как она побледнела.
Элизабет невесело улыбнулась:
- Один человек против моей воли был со мною близок; к тому же он обвиняет меня в том, что я поощряю ухаживания другого с целью получить предложение руки и сердца… Да, вы правы, мне действительно немного… нехорошо!
Натаньел состроил недоуменную мину:
- Когда я вошел в оранжерею, мне показалось, будто вы весьма благосклонно принимаете… знаки внимания Теннанта!
Ее синие глаза возмущенно сверкнули.
- Возможно, все дело в том, что сэр Руфус так стиснул меня, что я не могла вырваться!
Натаньел вдруг смертельно побледнел:
- Значит, он… навязал вам свое внимание насильно?
Элизабет замялась. Если она ответит утвердительно, неизвестно, как поступит Натаньел, который и так чуть не вызвал Теннанта на дуэль; ему придется повторить свой вызов, если она подтвердит, что сэр Руфус обнимал и целовал ее против ее воли. И потом, что считать насилием, а что - нет? Возможно, приняв предложение осмотреть Гиффорд-Хаус, а затем и оранжерею, она в глазах сэра Руфуса дала свое согласие и на то, что последовало дальше? Она вздохнула:
- По-моему, мой недостаток… опыта в подобных вопросах привел к тому, что сэр Руфус… превратно истолковал сложившееся положение. - Элизабет понимала, как нелепы ее доводы. Вчера вечером она пылала страстью в объятиях Натаньела. Но ничего лучше она сейчас предложить не могла.
В какой же переплет она попата! Воспоминания об одном поклоннике вызывают у нее тошноту; в присутствии другого она тает и трепещет…
Может быть, ее отец, в конце концов, был прав, когда отказывал трем дочерям в поездках в Лондон? По крайней мере, Элизабет доказала, как плохо она подготовлена к знакам внимания старших и гораздо более опытных джентльменов!
Она опустила ресницы:
- Кажется, я забыла поблагодарить вас за ваше… своевременное вмешательство.
Натаньел мрачно, невесело улыбнулся:
- Опоздай я еще немного, наткнулся бы на вас в положении, о котором нелегко забыть любому мужчине, не говоря уже о мужчине, который был с вами так близок, как я!
Элизабет ахнула, угадав, что он нарочно хочет ее задеть.
- Как вы смеете напоминать мне о том, что было… сейчас?
- Я много чего смею, - ответил он, подходя к ней ближе и прищуриваясь. - Кстати, возможно, вас утешит, что я еще не рассказал о ваших сегодняшних… похождениях своей тетушке.
Элизабет гордо вскинула подбородок:
- Почему же?
Натаньел растянул губы в улыбке, но она сразу поняла, что ему совсем не весело.
- Элизабет, вы, кажется, разочарованы?
Она покачала головой:
- Всего лишь удивлена, милорд. Мне кажется, в свете ваших подозрений, что вы упустили идеальную возможность. Вы могли бы убедить вашу тетушку немедленно уволить меня. Я же уеду отсюда завтра по собственной воле.
Да, Натаньел не стал разоблачать Элизабет. Вместо этого он сообщил тетке, что назавтра из Хепворт-Мэнор уезжает он… Тетя Гертруда восприняла его слова с огорчением. Более того, она несколько минут убеждала его остаться. Впрочем, Натаньел пресек все возражения, добавив, что уедет рано утром. Он и так отсутствовал в столице достаточно долго, пока поправлял здоровье в тетушкином имении, и у него скопилось много дел, которые настоятельно требуют его участия.
На самом же деле истинная причина поспешного отъезда, почти бегства, стояла сейчас перед ним… Бледное лицо, взъерошенные темные кудри, измятое платье… И все же его по-прежнему влекло к Элизабет. Натаньел понял: если он хочет вернуть хоть толику душевного спокойствия, он должен держаться от нее подальше.
- Да, в самом деле, - холодно согласился он. - Но, как вы уже сказали, едва ли справедливо обсуждать вопрос с третьей стороной до тех пор, пока я не ознакомлюсь со всеми фактами.
- Вы ознакомились - и что же?