- Рок мертв, - прорыдал Гарри. - Мы нашли его там. Мертвым. На полу. Его бедная шея была сломана. Рок - лучший друг! Другого такого не будет. - Слезы ручьем бежали по его щекам. - Ты знаешь, он спас тебе жизнь! Наверное, он одной рукой бился с этим дьяволом, пока ты взбегала по лестнице наверх, чтобы предупредить нас. Бедная моя красавица, душечка моя!
Дона больше не слушала его. Она села, уставившись на окно, освещавшее комнату ярким дневным светом.
- Сколько времени? - резко спросила она. - Солнце давно уже встало?
- Солнце? - тупо повторил Гарри. - Сейчас, кажется, около полудня. Но что из того? Ты ведь еще отдохнешь? Тебе просто необходим покой после всего, что ты пережила этой ночью.
Дона закрыла глаза и попыталась собраться с мыслями. Значит, полдень. Корабль уже уплыл, ведь он не мог ждать ее дольше восхода солнца. Она спала, когда маленькая лодка ткнулась носом в песчаную косу, на которой не было ни души.
- Попытайся снова уснуть, моя любимая, - уговаривал ее Гарри. - Попытайся забыть об этой злосчастной ночи. Клянусь тебе, я больше никогда не стану пить. Во всем я виноват. Я должен был остановить все это. Но ты будешь отомщена, обещаю тебе. Знаешь, мы поймали его! Мы поймали этого проклятого пирата!
- О ком ты? - с трудом проговорила Дона.
- Как о ком? О Французе, конечно, - выпалил Гарри. - Об этом дьяволе, который расправился с Рокингэмом и чуть было не убил тебя. Его команде удалось скрыться на корабле, но сам он - главарь этих пиратов - он в наших руках.
Дона с такой болью и отчаянием взглянула на мужа, что он, не понимая перемены в ней, снова встревожился и принялся поглаживать ее волосы и целовать по очереди все пальцы на ее руках, бормоча:
- Моя бедная девочка, я смутил тебя. Ах, что за ночь, что за дьявольское наваждение! - Видя, что страдание все нарастает в ее глазах, он сконфузился и, словно застенчивый подросток, неловко прошептал: - Этот Француз, этот пират - он никак не домогался тебя, ведь нет, Дона?
Глава 21
Два дня прошли как во сне. Не замечая происходящего вокруг, Дона одевалась, ела, гуляла в саду, произносила слова, смысла которых не понимала. Она была словно в оцепенении, не могла ни на чем сосредоточить мысли, не чувствовала ни тепла, ни холода, не слышала обращенных к ней слов.
Как-то на прогулке к ней подбежали дети. Джеймс залез к Доне на колени, а Генриетта, пританцовывая, выпалила:
- Ура! Свирепого пирата поймали. Пруэ говорит, что его повесят.
Дона равнодушно взглянула на бледное уставшее лицо Пруэ и с усилием стала вспоминать: да, да, конечно, здесь, в Навроне, приключилась смерть, и Рокингэм лежит сейчас там, в темной часовне, ожидая погребения. Серые тусклые дни тяготили ее, как в детстве воскресенья, когда запрещалось резвиться на лужайках. Приходил настоятель Хелфордской церкви и с печальной миной выражал соболезнования по поводу потери близкого друга. Когда настоятель уехал, рядом с Доной оказался Гарри. Вздыхая и хлюпая носом, он заговорил тихим, спокойным голосом, что было ему совсем не свойственно. Встревоженный, но покорный, он безотлучно находился рядом с ней, порываясь принести ей то накидку, то плед. А когда Дона отрицательно качала головой, желая одного - чтобы все оставили ее в покое, он снова и снова начинал уверять ее в своей любви, божился, что не возьмет в рот ни капли спиртного. Все несчастья, говорил он, произошли оттого, что тем вечером они изрядно перепили, поэтому и попались в ловушку. Если бы не его легкомыслие и лень, Рокингэм был бы жив.
- Играть я тоже брошу, - сказал он как-то. - Больше не притронусь к картам. Наш городской дом я продам, и мы обоснуемся в Хемпшире. Ты согласна, Дона? Мы будем жить на твоей родине, там, где мы впервые встретились. Усвою привычки деревенского джентльмена, и заживем счастливо с нашими детьми. Я научу маленького Джеймса скакать верхом и охотиться с соколом. Тебе по душе такая идея?
