* * *
Во время обеда, несмотря на отменные блюда, он не мог сдержать нетерпения. Наскоро проглотил гусиный паштет, пирожки Севинье, говяжье филе Шароле, даже не оценив великолепные вина. Болтая с соседями по столу, он то и дело оглядывался, надеясь заметить девушку, которая послала ему анонимную записку.
- Вы кого-то ищете? - спросила его ближайшая соседка.
Она была тоже светловолоса и худощава, но сходство на этом кончалось. Ей было за сорок, быть может, около пятидесяти. Она, наверное, очень следила за собой, чтобы сохранить фигуру, а потому лицо ее казалось угловатым, несмотря на тщательно уложенную косметику.
- Я впервые плыву на "Иль-де-Франс", мадам, и мне очень нравится ресторан.
- Неужели? Что за мысль использовать стиль модерн со светлым деревом и мрамором ярких цветов! Я больше люблю путешествовать на "Норманди", но муж считает, что тот лайнер вышел из моды.
Она с удовольствием заговорила. Муж ее, Жорж де Маржевиль, сидевший на другом конце стола, был крупным торговцем кофе и часто ездил в США и Латинскую Америку. А она сопровождала его. Морис слушал с интересом, поскольку тоже путешествовал по делам и надеялся встретить коммерсантов, могущих стать полезными.
После обеда в танцзале лайнера заиграл оркестр; путешественники-одиночки отправились играть в карты, забыв о том, что такое времяпровождение опасно, ибо на лайнерах промышляют профессиональные игроки. Морис отправился вместе с Маржевилями в танцзал, чтобы убить время до свидания. Он даже пригласил мадам де Маржевиль на танго. Ее сиреневое вечернее платье имело на спине вырез до самой талии, и он не знал куда положить руку, на обнаженное плечо или на самый низ спины. После некоторого колебания он опустил руку на плечо.
Ее бедра вдруг прижались к бедрам партнера.
- Позвольте мне называть вас Морис. Меня зовут Жермена. Поймите, я ненавижу джаз, который американцы после войны ввезли в Европу, а также отсутствие вкуса и хороших манер у молодежи. Но я не старуха, и вы это прекрасно понимаете.
И снова ее бедра прижались к его бедрам, а живот буквально прилип к нему.
- Что касается меня, я не считаю неприятной откровенность молодых, - улыбнулся Морис, вспоминая о свидании с незнакомкой.
- Молодежь пуста и ничего не понимает в жизни, - настаивала Жермена. - Зрелость сполна награждает тех, кто умеет извлечь из жизни все. Разве я не права?
- Конечно, правы.
Ровно в десять тридцать Морис тихонько постучал в дверь, так кстати распахнувшуюся в полдень и позволившую ему увидеть совершенно необычное зрелище.
- Кто там? - спросил девичий голос.
- Я получил ваше послание. Можно войти?
- Постарайтесь, чтобы никто вас не увидел, и поскорее закройте дверь за собой.
Он оказался в полной темноте.
- Заприте дверь на ключ, не зажигайте свет. Я лежу в постели.
Морис осторожно двинулся вперед, чтобы не удариться о мебель. Рука схватила его и потянула к постели, куда он и сел.
- Почему мы в сидим темноте? Я знаю, вы прекрасны.
- Потому что мне нравится именно так. Можете уйти, если хотите.
В этой абсолютной темноте Морис ощущал девичье присутствие. Он чувствовал запах духов и жар близкого тела. Он протянул руку и коснулся обнаженного плеча. И тут же девушка оказалась в его объятиях. Он поцеловал ее в лоб, затем в губы, а руки заскользили по обнаженной спине.
- Как вас зовут? - прошептала она между поцелуями.
- Вы знаете мое имя, ведь вы послали мне записку.
- Мне известны лишь инициалы, иного в списке пассажиров нет.
- Морис. А вас?
- Мишель. Сколько вам лет, Морис?
Тело ее было нежным, гладким и горячим.
- Тридцать пять. А вам?
- Двадцать. Вы большой человек, Морис Бриссар. Вы обедаете за столом капитана.
- Вы были сегодня в ресторане? Я повсюду искал вас.
- Я притворилась больной от качки, чтобы дождаться вас здесь, и заказала ужин в каюту после ухода родителей.
- Ах вот как!
- И вам надо будет уйти до их возвращения. Поэтому поспешите раздеться.
