Это уже перебор. Он пожалел, что не выкинул её сразу, а перевёл на неё столько впустую времени. Ему даже стало жаль себя. Спал бы да спал…
- Всё, я не хотел…, - резко поднявшись, он выволок за руку её на палубу, толкнув там. Следом выбросил на палубу сумку, а бутылку со стаканами луканул в воду. Вот так правильно! Не дай Бог, ещё матросы нахлебаются. Мысленно поздравил себя с успешно проведённой операцией. Вернулся обратно, заперся в каюте и улёгся вновь на топчан. Пожаловался сам себе: "Пришлось вставать, идти, сколько времени украла… Ух сучка!"
Видевшие всё это солдаты, проходящие службу на катере и исполняющие роль матросов, отвернулись, трясясь от смеха:- "Не повезло бабе. Такой облом". Тем не менее, в гидроаэропорту, она, как ни в чём не бывало села к нему в ждавший его уазик.
- Вот стерва, - удивлённо прошипел Седлер. - Хоть плюй в глаза.
Высадив, непрошенную пассажирку в Норильске, погнали в аэропорт.
"Только бы не было никаких задержек и отмен рейсов", - думал он, пытаясь поспать ещё и в машине. Про бойцыцу он уже не думал. Было бы чем голову засорять. Всё обошлось, самолёт сел вовремя и машина не сломалась, что тоже часто случается. Везя мать из аэропорта, Илья рассказывал о тундре, о городах спутниках, что попадались по дороге к Норильску. Тундра цвела, обжигая множеством красок. Она удивлённо ахала и восторженно смотрела на проносящиеся то необычные равнины, то сопки. Он провёз её по Норильску, хвалясь городом.
- Илюш, ты с такой гордостью рассказываешь о нём, как будто сам принимал в его строительстве участие, а не приехал не так давно сюда, - потрепала его мать. - Увлекающаяся натура. Что это?
- А, это бывшие хрущёвские поля.
- В смысле? - не поняла она его иронии.
Илья объяснил:
- По приказу генсека сажали тут кукурузу.
- Росла?! - засмеялась разобравшись она.
- Угу, в теплицах и офисах. Даже по приказу не хотела. Они придумали сажать её в горшках, как декоративная зелень, растёт даже в магазинах. Вон те бараки видишь?
- Что за пейзаж? - приложила ладонь к глазам она.
- Лагерь. Заключённые город строили. Он, как и город Петра на костях стоит. Но выстроили, видишь. Где ты видела ещё что-то красивее и это на вечной мерзлоте.
- Илюша, а то что? - ткнула она в качающиеся на воде самолётики.
- Водная авиация. Гидроаэропорт. Здесь, мамуля, мы пересядем в лодку, и наше путешествие продолжится по волнам. Поблагодарив, старшего машины, за терпение и доставку, Илья повёл мать к реке. Стоял ясный тёплый полдень. Солнце светило так ярко, что краски казались неправдоподобно яркими. У причала качалась двухмоторная трофейная лодка дивизиона. Естественно, засекреченная от командования полка. Ждавший его прапорщик Никитин, помог забраться женщине в посудину.
- Голову платком повяжите, с ветерком пойдём, - предупредил он её.
- Илюша, достань в сумке, сбоку лежит, - попросила та сына.
Вещи внесли. Все заняли свои места, но отплывать Никитин не торопился. Седлер хмыкнул, мол, чего стоим, качаемся?… Оказалось причина имелась и прапорщик её озвучил:
- Командир, телефонистка наша отирается в зале гидроаэропорта. Возьмём или пусть попутку ловит?
В мгновение во взгляде Ильи проскользнула какая-то озабоченность, наверное, собрался сказать, чтоб ловила попутку, но он совладал с собой, и речь его была равнодушной.
- Зови. От своих куда денешься, - перекривился он, как от больного зуба, поняв о ком пойдёт речь.
- Тогда посидите, я сбегаю.
Вернулись они вдвоём. Она сухо кивнула и очень постаравшись, в конце концов сумела выдавить из себя подобие улыбки. Устроившись впереди рядом с прапорщиком, она ничем больше не докучала командиру. По-видимому, в её намерения сейчас не входило причинять ему лишние хлопоты. Илья с матерью заняли места сзади. Седлер обнимал мать, та, повязав по совету Никитина платок, боязливо смотрела на кипящую с двух сторон за бортом воду.
