– Мари подобрала несколько милых вещиц, и в них она выглядит действительно симпатично. – Ну, за исключением того пояса с шипами. – Каролина выручила ее. Я не очень хорошо разбираюсь в модной ерунде и во всем этом цветастом хит-параде вещей. Вот почему я ношу много черного.
Люк наклонился, оперевшись о кухонный стол.
– Я думал, это потому, что ты Королева проклятых.
Джейн посмотрела в его смеющиеся глаза и нахмурилась.
– Нет, грубиян, – сказала она и снова повернулась к Мари. – В следующий раз, когда я пойду на эпиляцию воском, тебе следует пойти вместе со мной. Я раньше брила ноги, но теперь перешла на воск. Больно дьявольски… ох, я имела в виду чертовски… но оно того стоит.
– Хорошо. – Мари улыбнулась брату: – Могу я взять одну из твоих "Виза", Люк?
– Черт, нет. – Он скрестил босые ноги и сложил руки на широкой груди. – Ты купишь пятьдесят килограммов конфет и дурацкие компакт-диски Бритни Спирс.
К Мари вернулся ее свирепый вид.
– Это произошло только раз. И совсем не пятьдесят килограммов. И я не покупаю дурацких дисков.
– Дважды. Весь этот сахар вреден для тебя, а Бритни Спирс – просто вынос мозга. – Напряжение сковало воздух, хотя Люк, казалось, не замечал этого. Или просто слишком хорошо игнорировал. Он выпрямился и проверил то, что готовилось. – Когда-нибудь, когда у тебя все еще будут все твои зубы, и твой мозг не превратится в желе из-за Бритни, ты поблагодаришь меня.
Судя по выражению лица Мари, такой день наступит о-о-очень не скоро.
К тому времени, как все они сели за обеденный стол, Мари надолго замолчала. Даже при том, что и Джейн была в свое время девочкой-подростком, она не припоминала, чтобы когда-нибудь была такой же угрюмой. С другой стороны, у нее не было брата, который говорил ей, что ее штаны слишком обтягивающие, а ее музыка – отстой. Только отец, который имел обыкновение раздражаться и наводить на нее ужас, обвиняя во всем ее "женские дни".
Люк сидел во главе стола, а Джейн и Мари по обеим сторонам от него. Три стакана с молоком стояли рядом с их тарелками, хотя Джейн припомнила, что когда он спрашивал, она сказала ему, что не пьет молоко. Никто не принуждал ее пить молоко со времен начальной школы, думала она, положив салфетку на колени и сосредоточившись на еде. Прежде у нее были мужчины, которые пытались насильно заставить ее пить алкогольные напитки, но молоко - никогда.
Мало того, что Люку удалось сделать процесс приготовления еды аппетитным, он и приготовил ее вкусно. Парень, который выглядел так хорошо, что хотелось съесть его, и мог готовить? Если бы не его коллекция Барби и то, что он заставлял ее пить молоко, он был бы слишком хорош, чтобы быть реальным.
– Курица превосходна, – похвалила его Джейн.
– Спасибо. Весь секрет в апельсиновом соке.
– Ты сам делаешь маринад?
– Конечно, все дело в том, что…
– А вы знаете, – прервала Мари, - что дельфины – единственные млекопитающие, кроме человека, которые занимаются сексом для удовольствия?
Вилка Люка замерла в воздухе, и он посмотрел на сестру. Мари нарочно дразнила брата, и Джейн было интересно услышать его ответ, чтобы увидеть, шокирует ли это его, или он отреагирует иначе, не так как добивалась Мари.
– Где ты это слышала? – спросил он.
– Наш учитель по биологии нам сказал. И парень в классе ходил в "Диснейворлд", плавал с дельфинами, и он говорит, что они действительно сексуально озабоченные.
Вилка продолжила свое движение ко рту Люка, и тот начал жевать с глубокомысленным видом.