Через несколько мгновений он оказался обнаженным в объятиях Мишель. Возбуждение и жар юного тела пробудили в Морисе желание, какого он не ощущал уже давно. И поскольку не мог ее видеть, он неторопливо исследовал каждый сантиметр тела губами и кончиками пальцев. На шее у нее висела цепочка с крестиком.
- Вы верующая? - с удивлением спросил он.
- Конечно. А вы нет?
- Почти нет, а потому и не исповедуюсь. К тому же никакая вера не помешает мне насладиться вашей близостью.
Морис говорил, почти не понимая смысла произносимых слов. Живот Мишель прижался к нему, когда его губы впились в ее грудь. Она вся задрожала, когда его губы спустились к талии, а затем к паху.
- Да, да, да, - забормотала она - его ладони скользили по внутренней стороне ее бедер.
- Теперь мой черед, - через некоторое время выдохнула она.
Она опрокинула его на спину, и ее руки принялись гулять по его телу. Ее пальцы едва касались кожи, изредка нажимая какую-то точку на ключице, на внутреннем сгибе локтя, и он вздрагивал от удовольствия. Вскоре она оказалась на коленях меж ног Мориса. Грудь ее лежала в его ладонях. Кончиком языка она принялась наносить быстрые удары по головке его восставшей плоти.
- Остановитесь! - умоляюще прошептал он.
Ее пальцы сомкнулись у самого основания тугой колонны, чтобы остановить преждевременное удовольствие.
- Можно убрать руку? - мгновение спустя спросила она.
Морис схватил ее за руки, притянул к себе и уложил на спину. Ее колени поднялись и разошлись. Морис скользнул в нее и с удовольствием ощутил контакт с атласом живота и груди. Она охватила его руками за шею.
- А теперь не спеши, - шепнула она ему на ухо. - Я хочу, чтобы это длилось столетия.
Морису хотелось того же. Он двигался медленно, размеренно. И вскоре ощутил, как она напряглась, выгнулась, и ее тело сотрясла дрожь. Он замер, а потом возобновил свое медленное - движение. Еще дважды он доводил ее до пароксизма страсти, и она выкрикивала со стоном какие-то несвязные слова. Но и сам он уже не мог противиться растущему возбуждению. Он стал резким и быстрым, мощная волна взмыла внутри него, вынесла на вершину, и он тяжело рухнул на партнершу. Несколько минут они лежали и отдыхали, не произнося ни слова.
- А теперь тебе пора уходить, а то придут родители, чтобы справиться о моем самочувствии.
- Тебе полегчало? - с иронией спросил он.
- Благодаря тебе я в отличной форме.
Морис в темноте нащупал одежду, разбросанную на полу каюты. Одеваясь, он спросил:
- Мы завтра увидимся?
- Может быть. У меня много проблем с родителями. Придется отыскать вместо морской болезни другой предлог.
- Зачем. Если сможешь отделаться от них днем, приходи ко мне в каюту. Там нам никто не помешает.
- Я тебя предупрежу.
Он поцеловал ее на прощание и выскользнул из каюты, стараясь остаться незамеченным.
* * *
Утром он предупредил стюарда, где его найти, если будет новая записка, и отправился в большую гостиную, где его ждала Жермена де Маржевиль.
Морис не успел вставить ни слова, как Жермена замахала вошедшей в салон даме.
- Это Маргарита Варан. Вы знакомы с ней?
- Нет.
Морис встал, когда мадам Варан подошла. Это была женщина примерно тех же лет, что и Жермена. Одета она была очень элегантно. Подруги расцеловались.
- Моя дорогая, позволь представить тебе Мориса Бриссара. Маргарита Варан и ее дочь Антуанетта.
Морис учтиво поцеловал и пожал протянутые руки. Девушке, стоявшей позади матери, было лет двадцать. Она не выглядела уродиной, но и красавицей ее назвать было нельзя. На ней было модное платье-труба, которое полностью скрывало округлости фигуры. У нее были карие печальные глаза с отсутствующим взглядом.
- Я вас видела вчера вечером за обедом, - обратилась Жермена к девушке. - На вас было шикарное зеленое платье. А куда запропастилась ваша сестрица?
- Ее укачало, и она отказалась от еды.