- Мамуля не дрожи, я же рядом, - ткнулся, он ей в щёку губами. Он старался не замечать новые её морщинки. Ему так не хотелось, чтоб она старела. Ведь кроме неё у него никого не было и нет на свете. Она всю себя и своё время отдала ему. Если б не она из него никогда не вышло бы ничего путного. И когда она старела, а это он замечал после разлуки, ему было жаль её и себя тоже.
- Страх, как воды боюсь ещё с молодости. Отец когда-то твой обещал научить плавать, но не суждено было видно. Так вот и остался тот страх.
Удобный случай сейчас бы и спросить об отце, раз сама заговорила, но не откроешь рта, потому, как рядом чужие люди сидят, - пожалел он. Чтоб отвлечь матушку от воды принялся показывать ей берега. Поверни голову сюда, посмотри туда.
- Илюша, а лес-то практически аховый. Ну, совсем никакой, - заметила она.
- Есть такое дело. Заполярье, - согласился он.
А она продолжала:
- Даже больно смотреть, несчастный какой-то. Словно надломленный.
- Ты права не только людям такое присуще, как видишь природе тоже. Его обстоятельства гнут и бьют, а он выкручивается, живёт, - обнимая её, заметил он.
- С нашими лесными красавцами не сравнить, - улыбнулась она, вспомнив стройные берёзы, могучие дубы и в зелёных сарафанах сосны и ели.
- Вечная мерзлота, мама.
- Смотри, Илюша, смотри, - через минуту дёргала она его, - берег обломился, а там лёд блестит, как хрусталь играет.
- Я же объясняю тебе мерзлота.
А она заметила ему:
- В таком срезе, если покопаться, много тайн можно найти.
- Так оно, наверное, и есть. Рассказывали таким способом и мамонта в наших краях нашли. Обломился кусок, а там во льду оно, мохнатое с бивнями и лежит.
С ветерком, домчали быстро. На берегу ждала приход моторки Лиза пытавшаяся удержать в узде мечущегося от нетерпения по берегу Тимошку.
- Бабуля, бабуля, - начал орать Тимка ещё, завидев приближающуюся точку из-за поворота. Бабуля, я здесь, - махал он рукой с каждой минутой увеличивающейся в размере моторке.
Нетерпение гнало его к воде, он с трудом дождался, когда она причалит, и отец поможет выбраться бабушке на берег. Телефонистка, сухо поздоровавшись с Лизой, прошмыгнула наверх. Никитин с Ильёй помогли волнующейся в качающейся лодке, гостье. Оказалось, войти в лодку проще, чем выйти из неё. Но справились общими усилиями и с этой задачей. Страхуемая сыном сзади, в лодке и принимаемая прапорщиком на земле, она сошла благополучно на землю. Завидев прибытие лодки с командиром, прибежал от штаба с докладом дежурный и подменяющий Илью на время отсутствия комбат.
- Приплыли. Вот, мамуля, моё хозяйство, - обвёл он рукой "Затон". Тимоха, дай бабушке перевести дух, отпусти шею, ты же уже мужичок-то большой. Александр Николаевич, донесите вещи до "ДОСа", прошу вас. Меня дела ждут. До вечера, дамы, - прикоснулся он губами к щекам жены и матери. - Прошу прощения, служба.
- А меня поцеловать, - полез к Илье сын.
- Ты, что, тоже дама? - хохотнул прапорщик, - бери пакет и вперёд, беги, показывай бабуле дорогу к дому.
Гостья несколько раз оглянулась. Солдаты вытащили лодку на берег, сняли моторы и унесли, а саму её укрыли брезентом. Хозяева, - улыбнулась она. За постоянно оглядывающимся Тимкой, "а как же не потерялись ли", шла Лиза, отвечая на вопросы свекрови. Замыкал шествие Никитин с чемоданом подарков. Этот чемодан не выпускал из вида и Тимофей, постоянно вертясь около него. Ему было совершенно не понятно почему взрослые говорят о всякой чепухе.
- Лиза, чего ж это тротуаров столько понаделали среди тундры? Чем протоптанные дорожки не устраивают?
