Можно пойти в кино, последний сеанс в ближайшем кинотеатре начинается в девять тридцать, или в кафе - поболтать, выпить по бокалу вина, или в парк, просто посидеть на скамейке, целуясь и обнимаясь. Последний вариант понравился ему больше всего.
Рэнди провел весь день, мечтая о ней, о том моменте, когда она скажет ему три коротких, но таких важных, самых важных в жизни слова, и тогда… О, тогда он будет совершенно счастлив! И этого мига он готов ждать столько, сколько ей потребуется, чтобы увериться в том, что он достоин ее любви и доверия. Только вот… ждать становилось все сложнее. Он едва не поддался вчера соблазну. И только воспоминания о первой их встрече и о том, как Молли убежала, даже не дождавшись, пока он проснется, удержали его от почти непреодолимого желания сорвать с нее одежду и упиться сладостью ее прекрасного тела…
Рэнди вздрогнул и потряс головой, прогоняя пленительное видение, стоявшее перед его внутренним взором, лишая остатков решимости и благоразумия. Возможно, сегодня лучше все же пойти в кафе. Многолюдное. И обязательно ярко освещенное…
Но планам его не суждено было осуществиться. Окна второго этажа были темными, и на стук Молли не отзывалась. Рэнди забеспокоился. Что же могло произойти с ней? Почему ее нет ни на работе, ни дома? Заболела? Едва ли, вчера при расставании она выглядела совершенно здоровой.
Он огляделся по сторонам. Да, точно, машины на обычном месте не было. А что, если Молли попала в аварию? И ее отвезли в больницу?
О господи, только не это! - мысленно взмолился влюбленный и начал торопливо рыться в карманах в поисках мелочи. Надо позвонить Барри, он может быть в курсе, если с ней, не дай бог, что-то произошло. Если он, конечно, дома…
Увы, звонок не внес ясности. Барри был дома, но понятия не имел, что случилось.
- Я звонил ей сегодня несколько раз, пока не вспомнил, что Молли вечером работает.
Впрочем, - усмехнулся он, - если бы она не работала, то шансы застать ее дома едва ли увеличились бы. Я прав?
- Пожалуй, - признал Рэнди. - Но я только что был у нее на работе, и мне сказали, что она сегодня не появлялась.
- Хм… странно.
- Она ничего тебе не говорила?
- Нет, ничего. Да ты успокойся, что ты завелся? Может, она с подружками куда-нибудь отправилась. Или в магазин? Знаешь, на женщин иногда находит желание потратить деньги на какие-нибудь пустяки.
- Слушай, может, приедешь? - предложил Рэнди.
- И что мы будем делать?
- Ну, мы могли бы посмотреть, не оставила ли она какой-то записки.
- Да ладно тебе, парень, что ты психуешь как слабонервная дамочка? Ты сам дома-то был?
Нет?.. Поезжай, может, она звонила тебе и сказала, куда отправилась.
Рэнди хлопнул себя по лбу. Естественно, это самое разумное, что он может сделать. Точно, от любви люди глупеют. И почему такая простая вещь не пришла ему в голову?
- Верно. Ну пока, Барри, я помчался.
- Эй-эй, погоди! - крикнул тот в трубку. - Ты мне позвони, когда выяснишь, в чем дело.
- Ладно.
Он бегом вернулся к машине, рывком завел мотор и надавил на педаль газа, почти вогнав ее в пол. Дорога, обычно занимавшая около сорока минут, сейчас отняла половину времени, и даже так показалась бесконечной. Влетев в квартиру, Рэнди кинулся в гостиную, но остановился в дверях. Потому что сразу увидел, что никто ему сегодня не звонил. Потом все же подошел и нажал кнопку автоответчика, понимая всю глупость своего поведения и все же надеясь вопреки доводам рассудка. Негромкое шуршание пленки было единственным и закономерным ответом на его бессмысленный поступок.
И снова его одолели тревоги и сомнения, которые он так старательно гнал от себя после разговора с Барри. Итак, что теперь? Обзванивать больницы? Кидаться в полицию?
Не желая принимать поспешных и необдуманных решений, он снова набрал номер Барри. Тот снял трубку при первом же гудке.
