Энни понимала, что не только нарушила этикет, но и перед всем двором, перед самой королевой выдала свои чувства, свою тайную любовь к Эвану. Но это не имело для нее никакого значения. Больше уже ничего не имело значения. Эван мертв.
Она выбежала из королевских покоев в длинный, без окон, коридор, ведущий в сад. Там она упала на колени, ухватившись за край мраморной скамьи.
- Нет, - прошептала девушка, вцепившись в ее резной край, словно боялась утонуть. - Этого не может быть. Ты не можешь умереть…
Перед ней возник образ Эвана. Она видела, как он смеется, как обнимает ее, целует неистово и жадно. Потом она увидела, как он, опустившись перед ней на колени и закрыв лицо руками, признается ей в любви, напоминая всем своим видом человека, предавшегося молитве.
- Нет. Я не отпущу тебя, Эван. Нет!
Энни поняла, что кричит, но не могла остановиться. В бессильном гневе она стучала кулаком по скамье. Она сорвала чепец, и волосы потоком красного золота накрыли ее плечи. Ее душили рыдания.
- Ты покинула мои покои без разрешения.
Энни вытерла глаза и увидела перед собой расшитые драгоценными камнями туфли, выглядывающие из-под белого бархатного платья, вышитого золотом. Она подняла голову и встретила непроницаемый взгляд королевы.
Девушка даже не попыталась подняться.
- Кто тебе Эван Кэроу?
Ее охватила волна непоколебимой решительности.
- Человек, которого я люблю.
Рот королевы превратился в тонкую линию, быстрым движением Елизавета села на скамью. Двумя пальцами она приподняла подбородок Энни.
- Вы были любовниками? - поинтересовалась она.
- Да, - гордо ответила Энни.
Рука королевы дрогнула, но не отпустила девушку.
- Господь всемогущий, и почему только я обречена править двором шлюх и глупцов?
Энни отпрянула от королевы.
- Мы такие, какими нас рисует ваше воображение, какими вы нас хотите видеть.
- И какой же я хочу видеть тебя, маленькая глупышка?
- Вы смотрите на меня глазами женщины, которая ценит власть гораздо выше, чем человеческое счастье, - Энни сказала прежде, чем успела подумать.
Сначала Энни услышала звук пощечины, и только потом ощутила обжигающую боль на щеке. Соль слез сделала боль от удара еще более ощутимой. Шокированная внезапным поступком королевы, она с негодованием смотрела на женщину, которая была ее единственной родственницей.
- Ты знаешь, почему я ударила тебя? - сурово произнесла Елизавета.
- Потому, что я права?
Королева тихо вздохнула. Энни приготовилась получить еще одну пощечину, но ее не последовало. Вместо этого Елизавета сказала:
- Ты не должна говорить мне правду, когда она столь отвратительна.
- Неужели вы не устали от лжи, пустой лести, неискренности и заискивания?
- Нет, - Елизавета протянула руку и погладила волосы Энни.
Ее настроение изменилось так же быстро, как переменчивый ветер, а прикосновение оказалось по-матерински нежным.
- Я никогда не видела твоих волос, Энни. Какого они чудного цвета.
Энни не смела пошевелиться. Конечно, только по цвету волос, королева вряд ли догадается о родственной связи с ней.
Елизавета замолчала, задумчиво глядя перед собой, потом резко встала:
- Мне жаль, что Эван Кэроу мертв. Я немного знала его. Он был человеком чести, украшением королевства, но он ведь простолюдин, и совершенно не подходил тебе. Когда-нибудь ты выйдешь замуж, если тебе этого так хочется, но твоим мужем должен стать, по крайней мере, рыцарь.
Энни прижала руки к груди, где когда-то жило сердце.
- Он был для меня гораздо большим, чем титулованный рыцарь, Ваше Величество, - прошептала она. - И поэтому я никогда не выйду замуж.