- Топи, чавкает земля, видите, мох кругом. Не просыхает. Лучшая обувь здесь, без мостков, это резиновые сапоги.
- Мошкара кусается, - хлопала себя по щекам и рукам гостья, - как вы тут выживаете с таким количеством кровопийц.
- Намажем вас специальной дрянью, привыкните.
- Озеро у вас рядом, какая прелесть, чем это оно, Лиза, по берегам красивым таким покрыто?
- Пушицей.
- Лиза, смотри, утки на нём качаются, держит, что ли кто?
- Дикие.
- Да, ну?
- Сюда к нам и лисята забегают.
- Бабуля, и зайцы по кустам скачут. Я куропаток видел, под окнами кормились. И гусей, они на льдинах плыли.
Гостья улыбнулась:
- Ты права, Лизавета, приглашая сюда, раз в жизни надо это посмотреть.
Лизонька тут же поспешила поделиться своими чувствами к этой не простой земле.
- Я уже почти влюбилась в эту землю. Когда Александр Николаевич предрекал это, в день нашего приезда. Я не верила.
Она указала на вышку.
- Лиза, а что тут делают пожарные вышки?
- Я по приезду сюда тоже так думала, но оказалось… - начала она рассказ, но та с улыбкой перебила её:
- Чем же это таким оказалось?
- Сторожевые вышки, на них стояли пулемёты, - выпалила она.
Свекровь не поняла.
- Зачем, дивизион, что ли охраняли?
- Зеков. Лагерь здесь был, отводя глаза, объясняла Лиза.
Та схватилась за грудь.
- Пресвятая дева! Ты просила, я привезла и иконки, и свечи, правда, не знала, зачем тебе это, но перед отъездом специально в храм зашла молебен заказала.
- А земли насыпали? - схватила за руки она её.
- Как просила в платочек, надо было написать обо всём.
Лиза поднесла руки свекрови к своим губам:
- Спасибо! Огромное спасибо, им будет здесь радостью весточка с Большой земли.
Та погладила сноху по голове и каким-то надтреснутым, словно вырвавшимся из глубины голосом спросила:
- Много лежит их тут?
- Кто ж считал.
Тропинка привела к домам. Около "ДОСса" ждали женщины. Каждый новый человек с материка, это подарок из другой жизни. Поздоровавшись с шушукающими женщинами, гостья достала гостинцы с Большой земли. Угощать соседей с большим удовольствием взялся и ловко справился Тимка. Извинившись, направились в дом. Тимка тянул из всех силёнок, собираясь быстрее спрятать в квартиру бабушку, не желая делить её ещё с кем-то. Гости тут редки и желанны. Потихоньку свекровь привыкла к постоянному дню, к мошкаре и к топям. Лиза водила её по территории городка, не заходя на военные объекты, а Илья покатал на вездеходе по тундре. И даже свозил на дальнее горное озеро. ГТСКа мчалась по тундре, ловко лавируя между болотами. Всё дальше от цивилизации и глубже в дикую природу. Зажатое с трёх сторон озеро выскочило неожиданно. Каменные берега нависали над кристально чистой гладью воды, отражаясь там своим величием. Огромные каменные валуны-исполины застыли на полпути, не докаченные ледником до него по всем склонам.
- Ребята, чего они круглые, гладкие какие-то такие, - поглаживала гостья обеими руками холодный камень.
- Льды выровняли, что ползут вниз. Водяные потоки несущиеся весной к озеру, сдвигая своей силой их ближе и ближе к нему.
- Могла бы, и додуматься сама, - расстроилась за свой промах мать.
- Загляни в озеро, - подвёл её к краю Илья.
- Потрясающе. Илюша, а зачем вагончик этот тут? - ткнула она, в приткнувшийся под скалой "балок".
- Ма, это тундра. Окинь взглядом, ни дорог тебе, ни телефонов со "скорой помощью". Давай зайдём внутрь, и ты посмотришь.
- Как же мы это сделаем?
- Здесь висит на видном месте ключ, вот видишь?
- Надо же.
- И есть всё необходимое. Смотри, соль, крупы, макароны, сухари, сахар. Мало ль с кем беда, какая приключилась, чтоб человек мог пережить то время.
- Кто ж это всё закладывает сюда?
