Она мигом отметила отлично сидящий на Сюзи красный костюм, ее двадцатипятидюймовую талию и прекрасно уложенные белокурые волосы. Внешним видом Сюзи походила на специалиста по связям с общественностью. По ее словам, она именно этим и занималась, хотя на самом деле работала секретаршей. Выглядит великолепно. Не будь она старинной приятельницей, Марина тотчас возненавидела бы ее.
Привлекательный образ омрачала лишь куча сумок, которыми была увешана Сюзи. Она никогда не выходила из дома без списка безотлагательных покупок для семьи, у которой, кажется, не переводились ненасытные материальные потребности. Определялись эти потребности семьей или же самой Сюзи, Марине так и не удалось выяснить. Сюзи никогда никуда не ходила с одной целью, в одном направлении. Должно быть выполнено по меньшей мере четыре задания, в противном случае вылазка рассматривалась как потерянное время. В рабочие дни обеденные перерывы отводились на стратегические закупки. Просто потратить час на обед было бы непростительным потаканием своим слабостям.
- Я шла домой и вспомнила, что у меня нет хлеба, вот и заскочила сюда.
Она с любопытством заглянула в корзинку Марины.
- И где сегодня вечеринка, Корова Му?
Марине и самой показалось, что рассмеялась она слишком уж звонко и жизнерадостно.
- Да какая там вечеринка! Как ни смешно, это… помнишь, я рассказывала о детях своих друзей? Да нет, наверное, я рассказывала о них кому-то другому, так вот, они собрались заглянуть ко мне завтра, чтобы забрать рождественские подарки, но ты же знаешь детей, такие привередливые, и попробуй ошибись с пирожными и конфетами и всем прочим, к тому же я не знаю, что им больше нравится, дети есть дети, вот и решила, что лучше всего набрать всякого разного, на всякий случай.
Она перевела дух.
Сюзи подняла брови.
- Надеюсь, они умирают с голоду. Бог мой, да ты, наверное, ждешь все семейство фон Траппов. Их родители, пожалуй, терпимее меня. Я бы Элис и Фредерика и близко ко всей этой дряни не подпустила. Уж я-то помню, Му, как нелегко тебе приходилось, когда ты была толстой девочкой. Не хотелось бы, что мои дети прошли через все это.
Марина знала, что недолго осталось ждать, прежде чем не по летам развитые двойняшки восстанут против соевых бутербродов и "игрушечных" пакетиков с изюмом и станут законченными обжорами, как это произошло с ней самой в их возрасте. Однако свою уверенность на этот счет она не облекла в слова.
- Значит, все идет хорошо, Сюзи?
- Да вот вчера опять воспалился кишечник. Пришлось идти к врачу. Выписали рецепт, хотя одному Богу известно, будет ли какой толк. Я говорила тебе, что у меня в последнее время появились боли в голове? А ведь так начинается опухоль мозга. И кровоизлияния. Врач говорит, наверное, это мигрень. Велел принимать парацетамол. Думаю, он просто поленился послать меня на рентген.
Марина воспринимала ипохондрию Сюзи как то, чем это являлось на самом деле - желанием женщины обратить на себя внимание, которого она лишена. Сетованиями матери, которая употребляет двадцать пять часов в сутки на то, чтобы всем угождать, и не находит времени, чтобы задуматься, если только боль (воображаемая) не заставит ее резко остановиться. К несчастью, Марина ощутила лишь раздражение. Ипохондрия - еще одна закрытая для нее дверь.
Да лучше знать наверняка, что у тебя воспаление кишечника и опухоль мозга, а не колики и головные боли. Зачем вообще толстому человеку ходить к врачу? Какими бы ни были симптомы, виной всему будет лишний вес. "Растянуты связки? Да это чрезмерный вес выводит вас из равновесия, не иначе. Боли в груди? А чего вы ждете с такой нагрузкой на легкие? Высыпания на теле? Должно быть, так ваше тело реагирует на всю эту жирную пищу, которую вы едите. Сломана рука? А вы бы не нагружали ложку таким количеством холестерина, госпожа Толстушка".
