Эван схватил ее за руку и последнюю сотню ярдов, которые оставались до Монастырского приюта, они почти пробежали. Последнее, что запомнила Лотта после того, как Эван, стремительно ворвавшись, со стуком захлопнул за собой дверь, потрясенное лицо Марджери, которая поспешила укрыться в безопасной кухне. Он начал страстно целовать Лотту, вновь открывая для себя ее запах и вкус, сладость прикосновений. Его волновали бархатистость ее кожи и полнота ее губ. Он должен был утолить эту беспощадную жажду, в то время как ее забавляла эта спешка и неуклюжесть. Эван подхватил ее и понес вверх по ступенькам в маленькую уютную спальню в мансарде, в которой каким-то чудом прекрасно уместилась невиданных размеров кровать, задрапированная пологом. Эван мысленно поблагодарил себя за предусмотрительность. Здесь наконец-то он сможет сорвать с нее это элегантное светло-зеленое платье и, обнажив цветущее тело, войти в нее. Даже достигая цели, чувствуя наслаждение от каскада, извергшегося из него, вспышки, прожегшей его душу, Эван ощущал потерю. Он не мог все до конца осознать, не желал осознавать и не сумел бы никогда в этом разобраться. А если ему это удастся, он пропадет навсегда!
Глава 10
Лотта наняла коляску в конюшнях на Блэк-стрит, чтобы прибыть вечером в гостиницу "Медведь", в двухстах ярдах от дома. Ей предстояло присутствовать на обеде, который Эван устраивал в ее честь в кругу французских офицеров. Для дебюта она выбрала лучшую из колясок, которые ей только могли предложить. Правда, выбор не столь уж велик, но Лотте удалось подобрать то, что отвечало ее представлениям о качестве. Усаживаясь с помощью лакея в экипаж, Лотта подумала о том, что Эван еще не представляет, насколько дорого она ему обойдется. Даже в такой тихой заводи, как Вонтедж, следовало задавать тон. Владелец конюшен, видимо прослышав о ее скандальной репутации, прислал за ней возницу, который явно годился ей в прадедушки, и лакея, по всей видимости, на день моложе. Все это ее очень позабавило.
В гостинице было тихо. Лотту проводили в отдельный обеденный зал на первом этаже, где ее встретили Эван и группа французских офицеров в красивых синих мундирах. Иных посетителей не было. Лотте прежде никогда не приходилось видеть Эвана в мундире. Ей вообще нравилась темно-синяя с красными вставками на плечах форма, которая очень ему шла. Широко скроенная в плечах и сужающаяся к талии, она только подчеркивала его крепкие бедра. Его товарищи французы выглядели рядом с ним как тонконогие лягушки в обтягивающих лосинах. При взгляде на Эвана у Лотты перехватило дыхание.
- Бог мой, - непринужденно вскричала она, приближаясь к Эвану, - вы являете собой картину, способную вызвать определенные чувства в британцах. Я имею в виду, сильное патриотическое отторжение в мужской среде. Другое дело - дамы.
При виде ее офицеры замолчали, затем с поразительной готовностью все как один вскочили, выказывая свое уважение. Каждый из них соперничал за право с поклоном поцеловать ее руку, усадить за стол. Губы Лотты подрагивали.
- Признаться, никогда мое появление не встречали столь восторженно, - сдержанно сказала она. - По крайней мере, с моего дебюта в восемнадцать лет. Вы совершенно вскружили мне голову.
Она была польщена искренностью теплого приема, определенно не связанной только с желанием доставить удовольствие Эвану. Лотта была одета по случаю приема в платье глубокого синего цвета, которое гармонировало с формой Эвана. При этом оно совсем не напоминало скучные респектабельные наряды зрелых женщин, утонченно элегантное, сдержанно открытое и окантованное по линии декольте тончайшим прозрачным кружевом, сливающимся по тону с кожей. Шелковые юбки растекались шуршащей волной у коленей. Волосы были убраны в высокую прическу, скрепленную сапфировой заколкой так, чтобы точеная шея оставалась полностью открытой. Лишь один шелковистый локон спускался по плечу на высокую грудь. Добрые горожане Вонтеджа, скорее всего, затруднились бы объяснить, в чем заключается сомнительность этого наряда. Тем не менее один взгляд на него заставил бы их утирать холодный пот. На молодых офицеров, видимо, ее платье также произвело впечатление. У некоторых из них глаза широко раскрылись от потрясения, другие потихоньку утирали вдруг покрывшуюся испариной шею, запустив пальцы под воротник, будто он слишком тесен.
