Кайан не смог сдержать улыбку. Выкупанный, в свежем льняном одеянии Юрий уже не смахивал на кочевого разбойника.
- Я надеюсь, ты вел себя хорошо, - сказала Роксана.
- Да, прекрасно, - прозвучал голос госпожи Алиссы, входившей в комнату. - Как себя чувствует Вал?
- Неважно, - ответила Роксана.
- У моего врачевателя большой опыт, но он не умеет творить чудеса. Мы должны рассчитывать на милость богов. - Она встретилась взглядом с Роксаной. - Я думаю, нам следует поговорить прямо сейчас. - Она сделала знак рабыне. Та принесла корзину Роксаны и поставила ее на стол. - Полагаю, это ваши вещи?
- Да.
Кайан смотрел то на одну женщину, то на другую. Он считал, что в корзине одеяния и безделушки Роксаны, и рассердился, когда она отказалась ее выбросить. Сейчас он подумал, что это было неразумно с его стороны.
- Там все, - сказала госпожа Алисса. - Без сомнения, вам это очень пригодится по дороге домой, на родину. - Она сделала паузу, но Роксана не отвечала, и она продолжила: - Вы не хотите пройтись со мной?
- Вы можете говорить все, что намереваетесь, здесь, при моем двоюродном брате. У меня нет секретов ни от него, ни от его сыновей.
- Хорошо. - Госпожа велела двум служанкам, вошедшим в комнату вместе с ней, удалиться. - Как я уже говорила, мне нужно было время, чтобы подумать о том, как лучше всего выйти из создавшегося положения. Я верна царю Птолемею, мой сын и невестка тоже.
Кайан кивнул.
- Я понимаю.
- Мой покойный муж Борей был военачальником у великого царя Александра III. Вы были знакомы с ним?
Кайан покачал головой.
- Нет, госпожа, не был.
- Я тоже не встречалась с ним, - ответила Роксана.
- Борей любил его, но не так, как некоторые мужчины любят других мужчин, а как его верный соратник. Мне кажется, после смерти царя он так и не смог стать прежним. - Она подошла к Роксане и взяла ее за руки. - Мой муж присутствовал на суде в тот день, когда обвиняли мальчика по имени Ясон в том, что он украл меч. Вы помните этот день, принцесса?
Роксана кивнула.
- Да, помню.
- Царь приказал отрубить мальчику руку, но тут вмешались вы.
- Да, - сказала Роксана. - Ясон не был вором. Он был всего лишь мальчиком, который мечтал стать солдатом. Он думал, что если научится владеть мечом, то сможет служить в армии Александра.
- Борей рассказывал, что вы упали на колени перед царем и просили пощадить Ясона и его младшую сестру. Вы просили царя Александра сделать мальчика своим пажом и найти семью, которая примет к себе его младшую сестру. Они были сиротами, и, если бы Ясону отрубили руку, он бы не выжил.
- И девочка тоже погибла бы, - сказала Роксана.
- Царь был в ярости, но вам удалось убедить его. Ясон поступил на службу, а девочка по имени Геспер была принята в дом одного из соратников царя.
Роксана улыбнулась.
- Да, ее удочерил добрый человек по имени Юлиан.
- Моя невестка Геспер и была той сиротой. Ее брат был спасен вами. Геспер обязана вам не только жизнью своего брата, но и своей собственной, а также жизнью моих внуков.
- Но Ясон трагически погиб… - сказала Роксана.
- Да, но это было позже. И погиб он с честью, а не как вор. Геспер выросла и стала женой моего сына. Она помнит о своем долге перед вами.
- Она мне ничем не обязана, - сказала Роксана. - То, что я сделала, я сделала потому…
- Потому что так было правильно, - закончила за нее госпожа Алисса. - И я поступаю правильно, предоставляя в своем доме убежище вам и вашим соотечественникам. Что произошло между вами и царем Птолемеем, не мне судить. Ради Геспер я должна сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам!
- Но, госпожа, вы должны отдавать себе отчет в том, что это может очень дорого вам обойтись, - предупредил ее Кайан.