– Я не помню изучение сексуально возбужденных дельфинов в школе. Мы только расчленяли лягушек. – Он обратился к Джейн: – Чувствую себя обманутым. – Затем, опередив Мари, спросил: – А ты, Джейн? Ты что-нибудь знаешь о сексуальноозабоченных дельфинах?
Покачав головой, Джейн постаралась не улыбнуться:
– Нет, но я видела по каналу "Дискавери", что они нашли несколько обезьян-гомосексуалистов в Африке. Таким образом, они абсолютно уверены, что некоторые виды обезьян также спариваются ради удовольствия.
Брови Люка поднялись вверх:
– Обезьяны-гомосексуалисты? Как они это определили?
Джейн засмеялась и покачала головой.
Уголки его рта приподнялись в улыбке, и небольшие морщинки появились в уголках голубых глаз.
– Очки в черной оправе и пижама с коровами?
– Не начинай...
– Что? – Мари опять начала любопытничать.
Джейн улыбнулась Люку, ковыряясь вилкой в спагетти:
– Он думает, что у меня уродливые очки.
– И пижама.
– Откуда ты узнал, какая у Джейн пижама?
Люк посмотрел на сестру:
– Я подловил ее у автомата с конфетами в отеле в Фениксе, одетой в самую уродливейшую пижаму с коровами, какую ты можешь себе вообразить.
– У меня была шоколадная ломка, – объяснила Джейн. – Я думала, что все игроки уже в своих комнатах.
– Люк не понимает шоколадных ломок, – Мари закатила глаза. – Он ест только здоровую ерунду.
– Мое тело – это храм, – сказал он, откусывая большой кусок цветной капусты.
– И любой с длинными ногами и большими буферами приветствуется для поклонения, – добавила Джейн и моментально пожелала вернуть свои слова обратно.
Мари засмеялась.
Люк улыбнулся как грешник.
Джейн сменила тему прежде, чем он смог выдать что-нибудь.
– Кто такая миссис Джексон?
– Пожилая леди, которая остается со мной, когда Люк уезжает, – ответила Мари.
– Глория Джексон – учительница на пенсии и очень милая женщина.
– Она старая. – Мари подцепила порцию спагетти. – И она медленно ест.
– Ну, а это причина, чтобы ненавидеть ее.
– Я не ненавижу Глорию. Только не считаю, что нуждаюсь в няньке.
Люк раздраженно выдохнул, как будто они и раньше вели этот разговор. Много раз. Он потянулся за своим стаканом молока и сделал большой глоток. Когда же снова опустил его, тонкие белые усы остались над его верхней губой, и Люк слизнул их.
– Почему ты не пьешь молоко? – спросил он Джейн.
– Я говорила тебе, что не люблю молоко.
– Знаю, но тебе необходим кальций. Он полезен для твоих костей.
– Не говори мне, что ты беспокоишься о моих костях.
– Не беспокоюсь. – Его губы изогнулись в сексуальной ухмылке. – Хотя... любопытно.
Его слова и то, что было в глазах, проскользнули к ней внутрь и согрели в местах, которые лучше было бы оставить охлажденными.
– Лучше просто выпей, Джейн, – предупредила Мари, не уловив сексуальный подтекст их разговора. – Люк всегда получает то, что захочет.
– Всегда? – спросила Джейн.
– Нет, – он покачал головой. – Не всегда.
– В большинстве случаев, – настаивала Мари.
– Ненавижу проигрывать. – Его пристальный взгляд проследовал к губам Джейн. – Я сделай-или-умри-стараясь парень.
Джейн взглянула на Мари, которая была занята подталкиванием брокколи к краю своей тарелки, и спросила, снова обращая внимание на Люка:
– Сколько бы времени это ни заняло?
– Абсолютно.
– Как насчет грязной игры?
– Зависит от моих шансов. – Посмотрев ей в глаза, он сказал: – Иногда я вынужден играть грязно.