- Все, чья нога сюда ступила и у кого есть что оставить.
- Мы тоже оставим?
- А как же. Для этого Александр Николаевич сумку продуктов со склада взял и аптечку обновим.
- С каких же пор такой закон по тундре идёт прапорщик?
- Наверное, с появлением первых людей.
- Александр Николаевич, когда же это в тундру они добрались?
- Книги рассказывают, что было это в семнадцатом веке. Я уже здесь этим чтением увлёкся. Сказочно богатый край манил к себе. Смельчаки шли сюда за "мягкой рухлядью"- пушнина так называлась, - пояснил он. - На маленьких судёнышках шли, рискуя жизнью. Они плыли в основном по северным рекам, забираясь всё глубже и севернее. Норильск видели, командир показал вам. Это же жемчужина Заполярья.
- Показывал и рассказывал аж в захлёб.
- Он вырос и расцвёл необыкновенно быстро, как тундровый цветок. Здесь очень много построено баз отдыха, профилактории даже есть на сказочных озёрах Лама, Глубокое, Мелкое, вот где красота - то. Свозите мамашу, Илья Александрович, покажите.
Вездеход вновь полетел по таёжным просторам. Возвращались.
- Боже мой, какая бесконечная даль, - сделала она глубокий вздох, стоя в идущем полным ходом вездеходе. - Дышится-то как. Спасибо Илюша.
- Смотри и дыши на здоровье, тундра денег не берёт, - смеялся сын.
- Лиза, а ты северное сияние видела? - обернулась она, к молчавшей всю поездку невестке. Та качалась в такт хода вездехода на диванчике и не сводила глаз с мужа с елозившим на коленях сыном.
- А как же, мы только приехали тогда, получается в ту же неделю. Илья прибежал со службы, я уже спала себе. Сграбастал меня в одеяло и на мороз.
- И как, какое впечатление?
- Это нельзя описать, вернее можно, но оно не будет так прекрасно. Мерцающие каскады всполохов от самого начала неба и до края земли. Оно включает в себя и цвет черёмухи и подснежника, зари и заката. Всё нежное, распирающее грудь… Нет, это всё не то, надо видеть. Звёзды здесь зимой такие яркие и так низко висит этот бесподобный навес, что, кажется, небо не выдержит такой тяжести и рухнет, раздавив тебя. Иногда стою, ночь на пролёт, на крыльце. Хочется поднять руку и убедится, дотронувшись, что они все мои. Собирай, как яблоки. Север нельзя сравнить ни с чем.
- Илья, ты же приморозить её мог, - погрозила мать. - Эмоции надо прикручивать.
- Порядок был, я ж понимаю бабские проблемы, упаковал со всех сторон, как младенца. Не показать тоже не мог, кто знает взбалмошную природу, доведётся ещё такую сказку увидеть или нет. Дух от восторга захватывает. Вышли из штаба, а оно висит. Переливается всеми цветами радуги, в стороне Норильска висело, как люстра над тундрой.
Матери всего увиденного хватило на несколько недель. Всё охала да ахала, куда её, не иначе, как к чёрту на кулички занесло. Потом, успокоившись, Елизавета Александровна с Лизой приспособились шить. Она привезла с собой несколько журналов мод, Илья приобрёл им в военторге швейную машинку, и дело закрутилось. Они, ползая теперь по полу, чертя выкройки и кроя наряды, шугали его из угла в угол по квартире, чтоб не мешал.
- Кто б знал, что от такой нехитрой техники будет столько шума и вреда, - ворчал он.
- Не пыхти, как паровоз, смотри, как хорошо платье сидит на Лизе, твоя жена будет прекрасно выглядеть.
- Не смешите меня, где она это будет носить. Здесь, конечно, комары обрадуются дармовому обеду, но устраивать благотворительный бал им за счёт себя, не много ли для них чести, - ухмылялся он. - Ой, это нечестно двое на одного, Тимка помогай. Ах, прохвост и ты на их стороне, - дурачился он, бегая от матери и жены.