Дона не ответила, безучастно глядя прямо перед собой.
- В Навроне мне всегда чудилась какая-то чертовщина, - без умолку говорил Гарри. - Я никогда не чувствовал себя здесь хорошо. Воздух, что ли, слишком влажный? Мне не нравится здесь. И тебе, наверно, тоже. Мы уедем, как только покончим с этой историей. Жаль, что не удастся расправиться с подлым шпионом-слугой, повесить их одновременно. Господи, когда я думаю, какой опасности ты подвергала себя, доверяя этому негодяю… - Он запыхтел, возмущенно тряся головой.
Один из спаниелей терся у ног Доны; ласкаясь, он лизнул ей руку. И неожиданно она все вспомнила: и пронзительный лай собак, и события той ночи. Помраченный ум ее снова ожил, Дона осознала, наконец, весь ужас предстоящих событий. Сердце ее тревожно забилось, дом, деревья, сидящий рядом Гарри - все стало реальным. Гарри по-прежнему болтал, но теперь Дона боялась пропустить хоть одно слово, потому что оно могло иметь чрезвычайно важное значение. Она не знала, что делать, и приходила в отчаяние, сознавая, что счет времени идет уже на часы.
- Бедняга Рок, должно быть, с самого начала задумал перехитрить слугу, - тараторил Гарри. - В его комнате, видно, происходила отчаянная борьба, из нее по коридору шел кровавый след, но затем он неожиданно обрывался. Парень как сквозь землю провалился. Возможно, он выбрался наружу и успел присоединиться к остальным мошенникам, которые оставались на корабле, хотя это сомнительно. Они наверняка использовали какой-то незаметный участок реки как свою тайную стоянку. Черт, если бы знать заранее! - Гарри с ожесточением ударил кулаком по ладони другой руки, но, вспомнив, что Наврон посетила грозная гостья и говорить громко и чертыхаться - значит проявлять к ней непочтительность, он понизил голос и вздохнул. - Бедный Рок. Знаешь, я не могу представить, как мы будем без него.
Наконец Дона заговорила, с недоумением прислушиваясь к звуку собственного голоса.
- Как его схватили? - спросила она. Собака снова лизнула ей руку, но Дона даже не почувствовала влажного прикосновения.
- Ты о ком - об этом проклятом Французе? А мы надеялись, что ты поможешь нам пролить свет на эту историю, ведь ты находилась с ним одна, там, в гостиной. Я не хотел расспрашивать тебя об этом - ты делаешься такой странной и подавленной… Я понимаю, ты перенесла чересчур много. И если ты не хочешь вспоминать об этом - давай поставим точку.
Дона сложила руки на коленях и проговорила:
- Он вернул мне серьги. А потом ушел.
- Вот и хорошо, - замахал руками Гарри. - Но это не все, понимаешь, Дона. Затем он, должно быть, вернулся и попытался догнать тебя на лестнице. Просто ты не помнишь, оттого что в коридоре потеряла сознание. Одно ясно: почти сразу появился Рок. Угадав, что негодяй преследует тебя, он бросился на него. Завязалась схватка - из-за тебя, Дона, ты всегда должна помнить об этом, эта схватка стоила Року жизни. Дорогой, верный друг - вот кто он был.
- А потом? - спросила Дона, глядя в дальний конец лужайки.
- О, остальным мы тоже обязаны Року. С самого начала это был его план. Рок предложил этот план Эстику и Джорджу Годолфину, когда мы встретили их в Хелстоне: расставить посты по всему берегу и держать наготове лодки, если в верховьях реки появится судно, перехватить его ночью, когда с приливом оно будет спускаться вниз по течению. Захватить корабль нам, увы, не удалось. Зато мы задержали его капитана. - Радостно засмеявшись, Гарри притянул за уши собаку и пощекотал ей спину. - Да, Герцогиня, мы поймали их главаря. Теперь его повесят за пиратство и за убийство. Люди снова смогут спать спокойно.
- Так он был ранен? - спросила Дона ледяным голосом. - Я не поняла.