Эван видел перед собой смерть, у которой почему-то было лицо Энни. Ее неясный образ преследовал его в последние минуты проблесков сознания. Когда он погрузился в холодное пенящееся море, она закинула голову и смеялась. Ее глаза искрились радостью. А когда он медленно начал тонуть, она мерцала в его угасающем сознании подобно волшебному эльфу, сотканному из солнечного света и тени. Она была прекрасным ангелом, окутанным золотистым свечением, скорее выдуманным, чем из плоти и крови. Эван улыбнулся.
Благодаря ей смерть была почти приятной.
- Чертовски удобный способ увиливать от своих обязанностей, - произнес спокойный с сардоническими нотками голос. Эван захлопал ресницами. Золотой образ Энни растаял, вместо него Эван увидел Дрейка.
Тот стоял, скрестив ноги. Борода его была всклочена, а кожа лица от ветра и солнца красной.
- Фрэнсис? - голос Эвана прохрипел, как несмазанное колесо.
- А кто еще? - Дрейк рухнул на доски, что были свалены в кучу возле гамака, на котором лежал Эван. - Господи, мы уже и не думали, что ты выкарабкаешься. Один лекарь погиб, второй исчез вместе с "Елизаветой". И теперь у нас нет другого медицинского светила, кроме этого костоправа цирюльника.
- Я-то думал, что уже мертв.
Эван с трудом попытался приподняться. Каюта поплыла у него перед глазами, и силы оставили его. Он беспомощно свалился в гамак.
- Что произошло, Фрэнсис?
- Многое. Мы потеряли "Елизавету", но она могла вернуться в Англию. "Мэриголд" затонула. Спаслись только вы с Дентоном.
- Но как, черт возьми?
- Дентон сказал, что вы были связаны канатом, который ты закрепил на крышке люка на палубе. Когда ты упал в воду, то захватил с собой и Дентона, и крышку. Дентон забрался на нее, как на плот. В разгар шторма мы подошли и подняли вас обоих на борт "Золотой лани" - Дрейк сжал ладони. Глаза его светились радостью и удивлением. - У нас был один шанс на миллион, что в такой шторм мы сможем заметить вас и поднять на борт. Господь Бог уже прибирал вас к рукам.
Эван закрыл глаза, вспомнив Джона Томаса и команду. Они, несмотря на то, что часто ссорились, были братьями, их объединяло общее дело. Теперь их не стало, а их близкие ничего не знают об их гибели, и их тела потерялись навеки в ледяных водах пролива.
- Это была долгая ночь, - слабым голосом произнес он.
- Ночь? - засмеялся Дрейк. - Это ты точно сказал - долгая. Твой корабль затонул несколько дней назад.
Эван широко открыл глаза от удивления:
- Что? Я был без сознания несколько дней?
- Беспомощный, как младенец со множеством нянек. Мы все ухаживали за тобой, как могли. Отпаивали бульоном, а также выполняли другие менее приятные обязанности.
Эван содрогнулся, но почувствовал облегчение. Он выжил. Его корабль затонул, но он выжил.
- Что это за рана на твоем лице, Фрэнсис? - спросил он.
Дрейк потрогал вздувшийся на щеке шрам.
- Пока ты тут прохлаждался, я получил стрелу от туземцев на острове Моша. Испанцы неплохо научили их бояться бородатых незнакомцев.
Усмехнувшись, он сдвинул брови:
- В этой неразберихе я потерял своего канонира.
- Мы все знали, на что шли и чем рисковали, Фрэнсис. А теперь расскажи, где мы были и где находимся сейчас. Похоже, я очень долго отсутствовал.
"Золотая лань" прошла вдоль длинного, не отмеченного на карте побережья Чили и теперь продвигалась к незащищенному западному берегу Испанской империи.
Через неделю Эван встал с постели, через две - уже выполнял обязанности моряка.
5 декабря 1578 года сильно похудевший, но уже совершенно здоровый Эван стоял на палубе "Золотой лани", которая бросила якорь в заливе к северу от Вальпараисо, рыбачьего поселка на берегу большой бухты. Бурные воды пролива остались далеко на юге. Здесь дуновение ветра было нежным и легким, как дыхание девушки. Море отражало безоблачную синь небес. Холмистые берега, как в драгоценные одежды, были одеты в изумрудный шелк зелени.
