– Похоже, ты действительно чувствуешь себя значительно бодрее, чем несколько минут назад.
Ева задумалась. Сейчас она действительно рвалась в бой, к тому же перед ней стояла нелегкая задача – сообщить Логану о своем отъезде. Но она знала, что боль еще вернется, стоит ей только остаться одной.
Ну и пусть. Она нисколько не боялась. Ева прожила со своей болью несколько лет, и это ощущение не было ей внове. К тому же теперь у нее появилась надежда…
Надежда отыскать Бонни.
Финикс, Аризона
Дон вставил зажженную свечу в руку Дебби Джордан и аккуратно столкнул тело в свежевыкопанную яму.
Он сделал ей больно. Очень больно. Еще недавно Дону казалось, что он преодолел примитивную тягу терзать и мучить свои жертвы, однако в самой середине медленной, неторопливой расправы с Дебби он вдруг осознал, что не испытывает того удовольствия, на какое рассчитывал. И сорвался. Вне себя от досады и разочарования, он жег, резал, колол, разрывал еще трепещущую плоть, но страх не проходил. Как он будет жить, если наслаждение убийством оставит его? Что останется ему тогда?
Но Дон постарался справиться с подступившей паникой. Ведь он давно знал, что день, когда он уже не будет получать удовольствие от чужой смерти, непременно настанет, и готовился к нему. Его проблема не была неразрешимой. Нужно только найти способ подстегнуть чувства, отыскать свежие краски в самом процессе убийства.
Дебби Джордан оказалась пустышкой – значит, ему нужна другая жертва. Другая – более талантливая и сильная духом. Только так ему удастся победить скуку и зияющую пустоту в душе.
* * *
"Черт побери, кажется, я сделала ему очень больно!" Ева молча смотрела на волны, с негромким шелестом набегавшие на берег. Она пришла сюда сразу после разговора с Логаном и просидела здесь без малого два часа, стараясь успокоиться.
В мире и так слишком много боли, думала она. Так почему же люди причиняют страдания тем, кто им дорог?
– Ты ему сказала?
Ева повернула голову и увидела Джо, который стоял в нескольких ярдах от нее.
– Да.
– И что он ответил?
– Когда Логан узнал о Бонни, он сказал, что ты разыграл единственный козырь, который ему не перебить.
– Он прав. – Джо приблизился и опустился рядом на песок. – Все, что касается Бонни, даже не обсуждается.
– Но ты даже не знал ее.
Он покачал головой.
– Ты столько о ней рассказывала, что иногда мне кажется, будто она была моей дочерью.
– Не говори "была", ладно? – Ева внимательно посмотрела на Джо. – Ведь Бонни так любила жизнь! Каждое утро она прибегала в мою спальню, забиралась ко мне в постель и принималась расспрашивать, что мы будем делать сегодня, что нового увидим или узнаем. Она излучала любовь и радость. Сама я росла в нищете, в атмосфере страха и недоверия, а Бонни… Просто не знаю, за что судьба наградила меня такой дочерью. Я ничем не заслужила такого ребенка.
– Ты слишком строга к себе.
– Возможно. – Ева через силу улыбнулась. – Когда я поняла, что она за сокровище, я стала работать над собой, чтобы Бонни могла хоть немного мною гордиться… – Она немного помолчала. – Извини, Джо, мне, наверное, не следовало отягощать тебя своими проблемами. Это только мое бремя.
– Нет, не только. Когда у тебя что-то болит, люди вокруг это чувствуют. – Джо взял в ладонь горсть сухого песка и смотрел, как он утекает между пальцами. – Бонни все еще здесь. Для всех нас она жива.
– И для тебя тоже?
– А разве может быть иначе? – искренне удивился он. – Ведь мы с тобой пережили самые трудные месяцы вместе. И потом тоже…
Джо замолчал, вспоминая. Когда Бонни исчезла, он еще работал в ФБР. Правда, тогда он был значительно моложе и еще сохранял способность переживать и ужасаться. Он пытался как-то утешить Еву, и хотя порой Джо казалось, что в мире не осталось ни спокойствия, ни надежды, все же ему удалось каким-то чудом вырвать Еву из глубокой депрессии, которая едва не стала для нее роковой. Именно благодаря ему она сумела взять себя в руки и жить дальше.
Ева слегка поморщилась, очевидно, подумав о том же.
– Просто не представляю, почему ты не бежал от меня как от прокаженной. Я эгоистка до мозга костей, иначе я бы уже давно поняла, что у вас с Дианой не все ладится. Но я никогда не думаю ни о чем, кроме работы. Как ты меня до сих пор терпишь?