– Вынужден?
Озорная ухмылка изогнула его губы:
– Иногда мне просто нравится играть грязно.
Да, Джейн знала это о нем. Она видела, как он толкался и цеплял игроков за коньки, и вел грубую игру перед своими воротами. Однако она не думала, что сейчас он говорит о хоккее.
– Когда я смогу получить водительские права? – к счастью, перебила Мари, сменив тему беседы.
Оба посмотрели на нее, затем Люк откинулся назад на своем стуле, а Джейн вздохнула с облегчением.
– Ты недостаточно взрослая.
– Я взрослая. Мне шестнадцать.
– Когда тебе исполнится восемнадцать.
– Ни за что, Люк. – Мари быстро проглотила молоко и поставила стакан на пустую тарелку. – Я хочу новый "Фольксваген Жук". Я могу купить его на свои собственные деньги.
– Ты не можешь получить свои деньги, пока тебе не исполнится двадцать один.
– Я устроюсь на работу.
Люк наблюдал, как сестра берет тарелку и столовые приборы и идет на кухню.
– Она не в настроении сегодня, – сказал он украдкой.
– Она бесится, потому что ты сказал, что ее джинсы слишком обтягивающие.
– Так и есть.
Джейн скомкала салфетку в руке и положила ее на стол.
– Не думаю, что теперь у нее будут с этим проблемы. Каролина уговорила ее покупать одежду, которая ей подходит.
– Было очень здорово с твоей стороны и со стороны твоей подруги пожертвовать вашим выходным и сходить по магазинам с моей сестрой, – сказал он, пока они оба наблюдали, как Мари покидает кухню и идет по коридору к себе в комнату. – Не могу себе представить ничего хуже. – Люк скользнул ладонью под руку Джейн, рассматривая ее пальцы.
– Это Каролина всё сделала. – Ее рука казалась маленькой и очень белой в теплой ладони Люка, и неожиданно Джейн стало трудно дышать. – Я с трудом могу одеть саму себя. И ношу много черного, потому что не знаю, какие цвета хорошо смотрятся на мне.
– Красный. – Он перевернул ее руку ладонью вверх и посмотрел на нее. Медленно его взгляд скользнул вверх по запястью, руке, минуя плечи, вновь к ее губам. Люк наклонился ближе, и его голос стал более глубоким, более страстным и жарким. – Ты потрясно выглядишь в красном, но, я думаю, мы уже говорили об этом твоем маленьком красном платье, – сказал он. Его голос отзывался теплым трепетом по всему ее телу до самого низа живота.
– Которое загипнотизировало тебя, заставив поцеловать меня?
– Я пришел к выводу, что это не было платье. Это была женщина в платье. – Его большой палец легко касался ее руки. – У тебя нежная девичья кожа.
Она положила свободную руку себе на живот, как будто могла унять этих бабочек.
– Я женщина.
– Я заметил. Даже когда я не хочу замечать тебя. Сидящую сзади в самолете или в автобусе. Или входящую в раздевалку после игры, готовую принять вызов парней, которые размером вдвое больше тебя. Я всегда замечал тебя, Джейн.
Нервный смех застрял у нее в горле.
– Возможно потому, что я единственная женщина среди тридцати мужчин. Меня трудно не заметить.
– Может, поначалу. – Люк охватил взглядом ее волосы и лицо. – Я оглядывался вокруг, видел тебя и удивлялся, потому что тебя там не должно было быть. – Он встретился с ней глазами. – Теперь я ищу тебя.
Хотя его слова заставили ее сердце биться сильнее, Джейн было трудно поверить в то, что он сказал.
– Я думала, ты не хотел, чтобы я путешествовала с командой.
Он положил руку Джейн обратно на салфетку.
– Не хотел. – Люк встал и собрал тарелки и столовые приборы. – И все еще не хочу.
Джейн схватила стаканы и последовала за ним на кухню.