- Ну что?
- Ничего. Она не звонила.
Оба помолчали. Потом Рэнди спросил:
- Ты не проверял, может, она домой вернулась, пока я ехал?
- Только что.
- Что же делать? Где она может быть? У тебя есть какие-то предположения?
- Нет. А у тебя?
- Боюсь даже вслух сказать.
- Давай уж, выкладывай.
- Не попала ли она в аварию? Может, лежит сейчас в больнице без сознания… или… - запинаясь, начал Рэнди, но Барри не дал ему закончить.
- Вот что, давай-ка пока не паникуй. Я сейчас съезжу к ней и проверю ее автоответчик.
Оттуда сразу перезвоню тебе.
- И я поеду.
- Э нет, парень. Ты сиди у своего телефона. И Барри повесил трубку.
Они расстались. Время шло. Рэнди нервно метался из угла в угол, беспрестанно поглядывая на проклятый аппарат, который пугающе молчал. Часы в углу мерно тикали, раздражая и без того натянутые до предела нервы. В конце концов он не выдержал, швырнул в них первым, что подвернулось под руку, - тяжелым атласом автодорог - и они, благодарение Всевышнему, замолкли.
Наконец раздался звонок.
Он так резко сорвал трубку, что аппарат свалился на пол.
- Да! Слушаю!
- Рэнди, думаю, тебе надо приехать сюда, - раздался голос Барри.
- Что… что…
- Не спрашивай, а приезжай. Сейчас.
Ничего не соображая, Рэнди буквально скатился по лестнице и, не разбирая дороги, отправился в обратный путь. Как ему удалось добраться до места, никого не сбив, известно только Создателю.
Взлетев на второй этаж, он рванул дверную ручку и увидел сидящего в кресле с бокалом в руке странно осунувшегося и внезапно словно бы даже постаревшего Барри.
- Она…
- ..Жива и невредима, - сухо закончил тот. - Заходи, закрой дверь. Виски там. Наливай.
- Что…
- Наливай-наливай, тебе понадобится. И мне подлей, - сурово буркнул Барри. Когда же Рэнди выполнил его пожелание, приподнялся и ткнул кнопку на автоответчике.
- Молли, любимая, прошу, позвони скорее! Номер телефона ты знаешь. Твой Клар.
Потом шуршание, голос Молли, говорящей, что ее нет дома, и предлагающий оставить сообщение после сигнала, гудок и снова тот же голос:
- Любимая, дорогая, ненаглядная, умоляю, позвони сразу же! Я совершил ужасную ошибку и больше всего хочу ее исправить!
И снова слова Молли, гудок и опять надрывные выкрики Кларенса:
- Девочка, любимая моя, я с ума схожу по тебе! Ночами тебя во сне вижу! Не мучай меня, позвони!
Последний щелчок и потом только тихое шуршание перематывающейся пленки.
Рэнди судорожно глотнул, бессознательно поднес бокал к губам, отпил и поперхнулся.
Он кашлял долго и мучительно, до слез. Наконец вытер глаза руками и вопросительно взглянул на Барри.
Тот пожал плечами, прикончил остатки виски и спросил:
- Что так смотришь на меня?
- Не знаю.
- Думаешь, я в курсе был?
- Не знаю.
- Он звонил уже. В тот день, когда вы с ней в первый раз встречались… Ну, после отпуска.
Она сказала мне, что стерла запись, не запомнив номера, что не собирается ему звонить, что разлюбила его, что ее влечет к тебе. После этого я ни слова не слышал о нем. Полагал, что ты уже сумел победить пожилого ловеласа.
- Значит, нет, - невыразительно заметил Рэнди.
Он снова наполнил свой бокал, теперь уже наполовину, выпил залпом. Потом обессиленно упал в кресло напротив друга своей коварной возлюбленной. Некоторое время оба молчали.
Первым не выдержал Барри. Он с силой хлопнул ладонью по ручке кресла и заорал:
- Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Все в этой паскудной жизни дерьмо! А то мне своих проблем мало, чтобы еще и ваши расхлебывать. Черт бы побрал эту девицу! И ведь знал, всегда знал, что у баб в голове мозгов и чайной ложки нет, и все же связался с ней. Думал, она другая, с ней можно дружить, как с мужчиной, говорить, как с разумным человеком. Нет! Баба она и есть баба. Чертова тупица, дура! Ведь говорил ей, говорил…
- Что именно? - неожиданно заинтересованно спросил Рэнди.