Сюзи взглянула на свои часы. Циферблата на них не было, так что определить время по ним было непросто.
- Это уже столько времени? Пора бежать. Надо еще нашить ярлычки на наборы игрушек для близняшек. Да! И еще им надо что-то взять с собой на игру "Покажи и расскажи". От меня они ждут, что я придумаю для каждого из них что-то свое. Они попросят и Кена, но Кен все испортит. Этим всегда должна заниматься я. А Кен будет только расхаживать взад-вперед. Ты ведь знаешь его. Как первобытный охотник, только и ждет, что его накормят, как только он переступит порог. Если на столе для него ничего нет, когда он входит в дом, то он превращается в настоящего неандертальца.
Представить ворчащего или бьющего себя в грудь Кена Марина не смогла. Ей казалось, что он скорее из тех, кто безмолвно вздыхает и молча страдает. После трудного дня, проведенного в статистических расчетах, усталость берет свое. И тем не менее она позволила Сюзи и дальше фантазировать насчет того, будто она замужем за Конаном Варваром.
Сюзи продолжала болтать, не обращая внимания на то, что Марина слушает ее вполуха.
- Так, значит, завтра вечером ты свободна?
Суббота, вечер. Что там у нас в субботу вечером? Марина тотчас вспомнила о приглашении, которое приняла, поддавшись минутной слабости. Она откликнулась с энтузиазмом.
- Ужин? Ну да, разумеется. С радостью.
- Вот и отлично. Надеюсь, ты сейчас не на диете? Такие глупости эти твои диеты. А я раздобыла роскошный рецепт лимонного шербета. Хочу попробовать. Разумеется, тьма калорий. Попробую кусочек и сама на диету сяду.
Она с деланной стыдливостью похлопала себя по несуществующему животу.
- Так договорились?
Марина болезненно улыбнулась.
- Ну конечно.
Сюзи впервые внимательно посмотрела на Марину.
- Что-то случилось?
Марина задумалась, пытаясь связать воедино булькающие где-то внутри страхи. Только она собралась отвечать, как заметила, что Сюзи бросила взгляд на часы. Взгляд был быстрый, не из тех, что могут оскорбить, но результат был именно таков. Этим взглядом Марине грубо напомнили, что у Сюзи есть обязательства, что ее окружают другие люди, которым она нужна, у нее есть цель. Оскорбление было нанесено.
Она натянуто улыбнулась.
- Нет-нет, все в порядке. Просто немножко устала. Не буду тебя задерживать.
Вид у Сюзи был виноватый. Она выглядела виноватой, а вот чувствовала зависть. Она завидовала Марининой свободе: никаких тебе обязательств, никому ты не нужна и никто не распоряжается твоим драгоценным временем. Только одно ее и волнует - какие пирожные купить детям, которые придут в гости. Тем самым детям, которых можно отослать обратно домой, как только с ними станет трудно.
Она тоже натянуто улыбнулась.
- Поговорим в субботу. Извини, если огорчила тебя, напомнив о диете. Знаю - ты не любишь говорить о… о таких вещах. Вообще-то мне показалось, что вид у тебя счастливый. Ты ведь счастлива?
Да я просто летаю, подумала Марина.
- Со мной все в порядке, Сюзи, честное слово.
- Вот и прекрасно! Ладно, покидаю тебя. Береги себя. Увидимся в субботу, Му.
Сюзи потянулась к Марине, чтобы поцеловать ее, и ее тонкие губы утонули в щеке из рисового пудинга. Марина повернулась и пошла дальше, отвечая про себя на все те вопросы, которые ее приятельница не додумалась ей задать. Да, дела идут превосходно. Да, я склонила на свою сторону того нового клиента, о котором рассказывала тебе на прошлой неделе. Нет, конечно, сейчас я ни с кем не встречаюсь. Да, я зарабатываю больше, чем вы с Кеном, вместе взятые. Да, в этой дизайнерской скатерти, которая сейчас на мне, я больше похожа на Демиса Руссоса. Да, субботними вечерами я в основном по-прежнему сижу дома и читаю третьесортные любовные романы. Да, иногда мне кажется, что моя жизнь - сплошная неудача. Да, мне не нравится, когда меня называют Коровой Му. Мне было больно это слышать, когда нам было по одиннадцать, а двадцать лет спустя слышать это еще больнее.