- Ранен? Как бы не так! Он отправится на тот свет без единой царапины. Заваруха здесь, наверху, задержала его и трех его сообщников. Потом они направились вниз по течению Хелфорда, где в условленном месте договорились о встрече со своими людьми. Когда Эстик с охранниками настиг их, шхуна стояла на середине реки, и трое матросов бросились к ней вплавь. Главарь же остался на берегу - неприступный, как скала. Он сразу вывел из строя двух нападавших и все кричал что-то на своем дьявольском наречии вдогонку тем троим, что улепетывали на корабль. Хотя сразу же за ними были спущены лодки, приготовленные нами заранее, ни пловцов, ни судна нам так и не удалось захватить. Шхуна рванулась к морю. Прилив и попутный ветер подгоняли ее. Француз смотрел ей вслед и, будь я проклят, смеялся. Так говорил Эстик.
Пока Гарри рассказывал, Дона представила себе реку в том месте, где она расширяется и впадает в море. Свистит ветер в снастях, и "La Mouette" быстро уходит в море. Но на сей раз она уплыла без капитана, впервые команда ушла одна. Пьер Бланк, Эдмон Вакайер и другие - они покинули своего командира, потому что таков был его приказ. Дона догадывалась о смысле его слов, обращенных к уплывающим товарищам. Встретившись лицом к лицу с неприятелем, он спасал свою команду, спасал корабль. И сознание того, что они на свободе, дает ему в тюрьме уверенность в своем освобождении. Он не из тех, кто сдается, он будет готовить свой побег. С облегчением Дона почувствовала, что страх и оцепенение оставили ее. Рассказ о пленении Француза пробудил в ней мужество.
- Где его содержат? - спросила она, вставая. Шаль, которой Гарри укутал ее плечи, упала на землю.
- Он у Джорджа Годолфина, под неусыпной охраной. В ближайшие двое суток за ним прибудет эскорт и препроводит его в Эксетер или в Бристоль.
- А потом?
- Ну, а потом его повесят. Если, конечно, Джордж и Эстик не избавят слуг Его Величества от сей досадной необходимости и не вздернут этого проклятого пирата сами в субботний полдень - на потеху всему народу.
Они вернулись в дом. Дона оказалась на том самом месте, где распрощалась со своим возлюбленным.
- Разве они поступят не по закону? - спросила она.
- Нет. Возможно, и нет. Но я не думаю, что Его Величество осудит нас за столь незначительное прегрешение.
"Нельзя терять время, - подумала Дона. - Предстоит так много сделать". Ей вспомнились слова Француза: часто самое безрассудное предприятие оказывается самым успешным. Она будет беспрестанно повторять про себя этот завет!
- Как ты сейчас себя чувствуешь? - беспокойно спросил Гарри, сжимая ее плечи. - У тебя был шок от смерти Рокингэма. Я думаю, поэтому ты была такая странная в последние два дня.
- Возможно. Я не знаю. Не имеет значения. Зато теперь все в порядке. Не стоит беспокоиться.
- Я хочу видеть тебя здоровой. Это все, к чему я стремлюсь, будь я проклят. Видеть тебя здоровой и счастливой! - Голубые глаза Гарри смотрели на нее с обожанием. Он неловко взял Дону за руку.
- Поедем потом в Хемпшир, Дона?
- Да, да, Гарри. Мы поедем в Хемпшир.
Она села на низкий табурет перед камином, в котором не было огня, - стояла середина лета. Отрешенно смотрела туда, где должны были плясать высокие языки пламени. А Гарри, позабыв о том, что Наврон посетила смерть, весело позвал:
- Эй, Герцог! Герцогиня! Ваша хозяйка согласна поехать с нами в Хемпшир. А ну, ищите! Ату!
Дона думала о том, что ей во что бы то ни стало нужно повидать Годолфина и выманить у него согласие на посещение пленника наедине. Годолфин - болван, он клюнет на любую приманку, стоит ему лишь немного польстить. За время свидания она сможет передать оружие: нож или пистолет, если удастся его раздобыть. Вот, пожалуй, и все. Способ побега он выберет сам.
Они поужинали с Гарри в гостиной перед открытым окном, затем Дона поднялась в свою комнату, сославшись на усталость. У Гарри достало чуткости не возражать и дать ей уйти одной. Когда Дона разделась и легла в постель, обдумывая предстоящий визит к Годолфину, в дверь тихонько постучали.