- Насколько дорого можно оценить честь? - Она улыбнулась. - Я воспитана в старых традициях. Мой сын утверждает, что я чересчур мягкосердечна. Но я твердо знаю одно: мои слуги служат, мне, а не фараону. Оставайтесь здесь, пока мальчик не поправится. Когда он будет в состоянии отправиться в путь, я помогу вам добраться до Нила.
- Благодарю вас, - сказал Кайан.
- Вы должны быть уверены, что готовы подвергнуть себя риску, принцесса Роксана, - сказала госпожа Алисса. - Если вы вернетесь, царь Птолемей, возможно, пощадит вас. Вы, быть может, сумеете вернуть его милость. Вы уверены, что хотите остаться здесь, с этими варварами?
Роксана взяла Кайана за руку и крепко сжала ее.
- Да, я уверена! - сказала она. - Что бы нам ни выпало впереди, мы пройдем через это вместе!
- Ну что ж, на этом и остановимся, - сказала госпожа Алисса так просто, будто выбирала блюда к обеду. - Отныне вы под моей защитой. Да поможет вам Гера!
- Я ничем не смогу отблагодарить вас за доброту, - сказал Кайан.
- Нет, можете, - ответила госпожа Алисса. - Вы можете воспользоваться ванной. Если вы собираетесь остановиться у меня, то я настаиваю на поддержании чистоты.
- Это значит, что тебе надо вымыться, - сказал Юрий.
- Я и сам знаю, что это означает, - ответил ему отец.
- Я тоже так думаю, - сказала Роксана. - Госпожа Алисса, если вы окажете нам любезность и посидите с Валом, я провожу принца Кайана и лично удостоверюсь в том, что он наилучшим образом выполнил ваше распоряжение.
Глава 17
Кайан в одной лишь набедренной повязке зашел в бассейн в комнате Роксаны. Египетские рабыни с губками, льняными полотенцами, ароматными маслами и горшочком с лимонным кремом для мытья вытаращили на него глаза и захихикали. Его ожидали также слепой старец с кифарой и поваренок с подносом, на котором было разложено жареное мясо, фрукты, сыр и круглые кунжутные лепешки с медом. Еще один юноша внес замысловатый, в виде лошадиной головы кубок с вином. Кайан нахмурился.
- Я буду мыться или принимать участие в представлении?
Роксана закашлялась, чтобы сдержать смех, и знаком отослала всех слуг, кроме музыканта.
- Оставьте еду и вино, - приказала она.
Роксана подобрала волосы, сняла длинную тунику и сандалии и, оставшись в льняной сорочке серьгах и ожерелье в виде золотых раковин каури, тоже вошла в бассейн.
- Мне не нужна твоя помощь, - сказал Кайан. - С тех пор как меня отучили от груди, я моюсь сам.
- Ты ворчишь как старуха, - нежно поддразнила она его. - В доме моего отца я бы сделала это для любого благородного воина, особенно если он ранен и нуждается в уходе.
- Эти царапины нельзя считать ранами.
Роксана взяла немного крема, откинула волосы Кайана и стала натирать ему плечи и спину. Его кожа была бронзовой от загара и ветра, испещренной шрамами, но под ней чувствовались стальные мускулы. Она сказала себе, что будет держаться отстраненно и обращаться с ним как с любым раненым, нуждающимся в помощи. Но ей не удавалось сохранять спокойствие, когда она прикасалась к его телу. Кайан застонал от удовольствия.
- Все-таки ты правильно это придумала!
Он нырнул и взял немного крема, чтобы вымыть свои густые длинные волосы.
- Позволь мне, - сказала она.
У Кайана всегда были прекрасные волосы, но за те годы, что они не виделись, они потемнели и стали как вороново крыло. Его черты казались высеченными из согдианского гранита и придавали ему вид легендарного героя. Сейчас он был даже более красив, чем в юношеские годы. От него веяло таинственностью, и она чувствовала, что совсем не знает его. Этот намек на опасность будоражил ее воображение.
Она засомневалась, что поступала правильно, но уже было поздно звать рабов. Если бы она сделала это, то признала бы свою слабость. А она всегда любила принимать вызов!