Она знала, что была несправедлива к Сюзи. Та и не пыталась казаться эгоисткой. Просто у нее целый воз других проблем. Раньше, когда они встречались, чтобы вместе провести вечер, Сюзи была самой внимательной слушательницей и самой деликатной советчицей. Теперь же она попросту не может выйти за свои строгие рамки. И функция ее в настоящее время состоит в снабжении семьи, в материнстве, в ведении домашнего хозяйства. В этом образе она не могла предложить дружбу и поддержку. Это требовало огромной отдачи, а сил у Сюзи не было.
Марина смотрела, как Сюзи выбирает хлеб, яйца и кукурузные хлопья и направляется к контролю. Она изумилась полному равнодушию Сюзи к стойке с шоколадом перед кассой. Она вообще завидовала всем тем, кто в состоянии делать покупки без страха, кто может смотреть на прилавок с едой, не будучи отягощенным желанием, от которого выступает пот. Наконец Сюзи ушла, и Марина смогла вернуться к своим покупкам.
В отделе пирожных ей делать было больше нечего, и теперь она бродила между рядами, поглядывая на этикетки профессиональным взглядом, выискивая новые радости и давно полюбившиеся лакомства, которые соблазнили бы ее. Она поймала себя на том, что ее рука сама собой тянется к английскому пудингу, к жареной фасоли со свиными сосисками, к равиоли, к фруктовому ассорти в густом сиропе, к пакетам с бисквитами, пропитанными вином, к рису и макаронам с приправами, к большой замороженной лазанье, к коробке мюсли. Когда корзинка переполнилась, она с трудом отнесла ее к контролю и добавила шесть или семь плиток шоколада. Надо бы обязательно объяснить этой равнодушной кассирше, что планируется несуществующая вечеринка, подумала она.
- Сама я терпеть не могу все эти сладости, но если это любят дети, ничего не поделаешь!
У девушки за кассой был безучастный вид.
- С вас сорок два фунта семнадцать пенсов.
Марина протянула ей деньги и подхватила свои сумки, не переставая улыбаться. Она быстро пошла домой, подавив искушение съесть кусочек пирожного с грецкими орехами прямо на улице. Остановила ее только вероятность того, что ее снова застукает Сюзи.
Вбежав в квартиру, она вывалила содержимое сумок на пол в гостиной. Дыхание ее участилось. Ей пришлось немало потрудиться, раскрывая пакеты. Надкусив зубами пакет с чипсами, она разорвала его и засунула в рот целую пригоршню. Опустившись всем своим огромным телом на пол, она прикончила содержимое пакета уже более комфортно, хотя удобной позу назвать было нельзя. Когда чипсы размокали на языке, она смаковала специи.
В стремлении придать подобие порядка этому разнузданному поглощению пищи она предпочитала чередовать сладкие и острые "блюда" и потому решила, что следующей будет помадка.
Когда ей было шестнадцать лет, ее мать, которая без каких бы то ни было усилий всегда оставалась худой, застала Марину, когда та приканчивала в спальне целую коробку помадки. Марина надолго запомнила выражение отвращения на лице своей матери. Тогда она поклялась, что когда уйдет из дома, то будет есть что захочет и где захочет. С тех пор помадка неизменно появлялась на раннем этапе регулярных Марининых кутежей.
Бережно подцепив мизинцем нежную розовую ледяную массу, она слизала с пальца маленький кусочек мороженого, отправила его к нёбу и насладилась синтетическим привкусом, который вызвал к жизни приятные воспоминания. Бросив маленький квадратный кусочек пудинга обратно в коробку, она перешла к желтому кексу. Следующим на очереди был шоколад. Оценив восемь кусков сухого торта, она быстро обрызгала их средством для чистки плиты, а потом выбросила в ведро, чтобы не вернуться к ним среди ночи. Теперь ей показалось, что она, в общем-то, владеет собой. По ее мнению, простое пирожное - пустая трата калорий.
