На высоте 30 тыс. футов я понял, что не смогу воспользоваться катапультирующим устройством и привести в действие взрывное устройство, чтобы уничтожить самолёт, как то предписывала инструкция. Я открыл крышку кабины и отстегнул пояс. Центробежной силой меня до половины тела прижало к приборной доске, а вторая половина уже висела снаружи. Оказывается, я забыл отсоединить патрубки кислородной маски, они-то и удерживали меня. Немного погодя я всё же освободился от патрубков. Парашют открылся сразу, как только я покинул кабину. В это время я находился на высоте не более 20 тыс. футов…
…Я рухнул на вспаханное поле. Ноги по колено ушли в разрыхлённую почву. Я осмотрелся. Неподалёку лежали обломки самолёта. В силу конструктивных особенностей он спланировал и приземлился без моей помощи, а при ударе о землю развалился на части. В радиусе 20 ярдов валялись крышка кабины, специальные контейнеры, лопатки компрессорной турбины и просто куски металла, вырванные из корпуса…
…Не успел я прийти в себя, как меня окружили неряшливо одетые мужчины и женщины. В руках у них были топоры и вилы. Я догадался, что это - фермеры. Они улыбались и хлопали меня по спине. Их восторг сменился агрессией, когда я дважды произнёс: "I’m American!" Мне врезали пару оплеух и, поскольку я не мог самостоятельно передвигаться, волоком потащили меня в полицейский участок…"
Свидетельствует Пентюков (из книги М. Бешлоса)
"…После того, как 9 апреля 1960-го американский самолёт-разведчик безнаказанно прошёлся над нашей территорией, командование ПВО страны основательнее подготовилось к его возможному появлению. Шестерых лётчиков - в их числе был и я, командир звена капитан Пентюков, - срочно переучили и посадили на новейшие сверхзвуковые высотные истребители-перехватчики СУ-9, прозванные "сушками".
30 апреля я и Евгений Шейко перегоняли из Красноярска в Барановичи две новые "сушки". На ночлег приземлились на промежуточном аэродроме под Свердловском.
Утром передают приказ: "Готовность № 1". Я - в кабину "сушки". В 8 часов 55 минут по московскому времени на связь вышел генерал Вовк из Уральского военного округа и продиктовал приказ командующего ПВО страны маршала авиации Савицкого: Высотную цель уничтожить любой ценой!
Я отвечаю: Так ведь мой самолёт без боекомплекта (без ракет), как же уничтожать?
В ответ молчание, затем слышу: Ну что, капитан, обсудим приказ?!
Другими словами, мне предлагают идти на таран. Шансов выжить - ноль! Понимаю, что имею право отказаться, - не война ведь, в конце концов, когда с вилами на танки бросались… Но, с другой стороны, а вдруг этот американец с атомной бомбой на борту? Одна жизнь или сотни тысяч - чувствуешь разницу?!
Мысль придала сил и решительности. Говорю: "Наводите на цель, мать вашу! О жене позаботьтесь - на сносях она!"
На 20 км поднялся играючи. Как смог? А просто! Во-первых, у СУ-9 скорость по тем временам была невиданная, отсюда и динамический потолок мог иногда доходить до 22 км. Во-вторых, налегке шла машина - без ракет. В-третьих, температура воздуха была подходящей… В общем, стал сближаться с американцем… Чтобы протаранить. Смотрю, а это и не самолёт вовсе - планер-тихоход… А скорость у меня ни много ни мало - 550 метров в секунду, что раза в три-четыре больше, чем у него! Ну, я и проскочил над ним. Резко снижаюсь, а попросту, падаю с 20 до 18 км, чтоб атаковать планер снизу… Смотрю, а он стал заваливаться на правый борт и давай бочку крутить, да всё норовит носом клюнуть - сорваться в пике. Вдруг вижу, батюшки-святы, - ракета на меня летит! Наша! Тут вспомнил, что код "свой-чужой" мне утром не сменили… Локаторы меня и приняли за "чужого". Технике, ей-то что? Она - безглазая… Но увернулся, слава тебе, Господи! Потом, уже на земле, узнал, что по мне и по двум МиГам, которых подняли так же, как меня, палили целых два ракетных дивизиона! В тех МиГах, кстати, сидели мои однокашники Серёжа Софронов и Самвел Айвазян… Им, как и мне, в суматохе забыли сменить коды… Немудрено, что Серёгу сбили… Да-да, ракетой… И ведь сбили не американский "U-2", а наш русский МиГ-15…
Сейчас мы подошли к главному вопросу: кем или чем был сбит "U-2"? Я - нет, не сбивал! Нечем было - меня пустым выпустили на цель. МиГи не могли достать Пауэрса ракетами - они эффективны лишь на высоте до 18 км… Впрочем, как и ракеты наземного базирования… Те самые, от одной из которых мне удалось увернуться… Так кто же сбил? А никто! Планер после того, как я над ним промчался, угодил в поток выхлопных газов из моего сопла, попал в так называемую реактивную струю. На планере, каким и был американец, из неё не выбраться - движок слабый. А в струе воздушные вихри мчатся со скоростью 180 м/сек. плюс крутящий момент! Это - когда твой самолёт начинает безостановочно крутить бочку, переходя в пике, а ты сделать ничего не можешь, как ни стараешься… Именно это и произошло с американцем… Я тому свидетель - всё происходило на моих глазах… Только вот мои свидетельские показания… почему-то никому не были нужны! Наверно, так решили наверху: "Американский самолёт-шпион сбит ракетным дивизионом под командованием капитана Воронова, за что честь ему и звезду Героя на грудь! Всё - тема закрыта, к ней не возвращаться!"