"Нет, - подумала она, - это не может быть Гарри. На его лице было написано раскаяние, вряд ли он решится прийти этой ночью".
Она не ответила, надеясь, что ее сочтут спящей. Но стук настойчиво повторился. Наконец дверь приоткрылась и на пороге в ночной сорочке, со свечой в руке показалась Пруэ. Глаза ее покраснели от слез.
- Что такое? - вскричала Дона, вскакивая с постели. - Джеймс?!
- Нет, миледи, - прошептала Пруэ. - Дети спят. Просто мне надо вам кое-что рассказать, миледи. - Она разрыдалась.
- Войди и закрой за собой дверь, - приказала Дона. - Говори, в чем дело? Почему ты плачешь? Ты что-нибудь разбила? Не волнуйся, я не стану бранить тебя.
Пруэ продолжала судорожно всхлипывать, оглядываясь по сторонам, словно чего-то опасаясь. Наконец она прошептала сквозь плач:
- Я хочу сказать об Уильяме, миледи. Я такая грешница…
"О господи! - подумала Дона. - Уильям завел с ней шашни, пока я была на "La Mouette", а теперь, когда он исчез, она, вероятно, боится, что у нее будет ребенок и я выгоню ее".
- Не бойся, Пруэ, - ободрила ее Дона. - Так что же Уильям? Можешь мне довериться, я пойму.
- Он всегда был так добр ко мне, - заплетающимся языком проговорила Пруэ, - так внимателен к детям, особенно когда вы болели, миледи. Никто не мог бы сделать большего для нас. Когда дети засыпали, он часто приходил посидеть со мной, пока я занималась шитьем. Он рассказывал о разных странах, в которых побывал. Мне очень нравились его рассказы.
- Мне тоже казались увлекательными его истории, - поддержала Дона.
- Разве я могла подумать, что он связан с пиратами, - дрожащим голосом пробормотала Пруэ. - Я ни разу не видела его грубым.
- Я тоже.
- Я знаю, миледи, с моей стороны было преступно не доложить сэру Гарри и другим джентльменам… Той страшной ночью они вышибли дверь и увидели, что лорд Рокингэм убит. Но у меня не хватило духу выдать его, миледи. Он был так слаб от потери крови, я не смогла донести на него. Если это обнаружится, меня побьют и отправят в тюрьму… Он просил меня сообщить вам обо всем происшедшем. - Дальше она не могла говорить, слезы катились градом по ее щекам.
- Пруэ, я не понимаю, говори яснее.
- Миледи, той ночью я спрятала Уильяма в детской. Я наткнулась на него в коридоре. Он лежал на полу весь в крови, раненный в руку и в затылок. Уильям сказал мне тогда, что сэр Гарри и другие джентльмены наверняка убьют его, что французский пират был его хозяином и этим вечером в Навроне произошла схватка. Я не смогла выдать его, миледи. Я промыла и перевязала его раны и устроила ему постель на полу, рядом с детьми. А утром, когда джентльмены после завтрака разъехались, я выпустила Уильяма через боковую дверь. Никто об этом не знает, миледи. Только вы и я.
Пруэ громко высморкалась в платок, собираясь снова зареветь, но Дона остановила ее, потрепав по плечу.
- Все в порядке, Пруэ. Ты славная, преданная девушка. Ты правильно сделала, что рассказала мне обо всем. Я не забуду твоей услуги. Видишь ли, мне тоже нравится Уильям, и мне не хочется, чтобы он попал в беду. Но скажи - где он сейчас?
- Очнувшись, он все твердил о Ковераке и спрашивал о вас, миледи. Я сказала, что вы лежите в шоке от потрясения этой ночи и лорд Рокингэм убит. Подумав, пока я меняла повязки на его ранах, он решил, что укроется в Гвике у своих друзей, которые его не предадут. Если вы, миледи, захотите послать ему весточку, то его можно там найти.
- В Гвике, - повторила Дона. - Что ж, прекрасно, Пруэ. А теперь ложись спать и выкинь все это из головы. Ни с кем, даже со мной, не заговаривай больше на эту тему. Живи так, будто ничего не случилось. Понятно, Пруэ? Следи за детьми и люби их.
- Да, миледи, - приседая, промолвила Пруэ. Едва сдерживая слезы, она вышла из комнаты и возвратилась в детскую.