- Чем обязан проявлению вашей милости, принцесса?
Насмешливая учтивость Кайана отвлекла ее от размышлений, и она на мгновение почувствовала себя его подругой, как в юности. Она ответила так, как сделала бы тогда, когда они были еще подростками: зачерпнула в пригоршни воду и плеснула ему в лицо.
- Фу! - фыркнул он. - Благодарю вас, госпожа.
- Ты заслужил это. Держи, это немного лучше на вкус!
Она подняла за ручки тяжелый кубок с вином, стоявший возле бассейна, и протянула ему. Он сделал маленький глоток.
- Оно разбавлено водой, - заверила она. - Я помню, что тебе так нравилось.
Он взглянул на нее.
- Трезвый воин живет дольше.
- А принц?
В темных глазах Кайана сверкнула молния.
- Это Оксиарт пожелал сделать меня своим приемным сыном и присвоить мне титул принца, чтобы я смог защитить твоего сына. Я никогда не собирался занять место юного Александра.
- Но ты и так не занял его? Он же станет царем?
- Разумеется.
- Он здоров? Он смышленый?
- Он прекрасный и достойный сын. Но я должен предупредить: он не знает, что ты жива. Я решил, что так будет безопаснее. То, что у него есть мать, будет для него новостью. Не думай, что он бросится в твои объятия и покроет поцелуями твое лицо. Ты должна верить, что все, что я делал, я делал для тебя и для него, а не ради себя.
- Ты не представляешь, как мне хотелось бы увидеть его, услышать его голос… - Она улыбнулась. - Я никогда ни в чем не подозревала тебя. Я скорее поверю, что мой отец предал нас, чем ты!
От нахлынувших чувств голос ее стал низким. Она взяла у него кубок и поставила на поднос. Снова набрала крема и знаком велела Кайану нагнуться. Он был выше ее, выше Птолемея и даже Александра. Ей пришлось стать на цыпочки, чтобы вспенить шампунь и нежно стереть с его головы засохшую кровь.
- Теперь прополосни, - сказала она.
Струя теплой воды вытекала изо рта дельфина на одном конце бассейна, на другом краю был водосток. Прекрасно продуманная система, надо бы сделать такую дома… Если только она когда-нибудь попадет домой.
Кайан несколько раз нырнул с головой в бассейн, и она занялась его плечами, нежно растирая места с кровоподтеками. Когда ей было одиннадцать лет, индианка, наложница отца, научила ее приемам глубокого массажа, расслабляющего мышцы и заживляющего кровоподтеки. Ее всегда интересовало искусство врачевания. Если бы она не была наследницей Двух Царств, то хотела бы посвятить жизнь изучению целительства.
Персидский маг рассказал ей однажды, что в Китае врачеватели использовали серебряные иглы, чтобы обеспечить приток живительных сил к телу, но у нее не было таких игл и никто не учил ее этому. Когда она считала себя госпожой Майет и жила во дворце Птолемея, то могла учиться у египетских врачевателей, но упустила эту возможность.
- Ох! - воскликнул Кайан. - Если хочешь убить меня, то возьми нож и сделай это, но только быстро!
- Не веди себя как маленький ребенок! - возразила она. - На тебе столько грязи, что я поражаюсь, как нам удалось опередить солдат Птолемея.
Она намылила ему шею и грудь, осторожно обходя воспаленные места порезов, и тщательно вымыла его руки от локтей до запястья, осторожно стирая кровь со сбитых суставов.
На теле Кайана почти не было волос, лишь посередине живота проходила тонкая полоса, скрываясь в складках набедренной повязки.
Мускулистые ноги Кайана свидетельствовали о том, что он прекрасный наездник. Глубокая рана проходила по его левому бедру, а правое было все в синяках. Она медленными круговыми движениями губки стала смывать кровь и грязь.
- Здесь следует наложить швы. - Она указала на левое бедро. - И на лбу тоже.
- Уверен, это доставит тебе большое удовольствие.
Она сердито тряхнула головой.
- Почему ты думаешь, что мне хочется сделать тебе больно? Раны не заживут, если их не зашить.
