А потом последовало поражение при Карберри-хилл. В то время я просто не находила себе места. Мне хотелось быть при дворе, видеть эти большие и выразительные желтые глаза, которые всегда выражали так много, но скрывали еще больше. Елизавета сердилась, если где-то не проявляли уважения к королевскому сану. Многие помнили, что Катерина Валуа, вдова Генриха Пятого, вступила в связь с валлийцем Оуэном Тюдором, человеком туманного прошлого и, мягко говоря, не слишком состоятельного. Вступали они в законный брак или нет - неизвестно. Но она родила ему трех сыновей, старший из которых женился на Маргарет Бьюфорт и получил титул графа Ричмонда. Эта пара стала родителями Генриха Седьмого. Все это делало права Елизаветы на престолонаследование весьма сомнительными. В результате она всегда требовала почтительного отношения к людям королевской крови. Елизавете было неприятно, что королеву Шотландии везли по улицам Эдинбурга, посадив верхом на ослицу и обрядив в красную нижнюю юбку торговки, а из толпы кричали "шлюха" и "убийца". Однако она никогда не забывала, что Мария посмела заявить, что является королевой Англии, а также, что в самой Англии есть люди, которые готовы отдать все, даже свои жизни, за возвращение католичества и за Марию на троне Англии.
Нет, Елизавета не могла забыть о том, что эта неразумная северная королева представляла весьма реальную угрозу ее короне, которую Елизавета так оберегала, что не хотела делить ее даже с любимым человеком.
А Роберт? Что он думает об этих событиях? Он ведь не забыл, как Мария презрительно отвергла "королевского конюшего" в качестве претендента на ее руку. Я не сомневалась, что тем самым она так сильно уязвила самолюбие Роберта, что теперь он не может не злорадствовать.
История повествует о разгроме Марии при Карберри-хилл, ее пленении, заточении в Лохлевене, побеге из Лохлевена и окончательном разгроме при Лэнгсайде, а королева Шотландии - поверить не могу - все еще была столь наивна, что надеялась на помощь "дорогой сестры из Англии".
Я живо представляю себе радость "дорогой сестры" от перспективы того, что главная соперница сама отдает себя в ее руки.
Вскоре после того, как Мария приехала в Англию, нас посетил мой отец. Он был встревожен и горд одновременно. Узнав о причине его визита, я смогла понять и причину его странного настроения.
Он рассказал, что его вызвали королева и сэр Уильям Сесил, и Елизавета сказала ему:
- Дорогой кузен, в знак моего доверия к вам и ценя вашу преданность, я поручаю вам очень важную миссию.
Отец явно был горд.
- Мне доверили охранять королеву Шотландии. Теперь я направляюсь в замок Карлайл, где ко мне присоединится лорд Скроуп.
Уолтер заявил, что не хотел бы получить такой приказ.
- Почему? - удивилась я. - Это ведь знак большого доверия.
- Все это так, но сама миссия может быть опасной. Там, где Мария, - всегда неприятности.
- Но теперь-то она в Англии, - несколько наивно возразил отец.
- Она будет вашей узницей, а вы - ее тюремщиком, - объяснил Уолтер. А представьте, что…
Он не договорил, но мы прекрасно поняли, что он подразумевает. Если Марии когда-нибудь удастся собрать под свои знамена достаточно сторонников, которые посадят ее на трон, то что будет с теми, кто по поручению ее соперницы выступал в роли тюремщиков? А даже если она просто сбежит? Понятно, почему Уолтер обрадовался, что это дело поручили не ему.
Да, пожалуй, на отца взвалили тяжкую ответственность.
Никто из нас не посмел даже упомянуть о возможности смены Елизаветы на троне - это было бы государственной изменой, - но мы все думали об этом.
- Мы будем надежно охранять ее, - сказал отец. - И в то же время не дадим почувствовать себя узницей.
- Это невозможно, папа, - вздохнула я.
- Все в руках господних, - ответил он. - Может, я избран для того, чтобы убедить ее отказаться от католичества, которое и есть корень всех ее бед.
Наивность отца объяснялась тем, что он был глубоко верующий человек. С годами его вера окрепла, и он считал, что все, кроме протестантов, обречены на проклятие.
Я не спорила с ним и с матерью, потому что любила их и не хотела, чтобы они знали, насколько различны наши взгляды на жизнь. Интересно, что бы они сказали, если бы узнали о моей скоротечной связи с Робертом. Вне всякого сомнения, их бы это шокировало.
