Первое время после всех наездов контрразведки Миядзаки затаился, выжидал, а затем сам перешёл к активным действиям, продемонстрировав, что прибыл в Союз отнюдь не для того, чтобы стать добычей вербовочных устремлений КГБ. Он - охотник и сам не прочь побродить с ружьишком по московским угодьям в надежде подстрелить дичь - завербовать кого-нибудь. И, надо сказать, японец преуспел. Вскоре среди его платных информаторов были выявлены высокопоставленный чиновник министерства внешней торговли СССР и сотрудник одного сверхсекретного НИИ. И тогда было принято решение разделаться с ним раз и навсегда с помощью компромата. Операцией руководил подполковник Второго Главка КГБ СССР Олег Казаченко.
О том, чтобы добыть порочащие иностранца материалы в тиши какого-нибудь ведомственного алькова под недреманным оком оперативных видеокамер, и думать не приходилось. После первой неудачной попытки совратить желтолицего идея заманить его в постель и заснять в объятиях белогрудой славянки выглядела по крайней мере наивной. Наученный горьким опытом объект демонстрировал полное равнодушие ко всем москвичкам сразу. Более того, он отвергал их заранее, заделавшись рьяным женоненавистником.
Требовалось нечто неординарное. По замыслу инициатора оперативной разработки, подполковника Казаченко, надо было организовать публичный скандал, вслед за которым вопрос о пребывании Миядзаки в Москве решался бы не в кабинетах его родной спецслужбы, где все события расценили бы как происки русской контрразведки (и правильно бы сделали!), а на уровне двух министерств иностранных дел - СССР и Японии.
Быстро сказка сказывается…
"Скелет в шкафу"
Казалось, Миядзаки неуязвим. Но… У каждого в шкафу - свой скелет. Найти его - вот в чём вопрос. И Казаченко нашёл! Обложив японца, как волка, флажками, круглосуточным наружным наблюдением, отыскал брешь, даже не брешь - щелочку. Лжежурналист имел патологическую тягу к… русскому мёду. Возможно, у него были неполадки в эндокринной системе, а может, что-то на генетическом уровне. Всё это - гипотезы, в которых подполковнику недосуг было разбираться. Фактом являлись регулярные набеги японца в магазин "Дары природы", что на Комсомольском проспекте, где он закупал сразу целый бочоночек янтарного лакомства. В середине 70-х в Москве ещё можно было найти экологически чистые продукты.
Судя по всему, эту свою страстную любовь к русскому мёду Миядзаки тщательно скрывал от сослуживцев. Подтверждением служило то обстоятельство, что кинжальный марш бросок к магазину за очередной колодой мёда он всегда совершал в одиночестве. Хотя доподлинно было известно, что, опасаясь провокаций, он никогда не появляется в общественных местах без сопровождения коллег, - а тут… Что ж, все правильно: свои слабости надо прятать от окружающих. От "наружки" - тем более, ибо всякий раз, намереваясь посетить "Дары природы", японец предпринимал отчаянные попытки оторваться от "хвоста". Напрасно. Узнав о невинном пристрастии своего подопечного, Казаченко стал думать, как бы поудачнее использовать его в своих целях. Придумал!
* * *
16 июня в японском посольстве намечался приём по случаю дня рождения сына императора. И подполковника осенило: на торжество он пошлёт свою блистательную "ласточку" - агентессу экстра-класса Эдиту! На приёме от неё требовалось лишь одно: подойти к неприступному японцу с бокалом шампанского в руке, взять его под руку и, пожелав наследнику престола долгие лета, выпить. Не будет же Миядзаки шарахаться от женщины, находясь в окружении своих!
Остальное доделают технари. Скрытыми камерами они отснимут несколько кадров на память. Если это удастся, можно будет приступать к ключевой мизансцене выживания неуязвимого японского разведчика из Москвы. По прикидкам Казаченко, дня через два после приёма у Миядзаки должны были иссякнуть запасы мёда. Поэтому при входе в "Дары природы" ему предстояло "случайно" столкнуться нос к носу с агентессой.
"Ну, не отказывайся, Миядзаки-сан, соединить кубок вина с русской женщиной во здравие наследника императора Всея Японии, - приговаривал подполковник Казаченко, следуя на явку с Эдитой. - Она, поди, не в постель тебя затаскивает. Нам ведь известно, что это бесполезно - ты ж у нас парень-кремень! Ну подумаешь, пару раз чокнешься с красавицей - от тебя не убудет…"
Компрометация
Действительно, через два дня после празднования в посольстве дня рождения японского кронпринца Миядзаки на машине подъехал к магазину "Дары природы". Узнав женщину, которая на приёме буквально не давала ему прохода, японец опешил от неожиданности, но уже в следующее мгновение во весь опор мчался к оставленной на боковой дорожке машине. Не тут-то было! С криком: "Кэндзи-сан, дорогой, остановись, куда же ты!" - Эдита ринулась ему вдогонку.