Дона улыбнулась. Верный Уильям - союзник и друг, он в ее распоряжении. Теперь можно приступить к осуществлению побега Француза. Успокоенная появившейся надеждой на его спасение, она заснула.
Раскрыв глаза утром, Дона увидела, что облака рассеялись и небо вновь стало голубым. Это сразу же напомнило ей те дни, когда она, беззаботная и восторженная, бежала через лес вниз, в бухту, удить рыбу.
Одеваясь, она обдумывала план действий. Позавтракав, Дона послала за Гарри. Он уже вновь вернулся к своим привычкам, поэтому, войдя в ее комнату, сразу же кликнул собак. Добродушный и довольный собой, он подошел сзади к Доне, сидящей перед зеркалом, и поцеловал ее в шею.
- Гарри, - обратилась к нему Дона, - можешь ты для меня что-нибудь сделать?
- Все что угодно, - с готовностью пообещал он. - Так чего же ты хочешь?
- Я хочу, чтобы ты уехал сегодня из Наврона и забрал с собой детей и Пруэ.
Лицо Гарри вытянулось, он в растерянности уставился на Дону.
- А ты? Ты что, не поедешь с нами?
- Я поеду, - сказала Дона. - Но завтра.
Гарри принялся мерить шагами комнату.
- А я-то представлял себе, как мы все вместе пустимся в дорогу, когда покончим с этой историей. - Он выпятил губу. - Завтра этого пирата уже наверняка повесят. По этому поводу я собирался сегодня повидать Годолфина и Эстика. Неужели ты не хочешь увидеть его на виселице? Завтра в девять утра все будет кончено, и мы сможем уехать все вместе.
- Ты когда-нибудь видел настоящего висельника? - глухо спросила Дона.
- Ну, согласен, приятного мало. Но ведь здесь другое дело. Проклятие, Дона. Этот малый отправил на тот свет бедного Рока и чуть было не убил тебя. Неужели ты не хочешь отомстить?
Дона промолчала, а он не обратил внимания на выражение ее лица.
- Джорджа Годолфина покоробит такая неучтивость с моей стороны. Как можно уехать, не приведя никаких объяснений?
- Объяснения ему приведу я, - заверила Дона. - Сегодня днем, после того как вы уедете, я навещу его.
- Ты что - хочешь, чтобы я уехал один, без тебя, забрав с собой лишь детей, а тебя оставил с горсткой слабоумных слуг?
- Именно этого я добиваюсь, Гарри.
- Да как же? Если я заберу карету для детей, а сам поскачу верхом, тогда на чем отправишься ты завтра?
- Я найму в Хелстоне почтовую карету.
- И присоединишься к нам вечером в Окахэмптоне?
- И вечером присоединюсь к вам в Окахэмптоне.
Гарри стоял у окна, угрюмо глядя в сад.
- Разрази меня гром, Дона. Смогу ли я когда-нибудь тебя понять?
- Нет, Гарри, но это и неважно.
- Это очень важно, - горячо возразил он. - Это непонимание превращает нашу жизнь в кромешный ад для нас обоих. - Он заложил руки за спину.
- Ты действительно так думаешь? - с удивлением спросила Дона.
Гарри всего передернуло.
- Я и сам не знаю, что я думаю. Знаю только, что отдал бы все на свете, чтобы сделать тебя счастливой. Но беда в том, что я не знаю, как это сделать. Тебе милее мизинец Джеймса, нежели я. Что остается делать бедняге, которого не любит его жена, как не пить и не играть в карты? Скажи!
Дона положила руку ему на плечо.
- Через три недели мне исполнится тридцать. Возможно, Гарри, став старше, я буду мудрее.
- Я не хочу, чтобы ты становилась мудрее, - мрачно проговорил он, теребя ее за рукав. - Я хочу, чтобы ты оставалась такой, как есть. Помнишь, перед отъездом в Наврон ты несла какую-то чепуху по поводу того, что чувствуешь себя птицей из отцовского птичника. Я тогда ничего не понял - и сейчас не могу понять. Для меня это звучит тарабарщиной. Хотел бы я знать, к чему ты клонила.
- Не думай об этом, - сказала Дона, проводя ладонью по его щеке. - Ласточка уже отыскала свою дорогу в поднебесье. Скажи, Гарри, ты исполнишь мою просьбу?