Отец вез с собой немного одежды, которую Елизавета передала для Марии. Я попросила разрешения взглянуть, и, к моему удивлению, отец позволил. Я ожидала увидеть пышные, расшитые золотом и серебром и украшенные драгоценными камнями платья из огромного гардероба королевы, кружевные воротники, шелковистые сорочки и льняные нижние юбки, но вместо этого обнаружила лишь поношенную обувь, отрез черного бархата на платье и явно не новое нижнее белье.
И это подарок королевы Англии Марии, которая и во Франции, и в Шотландии славилась своей изысканностью и вкусом! Да ее служанки не стали бы носить такое.
Мне было жаль Марию, и я снова подосадовала, что узнаю о новостях только от гостей замка Чартли и с опозданием на несколько недель. Просто стоять в стороне и наблюдать - это не для меня.
* * *
Вскоре после рождения моего второго сына Уолтера, произошли два события.
Королеву Шотландии из замка Карлайл отправили в другой замок в Болтоне. Отец был даже очарован Марией, как и все мужчины, кто видел ее, но его интерес был скорее религиозный, направленный на то, чтобы спасти ее душу, а не насладиться ее телом. Я слышала, что он пытался обратить ее в истинную веру. К тому времени Мария уже поняла, какую глупость совершила, отдавшись в руки Елизаветы. Неизвестно, что произошло бы в случае ее отъезда во Францию, но кто знает? Может, ей было бы лучше там? Ясно было одно - она не пользовалась любовью Екатерины Медичи, королевы-матери, которая была не менее хитроумна, чем Елизавета, и уж точно гораздо более беспощадна в своей власти. Бедняжка Мария - у нее было три страны на выбор. Шотландия, откуда она бежала. Франция, где ей могли помочь ее родственники де Гизы, и Англия, куда она и приехала.
Мария пробовала бежать при помощи очень романтического, но на самом деле не очень удобного способа: связав простыни, она попыталась спуститься из окна. И, конечно же, была поймана лордом Скроупом, после чего ее тюремщики удвоили бдительность. Леди Скроуп жила в замке вместе с мужем. Она приходилась родной сестрой герцогу Норфолку, и это она, леди Скроуп, всячески расписывала Марии достоинства своего брата. В результате Мария заинтересовалась Норфолком, и герцог был вовлечен в интригу, которая привела его к падению.
Потом последовал мятеж северных лордов, и моего мужа призвали на службу. Он вступил в армию графа Уорвика, где стал полевым маршалом.
Мама много болела и отправляла нам письма из дворца, в которых рассказывала, как заботится о ней королева.
"Ее Величество так добра, - писала мама, - что мы должны благодарить Господа за такую королеву."
Елизавета действительно никогда не забывала друзей. Она пожаловала леди Мэри Сидни апартаменты в Хэмптон-Корт, где та иногда останавливалась. Однако Мэри не хотела, чтобы при дворе видели ее обезображенное оспой лицо, поэтому королева сама регулярно навещала ее, и они подолгу болтали. Королева всегда давала понять, что помнит о том, почему леди Сидни заболела и получила свои ужасные шрамы, ведь она ухаживала за ней.
А потом пришло главное известие.
Меня вызывали ко двору.
* * *
Господи, как я могла подумать, что простые радости провинциальной жизни смогут заменить мне восхитительную жизнь при дворе? И когда я говорю "двор", я подразумеваю тех двоих, о которых столько передумала за это время. При мысли, что я снова вернусь туда, у меня радостно холодело в груди, и я с нетерпением ждала этого.
По приказу королевы меня провели прямо к ней. Я не ожидала такого приема. Не успела я преклонить колени, как Елизавета обняла меня и поцеловала. Я была изумлена, но причина тут же разъяснилась.
- Я в большой тревоге и печали, Леттис, - сказала она. Ее большие глаза заблестели от навернувшихся слез. - Твоя мать очень больна. Боюсь… - она покачала головой, - тебе лучше поспешить к ней.
Да, я ненавидела королеву. Она лишила меня всего, чего я хотела в жизни, но в тот момент я почти любила ее. Наверное, потому, что Елизавета никогда не бросала тех, кто был предан ей и кого любила она. А она любила мою мать.
- Скажи, что я постоянно думаю о ней, Леттис. Так ей и скажи.
Она взяла меня под руку и проводила до двери - словно прощая мне все, в чем она меня когда-либо подозревала, потому что она соболезновала мне в моем горе.