Только вот, товарищи дорогие, есть одна нестыковочка… Если "U-2" поразила ракета, то почему он целёхонький упал на землю?! Почему остался жив пилот?! Ведь в Серёжу Софронова угодила такая же ракета, но где он?! Где его труп?! Нет их… Потому что и от Серёги, и от его МиГа только дым по ветру рассеялся…"
"…Дело Пауэрса, - отметил в послесловии Майкл Р. Бешлос, - как это обычно случается с делами такого рода, претерпело четыре стадии: шумиху, неразбериху, наказание невиновных и награждение непричастных…"
Часть вторая
Глава первая
Самый рентабельный агент ЦРУ
Гипоманиакальность штурмом берёт резидентуры
Новейшая история свидетельствует, что не только в основе огромных быстро нажитых состояний лежит преступление - зачастую ему обязаны своими успехами и спецслужбы.
В феврале 1977 года офицер ЦРУ, работавший в Москве под дипломатическим прикрытием посольства США, обнаружил записку, оставленную под стеклоочистителем своей машины. Автор записки утверждал, что имеет доступ к военной информации, которая настолько ценна, что сможет изменить баланс сил в пользу США. Автор выражал желание встретиться с сотрудником ЦРУ.
Примерно в то же самое время КГБ устроил засаду и задержал другого церэушника из посольской резидентуры, направлявшегося на встречу со своим агентом, работником сверхсекретного предприятия, прибывшим в столицу из категорически закрытого для посещения иностранцев города Красноярска-40. Незадачливого церэушника выслали из СССР, а директор ЦРУ адмирал Тернер приказал всему личному составу посольской резидентуры в Москве перейти на "режим молчания". Все встречи с агентурой в Советском Союзе и в Восточной Европе были отменены.
Стало ясно: что-то не так, и Тернер заподозрил, что записка является частью большой ловушки. Через несколько недель появилась другая записка. К ней автор приложил описание некоторых технических деталей одной из советских радарных систем. Но даже этого было недостаточно, чтобы руководство ЦРУ убедилось в искренности автора посланий.
Вскоре английские разведчики, действовавшие с позиций посольства Великобритании в Москве, сообщили своим американским коллегам, что в их поле зрения попал худощавый мрачного вида человечек, по всем внешним признакам советский гражданин, который настойчиво предлагает свои услуги передать секретную информацию. Американцы в ответ только рассмеялись.
Ещё месяц спустя человек, внешне соответствовавший описаниям англичан, подбежал к офицеру ЦРУ, когда тот остановил машину у светофора, недалеко от американского посольства, и попытался передать ему очередную записку с предложением о сотрудничестве. Офицер, выжав до отказа педаль газа, в панике рванул на красный свет…
* * *
В попытках русского войти в контакт с американцами, с англичанами и вновь с американцами начинающий психиатр усмотрел бы признаки гипоманиакального поведения, но директор ЦРУ расценил его по-своему, обнаружив в действиях незнакомца подтверждение своим подозрениям, что всё это провокация КГБ. Было известно, что русская "наружка" вела наблюдение за американским и английским посольствами 24 часа в сутки. Какой идиот рискнет так прямо подойти?! Только тот, кому нечего терять, поскольку он не был настоящим шпионом-инициативником, а действовал под руководством и по наущению КГБ.