- Эван, как ты думаешь, мы нашли рай? - спросил Дрейк.
- Обретенный рай - уже не рай.
Дрейк склонил голову набок и с любопытством посмотрел на друга. На солнце его волосы отливали медью.
- Тесное общение со смертью сделало тебя философом. Ты думаешь, что, обретя рай, мы тем самым разрушаем его?
- Да. В том-то и заключается ирония судьбы, Фрэнсис, ибо, когда находим его, то лишаем тех качеств, из-за которых он и казался раем.
- Интересная теория, но я не стану забивать голову твоей философией. Там, на побережье, испанцы уже окопались. И если мы должны завоевать рай, то должны заодно и разбогатеть на этом, а, Эван?
Эван расправил плечи. Чувство долга развеяло сомнения.
- Пусть начнется Великий рейд.
Глава 16
Франсиско Роблес сидел на палубе испанского торгового судна, стоящего в бухте Вальпараисо и постукивал пальцами по поручням. Его скука не проходила даже в компании семи товарищей. От монотонного покачивания корабля мрачное настроение делалось еще мрачнее.
- Господи, а я-то надеялся найти здесь какое-нибудь приятное занятие, - проворчал он, открывая очередной бочонок вина. - Но это всего лишь дрянная рыбацкая деревушка, населенная дикарями, питающимися клопами.
- В них нет и йоты того послушания, коим отмечены их собратья в Карибском море. Я тут попытался поразвлечься с одной бабенкой, - поддержал его друг Диего, - так эта идиотка сбросилась со скалы.
Франсиско с отвращением покачал головой.
- У них тут странные привычки, - не договорив, он вскочил на ноги. - Смотрите, парус! - сказал он, указывая рукой на горизонт. Позолоченный солнцем, в бухту входил большой корабль. Корпус его украшала эмблема с золотым оленем или лошадью.
- Что это за корабль? - спросил кто-то из моряков.
- Какая разница, - ответил Диего. - В этих водах не может быть никого, кроме испанцев.
- Давайте пригласим их к нам и угостим вином, - предложил Франсиско.
По его сигналу от новичка отделилась лодка и направилась к ним.
Когда вновь прибывшие поднялись на борт их корабля, Франсиско широко развел руки в гостеприимном приветствии.
Один из гостей, крепкий рыжеволосый бородач со шрамом на щеке, прокричал что-то на непонятном языке и ударил Диего кулаком в лицо. Остолбенев от удивления, Франсиско даже не сопротивлялся, когда другой моряк, помогая себе ногами, столкнул его вместе с остальными в трюм и закрыл люк.
Плененные, они сидели в темноте, так и не оправившись от удивления. Случилось невозможное. Английские пираты - английские пираты! - не только угощались их вином, но и захватили все их золото.
Санчо Монтойя бежал до тех пор, пока у него не закололо в боку. Он пошел шагом. Высоко в горах, над Вальпараисо, он повернулся и посмотрел на город, из которого бежал, надеясь пробудиться от кошмара.
Отсюда, издалека, он видел, что худшие его предположения подтвердились. Дьявол разослал своих гонцов. Лютеранские корсары напали на незащищенную с запада империю. Только по мановению черной магии могли оказаться здесь корабли с солдатами. Они вошли в незащищенный город, как полчища муравьев, и бросились грабить дома, обирать сады и огороды, опустошать амбары, не гнушаясь ничем, включая богатства церкви.
- El Draguez, - задыхаясь, произнес Санчо.
Кто же еще? Став жуткой легендой в Карибском бассейне, английский пират обрушил свой нечестивый гнев на Вальпараисо.
Санчо со своими согражданами оказался таким же бессильным, как мышь, загнанная в нору в ожидании атаки ястреба.