Эван по очереди представил Лотту каждому из своих товарищей. С Ле Прево она уже была знакома, но в компании оказался еще один человек, которого она знала еще с прежних времен. Капитан Оуэн Печейс, ходивший на корабле "Морская ведьма", с готовностью выступил вперед, чтобы поприветствовать ее с обычной непринужденной грацией.
- Капитан Печейс! - воскликнула Лотта, привстав на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.
Она затянула объятия несколько дольше, чем того требовали приличия, краешком глаза наблюдая за реакцией Эвана. Лотта не могла не отметить про себя, что Оуэн Печейс очень хорош. Они познакомились еще до ее развода. В те времена она была очень даже не прочь поболтать с ним о том о сем. Так случилось, что Печейс пытался ухаживать за ее лучшей подругой Джоанной Грант.
Лотта поймала на себе насмешливый взгляд синих глаз Эвана. Она знала, что он слишком хладнокровен, чтобы выдать свое неудовольствие, если она флиртует с другим. Вряд ли он станет ревновать, даже если Печейс окажется ее бывшим любовником. Она уже наблюдала подобную картину в Лондоне, когда они столкнулись с Джеймсом Делвином. Эван слишком уверен в себе, пожалуй, даже самоуверен, чтобы бояться соперников. Лотта почувствовала легкий укол самолюбия от того, что ей не удается пробудить в нем ревность собственника.
Озорные чертики плясали в глазах Оуэна Печейса, когда он поцеловал ей руку и отступил назад.
- Я сомневался, стоит ли просить о возобновлении знакомства. Боюсь, как бы Сен-Северин не вызвал меня на поединок, - произнес он южным говором, растягивая слова. - Но это такое удовольствие видеть вас снова! - добавил он, скосив взгляд в сторону с самым комическим выражением лица.
- Я тоже ужасно рада нашей встрече, капитан Печейс, - ответила с улыбкой Лотта. - Я вижу, ваша хваленая удача оставила вас, раз вы оказались в компании этих разбойников.
- Вы не правы, мадам, - печально согласился Печейс, придвигая ей стул и усаживая рядом с собой. - Я попал в плен в первом же бою. Чертовски неудачное плавание.
- Но Печейс умолчал о том, что захватил два британских фрегата перед тем, как им удалось шальным выстрелом снести мачты его корабля.
- Но ведь вы, вне всякого сомнения, сражались на стороне Британии против французов в битве при Трафальгаре? - уточнила Лотта, с улыбкой принимая бокал вина из рук застенчивого молодого офицера. - Как вы оказались в лагере противника?
- Я не сражался на стороне французов, мадам, - ответил Печейс, метнув сердитый взгляд на Ле Прево, который насмешливо поднял свой бокал. - Может быть, я авантюрист, но у меня есть принципы. Я сражался на стороне янки в битве при Йорке. Нашим противником были британцы под командованием Брука, - сказал он, задумчиво потирая затылок. - Британцы слишком заносчивы, мадам. Я готов заявить об этом во всеуслышание. Мы, американцы, не любим тех, кто пытается диктовать, с кем мы должны торговать, насильно вербует наших граждан в свой флот.
- Вот и результат - вы здесь, плечом к плечу с французами. И ирландцами, - добавила она, бросив взгляд в сторону Эвана.
- Зато я в прекрасном обществе, - с иронической усмешкой заметил Печейс. - Иначе бы было ужасно грустно!
- Здесь неподалеку, в Тайвертоне, на поселении живет один знаменитый датский капитан капера. Похоже, все нации объединились против британцев в эти дни, - сказал Эван.