- Что от этого проклятого старого сластолюбца добра не жди. Что он просто использует ее, больше ничего. Один раз уже бросил, бросит и еще. Кретинка хренова!
- Значит, она все-таки не столь безразлично отнеслась к тому первому звонку, - заметил Рэнди.
Их разговор с Молли накануне вечером и ее молчание представлялись ему теперь в совсем ином свете. Стало быть, она ничего не ответила, потому что не любит его, потому что бывший любовник все еще властен над ее мыслями, чувствами и поступками. Поманил, и она побежала… Ну естественно, этот Кларенс - профессор, не то что он, самый простой парень.
Что такое летчик гражданской авиации? Да почти что водитель автобуса. Каждый день по одному и тому же маршруту. Ну, если и не по одному и тому же, то по трем-четырем. Рычагов на приборной доске побольше - вот и вся разница. А она… она привыкла к духовной, возвышенной жизни… Что он может дать ей? Да ничего, решительно ничего. Так что выбор ее совершенно естественен и понятен.
Что же касается его, то ему ничего другого не остается, как отойти в сторону, проститься со своими романтическими мечтами об идеальной любви и продолжать влачить скучное холостяцкое существование.
Рэнди пришел в себя, заметил, что Барри продолжает свой гневный монолог, но слушать или прерывать его не стал. Поднялся, отнес бокал в кухню, методично вымыл и насухо вытер его. Вернулся в гостиную, похлопал Барри по плечу и почти спокойно сказал:
- Наплюй. В конце концов ты не обязан ее сторожить. Жизнь есть жизнь. Мы не властны в поступках других. Занимайся своими проблемами и будь счастлив. Я пошел.
- Погоди, парень, - остановил его тот. Ты немало виски выпил, не стоит за руль садиться. Возьми такси.
- Брось, я не маленький. В состоянии о себе позаботиться.
С этими словами Рэнди вышел, тихо и плотно затворил дверь, спустился вниз и постоял, в последний раз глядя на дом, где жила любимая женщина. Любимая, но не его. И слава богу, что ничего у них не сложилось. А то ведь осознание могло бы прийти к ней позднее, когда исправлять ошибку было бы уже поздно.
Глава 14
Как хорошо, что у людей есть необходимость зарабатывать себе на жизнь! Именно она выгоняла Рэнди Таунсенда в последовавшие за этими невеселыми событиями дни из дому, не давая возможности погружаться в вязкую трясину безнадежности и слезливой жалости к самому себе. А строгие требования к летному составу не позволяли махнуть на себя рукой. Приходилось бриться, следить за чистотой формы, гладить рубашки. Что помогало хотя бы на несколько минут отвлечься от мыслей о Молли, о том, как она проводит сейчас время в Нью-Йорке.
Бывали, правда, моменты, когда накатывало отчаяние, захлестывало, как волной, не давая дышать, лишая остатка сил, мужества и даже желания жить.
Излишне, пожалуй, говорить, что ни на какую вечеринку он не пошел. Кое-кто из приятелей прошелся по поводу того, что, видно, подружка ему нос натянула, но Рэнди так посмотрел на них, что надолго отбил желание шутить. Однако насмешки остались занозой сидеть в мозгу, терзая и изводя и без того измученного молодого человека.
В субботу, когда стало совсем уже тошно, позвонил Барри, позвал его в бар. Но вечер не удался. Тот никак не мог успокоиться и постоянно возвращался к разговору о Молли. Дело кончилось тем, что оба выпили намного больше, чем следовало, и чуть не поссорились.
Все это привело к тому, что в воскресное утро Рэнди проснулся в далеко не праздничном расположении духа. Нехотя поднялся, побрел в кухню, вскипятил чайник и сделал себе кофе. Хлебнул раскаленной горечи, обжег рот, выругался, отставил кружку и обхватил руками голову.