Хуан Сальтильо спал на берегу реки Пасачуа и видел прекрасный сон. Его тридцать слитков серебра, достоинством в 4 тысячи дукатов, навевали на него приятные грезы. После многих лет труда Хуан сколотил себе состояние. Серебро позволит ему уйти на покой и обосноваться на какой-нибудь фазенде возле Панамы. Прислуживать ему будут самые красивые рабы и рабыни. Есть он будет изысканные лакомства, а его богатство позволит ему снискать благосклонность Хулии, дочери казначея.
Хуан проснулся с улыбкой на лице. Лениво он потянулся к своему узлу, но нашел на его месте только взрытую пыль.
Ужас охватил его и разросся до невероятных размеров, когда он по следу дошел до устья реки. Здесь он увидел, как отряд пиратов грузил серебро - его серебро - на огромный военный корабль.
Корсары пели английские матросские песни.
Эдуардо Кастильяно отер со щеки плевок.
- Проклятая скотина, - пробормотал он, беря под уздцы вьючное животное. - Для меня до сих пор загадка, зачем Господь создал ламу.
Эдуардо вел в одной связке караван из восьми упрямых, дурно пахнущих животных. Единственным их достоинством было то, что каждое из них тащило на своей спине груз в сто фунтов серебра.
Сладкое чувство удовлетворения не покидало его. Он разбогател и мысленно уже потратил половину добра. Сначала он отправится в Африку и купит ту изысканную рабыню, похотливые мечты о которой не оставляли его с тех пор, как он ее увидел.
Потом он…
- Добрый день, милорд!
Эдуардо едва не выпрыгнул из собственной шкуры. Неизвестно откуда перед ним вырос темноволосый незнакомец. Не успел он и глазом моргнуть, как к нему присоединились десятки других. Темноволосый широко и сердечно улыбался.
- Мой дорогой господин, - произнес он, взяв поводок первой ламы из рук Эдуардо, - мои друзья и я не можем спокойно наблюдать, как утонченный господин выполняет работу погонщика.
Обескураженный Эдуардо сказал:
- Я очень ценю вашу помощь.
Остальные люди позаботились о других животных.
Их главарь продолжал:
- Мы чувствуем необходимость предложить вам нашу помощь в качестве погонщиков.
В душу Эдуардо закралось сомнение. Он понял - незнакомцы смеются над ним. Со смехом они вели навьюченных лам вдоль берега, затем так же, со смехом, погрузили серебро в лодки и отчалили.
Февраль 1579 года.
- Дон Родриго! - прогремел радушный голос капитана Хуана де Антона. - Добро пожаловать на наш "Cacafuego"! - от всего сердца громогласно приветствовал гостя капитан Хуан де Антон.
- "Nuestra Senora de la Concepcion" - слишком мрачное название для такого моряка, как я, - Антон ударил себя кулаком в грудь. - Как хорошо, что ты присоединился к нам.
Родриго прибыл на это огромное судно с отрядом солдат. На борт "Купца", составляющего славу Южного моря, их доставил баркас. Родриго прощально махнул ему рукой. Последние несколько дней пролетели, как одно мгновение: загнав лошадь, к нему прискакал гонец от губернатора Перу и привез невероятную новость: в Тихом океане объявился El Draguez - Дракон.
Ничего невероятного в этом не было. Родриго ущипнул себя за переносицу. Усталость последних дней начала сказываться. Фрэнсис Дрейк и его коварный друг Эван Кэроу имели репутацию пиратов, способных на невозможное. Сам наместник обратился к Родриго с личной просьбой нанять солдат и защитить этот нагруженный сокровищами корабль.
- Расскажите о пиратах все, что знаете, - попросил Родриго.
Антон выругался.
- Ублюдки последний раз бросали якорь в Кальясе. Но в этот раз тревожное сообщение запоздало, так что когда мы увидели судно, то приняли его за торговое. В следующий момент мы увидели, как они перерубили канаты на всех кораблях, стоявших в бухте, и принялись растаскивать нашу провизию и припасы, а затем отплыли.
- Как вы спаслись?