- Неужели все так не любят нас? - с ноткой горечи в голосе спросила Лотта. Политика никогда не была ее страстью, но сейчас она начинала чувствовать себя неким угнетенным меньшинством. Ей вспомнились инструкции Тео. Необходимо запоминать. Но все это так трудно и запутанно. И даже не очень интересно. Тео неплохо принять это во внимание, прежде чем давать подобные невыполнимые задания.
- Так и есть, мадам, - рассудительно продолжал Печейс. - Британцев не слишком-то жалуют, но сегодня мы горим желанием сделать исключение. Для вас.
Беседа о текущих событиях на фронтах становилась все оживленнее. Лотта старалась прислушиваться и вникать, хотя все казалось таким запутанным и скучным. По всем признакам французы проигрывали, хотя Ле Прево с жаром доказывал, что все это лишь необъективное освещение фактов в британских газетах.
- Мы получаем газеты тремя днями позже, все могло уже измениться, - сухо заметил Печейс.
Лотта вдруг поймала на себе взгляд Эвана, полный нескрываемого удивления. Жар пробежал по ее телу, чувство вины всколыхнулось внутри. Не из-за того, что она предала его. Пока нет. Как раз сегодня днем Лотта собиралась написать Тео, но Эван продержал ее в постели несколько часов. После этого ей было необходимо принять ванну, вымыть и причесать волосы, одеться и подготовиться к предстоящему обеду. Это заняло еще три часа. Потому не хватило времени на шпионаж, что в общем-то хорошо. Докладывать брату, в сущности, нечего.
Лотта из-под ресниц бросила быстрый взгляд на Эвана. Сегодня утром она сильно разозлилась на него и не смогла скрыть это. А она всегда старалась быть такой, какой ее желали видеть: прелестным ребенком, престижной женой, послушной сестрой и желанной любовницей. Возможно, так продолжалось бы и дальше, если бы Эван ей не нравился. Она смогла бы подыграть и притвориться, однако приходилось бороться со своими чувствами. Ей хотелось, чтобы Эван уважал ее, если уж надеяться на любовь нет смысла. При этом она собиралась предать его, донести обо всем властям. Лотта понимала, что поступает лицемерно, и ненавидела себя за это.
Она выбирала на большом блюде с жареными во фритюре лягушачьими лапками самые лакомые кусочки. Их добавили в меню "Медведя" специально для французских гостей. Чувство вины не покидало Лотту. Она раздумывала над тем, не стоит ли рассказать обо всем Эвану. Тео обещал ей вернуть все то, что она потеряла. Вернее, большую часть из того, что еще можно было вернуть, - деньги, дом, положение в обществе. Она переживала, испытывая болезненное желание вырваться из капкана, в который попала. Эван, напротив, не обещал ничего, кроме постели, да и то на время, она ничего не должна ему. Их объединило физическое влечение и ничего более - ни доверия, ни чести. В то утро, когда они поссорились, Эван сказал ей, что ему хотелось бы большей открытости. Конечно, об этом не могло идти и речи, если она станет выполнять поручения Тео. Его задание, как свинцовая гиря, повисло на ее совести.
Но вопреки тому что Лотта понимала краткость их союза, оказалось невероятно трудно решиться обмануть Эвана, разобраться в причине смятения, воцарившегося в ее душе. Наверняка она знала только то, что ей очень не нравится чувствовать себя виноватой и одинокой. Вот к чему приводит лицемерие.
Эван улыбнулся и поднял свой бокал, приветствуя ее. Лотта зарделась, как молоденькая девица, получившая комплимент от симпатичного поклонника. Она улыбалась Эвану, видя в его глазах жар обещаний и чувствуя, как перехватывает дыхание в груди. Если взяться вовремя за ум, то и впрямь можно сойти за девственницу.
- Мисс Пализер вряд ли интересны наши разговоры о политике и войне, - с особенным выражением произнес Эван. - Постараемся сменить тему разговора на сегодняшний вечер, чтобы не заставлять ее скучать, господа.
- Что вы, господа, я вовсе не возражаю, - поспешно возразила Лотта. - Если размещение орудий или кавалерийских полков может послужить темой для общей беседы, умоляю, пусть мое присутствие не останавливает вас.