Господи, ну за что мне такое? - мысленно простонал он. Почему единственная женщина, которую я хочу и могу любить, плюет на мое чувство? Почему не в состоянии расстаться с негодяем, столько лет унижавшим и обманывавшим ее? Почему кидается к нему по первому же зову, напрочь забыв обо мне? Да потому что человек не властен в себе и своих чувствах, пришел ответ. Ты ведь тоже не можешь забыть ее…
Но Рэнди не готов был смириться с ним. Он стукнул кулаком по столу и яростно выкрикнул:
- Нет, я властен! И я забуду ее! Я справлюсь с собой и с этой жалкой страстью! Если она не желает меня, то я не собираюсь бегать за ней и умолять!
На что внутренний голос резонно заметил:
"Да она, в общем-то, и не нуждается в тебе. Судя по всему, ее прекрасно устраивает тот, другой… Едва ли она вспоминает о тебе. А если и вспоминает, то наверняка смеется, а может, даже рассказывает своему знаменитому профессору, как покорила неискушенного дурачка-простачка…"
Неизвестно, до чего бы договорился этот насмешник, если бы его не прервал телефонный звонок.
Мрачный Рэнди снял трубку и…
- Рэнди, милый, доброе утро! - прозвенел радостный голос Молли. - Как ты? Прости, что не смогла в пятницу пойти с тобой. У меня возникли непредвиденные обстоятельства, так что я даже предупредить тебя не успела…
- Ну естественно, где уж тебе было успеть, с едким сарказмом ответил обманутый поклонник и, не дожидаясь продолжения, нажал на рычаг.
Неужели она настолько бесчувственна, что, выпорхнув из объятий одного любовника, готова немедленно кинуться на шею другому?
Телефон тотчас зазвонил снова, но он не ответил. Да и что он мог сказать такой женщине? Упрекнуть ее в неверности? Глупо и несправедливо, она же ничего ему не обещала, ни в чем не признавалась. Они даже не спали вместе, так что, строго говоря, он себя и любовником-то не имеет оснований считать. Сказать, что разбила ему сердце? Так кто в этом виноват, кроме него самого? Не надо было бездумно дарить его той, что не нуждалась в таких подношениях…
Назойливое и одновременно тревожащее дребезжание аппарата вскоре прекратилось.
Ну вот и все, с невыносимыми тоской и горечью сказал себе Рэнди. Вот и кончилась моя великая любовь.
Он встал и побрел в ванную, включил горячую воду, настолько горячую, насколько мог терпеть, и долго стоял под тугими струями, ожидая, когда немного утихнет боль. Если и не утихнет, то хотя бы притупится…
Увы, короткий разговор с Молли еще больше разбередил пока и не начинавшую затягиваться рану, только прибавил немалую щепотку соли. Душа стонала, изнывала, корчилась в моральных судорогах… Таких, что он готов был отдать все что угодно за передышку, за краткое беспамятство…
Обмотавшись полотенцем, Рэнди направился к бару, где хранился источник временного забвения. Достал бутылку "Джека Дэниелса", откупорил, понюхал, поморщился. После излишеств вчерашнего вечера запах крепкого напитка показался особенно отвратительным, но он наполнил бокал почти на две трети и поднес к губам.
В дверь постучали.
Господи, ну почему даже в воскресенье его не могут оставить в покое? Кого там дьявол несет?
Рэнди раздраженно рванул ручку и открыл рот, чтобы высказать все, что думает, о непрошеном визитере. Да так и остался стоять - мокрый, в одном полотенце, с разинутым ртом, оцепеневший, лишившийся дара речи.
На пороге стояла она - зеленоглазая черноволосая красавица Молли. Боже, до чего же хороша, аж голова кружится! Так бы и подхватил на руки, отнес в спальню, уложил на кровать.
А потом целовал долго-долго, покрывая быстрыми и легкими поцелуями каждый дюйм ее восхитительно гладкой и нежной кожи. А затем, затем…
Рэнди вздрогнул, заметив направление ее взгляда, и понял, что предательская плоть выдала его тайные мысли. Он резко повернулся и удалился в ванную, подобрав по пути разбросанную одежду. А через минуту вернулся уже внутренне собранный, словно на нем были не джинсы и рубашка, а железные латы.