– Сам удивляюсь. – Джо наклонил голову, словно задумавшись. – Наверное, просто привык к тебе. Ведь заводить новых друзей – такая морока! Проще потерпеть.
– Что ж, я рада. – Ева подтянула колени к самому подбородку и обхватила их руками. – Знаешь, я, кажется, сделала ему очень больно.
Джо посмотрел в сторону усадьбы.
– Логан не какой-нибудь слабак, он выдержит. К тому же он наверняка знал, что ты не останешься с ним на острове до конца своих дней.
– Так-то оно так, но… Ведь он хотел мне помочь, понимаешь?
Джо пожал плечами.
– Может быть. – Он поднялся и протянул Еве руку. – Идем, ты сидишь здесь уже почти три часа.
– Откуда ты знаешь?
– Я видел, как ты выбежала из дома. И ждал тебя на веранде.
– Все три часа?
Он улыбнулся.
– Все равно мне больше нечего делать. Я знал, что тебе необходимо побыть одной сколько-то времени, но сейчас уже поздно. Уже темнеет, а тебе необходимо выспаться перед завтрашним перелетом.
Ева внимательно посмотрела на Джо. Он стоял над ней и казался таким надежным, уверенным в себе, готовым помочь, что внезапно она тоже почувствовала себя увереннее и сильнее.
– Проводи меня до мастерской, – попросила она. – Мне нужно закончить одну работу. Потом я пойду собираться.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Нет, я справлюсь. – С этими словами Ева легко поднялась с песка и пошла к небольшому домику-мастерской, стоявшему на побережье в некотором отдалении. – Я все откладывала и откладывала, но теперь уже нельзя больше тянуть.
– Может, тебе вообще лучше отказаться от этой работы?
– Ты же знаешь, что нет. Просто все это очень и очень печально. – Она отперла дверь мастерской, включила свет и повернулась к стоявшему на столе компьютеру. – А теперь иди, Джо. Я должна закончить эту возрастную прогрессию: мать Либби и так уже ждала слишком долго и почти отчаялась. Но Джо не торопился уходить.
– А у тебя здесь уютненько, – заметил он, с любопытством оглядываясь по сторонам. – Ты сумела сделать эту мастерскую своей. А где скульптуры, над которыми ты работала?
Кивком головы Ева указала на небольшой постамент, стоявший напротив широкого панорамного окна.
– Твой бюст я почти закончила. А до того лепила маму – ее голова лежит теперь в кладовке.
– Мой бюст? – Джо всмотрелся. – Боже, это и вправду я! Я польщен!
Ева усмехнулась, стараясь скрыть смущение.
– Все дело в том, что у меня под рукой не было ни одной подходящей модели, а твое лицо я знаю почти так же хорошо, как свое.
– Господи, я вижу! – Джо машинально потер переносицу. – Я сломал нос еще в детстве, когда играл в футбол, и мне казалось, что эту маленькую горбинку никто не замечает. А вот ты заметила!
– Тебе следовало обратиться к врачам еще тогда.
Он улыбнулся.
– Но без этой шишки у меня вообще не было бы недостатков. – Он немного помолчал, потом добавил уже другим голосом:
– Я думал, ты сделаешь портрет Бонни.
– Я несколько раз пыталась, но… не смогла. Я просто сидела, смотрела на глину и вспоминала. – Ева включила компьютер и вызвала на экран фотографию Либби. – Может быть, немного погодя я сумею взять себя в руки, но не теперь.
– Но ведь ты сумеешь реконструировать череп ребенка? – спросил Джо, и Ева машинально отметила, что он еще ни разу не сказал прямо, что это – череп Бонни. Должно быть, Джо не хотел будить в ней напрасную надежду.
– Я должна это сделать, не так ли? А раз должна – значит, смогу. А теперь иди, мне надо работать.
Джо шагнул к выходу, но остановился на пороге.
– Постарайся выспаться, Ева.
– Я лягу, когда закончу. – Она достала из папки фотографии матери Либби и ее бабушки по материнской линии и, повернувшись к Джо спиной, приказала себе сосредоточиться, не думать ни о Бонни, ни о Логане. Ей предстояло искусственно "состарить" восьмилетнюю девочку и сделать ее пятнадцатилетней, а это было не так-то просто. Для того чтобы успешно исполнить эту работу, ей необходимо было отрешиться от всего остального.
И не думать о Бонни…
– Жаль, у тебя нет времени, чтобы закончить портрет Джо, – сказала Бонни.
Ева обернулась и увидела дочь возле подставки с почти готовым бюстом. Бонни выглядела так же, как и всегда, когда она приходила к ней подобным образом. Синие джинсы, белая майка с утенком, копна огненно-рыжих кудряшек, невероятно синие глаза… Вот только рядом с высокой металлической подставкой она казалась немного меньше ростом.