- И не подумаем, моя дорогая, - заверил Эван, глядя на нее искрящимися от сдерживаемого смеха глазами. - Вы должны извинить нас. Отсутствие общества и развлечений невольно возвращает к единственно доступному способу скоротать время - беседам о политике.
- Кстати, о развлечениях, - вступил в разговор Ле Прево. - Возможно, мадам покажется интересным принять участие в нашей утренней вылазке? Мы совершаем верховые прогулки до окраин города каждое утро в восемь, мадам. Это помогает не залеживаться в постели и поддерживать какую-то дисциплину. Однако нам не позволено удаляться больше чем на милю от города, иначе нарушаются условия содержания. Но может быть, Сен-Северину будет теперь труднее присоединиться к нашему отряду, - предположил он, взглянув на Эвана.
- Вот уж не думаю, что лорд Сен-Северин из тех, кто залеживается допоздна в постели, - рассмеялась Лотта.
- Что ж, по крайней мере, до сих пор так и было, - с улыбкой ответил ей Ле Прево. - Боюсь, теперь у него появился большой соблазн остаться возле вас, а не скакать по полям в нашей компании, - любезно прибавил он, взяв Лотту за руку. - Кто бы из нас не предпочел дарить свое время и внимание прекрасной даме в ущерб мужским забавам?
- Жак, - шутливо взмолился Эван. - Если ты пытаешься соблазнить мисс Пализер, умоляю, не делай этого прямо у меня под носом.
- Говорят, любовь и война требуют честности, - смиренно пожав плечами, заключил Ле Прево и поцеловал затянутую перчаткой тыльную сторону ладони Лотты. - Я намного богаче Сен-Северина, мадам. Помните об этом, - коварно добавил он.
- Достаточно, месье, я не ставила перед собой задачу выбрать покровителя, - заявила Лотта и сдержанно улыбнулась. - Но буду помнить о вашем великодушном предложении.
На этом беседа на время прервалась, так как подали дичь. Несмотря на то что блюдо оказалось несколько жестковато, было очевидно, что обслуга "Медведя", а в особенности молоденькие служанки, совершенно очарована этими красивыми, хорошо воспитанными и такими богатыми постояльцами. Национальность в данном случае никого не интересовала.
Лотта весело болтала с лейтенантами Маре и Дюво, которые выглядели так молодо, словно еще никогда не брились. Они были внимательны к ней и, казалось, совершенно очарованы ее шармом, прелестью и умением вести беседу. У Лотты закралась мысль о том, что для них угодить любовнице Эвана - способ завоевать его расположение. Конечно, в их глазах он был чем-то вроде героя.
- Вы бы видели лорда Сен-Северина, когда он вел нас в атаку в битве при Фуентес-де-Оньоро, мадам, - восторженно рассказывал Маре. - Он - лихой кавалерист, прекрасный наездник. Если бы я располагал хоть четвертью его таланта, был бы счастлив!
- Удивительно только, что лорд Сен-Северин попал в плен всего через час после начала атаки, - заметила Лотта.
- Этого бы не произошло, не будь полковник Бено таким дураком и не потеряй он того преимущества, которое завоевал Сен-Северин… - презрительно фыркнул Маре.
- Несомненно, это вина Бено, - с жаром поддержал его Дюво. - Его атаковали по левому флангу…
И они принялись реконструировать на обеденном столе поле битвы, используя солонки, перечницы и столовые приборы в качестве реквизита.
- Вам еще не наскучили военные коллизии, моя дорогая? - осведомился Эван, склонившись, чтобы наполнить ее бокал. - Дело в том, что не было согласованности в тактике, - довольно сухо подытожил Эван.
- Должно быть, я не умею вас развлечь, коль скоро мы все сидим здесь, вспоминая старые битвы, - сказала Лотта. - Неужели до сих пор никто не нарушил условий поселения, чтобы снова вернуться в драку?
- Обязанность каждого, в ком есть благородство, постараться бежать, - ответил Маре, закуривая.
- Не вам об этом говорить, - заметил Дюво. - Вам едва удалось добраться до побережья. А закончилось тем, что вы угодили прямо в тюрьму за все свои старания.
- Лучше пытаться и потерпеть неудачу, чем просиживать задницу уже без малого шесть месяцев, ничего не предпринимая.