Любопытство замедливших шаг прохожих было вознаграждено сполна: рослая пышнотелая красавица, будто сошедшая с полотен Кустодиева, гналась за воровато оглядывающимся мужичком с ноготок. Едва только он юркнул в машину и включил зажигание, как был буквально вдавлен в сиденье прыгнувшей к нему на колени женщиной. Свет в окошке заслонили пудовые гири её грудей.
- Кэндзи, я полюбила тебя с первого взгляда, а ты убегаешь от меня… Может, ты девственник?! - донеслось из распахнутой двери автомобиля.
Полку любознательных бездельников прибыло. Невесть откуда появился репортёр всесоюзной молодежной газеты и направил объектив фотокамеры на автомобиль.
Попытки разведчика вытолкнуть бесстыдницу из автомобиля натолкнулись на её яростное сопротивление. Он почти справился с рехнувшейся от страсти нимфоманкой и сбросил её с колен, как вдруг она случайно нажала педаль газа. Взревев, "тойота" помчалась вперёд и, преодолев бордюр, выскочила на тротуар. В последний момент японцу удалось дотянуться до баранки, и он судорожно вращал ею, пытаясь свернуть на проезжую часть улицы.
Пока Миядзаки был занят проблемой, как уйти от столкновения с пешеходами, Эдита стащила с себя платье, а ему разорвала ширинку на брюках.
Кульминация всей операции: агентесса зубами впилась в крайнюю плоть инородца! Брызнула кровь, раздался нечеловеческий вопль, а "тойота" врезалась в стоящий на обочине грузовик.
Подбежавшим сыщикам "наружки", загримированным под алкашей, - они сначала стояли у входа в магазин, а затем гнались за потерявшей управление иномаркой - едва удалось отодрать женщину от обезумевшего от боли иностранца. При этом они не могли отказать себе в удовольствии и отвесили этому влиятельному лицу пару хлёстких оплеух по его ставшей отнюдь не влиятельной физиономии. Отлились объекту слезы "наружки", сдерживаемые в течение двух лет!
В милицейском протоколе, однако, было зафиксировано совсем другое: японский журналист, пытаясь изнасиловать гражданку Иванову, вошёл в раж и в припадке садистского наслаждения детородным членом разорвал губы жертве своей патологической страсти. Вот до чего доводит импортный секс!
Когда Миядзаки и женщину выволокли наружу, затвор фотокамеры репортёра из молодёжного издания продолжал методично щёлкать, а прохожим предстояло стать зрителями бесплатного экстравагантного шоу: солидный пожилой господин, явно неславянской внешности, с залысинами и в галстуке, стоял посреди улицы с приспущенными окровавленными штанами, слёзно умоляя оградить его от посягательств сумасшедшей и оказать медицинскую помощь. Он уже не обращал внимание на Эдиту. Совершенно нагая, она одной рукой вытирала перепачканные кровью губы, а второй обнимала корчившегося от боли "партнёра", приговаривая:
- Ну с кем не бывает, Кэндзи-сан… Сегодня не смог - не беда, завтра всё у тебя получится!
* * *
Лихих наездников доставили на 2-ю Фрунзенскую улицу, в 107-е отделение милиции. Миядзаки предъявил свою аккредитационную карточку журналиста и потребовал вызвать консула. Заявил, что на него совершено разбойное нападение.
- Как то есть нападение? - возмутился дежурный лейтенант. - Вы что, господин Мудазаки, хотите сказать, что наши женщины вот так, среди бела дня, в центре Москвы бросаются на иностранных журналистов?! Может, они ещё и сами раздеваются?! - с этими словами милиционер указал на Эдиту, которая, подбоченившись, стояла в одних туфлях в центре дежурной комнаты.
- Да-да, именно так и есть! Я не знать этот женщина, я первый раз видеть её…
- Нет, вы только полюбуйтесь на этого негодяя! - закричала агентесса. - Позавчера он обещал жениться на мне, назначил свидание, а теперь, когда ему не удалось меня прилюдно изнасиловать, он уже меня не знает! Это что ж такое творится в Москве, товарищ лейтенант?! Это ж просто беспредел!!