– Почему? Я говорила тебе, что не собираюсь выкладывать ваши секреты в книге откровений. – И это было правдой. Медовый пирожок была вымышленной колонкой. Эротической фантазией. Ее эротической фантазией.
Он поставил все в раковину и вместо ответа взял ее полный стакан молока и осушил его. Когда Люк вновь опустил стакан, она повторила свой вопрос:
– Почему ты не хотел, чтобы я путешествовала с командой?
Его голубые глаза уставились в ее, пока он слизывал молочные усы с верхней губы, и у Джейн сложилось ощущение, что его ответ очень важен. Для нее. Потому что, хотя она желала, чтобы этого не произошло, и не важно, как сильно она старалась предотвратить это, Джейн влюблялась в Люка. Чем сильнее она сопротивлялась, тем с большей силой ее затягивало в это чувство.
– Я ухожу, – сказала Мари, вернувшись на кухню.
В течение нескольких кратких мгновений Люк продолжал смотреть на Джейн, перед тем как перевести взгляд на сестру.
– Тебе нужны деньги? – спросил он, поставив стакан в раковину.
– У меня есть двадцатка. Я думаю, мне хватит. – Мари набросила куртку для сноуборда и вытянула волосы из-под воротника. – Я, может, переночую у Ханны. Впрочем, она должна спросить у своей мамы.
– В любом случае, сообщи мне.
– Ладно.
Мари застегнула куртку и попрощалась с Джейн. Люк пошел провожать сестру к двери. Пока Джейн наблюдала за ними, ее взгляд упал на кожаный портфель, и это напомнило ей, зачем она пришла в квартиру Люка в первую очередь. Может, их и влечет друг к другу, но они оба профессионалы, и она здесь, чтобы делать свою работу. Она была не в его вкусе и не хотела влюбляться в мужчину, который раскрошит ее сердце, как чипсы "Дорито".
Она перешла из кухни на диван в гостиной. Расстегнув портфель, вытащила блокнот и диктофон. Джейн не хотела, чтобы ее сердце было разбито. Она не хотела любить Люка Мартинò, но каждый удар в ее груди говорил ей, что уже слишком поздно.
Когда Люк закрыл за Мари дверь, Джейн взглянула на него.
– Готов заняться делом? – спросила она.
– Начался отсчет?
– Ага. – Она вытащила ручку из кармана своего портфеля.
Люк приблизился, большими шагами сокращая расстояние между ними. Что же такое было в нем, когда он приближался к Джейн, глядя на нее своими прекрасными голубыми глазами, от жаркого соблазна которых она плавилась?
– Где бы ты хотел сделать это?
– Вот это правильный вопрос, – проговорил он с теплой сексуальной улыбкой.
Эта песенка очень точно описывает мысли Люка относительно Джейн
ГЛАВА 13
Хет-трик: игрок забивает три гола за одну игру
- Ты собираешься приставать ко мне?
Люк скрестил руки на груди и посмотрел на Джейн:
- У тебя с этим какие-то проблемы?
- Да. Я здесь для того, чтобы взять у тебя интервью для "Таймс".
Черт. Расправленные плечи, прямой взгляд – она была вся в работе. Очень плохо. Ему нравилось дразнить ее.
- Присядь.
Прошло много времени, с тех пор как женщины, за исключением Глории Джексон, появлялись в доме Люка. С тех пор как Мари приехала жить к нему.
Чуть раньше, когда он впервые поднял глаза, а Джейн стояла в гостиной, для него оказалось потрясением увидеть женщину, окруженную его вещами. Так же было вначале, когда он оглядывался и видел, что она сидит в самолете команды или в автобусе. Неподходящая женщина в неожиданном месте. Теперь, как и тогда, ей не понадобилось много времени, для того чтобы вписаться в обстановку. Как будто здесь всегда было ее место.