- Вы тоже так считаете, полковник Ле Прево? - поинтересовалась Лотта.
Она заметила, что старшие офицеры предпочитали помалкивать, в то время как молодежь ожесточенно спорила между собой. Оуэн Печейс заинтересованно рассматривал бокал с вином, наклоняя его так, чтобы заставить свет свечей играть в вине. Эван сидел, откинувшись в кресле с расслабленным видом, но Лотте показалось, что он пытается скрыть внутреннее напряжение. Возможно, он думал об Арланде. Ей приходилось слышать о побегах из тюрем, но это было крайней редкостью. Британские власти управляли тюрьмами со стальной непреклонностью.
- Мадам, я старательно избегаю думать обо всем, что требует слишком больших усилий. Тем более о побеге, - с улыбкой ответил Ле Прево. - В конечном счете мне не хочется усложнять себе жизнь.
- Стыдитесь, Ле Прево, - рассмеявшись, сказал Печейс. - Под Маренго вы, вне всякого сомнения, вели себя очень решительно.
- Не стану отрицать, - слегка пожав плечами, заметил Ле Прево. - Но с тех пор я потерял охоту к кровопролитию. Здесь меня все вполне устраивает.
Шепот неодобрения прошел среди офицеров. Лотта заметила, как Эван, откинувшись назад в своем кресле, сделал большой глоток вина. Он не произнес ни слова. Потом их взгляды встретились. Она поняла, что его синие глаза светятся насмешкой, абсолютно уверенная, что он знает о ее намерениях.
- Ну что ж, - сказала она, пожав плечами. - Думаю, мое пребывание здесь не будет оживлено таким событием, как побег. А жаль - это бы очень развлекло.
Лотта демонстративно повернулась вполоборота к Эвану, чтобы хоть как-то прикрыться от его слишком внимательного взгляда, и стала беседовать с капитаном Ле Грандом, худым, видимо, страдающим гастритом, почтенного вида человеком, вхожим во многие дома городской знати в качестве учителя танцев.
- Местные барышни учатся с большим удовольствием, не то что молодые люди! Уф! Обе ноги левые и никаких способностей. Родители упрекают меня, но на самом деле эти парни просто родились без намека на чувство ритма! - воскликнул он патетически, воздев руки к небу.
- Боюсь, вы правы, - сочувственно поддержала его Лотта. - Помню, мне оттоптали ноги, когда я впервые выехала на бал в Олмаке. Думала, не смогу неделю после этого ходить.
За дичью последовал картофельный пудинг под винным соусом, плотный и сладкий, с пряным привкусом, как у домашнего печенья, не отличавшийся изысканностью и очень тяжелый для желудка.
- Боже мой! - удивленно воскликнула Лотта. - Вонтедж и впрямь застрял в прошлом веке. Мне не доводилось пробовать картофельный пудинг с самого детства!
Она повернулась, чтобы поговорить с офицером, который сидел по левую руку от нее. Он был молод, едва ли не самый молодой из присутствующих за столом. Его звали Пол Сантер, и он еще ни разу не принял участия в общей беседе. Он стеснялся и, видимо, боялся ее. Постепенно Лотте удалось разговорить его, и он признался, что пишет пьесы для театра, в которых с удовольствием принимают участие некоторые офицеры. Он сам пишет и слова, и музыку, Ле Гранд ставит танцевальные номера. Уже прошло одно представление для жителей Вонтеджа и даже имело успех. Сначала Пол растерялся, когда Лотта обратилась к нему по-французски. Юноша рассказал о своей овдовевшей матери, двух сестрах, ферме в Бретани и о том, как они гордятся, что их сын и брат сражается за свою страну.
Лотта пожалела, что взяла на себя роль наперсницы столь неопытного и молодого человека, но мужественно выслушала его рассказ до конца, стараясь не зевать и выказывать надлежащее сочувствие.
Пудинг убрали, и наступило время портвейна.
- Вы простите меня, господа, если я не стану вас покидать, - улыбнулась Лотта. - Поскольку здесь нет других дам, с кем бы я могла выпить чаю, и так как я тоже люблю выпить немного портвейна, прошу вас не стесняться моего общества.