Женщина щёлкнула замком "случайно" оказавшейся при ней сумочки и швырнула на стол две фотографии. Это были снимки, сделанные скрытой камерой во время приёма в посольстве.
Прижавшись друг к другу, улыбающиеся Миядзаки и Эдита свели бокалы, наполненные пенящимся шампанским. Фото были маленького формата, окружающих не было видно, создавалось впечатление, что двое влюблённых увлечённо воркуют, даже не замечая присутствия фотографа…
- И вы, господин журналист, после этого утверждаете, что впервые видите эту гражданку?! Не ожидал, не ожидал я от вас, журналиста, такого… Будем составлять протокол!
Миядзаки все понял: плутни русской контрразведки. В его глазах застыла мольба поверженного гладиатора и до приезда консула он не проронил ни звука.
…Через день горе-разведчик улетел из Москвы, но не только потому, что японскому послу МИД СССР заявил решительный протест по поводу инцидента, отнюдь, - Миядзаки предстояла серьезнейшая операция по оживлению бесчувственного органа. Неизвестно, какие аргументы разведчик представил в оправдание своему начальству, но в Союз он больше не вернулся.
Не последнюю роль в компрометации псевдожурналиста сыграли и фотографии, сделанные репортёром из "МК". Вместе с мидовским протестом они были вручены послу Японии в Москве.
Казаченко торжествовал: "Карфаген пал - японский разведчик за "аморалку" выдворен из СССР!"
Глава восьмая
"Французская любовь" в прямом эфире
В своих арсеналах спецслужбы накопили так много способов опорочить неугодное им лицо - объект разработки, - что подстроенный ими инцидент вполне может привести к крушению карьеры компрометируемого. А громкие скандальные шоу, устраиваемые КГБ, намного круче голливудских блокбастеров.
Суть спектаклей по компрометации объектов, режиссёрами которых выступают профессионалы из Комитета госбезопасности, состоит в том, что они раздувают незначительные на первый взгляд поступки, утаивая истинные причины и куда более серьёзные дела, в коих замешан основной фигурант скандала.
Ловкач по прозвищу Душка Чарли
Чарльз Левен, человек неопределённого возраста: от тридцати до сорока, находился в Бонне в качестве журналиста, представлявшего сразу несколько американских изданий. Какие темы он освещал и на полосах каких изданий, этого никто не знал, однако поговаривали, что из-за своих снайперски метких публикаций он приобрёл немало недоброжелателей, поэтому в последнее время вынужден печататься исключительно под псевдонимами.
В журналистских кругах его звали Душкой Чарли, хотя злые языки утверждали, что Левен кадровый офицер ЦРУ, работающий под "крышей" журналиста. Однако пишущая братия к этому относилась весьма скептически, полагая, что это навет, распространяемый завистниками Чарльза. Да и вообще, многие иностранные репортёры, аккредитованные в Бонне, сочли бы за честь провести с ним часок-другой за кружкой пива, пытаясь выведать мнение всезнайки об очередной сенсации и скандале, касались ли они великосветских тусовок или событий в правительственных кругах Германии.
* * *
Буквально с первой встречи с Левеном подполковник Геннадий Рожков, сотрудник резидентуры КГБ в Бонне, сидевший "под корягой" - под прикрытием журналиста ТАСС, - стал к нему присматриваться, прикидывая, с какого бока к нему подкатиться и нельзя ли его завербовать.
Ведь такой "вездеход", каким был американец, мог бы стать украшением "гаража" любой спецслужбы!
Через свою агентуру Рожков выяснил, что Левен всего полгода как находится в Бонне. Это обнадёживало: вряд ли кто-то из конкурирующей синекуры, ГРУ (Главное разведуправление Генштаба МО СССР), смог бы за шесть месяцев завербовать такого бойкого парня.
"Ну, что ж, - решил Геннадий, - почему бы не попробовать мне? Кто сказал, что право первой ночи должно принадлежать кому-то, а не мне?!"
Откровения Душки Чарли
Под предлогом отпраздновать годовщину своего пребывания в Бонне Рожков пригласил Левена в русский ресторан.
Блины с черной икрой, кулебяка, астраханская селедочка, солёные грибочки и водка, водка, водка сделали своё дело: Левен… "поплыл".
Едва не падая головой на плечо Рожкова, он сообщил собутыльнику подробности своего отъезда, а по сути, выдворения из СССР.