Внимание Мориса привлекла усмешка Антуанетты. У нее на шее висела цепочка с золотым крестиком. Девушка, с которой он вчера провел столько приятных мгновений, говорила о родителях, но не упоминала о сестре. Из-за темноты он не мог сказать, было в каюте две койки или одна. Однако, был уверен, что происходило что-то необъяснимое. Мать и дочь Варан удалились.
- Бедная Маргарита, - вздохнула Жермена. - Она переживает трагедию. Ее вторая дочь просто прекрасна, но особым умом не блистает. Антуанетта очень умна, но ослепла в раннем детстве.
- Да это трагедия для матери, - кивнул Морис.
- А как зовут ее вторую дочь?
- Мишель. Если бы вы не ушли вчера, вы бы встретились с ней.
- Ее сестра сказала, что ее укачало.
- Может быть, но, наверно, все прошло. Она танцевала с одним из офицеров через четверть часа после вашего ухода.
"Странно, - подумал Морис, - быть может, я переспал с другой Мишель?"
- А как выглядит эта Мишель? - спросил он, стараясь не показать особого любопытства.
- Сколько вопросов? Блондинка с фарфоровой кожей, отлично сложена, но слишком юна для вас, Морис. Еще девочка. Лет двадцать, во всяком случае не больше двадцати одного. Надеюсь, вы не теряете времени с девчонками?
- Боюсь, вы меня неправильно поняли. Я женат на очень красивой молодой женщине, обожаю ее и не обращаю внимания на особ женского пола.
- Не хитрите, - усмехнулась Жермена. - Я все знаю про мужчин женатых, даже очень хорошо женатых, а также об их маленьких развлечениях. У всех у вас натура ничего не упускать.
Она понизила голос и доверительно продолжила:
- Вам, наверно, трудно поверить, но еще до истечения первой годовщины свадьбы с Жоржем, я заметила, что он мило развлекался с юной креолкой с Мартиники. Я ему ничего не сказала, а это было трудно в ту пору, ибо я еще не вышла из юного возраста, но устроилась так, чтобы развлекался не только Жорж.
Морис не знал, как реагировать на такую доверительность. Он не питал к мадам де Маржевиль особой симпатии и покинул ее, как только представилась возможность. Его волновало все, что касалось сестер Варан. Он попытался разобраться в происшедшем. В зеркале он видел Мишель. Она служила приманкой.
Но не ее сладострастие он удовлетворял. Она была в танц-зале. Значит с ним была Антуанетта, назвавшаяся Мишель.
"Меня обвели вокруг пальца, - думал Морис, расхаживая по палубе, - сестра-красавица завлекла меня и передала своей слепой сестрице".
Этого нельзя допустить. Была уязвлена мужская гордость. Он отправился в каюту, чтобы написать записку и передать со стюардом по назначению. Он долго раздумывал, потом написал:
"Я разобрался в ваших приемах. Будьте добры явиться ко мне в каюту в три часа дня, чтобы объясниться. Было бы огорчительно для вас, если бы родители узнали, как проводят свободное время их дочери".
Письма он не подписал, вложил его в конверт и позвонил стюарду.
- Анри, будьте любезны передать это послание в руки той самой молодой блондинки до обеда. Я также надеюсь на вашу скрытность.
- Конечно, месье.
- Молодой блондинке, а не ее сестре, вы поняли?
- Безусловно.
Юная Мишель заставила себя ждать. Часы показывали три двадцать, когда раздался легкий стук в дверь. Он открыл. Перед ним стояла соблазнительная особа в белой юбке и в блузке в красную и желтую полоску.
- Садитесь, пожалуйста, - сказал он учтиво.
- Мне надо кое-что сказать вам.
Девушка уселась на стул и закинула ногу на ногу.
- Не уверена, что хочу вас слушать, - буркнула она.
- Ваше послание было бестактным.
- Но если вы пришли…
Она слегка пожала плечами.
- Зачем эти уловки? - спросил Морис. - Расскажите мне все.
- Но это же понятно. У сестры есть трудности в подборе партнеров. Я помогаю ей получить удовольствие.
- Вы завлекаете мужчин для нее, это понятно. Надеюсь, Антуанетта доверяет вашему вкусу?
- А как иначе?
- Меня волнует один вопрос, однако, вы на него не ответите.
- Отлично. Значит, я могу идти.
- Не спешите. Вы мне кое-что должны.
- Не понимаю.