Однако резидент ЦРУ в Москве Гарднер Гас Хэтэуэй не разделял точку зрения своего патрона, считая его опасения неадекватными. Руководство Управления не могло не считаться с его авторитетом. Хэтэуэй прославился после того, как в 70-е годы в одиночку остановил группу переодетых пожарными офицеров КГБ, когда те пытались проникнуть в самое секретное помещение узла связи ЦРУ во время неожиданно возникшего пожара в посольстве США в Москве. Все сотрудники в панике бежали, но Гас загородил собой дверь и отказался сдвинуться с места, когда появились лжепожарные с топориками в руках.
Хэтэуэй, аристократ с мрачным чувством юмора, всегда считал, что разведчики-агентуристы, как санитары природы, не питаются падалью. Они - хищники, убивающие больных животных. Мысль о том, что можно упустить золотого козла, который сам напрашивается в сети, не давала ему покоя. Волевой и решительный, резидент тем не менее обладал достаточной гибкостью, чтобы предложить компромисс. В составленной в категоричном тоне телеграмме на имя Тернера он просил разрешения позвонить автору по номеру, указанному в одной из его записок.
Директор нехотя согласился.
"Мы получили вашу записку, - сказал Хэтэуэй снявшему трубку мужчине. - В телефонной будке, что вторая слева от входа в Институт радиопромышленности, вас ожидает пакет".
Сотрудники московской резидентуры ЦРУ из машин наблюдали, как худощавый невзрачного вида мужчина подошёл к телефонной будке и схватил пакет. В нем содержались перечень вопросов о советских радарах, подробные инструкции, как и где оставить ответы, и небольшая сумма советских денег, равная пятистам долларам.
Через неделю худощавый положил своё сообщение в условленное место. Все сомнения относительно того, является ли он двойным агентом или нет, мгновенно рассеялись, так как данные, которые он представил, были настолько секретны, что в штаб-квартире ЦРУ сразу поняли - КГБ никогда не будет рисковать их раскрытием.
Американский разведчик был послан на встречу с добровольным рекрутом.
"Меня зовут Адольф Толкачёв, я - главный специалист Советского Союза по аэронавигационным системам", - представился невзрачный.
С этих слов начался его затяжной харакири, продолжавшийся без малого восемь лет.
…В дальнейшем Хэтэуэй принял Сфиэ - оперативный псевдоним, присвоенный Толкачеву в ЦРУ - на личную связь. Факт, который красноречиво свидетельствовал о значении, которое придавалось американцами работе с ним и ценности поступавшей от него информации.
* * *
Толкачёв снабдил американцев подробной информацией об электронных системах управления, используемых нашими истребителями МиГ, а также о контрмерах, применяемых ими для того, чтобы ускользать от американских самолётов и радаров.
До разоблачения Сфиэ ЦРУ успело аккумулировать на его счетах в американских банках более двух миллионов долларов - ничтожная сумма по сравнению с той, что могла быть затрачена США на соответствующие исследования в области электроники. Таким образом, шпион сэкономил американским налогоплательщикам миллиарды долларов.
"Сотрудники Центрального разведывательного управления любят шутить, что Толкачев взял их на содержание, - докладывал позже в Москву наш суперагент Олдрич Эймс, один из руководителей этого ведомства, - именно он окупил все бюджетные затраты ЦРУ, буквально на блюдечке преподнеся Соединённым Штатам советскую авиационную радиоэлектронику. Начнись мировая война, и в воздухе НАТО имела бы неоспоримое преимущество".
* * *
Американцы поделились полученными от Сфиэ секретами со своим основным союзником на Ближнем Востоке - Израилем, - и вскоре арабы, чьи военно-воздушные силы были на 99 процентов укомплектованы советскими военными самолётами, обнаружили их уязвимость и досягаемость для средств израильской ПВО.
…Измена прибыльна. Никогда еще за всю историю Соединённым Штатам не удавалось заполучить более рентабельного агента. Прибыль, полученная американцами от совместного предприятия "ЦРУ-Сфиэ", составила около двадцати миллиардов долларов. С поправкой на сегодня - это около $ 100 млрд.
…Измена убыточна. Многомиллиардные контракты на поставку советской авиатехники и средств ПВО арабским странам были сорваны…
Шпионы "сдают" шпионов
В 1981 году по инициативе Гаса Хэтэуэйя в московскую резидентуру в порядке эксперимента прибыл молодой офицер. Дело в том, что резидент обратил внимание, что его разведчики практически лишены возможности покидать здание посольства незамеченными. Каждый раз за ними увязывались сыщики советской "наружки". В то же время несколько человек, так называемые "чистые" дипломаты, занимавшие невысокие посты в посольстве, могли беспрепятственно передвигаться, куда им вздумается.