Вместе со своими братьями и сестрами я была у постели матери, когда она умирала. Встав на колени у ее постели, я повторила слова королевы. По выражению ее лица я поняла, что мама меня услышала.
- Служите Богу… и королеве… - прошептала она, - о, дети мои, помните…
И мама умерла.
Елизавета очень переживала. Она взяла на себя все расходы и настояла, чтобы мама была похоронена в часовне Святого Эдмунда. Королева рассказывала мне, как сильно она любила свою кузину, как скорбит вместе со мной. Она говорила искренне, я знаю это… Елизавета была добра ко всем нам, пока. Мне показалось, она даже простила мне интерес Роберта.
После похорон она долго беседовала со мной, рассказывая, как любила мою маму и как высоко ценит моего отца.
- С твоей мамой у нас была настоящая родственная связь, - говорила Елизавета. - Она была доброй и мягкой душой. Надеюсь, ты будешь такой же.
Я печально сказала, что скучаю по службе у Ее Величества, на что она ответила:
- Ах, Леттис, но ведь ты получила компенсацию. Сколько теперь? Четверо?
- Да, мадам, две девочки и два мальчика.
- Счастливая.
- Я тоже так думаю, мадам.
- Это хорошо, что ты так думаешь. Одно время мне казалось, что ты любишь смотреть на сторону.
- Мадам!
Она шлепнула меня по руке.
- Мне так казалось. Я высоко ценю Уолтера Девере и считаю, что он заслуживает всего самого лучшего.
- Он будет счастлив, когда услышит мнение Вашего Величества.
- Уолтер, должно быть, счастлив, что теперь у него есть наследник. Как вы его назвали?
- Роберт, мадам.
Она бросила на меня цепкий взгляд.
- Хорошее имя. Мое любимое.
- Теперь и мое, Ваше Величество.
- Что ж, я вознагражу твоего мужа за верную службу. Лорд Уорвик весьма лестно отзывается о нем, и я решила, какую награду он получит.
- Могу я спросить, какую, Ваше Величество?
- Разумеется. Я немедленно отправлю его жену обратно в замок Чартли, и когда он вернется, она уже будет ждать его дома.
- Но сейчас у него много дел на севере.
- Это ненадолго. Мы уже разделались с мятежниками. Он будет очень разочарован, если, вернувшись, обнаружит, что его жены нет дома.
Это была отставка. Расположение, вызванное обоюдной утратой, прошло. Королева не простила мимолетного увлечения Роберта.
* * *
Дети подрастали. Пенелопе стукнуло уже почти десять, а Роберту пять. Домашняя жизнь угнетала меня. Уолтера я давно разлюбила, и его нечастые визиты домой меня не радовали. Жизнь казалась мне невероятно скучной. Я очень любила своих детей, в особенности Роберта, но пятилетний малыш не мог заменить мне то, чего я так жаждала.
Иногда до нас доходили новости придворной жизни, чаще всего речь шла о Роберте, который по-прежнему правил бал при дворе, и к этим новостям я прислушивалась с особенным интересом. Годы шли, а он по-прежнему пользовался расположением королевы. Казалось, Елизавета уже никогда не выйдет замуж. Недавно она рассматривала идею вступления в брак с герцогом Анжуйским, но из этого, как и во всех подобных случаях, ничего не вышло. Ей было уже под сорок, поздновато для рождения детей. Роберт, хоть и по-прежнему играл первую скрипку при дворе, был так же далек от брака с королевой, как и несколько лет назад. И с каждым годом эта надежда таяла.
Доходили неясные слухи о его любовных связях. Трудно было ожидать, что такого мужчину, как граф Лестер, можно вечно водить на поводке. Я слышала, что две придворные дамы оспаривали его друг у друга. Одна - жена графа Шеффилда, а другая - ее сестра - леди Франческа Ховард.
- Ему нравятся сразу обе, - с лукавой улыбкой сообщил мне один из придворных, остановившийся у нас в замке на ночь. - Но королева все видит, и, как вы понимаете, ей это мало нравится.
Еще бы, конечно, ей не нравится, ведь речь идет о графе Лестере. Поэтому, думаю, этим двум леди недолго осталось при дворе. Удивительно, что через столько лет я еще могу ревновать. Я вспомнила, что мне когда-то рассказывали о том, что женщины из рода Ховард наделены особенным очарованием. Анна Болейн была Ховард по матери. К Катерине Ховард, пятой жене Генриха Восьмого, это относилось в полной мере и стоило бедной девочке головы. Впрочем, будь она чуть похитрее, то могла бы сохранить голову. Женщины Ховардов все были такими. Они всегда привлекали мужчин, но совершенно не умели этим пользоваться.