- Ты думаешь, что сейчас не причиняешь мне боль?
Его взгляд задержался на ее мокром льняном одеянии. Роксана почувствовала, как краснеет. Почему она с таким наслаждением делила ложе с Птолемеем, а теперь, по прошествии нескольких дней, уже испытывает влечение к своему двоюродному брату? Может, она распутница?
Не к двоюродному брату, поправил ее внутренний голос. А дальнему родственнику, к человеку, стать женой которого ты хотела.
Она закрыла глаза и попыталась избавиться от этих мыслей.
- Ты думаешь о Лилии?
- Очень редко. Это ты выбрала ее мне в жены, а не я.
Много лет назад Александр повелел Роксане выбрать жену Кайану. Она выбрала госпожу Лилию, красивую, но тщеславную и глупую согдианку.
- Мне следовало быть умнее, - признала она.
- Ты прекрасно знала, что делаешь, - сказал он. - Ты знала, что я никогда не полюблю Лилию, и это тебя устраивало.
- Многие браки в благородных семьях совершаются по политическим соображениям.
- Лилия была глупа, легкомысленна и неверна мне.
- Мне жаль… - сказала Роксана.
- Не стоит! - Он покачал головой. - У нее не было другого выхода. Я не хотел детей от нее. Мы делили ложе, когда мне это было удобно, но это был лишь политический союз. Мне никогда не была нужна никакая другая женщина, кроме тебя, Роксана. Ни прежде, ни теперь. Если здесь и есть чья-то вина, то она лежит на мне, а не на Лилии. Она никогда не пыталась казаться лучше, чем была, - жадным ребенком в теле женщины.
- Скорее, это я была жадным ребенком, - сказала Роксана, - раз дала тебе в жены женщину, которую ты никогда не смог бы полюбить.
- Она мертва, и он тоже.
- Ты говоришь об Александре?
Он кивнул.
- Не будем говорить о нем. Он взял тебя в жены, чтобы заполучить нашу конницу. Если бы ты умерла раньше него, он бы недолго тосковал и сразу взял в жены другую принцессу.
- Наверно. Сначала я его ненавидела, но потом… в конце… мне кажется, я его полюбила. Ормазд свидетель, что я не хотела влюбляться в него. Мы с ним часто ссорились. Но в нем было что-то, что…
- Он умер, а ты жива. У тебя есть право жить… и любить.
- Но как я могу верить себе? - вскричала она. - Я думала, что ненавижу Александра, а потом полюбила его. Я верила Птолемею, а он хотел взять себе в жены жену брата. Я никогда не любила его, но он мне нравился. Мне нравилось заниматься с ним любовью.
- Разрази тебя гром, Роксана! Ты всегда резала правду-матку.
Она вздохнула и вытерла навернувшиеся на глаза слезы.
- Я честна с тобой, Кайан. Это пока все, что я могу тебе сказать.
- Этого недостаточно, - ответил он.
Она не успела понять, что происходит, как он уже прижал ее к себе и поцеловал. Это был не нежный и неуверенный поцелуй, который он подарил ей час назад, а обжигающая ласка, воспламенившая ее кровь.
Сама того не желая, она закрыла глаза и приоткрыла губы, позволяя ему сделать поцелуй более глубоким, отбросив в сторону все условности.
Она ожидала, что его поцелуй будет таким же, как в далекие годы их юности, когда они думали, что любят друг друга. Сейчас он означал намного больше, настолько больше, что это пугало ее. И она не устояла перед соблазном вкусить сладострастное прикосновение его языка к своему… вдохнуть его запах… насладиться его неистовой, неукротимой мужской страстью.
Она говорила себе, что, не отвечая на его поцелуй, противостояла его ласкам, но хорошо знала, что это ложь. Она, смело спорившая с царем, дрожала, как девственница в объятиях мужчины, и ей страстно захотелось полностью отдаться Кайану.
Его пальцы проникли под тунику и обхватили ее грудь. Застонав, он нагнул голову, отвел в сторону намокшую одежду и захватил сосок губами. Она тонула в потоке сладостных ощущений, который смыл все попытки сопротивления. Ее колени подкосились, и, чтобы не упасть, она обняла его за плечи.