Одной из причин, почему КГБ всегда знал, за кем следить, а кого можно оставить без присмотра, заключалась в том, что разведчики всегда работали только в помещениях, предназначенных для ЦРУ. Кроме того, будучи людьми немолодыми, они уже успевали послужить, то есть "засветиться", где-нибудь в других странах.
Как правило, советская контрразведка задолго до приезда того или иного церэушника в Москву уже располагала на него исчерпывающей информацией.
Идея Хэтэуэйя состояла в том, что новичка-церэушника, никогда ранее не бывавшего за границей по линии разведки, вычислить намного сложнее. Особенно если он не будет посещать помещений резидентуры, а весь рабочий день будет заниматься чисто посольскими делами. О его принадлежности к разведке должны знать только его коллеги из центрального аппарата, резидент и посол. Использовать такого "подснежника" можно только в случае крайней необходимости, когда шефу резидентуры понадобится, чтобы кто-то из его офицеров покинул посольство без "хвоста".
Проект Хэтуэйя под кодовым названием "Чистая лазейка" успешно был апробирован, и на смену первопроходцу решено было послать следующего молодого офицера Эдварда Ли Ховарда. Так как трудно было прогнозировать, с какими чрезвычайными обстоятельствами Ховарду придется столкнуться в Москве, он был тщательно проинформирован не только обо всех наиболее важных операциях, проводимых американской резидентурой в Москве, но и о наиболее оберегаемых источниках, в числе которых фигурировал и Адольф Толкачёв.
Однако до Москвы Ховард не добрался, поскольку в апреле 1983 года рутинный тест на полиграфе показал, что он солгал в ответ на вопрос об употреблении наркотиков во время службы в Корпусе мира. Его отвели от поездки в СССР, а в мае уволили из ЦРУ без объяснения причин.
Вместе с любимой женой Мэри он переехал в Санта-Фе, столицу штата Нью-Мексико, нашёл там хорошую работу, но так и не смог побороть в себе обиду на Управление. У него начались запои, по ночам он стал беспокоить бывших коллег странными телефонными звонками и вообще впал в депрессию.
В феврале 1984 года, во время перебранки в баре, Ховард выхватил пистолет и выстрелил в потолок. Суд признал его виновным. В прошлом судимостей он не имел, поэтому его освободили под подписку о невыезде, ограничившись условным наказанием и назначением принудительного лечения в психиатрической клинике. Во всём случившемся, как и в своих психических расстройствах, бедняга по-прежнему винил только ЦРУ.
Через три месяца после лечения у психиатра Эдвард Ховард, нарушив подписку о невыезде, приобрёл недельный тур и вылетел в Европу якобы для закрепления реабилитационного курса.
…21 сентября 1984 года, находясь в Вене, он вошёл в советское консульство, чтобы за 150 тысяч долларов продать КГБ секреты ЦРУ. Получив требуемую сумму, он поместил деньги на секретный счёт в швейцарском банке, а уже 23 сентября в компании любимой жены шумно праздновал акт возмездия над ненавистным Управлением у себя дома в Санта-Фе.
Ховард полагал, что сделка носила единовременный характер, но в КГБ считали по-другому. Хотя контакт и не был оформлен письменным договором о взаимных обязательствах, Комитет не собирался в дальнейшем отказываться от услуг добровольного рекрута, постоянно держа его в поле своего зрения.
Вражеский агент найден. Что делать?
Получив наводку от Ховарда, наши контрразведчики осторожно выяснили, к разработке каких научных программ и проектов Толкачёв имеет непосредственный доступ, а к каким проявляет повышенный интерес, не обусловленный служебной необходимостью, заказывая спецлитературу в секретной библиотеке Всесоюзного НИИ радиопромышленности.
Выяснилось, что его интерес к сведениям, составляющим военную и государственную тайны, беспределен, а доступ к ним неограниченный. Было от чего схватиться за голову - за последние семь лет через руки Толкачёва прошло множество документов под грифом "Сов. секретно" и "Особой важности".
Значит, решили аналитики, оригинальные идеи, с которыми успел ознакомиться шпион, уже нашли достойную оценку за океаном и теперь разрабатываются в тамошних секретных лабораториях, или же, будучи материализованы, уже работают на нашего противника.