Так незаметно подкатила вторая половина августа. Тундра обряжалась в осенний наряд. Бесконечные равнины вдруг начали переливаться из конца в конец багряными и золотыми, бурыми, голубыми, белыми лентами и пятнами. Каждая травинка, каждый листочек, хвастаясь, хотел показать только свою красоту. И ко всему этому великолепию добавляется раскраска созревших ягод морошки, голубики. Ягоды были почти под каждым кустом, но Лиза не могла их рвать и тем более положить в рот. Ей казалось, что они выросли непременно на чьём-то прахе. Свекровь долго не понимала её такого заскока. Под ногами компоты и варенье зреет, а невестка ленится рвать. Лиза попробовала сослаться на радиацию, растекающуюся от наличия на территории затона систем антенн, и сколько-то это срабатывало. Вернее до тех пор, пока она не увидела, как преспокойно собираются ягоды другими. Тогда поняв, что запираться глупо, Лиза рассказала всё. О матери и отце, их встрече тут на затоне и трагическом конце.
- Прости, девочка, ты права, это боль земли, кровавые слёзы замученных, а не ягоды. Ничего попросим Никитина свозить нас в тундру и нарвём, каких пожелаем. А здесь трогать не будем.
- Спасибо, - Прижалась к свекрови Лиза. Так уж сложилось, что со дня их знакомства мама Ильи всегда была на её стороне. И они без проблем находили общие точки соприкосновения.
- Как же ты жила столько с этой сжигающей сердечко тайной, давно ж приёмный-то отец-то в иной мир ушёл. И надо же было вам сюда попасть. Переживала ещё за тебя, когда Илья получил назначение на конец света. Ты всё молчишь и молчишь, думала, сердишься и боишься, а выходит, судьба тебя сюда вела.
Лиза соглашаясь, кивнула:
- Я тоже об этом, уже здесь подумала.
- Как ты говоришь, зовут друзей-то этих, что сидели тут? - вдруг переспросила свекровь.
- Тимофей и Илья, повторила ей Лиза.
- И они москвичи?
- Похоже так… - согласилась она.
- И девушку Лизой звали?
- Да!
- Всякое бывает, каких только совпадений в жизни не случаются, - пробормотала Лизавета Александровна.
Шпионские страсти "Затона"
Лиза с Лизаветой Александровной тревожились, и было с чего: Илья задержался, не придя на обед, не дождались они его и вечером на ужин. От соседей на крыльце, что служил своего рода радиостанцией новостей по "Затону", узнали, что случайно где-то невдалеке от части, в леске, нашли охотники замаскированное непонятное передающее устройство. Охотник зацепился ногой за кочку, она отвалилась, а там замотанная в целлофан станция, аккуратно уложенная в ямку. А земли от вырытого убежища нигде и нет. Мужик, оглядевшись, заляпал всё, как оно было, и рванул к военным в часть. Попросив у дежурного провести к командиру, выложил всё. Оставив вместо себя на хозяйстве начальника штаба и забрав караул, Седлер выехал на место ЧП. Прибыв с охотником на полянку и осмотрев схрон, Илья принял на свой страх и риск решение: оставить в засаде двух бойцов с автоматами и офицера. Вернувшись в дивизион, доложил по команде о случившемся ЧП вблизи затона. Полк долго отмалчивался. После неоднократных напоминаний, последовала очень мудрая команда - ждать.
- Интересно, чем мы сейчас занимаемся, если не ждём. - Стукнул кулаком перед носом замполита Илья. - Ты мне объяснишь, что у нас так любят все прятаться за долгоиграющие пластинки в государстве. Там где надо действовать, страхуются.
Тот, отшатнувшись, и скривившись на дверь, толкнул его на стул:
- Тихо, не ори. Меры принял, подстраховав ситуацию, и сиди. Не все же такие, как ты от винта.
- Сколько ждать, как ты думаешь? - вздохнув, поднял на него голову Илья.
- Спроси чего полегче, - огрызнулся замполит.
Ждали полночи, беспокоясь за самовольно выставленный караул. К утру полк родил команду: "Выставить охрану".
- Уже выставили, - плюнул в сердцах Илья, как особисты долго чешутся. Вот за какой-нибудь чистый листок из секретной тетради, уже б до Красноярска насвистели, а тут ни пыр, ни мыр, ни кукареку.
Засунув руки в карманы галифе он побегал, скрипя начищенными до блеска, сапогами по кабинету.
Замполит, покрутив головой, разрабатывая уставшую шею, промолчал.