- Помнится, когда я работал в Москве, - осипшим от водки голосом начал свой рассказ Левен, - в качестве телерепортёра "U.S. Inform", то в гостинице "Украина" твои землячки хватали меня за руки и за полы пиджака в вестибюле, в коридорах, везде, где бы я ни появлялся… А одна стерва, с которой у меня приключился мимолетный роман, та вообще открыла на меня настоящую охоту, и тогда я узнал, как могут быть коварны ваши женщины! То, что она со мной сделала, может совершить только человек с воображением пациента психиатрической клиники…
В общем, так. Я работал в Москве от одной американской крупной частной телерадиокомпании, входящей в систему "U.S. Inform". В гостинице "Украина" снимал трехкомнатный номер люкс. Гостиная служила телестудией, где стояли юпитеры, телекамера, стол - словом, все, как в настоящей студии. Вторая комната была моим рабочим кабинетом, ну а в третьей я отдыхал…
- С русской подругой?
- Не без этого… Хуже того, я позволил ей сделать дубликат ключа от своего номера…
Конечно, все мы умны задним умом, сейчас, после того, что случилось, я бы никогда не приучил ее приходить ко мне, когда ей вздумается… Но с другой, чисто практической стороны, мне это было удобно. Ну ты ж знаешь, какая у нас работа. Волка ноги кормят, и я денно и нощно мотался по Москве в поисках тем для репортажей. Спрашивается, когда уж мне было думать о том, чтобы постирать, погладить?! А так, я возвращаюсь - все выстирано, отглажено, ужин на столе. Наташа была отменной хозяйкой, золотые руки, н-да…
Три раза в неделю русская редакция моей компании через спутники связи транслировала мои репортажи из Москвы. На все-про-все у меня было десять минут, поэтому ровно без двух минут одиннадцать вечера по московскому времени - в три по нью-йоркскому - я должен был сидеть за столом…
Но случилось так, что в один прекрасный день я понял: дело зашло слишком далеко, и Наташа уже считает меня своим мужем и ждет не дождется, когда я увезу ее в Штаты… С того самого момента я попытался дать задний ход.
Начал с того, что перестал оставлять ее у себя на ночь. Дальше - больше. Завел интрижку с новой русской подружкой и специально приглашал ее к себе в гости, когда в номере, по моим расчетам, должна была находиться Наталья…
Что тут началось! Скандалы, слезы, мольбы, угрозы. Я ни на что не реагировал и упрямо гнул свою линию. Однажды девицы даже подрались в моем присутствии и мне пришлось выпроводить восвояси обеих…
Повторяю, дело происходило летом - это принципиальный момент.
Окна в номере в ходе трансляции репортажей, как ты понимаешь, должны быть закрыты наглухо, шторы задернуты - требования звукоизоляции. Кондиционеры в ваших гостиницах вообще, а в "Украине" - особенно едва холодят, поэтому жарища в помещении стояла жуткая - не продохнуть. Хорошо было моим ассистентам - они за кадром и всю работу могли выполнять в одних плавках. А каково мне в накрахмаленной рубахе и галстуке, да под юпитерами?!
Но ничего, нашел способ.
Сверху, значит, рубашечка, галстук - все, как требовал шеф, а под столом ничего, кроме трусов и таза с холодной водой, куда я окунал ноги… Ниже пояса тебя все равно не показывают…
Вот этим и воспользовалась Наташа, нанеся мне удар в буквальном смысле слова ниже пояса…
Свободно ориентируясь в расписании, когда я выхожу в эфир для передачи репортажа в США, она загодя проникла в номер и спряталась в платяном шкафу. Дождалась, когда я начал трансляцию, подползла под стол, приспустила мне трусы и…
Нет, ты можешь себе такое представить: верхняя половина моего тела - в кадре, на виду у миллионов телезрителей, а под столом…!
Я не мог сосредоточиться, строчки текста плясали у меня перед глазами, я растерялся…
Потом я увидел себя на контрольном мониторе: весь пунцово-красный, пот катит по лицу в три ручья. Я чувствовал, что меня вот-вот хватит апоплексический удар, но сделать что-либо не мог - оплаченное эфирное время пошло. Что такое сорвать его - тебе известно…
Вот так, под сладострастные вздохи и завывания Натальи, я и прокомментировал выступление на совещании партхозактива вашего бывшего Председателя КГБ, а в июне 1983 года секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова. Постулаты коммунистической схоластики звучали в откровенной эротической аранжировке, и все это происходило на глазах телезрителей шести американских штатов, представляешь!