– У меня сейчас есть более важное дело.
Бонни посмотрела на мать и наморщила носик.
– Да, я знаю. Вы думаете, что нашли меня. Но ведь меня больше нет здесь, на земле. В Талладеге нашли просто кости.
– Твои кости?
– Откуда я знаю? Я ничего об этом не помню. Ведь ты, наверное, не хотела бы, чтобы я помнила, как все было?
– Боже, нет, конечно! – Ева помолчала. – Но мне кажется, ты должна была запомнить, где он тебя похоронил. Почему ты не хочешь сказать? Ведь мне нужно только одно – вернуть тебя домой.
– Просто я хочу, чтобы ты забыла, как я умерла. – Бонни шагнула ближе к окну и стала смотреть на темнеющее небо над океаном. – Я хочу, чтобы ты помнила только, какой я была с тобой и чем стала теперь.
– Сном?
– Призраком, – серьезно поправила девочка. – Когда-нибудь, я думаю, мне удастся тебя в этом убедить.
– И тогда меня посадят в сумасшедший дом.
Бонни хихикнула.
– Не посадят. Джо не позволит.
Ева тоже улыбнулась и кивнула.
– Да, он устроит скандал, но не даст им забрать меня. Впрочем, я и сама не очень туда стремлюсь, как ты понимаешь.
– Я понимаю. Так что будет, наверное, лучше всего, если ты не станешь никому про меня рассказывать. – Бонни слегка наклонила курчавую головку. – Мне очень нравится, что у нас есть эти встречи, мама. Это наш секрет, правда? Помнишь, раньше у нас тоже были общие секреты? Например, я помню, как мы удивили бабушку, когда повезли ее в ее день рождения в Кэллоуэй-парк. А какие там были цветы, ты помнишь? Ты бывала там с тех пор?
Ева вспомнила, как Бонни бегала по дорожкам парка и ее лицо светилось радостью и восторгом. Она и сама была похожа на крупную календулу или подсолнух.
– Нет.
– Перестань, ма. – Бонни нахмурилась. – Ведь ты прекрасно знаешь, что цветы по-прежнему прекрасны, а небо все такое же голубое. Глупо не радоваться тому, что живешь.
– Хорошо, солнышко, я постараюсь исправиться.
– Ты всегда так говоришь, но ничего не делаешь. – Бонни снова посмотрела в окно. – Ты рада, что уезжаешь с острова, верно?
– Меня ждет работа.
– Ты бы все равно уехала.
– Необязательно. Мне здесь было очень хорошо. На острове много солнца и свежего воздуха, а прибой шумит так успокаивающе…
– И ты не хотела бы делать больно Логану.
– Не хотела бы, но…
– Ему будет очень жаль отпускать тебя, но он справится. – Бонни помолчала, потом вдруг добавила:
– Я знала, что Джо приедет за тобой, но… не знаю. Мне это почему-то не нравится.
– Ты всегда была против того, чтобы я искала тебя, – ты это хочешь сказать?
– Нет, другое… У меня такое чувство… Ну, как будто тебя обволакивает какая-то темнота. Я боюсь, ма.
– Ты боишься, что я не смогу работать с твоим… черепом?
– Тебе придется нелегко, но дело не в этом. – Бонни беспомощно передернула плечиками. – Нет, не могу сказать. Просто не знаю… К тому же мне все равно тебя не уговорить, ведь ты такая же упрямая, как и я. – Бонни отступила назад и оперлась спиной о стену. – Иди лучше спать, ма, ведь тебе еще нужно собрать вещи. Кстати, возрастная прогрессия тебе отлично удалась.
– Спасибо, – улыбнулась Ева. – Впрочем, хвастаться нехорошо.
– Никогда-то нельзя тебя похвалить!.. – проговорила Бонни почти жалобно. – Стоит сказать тебе что-нибудь приятное, как ты начинаешь думать, будто это ты сама себя хвалишь.
– Это вполне логичное предположение, если учесть, что ты – сон. Или галлюцинация. – Ева вздохнула и заговорила о другом:
– Отец Либби был жестоким человеком, – сказала она. – Он похитил дочь, чтобы отомстить жене, но потом… Ты не знаешь, Либби еще жива? Она случайно нес тобой?
Бонни слегка приподняла брови.
– Со мной где? В твоих снах или в потустороннем мире? Так не пойдет, ма: я либо призрак, либо сон. Уж ты выбери что-нибудь одно!
– Ладно, не бери в голову. Я просто так спросила.
Милое личико Бонни засияло улыбкой.
– Нет, она не со мной. Ты еще можешь вернуть ее домой.