Переместившись на кухню, она поставила замороженные лазаньи в микроволновку и набрала две тарелки воды - одну для английского пудинга, другую - для риса с пряностями. Позабыв о своих намерениях придерживаться чередования острых и сладких блюд, Марина начала с шоколадного десерта. Едва отправив пальцем в рот роскошную сахаристую массу, она тут же запихивала в себя очередную порцию, не успев толком ощутить вкус предыдущей. Микроволновка звякнула, сигнализируя, что лазанья готова. Решив притвориться нормальным человеком, она подала себе лазанью на тарелке и съела ее с помощью вилки и ножа.
Растаявший сыр и нежный белый соус она соскребла ложкой и с шумом втянула, а маслянистые лужицы между тем собрались в уголках ее губ. Свернув верхний слой лазаньи в толстую белую сардельку, она запихнула весь кусок себе в рот уже без помощи ножа и вилки. Следующие два слоя мясного соуса она размешала, превратив его в пеструю подливку, которую принялась зачерпывать ложкой. Этот ритуал она повторила несколько раз, пока тарелка не была вылизана начисто.
Затем настало время мюсли, одного из ее любимых блюд. Высыпав небольшое количество в глубокую тарелку, она бережно извлекла все орехи и кусочки кокоса, абрикоса и других фруктов. Все эти вкусности она пережевывала один за другим. Прежде чем насыпать вторую порцию, она выбросила зерна овса и прочие крупинки в ведро. Почти десять минут было убито на то, чтобы добраться до дна коробки. Но скучно не было.
Теперь она приготовилась перейти в наступление на контейнеры с мороженым, которое, к ее удовольствию, начинало таять. Она стала макать куски пирожных с грецкими орехами в жидкое мороженое, предвкушая массу ощущений, когда мороженое пропитает пирожное. В квартире повсюду были разбросаны разорванные обертки и остатки недоеденной пищи. Марина ела все быстрее и быстрее, думая только о том, чтобы затолкать в себя как можно больше, прежде чем тошнота и желудочные колики не вынудят ее закончить трапезу.
Сварившись, рис со специями превратился в липкий комок с разноцветными кусочками овощей. Сочетание Е-добавок и сомнительного свойства наполнителей напоминало об уникальных школьных завтраках, а о рыбном салате за пятьдесят фунтов, съеденном за обедом, было напрочь забыто. Фасоль и фруктовый коктейль она поглотила прямо из банок.
Время бежало быстро. Подогретый английский пудинг был готов, и при мысли о нем Марина ощутила тошноту. Играючи открыв банку, она отправила несколько полных ложек в свой перепачканный чипсами и пирожными рот. Пудинг ей не удалось доесть. С отчаянием она смотрела на нетронутые плитки шоколада. Оставлять в квартире на ночь какие-либо лакомства нераскрытыми было против правил, поэтому ей пришлось попросту разделаться с ними.
Она попыталась сосредоточиться на дыхании, чтобы ее не стошнило. Полная отвращения к самой себе, Марина разорвала обертку шоколада и силой запихнула эту коричневую гадость в свою распаленную глотку. После третьей плитки она стала задыхаться. Она распласталась на полу, живот свело от боли. Заставив себя подняться из последних сил, она, движимая каким-то внутренним побуждением, взяла журнал, который читала накануне. Журнал раскрылся на статье о диете. Марина пробежала ее глазами и уткнулась в текст, подвернувшийся весьма кстати.
Под фотографией группы улыбающихся толстых женщин было написано нечто такое, что привлекло ее внимание: "ТФБП: Толстые феминистки борются за свои права. Только что созданная группа женщин бросила вызов диете и распространяемым в средствах массовой информации стереотипам женской красоты. ТФБП уже с успехом привлекли на свою сторону женщин, которые почти не помнят жизни, где не главенствовали бы еда и лишний вес. ТФБП проводят консультации и устраивают публичные лекции, что помогло им обрести еще большую уверенность. Теперь они могут есть, не чувствуя вины. И они счастливы, да-да, счастливы, хотя размерами они раз в двадцать больше, чем..