Он ласкал ее сосок языком, нежно поглаживая грудь. Она откинула голову, ее волосы рассыпались по плечам. Кайан принялся ласкать другую грудь, дразняще посасывая ее, пока волна ее желания не возросла до такой степени, что ей стало больно.
Он схватил ее руку и прижал к своему животу. Это прикосновение возбудило ее еще сильнее, и она потянулась к нему. Когда их губы встретились, она пылко отвечала ему, лаская его шею и обхватив его бедрами.
Кайан освободился из ее объятий. Нежно, но твердо он отстранил ее, выдохнул и лукаво улыбнулся.
- Да, ты подросла, - сказал он.
Она была поражена и не знала, что ответить. Повернувшись, она нырнула и отплыла в дальний угол бассейна.
- Не знаю, что и сказать, - призналась она. - Мне не следовало…
- Не будем лгать друг другу, Роксана.
Она пыталась возразить, объяснить, но нужные слова не приходили.
- Нам следует поставить на этом месте памятник сегодняшнему событию. - Его улыбка превратилась в хорошо знакомую ей кривую усмешку. - Мне было девятнадцать лет, когда ты стала женой великого завоевателя, - сказал он. - А сколько было тебе? Шестнадцать?
- Это было сто лет назад.
Если до этого она была сильно смущена, то теперь замерла в растерянности. Чему ей верить? Кайан был таким же, но сейчас он вел себя непонятно.
А она, знавшая физическую любовь двух мужчин, была в состоянии такого изумления, будто это происходило с ней впервые. Почему ласки Кайана так подействовали на нее? Ей казалось, что ее плоть и кровь проснулись лишь сейчас, а до этого она была сделана из дерева. Она чувствовала себя как привидение, бродившее в царстве теней и внезапно застигнутое лучами яркого солнца.
Она посмотрела на него полными слез глазами.
- Значит, тебе было девятнадцать?
- Да, я был зеленым юнцом.
Он поднял кубок с вином, осушил его и взял кусок мяса. Она натянула тунику себе на грудь, прекрасно зная, что намокшая тонкая льняная ткань стала почти прозрачной.
- А я уже немолодая женщина, родившая ребенка.
- Ты стала еще красивее, - хрипло сказал Кайан. - Я постарел, но время пощадило тебя, Роксана. Годы не оставили на тебе следа.
Она почувствовала, что ее щеки заливает румянец.
- За эти годы ты отлично научился говорить женщинам приятные и лживые слова.
- Я никогда не претендовал на роль евнуха.
- Да, Кайан. Но и я не пытаюсь никого уверять, что я девственница. - Она выжала воду из волос и подобрала их. - Я ничего не могу обещать тебе.
- Пообещай, что подумаешь о моем предложении.
- О каком предложении? Я не слышала никакого предложения.
Скрывая волнение, она поднялась по ступеням и обернулась льняным полотенцем.
- Стань моей женой, Роксана.
- Не надо. Все это слишком быстро. Я пока не знаю. Ты… - Она беспомощно развела руками. - Ты был прав, что прекратил это. Если бы мы… если бы я позволила тебе…
Он снова усмехнулся.
- А ведь нам было хорошо. Признай это!
- Я не отрицаю. Но, возможно, дело не в тебе, а во мне. Может быть, я ненасытна. Может, я так же повела бы себя со скифским разбойником или погонщиком верблюдов. Мне очень нравится заниматься любовью. Но то, что я люблю это, не повод, чтобы выходить замуж.
- Я хочу, чтобы ты родила мне детей… дочерей. Да, трех или четырех дочерей, рыжих и курносых. Упрямых и смелых, как их мать.
- Какой же мужчина не хочет иметь сыновей?
- У меня уже есть два сына. Лучших и желать нельзя. - Он подошел к борту бассейна. - Я должен вернуться к ним. Возможно, Вал нуждается во мне.
- Ты прав, - сказала она. - Иди, посмотри, как он, а потом возвращайся, чтобы я наложила тебе швы.
- Ты не забыла об этом?
Она рассмеялась.