Молли все так же стояла в дверях. Губы ее слегка вздрагивали, в глазах сверкали готовые пролиться слезы, но она сдерживала их, не желая взывать к жалости. Ей нужно было добиться его понимания, прорвавшись сквозь непроницаемую броню.
- Мне необходимо поговорить с тобой, Рэнди. Пожалуйста, выслушай меня… - начала она неожиданно твердым голосом.
Он качнул головой в сторону гостиной, отступил в сторону, позволяя ей войти, закрыл дверь и прошел следом. Остановился в дверях и взглянул на нее.
- Слушаю.
- Помнишь наш последний разговор? Когда ты сказал, что…
- Я помню все, что сказал. Забыть не могу, - с горькой усмешкой прервал он. - Так же, как и то, что ты не ответила мне.
- Я не могла. Тогда не могла. Но теперь могу…
- Не сомневаюсь. Впрочем, не трудись озвучивать ответ. Я, конечно, идиот, но не такой, чтобы не понять его, даже если он и не в словесной форме. Я был у тебя дома, Молли, и слышал сообщения твоего… - Рэнди тяжело сглотнул, пытаясь пропихнуть вставший поперек горла противный сухой комок, и продолжил:
- Твоего любовника. Так что не пытайся что-то придумывать. Не унижай ни себя, ни меня жалкой ложью.
- И не собиралась. Я… я хотела сказать, что тогда не могла ответить… Я люблю тебя, Рэнди, люблю…
- О, ты прекрасно и убедительно продемонстрировала мне свое чувство. Каково же, интересно, придется тому, кого ты возненавидишь?
Молли словно и не заметила его замечания.
- ..Очень люблю. Но в тот день я не могла поклясться, что это по-настоящему, на всю жизнь. Я не знала, что будет, если вдруг Кларенс захочет вернуться в мою жизнь…
- Зато теперь мы оба это знаем.
- Нет, Рэнди, теперь я одна знаю это, - твердо сказала она, поднялась с кресла и подошла к нему почти вплотную. - Да, я поехала к нему, когда он снова позвонил. Но не потому, что хотела вернуться. Нет, Рэнди, не потому.
Мне нужно было убедиться, что чувство, которое я испытываю к тебе, самое, единственное и неповторимое, "безбрежнее неба", как ты говоришь… Мы с ним встретились… словно чужие люди. По крайней мере, он показался мне таким. Я… я даже поверить не могла, что когда-то этот пожилой мужчина занимал такое важное место в моей жизни!.. Мы сидели в ресторане и разговаривали на самые разные темы… нейтральные и личные. Я слушала его с вежливым интересом, отвечала на вопросы, даже на интимные. Честно сказала, что в моей жизни появился ты, человек, который мне очень нравится, которого я… люблю. Он не поверил, стал утверждать, что это не настоящая любовь, а просто вожделение, нормальное, естественное состояние женщины, долго лишенной сексуальных удовольствий. Я… признаюсь, я разозлилась и вспылила, наговорила не самых лестных для него слов.
Мы расстались почти враждебно… Но на следующее утро он разыскал меня в отеле и попытался убедить, что я по-прежнему люблю его…
Молли прервалась. Во рту у нее пересохло, но не от долгой речи, а от волнения. Слишком уж многое зависело от того, сможет ли она найти веские, правильные слова. Рэнди молча ждал продолжения, глядя через ее плечо на стену.
- Посмотри мне в глаза, Рэнди, посмотри и реши сам, лгу ли я тебе. Я не спала с ним. Не спала, потому что мне отвратительна была даже мысль о том, чтобы принадлежать кому-то, кроме тебя. Я люблю тебя, Рэнди, только тебя, по-настоящему, на всю жизнь! И никогда не буду принадлежать никому, кроме тебя! Если, конечно, ты захочешь меня… - закончила она упавшим голосом.
И он поступил так, как она просила, - заглянул в самую глубину этих зеленых озер, и увидел там…
Что именно?
Столько всего, что даже и не перечислить в одном предложении: и мольбу поверить, и искреннее, неподдельное чувство, и обещание счастья на долгие-долгие годы, и кипение страсти, от которой у него занялся дух, и призыв…