Марина не могла поверить, что такое возможно, но все-таки набрала телефон горячей линии. Ожидая, когда трубку снимут на том конце, она окинула взором последствия своего кутежа. Крошки от чипсов и пирожных образовали на ковре причудливый узор в лужицах растаявшего мороженого. Разбросанные повсюду зерна риса и кусочки мяса не уступали в яркости рисунка цветочкам на ее платье. Она дотронулась до лица, но тотчас отдернула руку, едва та наткнулась на высохшую глазурь, заполнившую расщелины меж подбородками.
Неожиданно она почувствовала что-то влажное на губах и с ужасом подумала - уж не слюни ли она пустила. Однако, ощупав лицо, она с удивлением обнаружила, что влага исходит из глаз, и признала в ней собственные незнакомые ей слезы.
Она уже собралась было повесить трубку, как на том конце ей ответил твердый, уверенный женский голос.
- Горячая линия ТФБП. Меня зовут Гейл. Чем могу вам помочь?
Марина услышала незнакомый голос, в котором узнала свой. Голос прокричал в трубку в отчаянии:
- Помогите мне! Пожалуйста, ну хоть кто-нибудь, - помогите!
ГЛАВА 2
Марина крутила в руке бокал с шампанским, пытаясь проигнорировать тот факт, что в своем ситцевом платье за 190 фунтов стерлингов с завышенной талией она удивительно напоминает обитое тканью кресло. В стремлении воспрепятствовать тому, чтобы на нее нечаянно кто-нибудь не сел, она то и дело размахивала руками, производя впечатление, будто то ли пьяна, то ли страдает одним из тех модных нервных заболеваний, которые известны по начальным буквам.
Она предпринимала немалые усилия, чтобы поддерживать пустой разговор с двумя другими гостями, находившимися в комнате. Одной из них была большая кукла по имени Синди. Синди занималась пиаром и работала в той же компании, что и Сюзи (еще одна хваленая секретарша, подумала Марина), а ее муж был занят маркетингом в строительстве (торговец кирпичами, с издевкой решила она). Кукла Синди могла бы быть Сюзи. Такие же светлые волосы, тот же безупречный макияж, подчеркивающий совершенно правильные черты на таком же костлявом лице, такие же глаза, не обремененные много о чем говорящими морщинками, которые образуются от смеха, такое же тело, сконструированное исключительно из углов без единой кривой. Торговец кирпичами мог бы быть Кеном. Такие же невыразительные черты лица, такой же рот, уголки которого безразличие оттянуло вниз, такие же круглые плечи, такие же тонкие волосы с начинающейся лысиной. И худой. Да они все худые.
Сюзи впорхнула в комнату в крошечной черной накидке с рукавами веером, что делало ее похожей на летучую мышь. Марина тщательно осмотрела ее фигуру в поисках свидетельств, оставленных двумя ужасными детьми, которые некогда нашли приют за узким, подтянутым животом. Нигде ничто не выступает. Если уж приводить сравнения, то живот Сюзи скорее похож на впадину. И какая бы там штуковина ни поддерживала этот совершенный бюст под правильным углом, это определенно не был один из тех кронштейнов, которые вынуждена была носить Марина в качестве бюстгальтера, чтобы грудь не подметала пол. От Сюзи пахло духами, лаком для волос и новой одеждой. От нее исходила физическая уверенность и убежденность в своей сексуальной привлекательности. Она пахла так, как пахнет самая красивая девочка в классе.
- Иди-ка познакомься кое с кем, Корова Му.
Сюзи тянула Марину из глубин дивана до тех пор, пока они обе не выпрямились, переводя дух от усилий. Марина последовала за своей подругой на кухню, где первобытный охотник Кен, как назвала его Сюзи, уединился с каким-то мужчиной для деловых разговоров.
Марина готова была потерять сознание. Или умереть. Или исчезнуть. Этот вечер ей предстояло провести с человеком, похожим на кинозвезду. Она думала, что не дождется той минуты, когда незнакомец обратит на нее внимание, а когда это наконец случилось, на его лице появилось невольное выражение ужаса и замешательства, едва он понял, что парой ему будет толстушка. Ну почему Сюзи всегда так поступает с ней?