– Я знала это! – Ева на мгновение закрыла глаза. – Я бы не стала и браться за эту работу, если бы не чувствовала, что у меня есть шанс.
– Опять твоя логика?
– Она самая.
– А может быть, все-таки инстинкт? Озарение? Ясновидение, наконец?
– Прости, солнышко, мне не хотелось тебя разочаровывать, но ясновидения не существует. И эти сны о тебе – единственная глупость, которую я себе позволяю. – Ева открыла глаза. – А ты поедешь со мной на континент?
– Куда ты, туда и я. – Последовала короткая пауза, потом девочка добавила дрогнувшим голосом:
– Вот только эта тьма вокруг тебя… Я не знаю, откуда она взялась. Мне трудно сквозь нее пробиться.
– Но этот скелет… это ведь ты, солнышко? – почти прошептала Ева. – Пожалуйста, скажи мне…
– Я… не уверена. Я не знаю даже, кого подстерегает эта тьма: тебя или меня.
Когда Ева проснулась, небо на горизонте только-только начинало светлеть, и она позволила себе еще минут двадцать поваляться в постели и полюбоваться тем, как рассвет окрашивает облака и океан в нежно-перламутровые цвета. Это прекрасное зрелище захватило ее целиком, и все же Ева не чувствовала себя ни посвежевшей, ни отдохнувшей, как это обычно бывало после воображаемых свиданий с Бонни, служивших для нее своего рода катарсисом. Нет, она вовсе не сходила с ума. Напротив, любой психиатр назвал бы эти разговоры с Бонни – или с ее призраком – нормальной защитной реакцией сражающегося со стрессов организма и был бы совершенно прав. Эти сны или видения появились у Евы через год после казни Фрейзера, они были нужны ей, они помогали ей жить. Воспоминания о тех, кто был любим, не могли никому навредить, но сегодня что-то было не так.
Ева постаралась отбросить от себя тревожные мысли. Спрыгнув с кровати, она торопливо сделала гимнастику и стала собирать вещи. С Джо они договорились, что отправятся на вертолетную площадку в восемь, а ей еще надо было попрощаться с Логаном.
* * *
– У тебя такое лицо, словно ты пришла навестить умирающего родственника, – мрачно пошутил Логан, входя в гостиную. – Ты уже собралась?
– Да. – Чтобы заставить себя произнести это коротенькое слово, Еве пришлось приложить немалое усилие.
– А где Куинн?
– Он ждет меня снаружи. Поверь, Логан, я бы никогда не…
– Я знаю. – Логан небрежно взмахнул рукой; у него это получилось почти естественно. – Что ж, не станем его задерживать. Идем.
– Ты хочешь поехать с нами?
– Не пугайся, только до вертолетной площадки. – Он взял Еву под локоть и слегка подтолкнул к двери. – Я не хочу оказаться в положении человека, любимая женщина которого упорхнула с другим. Если я поеду с вами, я по крайней мере смогу некоторое время притворяться, будто я сам вышвырнул тебя с острова. Улетай со своим Куинном и не смей больше возвращаться! Никогда! – Он вымученно улыбнулся. – Впрочем, я все равно буду ждать тебя. Завтра. Через месяц. Через год. Возможно, я приму тебя обратно, даже если тебе понадобится десять лет, чтобы одуматься. Десять лет, но не больше!
– Спасибо, Логан, – тихо произнесла Ева.
– За что? За то, что облегчил тебе расставание? Мне просто не хочется, чтобы что-то омрачало твои воспоминания о том времени, которое ты провела на острове, для этого я слишком хорошо к тебе отношусь… – Он открыл перед ней входную дверь. – Ты особенная женщина, Ева, и мне не хочется тебя терять. Если я не интересую тебя как любовник, то хотя бы позволь мне остаться твоим другом. Правда, мне потребуется время, чтобы освоиться с моим новым статусом.
Привстав на цыпочки, Ева поцеловала его в щеку.
– Тебе вовсе незачем что-то делать, Логан, ты и так мой друг. Когда я приехала сюда, я была в ужасном состоянии. Только ты, твое великодушие и терпение помогли мне восстать из пепла. Ты сделал для меня больше, чем кто бы то ни было.
Он посмотрел на нее с высоты своего роста и улыбнулся.
– Ты знаешь, я так легко не сдаюсь. Мне нужно нечто гораздо большее, чем быть тебе просто другом.
– Ты никогда не сдаешься, Логан. И это одно из самых замечательных твоих качеств.
– Вот видишь, ты не можешь отрицать моих очевидных достоинств. Я намерен использовать их в качестве плацдарма для решительного штурма. – Он подвел ее к джипу. – Садись, иначе вы опоздаете на свой вертолет.