- Тогда выслушайте. Вы, чтобы возбудить меня, показались обнаженной. Потом пригласили к себе в постель. Но в вашей каюте находился некто другой. Короче, вы предлагали мне себя, но я вас так и не получил.
- Ну и что?
- Можете говорить, что хотите, но у вас по отношению ко мне долг. И я хочу, чтобы он был отдан.
- Вы что, серьезно?
- Безусловно.
- Ну знаете, шутка есть шутка, - гневно сказала она и встала, чтобы уйти.
- Два слова перед тем, как вы уйдете, - усмехнулся Морис, решив любой ценой получить реванш за обман.
- На корабле находится приятельница вашей матери Жермена де Маржевиль.
- Старая сплетница! А она-то при чем?
- У нее отличный нюх. Она мне рассказывала о вас, и в голосе ее звучало сомнение. Стоит мне обронить несколько слов, будьте уверены, она не замедлит воспользоваться ими и сообщит вашей матери. Конечно, это не конец мира, но…
- Вы ведете себя, как свинья. Вам прекрасно известно, что Антуанетта полностью зависит сейчас от нас, и если мать хоть что-нибудь узнает…
- Пусть. Я веду себя, как свинья, а вы - как сводница, значит можем договориться. - Это всего-навсего наша игра с Антуанеттой. В чем вы видите зло? Вы получили от нее удовольствие, что же вам еще надо?
- Этого я не отрицаю. Но ваша игра не столь невинна, как вы хотите ее представить. Вы крутите мужчинами по своему капризу, а мне это не нравится. Кому первой пришла в голову эта мысль?
- Это вас не касается.
- Однако, кажется, что ваша бедная сестрица куда хитрее и сообразительнее, чем вы. Но это действительно меня не касается, как вы справедливо заметили. Итак, я подхожу к тому, что касается меня. Извольте раздеться!
- Вы с ума сошли. Я ухожу!
Морис широко распахнул дверь каюты и усмехнулся:
- Напоминаю, что я обедаю вместе с мадам де Маржевиль.
Мишель замерла на месте, пытаясь понять, блефует ли он.
- Ну ладно, - прошипела она. - Закройте эту чертову дверь, и поскорее закончим.
- Мудрое решение. Прошу вас раздеться, чтобы мы могли покончить с небольшими разногласиями…
Глянув на него так, словно желала послать прямо в ад, она повернулась к нему спиной и стала снимать блузку и юбку.
Только не рассчитывайте на приятное времяпровождение, - бросила она через плечо.
- Посмотрим. Снимите, пожалуйста, и остальное белье.
- Это называется насилием, - пробормотала она, не делая больше ни движения.
- Вы рассматриваете это под таким углом зрения? По моему убеждению, речь идет о чести. Итак, вы раздеваетесь или нет?
- Идите к черту! - в сердцах воскликнула она, снимая кружевное белье и открывая гладкую спину и круглые ягодицы.
- Можете оставить чулки, - с издевкой промолвил Морис. - А теперь повернитесь.
Она повернулась, одной рукой прикрывая грудь, а второй - низ живота.
- Когда я видел вас в зеркале, у вас была иная поза. Тогда вам годилось все, чтобы добиться цели.
- Мне долго стоять?
- Вы спешите? Встаньте на колени на ковер и положите руки и голову на стул.
- Боже, как животные! - воскликнула она, задыхаясь. - Это уж слишком!
- Прекрасно. Одевайтесь и уходите. Я не возьму вас силой. Но вспомните о Жермене де Маржевиль.
- Вы шантажируете меня.
- Конечно.
Ее лицо пылало от удивления, гнева, ненависти. Оно стало почти уродливым. Потом вдруг бесстрастным. Она встала на колени рядом со стулом, затем приняла требуемую позу.
- Отлично! Ну и вид! - засмеялся он, снимая пиджак и брюки.
Он встал на колени позади нее и обхватил за бедра. Он был уверен, что она далеко не девственница, но опасался сопротивления. Мишель прошипела:
- Чего вы ждете? Вы не собираетесь держать меня в этой позе весь день? Или вдруг стали импотентом?
Терпение, дорогая. Не хочу портить столь чудное мгновение.
Он еще крепче сжал ее бедра и рывком вонзился в нее. Она едва не задохнулась. Он обладал ею резко и грубо, крепко держа за бедра, чтобы она не вырывалась.
- Не надо так, - умоляюще повторила она.