Теперь я с нетерпением ждала новостей и удивлялась, как могла подумать, что забыла Роберта Дадли. Я отлично понимала, что стоит мне только его увидеть, и я опять потеряю голову от желания.
- А что слышно о леди Шеффилд и леди Ховард? - спросила я гостя.
- Говорят, что леди Шеффилд теперь любовница Лестера. Он соблазнил ее, когда они оба останавливались в замке Бельвуар.
Мне нетрудно было все это себе представить. Несомненно, роман развивался стремительно, так же, как и мой. Роберт был очень настойчивым мужчиной, а поскольку королева своими увертками приводит его в бешенство, он не потерпит сопротивления от другой женщины.
- И еще говорят, что Лестер написал ей письмо, где горько сожалел, что она уже замужем, иначе он непременно бы женился на ней. Да, и намекнул, что ее супруг не вечен.
Я похолодела.
- Но не мог же он…
- Да-да, все помнят слухи о смерти его жены. А глупышка Дуглас, хотя, возможно, она вовсе не глупышка и сделала все намеренно, обронила это письмо, и его нашла сестра графа, которая и без того не пылала любовью к невестке и, разумеется, отдала обманутому мужу, своему брату. В эту ночь граф Шеффилд спал уже в другой постели, а наутро отправился в Лондон оформлять развод. На основании этого письма он может возбудить дело об угрозе его жизни… Особенно учитывая автора письма.
- Зависть и клевета при дворе обычное дело. А против таких, как граф Лестер всегда плетут интриги, - вступилась я за Роберта.
- Да, разумеется, но вот этот его итальянский врач.
- Вы имеете в виду доктора Джулио?
- Так его называют. На самом деле его имя Джулио Боргерини, но так тяжело выговорить. Говорят, он специалист по ядам и всегда готов использовать свое мастерство на благо хозяина.
- И вы в это верите?
Он пожал плечами.
- А смерть его жены? Люди этого не забыли. И всегда вспомнят, если случится нечто подобное.
Когда он уехал, я долго думала о Роберте и я испытывала боль из-за того, что он готов был жениться на Дуглас Шеффилд.
Вернулся Уолтер. Его распирало от гордости - королева в знак его заслуг сделала его кавалером ордена Подвязки и вернула роду Девере титул графов Эссекс. Этот титул некогда достался его семье после того, как они породнились с Мандевиллями. То, что титул восстановили, было знаком благоволения со стороны королевы. Теперь он носился со своей идеей колонизации Ольстера.
Итак, я стала графиней. Мне очень хотелось сопровождать Уолтера ко двору, но приглашение королевы относилось только к нему, поэтому мне пришлось остаться.
Когда Уолтер вернулся, он привез подробности последнего скандала. Как и следовало ожидать, в скандале был замешан Роберт Дадли.
- Говорят, - рассказывал он, - что граф Шеффилд, узнав об измене жены с Лестером, подал на развод. Представляешь, какой скандал? Вряд ли это понравится Ее Величеству.
- Она все еще влюблена в Лестера?
- О да, у нее портится настроение, когда его нет рядом, а когда он с ней, она с него глаз не сводит.
- Так что же Шеффилд? - А ничего. Умер.
- Умер?!
- Вот именно. Как раз вовремя, чтобы избежать скандала. Представляю себе гнев королевы, если бы на процессе выяснилось, что граф Лестер состоял в любовной связи с леди Шеффилд.
- И как он умер?
- Говорят, отравили.
- Это всегда говорят.
- Во всяком случае, он мертв, и Лестер может спать спокойно.
- А леди Шеффилд… он не женился на ней?
- Не слышал такого.
- Леди Шеффилд… какая она, Уолтер?
Он пожал плечами. Уолтер никогда не обращал внимания на внешность женщин при дворе, его больше интересовала политика. И личная жизнь графа Лестера интересовала его только из-за положения, которое занимал Роберт. Его романы имели значение, поскольку могли привести к разрыву отношений с королевой.
Уолтера больше занимал заговор, имеющий целью женить герцога Норфолка на Марии Стюарт, инициированный леди Скроуп, когда она навещала мужа, вместе с моим отцом охранявшего королеву Шотландии.