- Могу рассказать. Я молюсь только об одном, чтобы корсары не перехватили нас до Панамы, - он посмотрел на отряд солдат, который Родриго привел с собой. - Слава Богу, вы теперь с нами, дон Родриго. По крайней мере, у нас появились хоть какие-то шансы спастись.
- Что у вас за груз?
- Восемьдесят слитков золота, тринадцать сундуков с драгоценными камнями и жемчугом, и двадцать шесть тонн серебра. Слава Богу, мы покинули Кальяс до того, как корсары напали на нас.
Родриго присвистнул:
- Дьявол! Неудивительно, что вы так боитесь пиратов. На одном вашем корабле больше богатства, чем в казначействе Севильи.
Подгоняемый ветром корабль плыл вдоль побережья на север. Если бы удалось поймать попутный ветер, они смогли бы значительно опередить пиратов и обрести защиту в Панаме. Капитан был уверен, что им удалось ускользнуть от пиратов, но Родриго не терял бдительности. Дрейку и Кэроу удалось у него из-под носа увезти Энни. Они разграбили побережье Чили и Перу. Захватить "Cacafuego" было бы для них еще более лакомым куском.
Этой ночью он не смог заснуть и вышел на палубу. Перешагивая через тела спящих, он подошел к перилам борта. Как всегда в минуты одиночества, перед ним возник образ Энни. В груди сразу появилась уже знакомая боль. Она, как будто была согласна с его планом женитьбы на ней, но все же в ее глазах он прочел панический страх: Энни была похожа на кролика, загнанного в капкан. С тех пор, как шесть лет назад она убежала, его жизнь превратилась в ад. Единственным утешением и радостью была Валерия. Она любила его. Но Родриго не смог отдаться этому чувству целиком, пока не была найдена Энни. В поисках Энни он перевернул все побережье, джунгли и равнины перешейка. Все было напрасно. Валерия с покорностью, от которой разрывалось его сердце, ждала. Девушки не было уже шесть лет. Шесть лет, Боже! Она, должно быть, превратилась уже во взрослую женщину. Родриго ездил в Сан-Августин, Эспаньолу и Пуэрто-Рико, писал истеричные письма в Испанию. Узнав, что дон Яго Ороцо получил пост посла в Англии, он попросил его навести справки о ней, но Ороцо так и не ответил ему. Сейчас Родриго втайне надеялся, что на них нападут англичане, - может быть, тогда он что-нибудь узнает об Энни. Эта надежда и привела его сюда.
Родриго откинул голову, и из горла вырвался беззвучный рык ярости. Над ним кружил звездный хоровод. Его свет был так ярок, что слепил глаза. Вдруг он заметил на горизонте довольно яркий огонек, который то поднимался, то опускался, как бы повторяя движение корабля по волнам. У него по спине побежали мурашки. Он не был уверен, что огонек не звезда и не планета.
- Капитан де Антон! - закричал Родриго зычным голосом, поднимая команду. - Соберите людей! Нас преследуют пираты!
К утру меньший по размерам, но более быстроходный английский корабль настиг их. Родриго выстроил солдат вдоль борта. Те зарядили мушкеты и ждали, когда пиратское судно войдет в зону действия их огня.
Капитан Хуан де Антон в ужасе смотрел на жерла орудий, направленных на них с борта "Золотой лани".
- Сможем ли мы защититься? - с сомнением спросил он Родриго.
- Сможем, - Родриго застегнул доспехи. Держа шлем в руках, он наблюдал за приближением быстроходного судна. - Только прикажите вашим канонирам приступить к работе.
Нервным движением капитан дернул завязки воротника.
- Дон Родриго, наши пушки не действуют.
- Что?!
- Они нам никогда не были нужны, и мы не следили за ними, считая это пустой тратой времени. Они даже не смазаны.
Родриго грязно выругался.
- Капитан, я не знал, что вы сделали ваш корабль настолько уязвимым.
- Спустить паруса! - на плохом испанском приказал английский капитан.
Антон бросил на Родриго отчаянный взгляд:
- Что же мне, сдаться без боя?
- Спустить паруса! - повторил Дрейк. - Если не хотите пойти ко дну!