Люк сел на край дивана, а Джейн устроилась посередине. Она надела обычные серые брюки и белую блузку. Пока Джейн разглядывала записную книжку и диктофон на своих коленях, несколько темных завитков упали ей на висок и щеку. Люк знал, что ее кожа на ощупь была такой же мягкой, какой выглядела. - Как много о своем прошлом ты хочешь рассказать? – начала Джейн, не поднимая головы от записной книжки, пока задавала вопрос.
- Нисколько.
- О нем было много написано. Ты мог бы расставить все на свои места.
- Чем меньше о нем говорят, тем лучше.
- Что больше всего беспокоит тебя? То, что все написанное о тебе правда, – она уголком глаза взглянула на него, - или что это полная чепуха?
Никто никогда не задавал ему такие вопросы, и Люк задумался на секунду:
- Вероятно то, что написанное - неправда.
- Даже если это тебе льстит?
- Что, например?
- О, ну, я не знаю, - Джейн вдохнула и выдохнула. – Женщины, сексуальные оргии всю ночь напролет.
Люк был немного разочарован, что она завела этот разговор, но поскольку диктофон не был включен, сказал:
- У меня никогда не было секса всю ночь напролет. Если я не ложился спать всю ночь, то потому что был под кайфом.
Джейн снова посмотрела на свои колени и прикусила губу изнутри:
- Большинство мужчин, вероятно, были бы польщены, если бы их описывали как неких сексуальных марафонцев.
Люк решил, что доверяет ей. Или он бы не стал рассказывать ей столько, сколько уже рассказал. Так что он добавил:
- Если я был под кайфом и на взводе всю ночь, то не в сексуальном плане, если ты понимаешь, о чем я.
- Значит, ничто из этой болтовни о тебе и разных женщинах не льстит тебе?
Он задумался, спросила ли Джейн это, потому что была немножечко ханжой, или ее интересовали такого рода вещи.
- На самом деле, нет. Я пытаюсь восстановить свою карьеру, и это дерьмо встает на пути более важных вещей.
- А-а, - Джейн щелкнула ручкой и нажала на кнопку записи. - В классификации пятидесяти лучших игроков этого сезона в "Хоккейных новостях" ты занимаешь шестое место и второе среди голкиперов, - сказала она, уводя разговор от его личной жизни. – В прошлом году ты вообще не попал в этот список. Чему, как ты думаешь, ты обязан таким впечатляющим продвижением по сравнению с последним сезоном?
Она, должно быть, шутит.
- Это не продвижение. Я почти не играл в прошлом сезоне.
- Ты очень много сделал в этом году, чтобы прийти в форму после травмы, - голос Джейн звучал натянуто, как будто она нервничала, что было немного удивительно. Люк не думал, что в мире есть много того, что может заставить ее нервничать. – Что стало самым большим препятствием для тебя? – спросила она.
- Снова получить шанс играть.
Джейн заправила волосы за ухо и подняла на него глаза:
- Как твои колени?
- На все сто, - солгал Люк. Его колени никогда не станут такими, какими были до травмы. Ему придется жить с болью и беспокойством все время, пока будет играть.
- Я читала, что когда ты начинал в молодежной лиге в Эдмонтоне, ты был центральным нападающим. Что заставило тебя стать вратарем?
Очевидно, она изучила не только его сексуальную жизнь. По какой-то причине это не возмущало его так, как должно было бы.
- Я был центральным нападающим с пяти до двенадцати лет. Наш вратарь уехал в середине сезона, и тренер посмотрел вокруг и сказал: "Люк, становись в ворота. Ты – голкипер".
Джейн засмеялась и, казалось, немножко расслабилась:
- В самом деле? Ты родился сгорающим от желания останавливать шайбы головой?
Ему нравился ее смех. Он был искренним и сиял в ее зеленых глазах.
- Нет, но я был действительно хорош, действительно быстр, так что не получил сотрясения мозга.
Джейн что-то записала.
- Ты когда-нибудь думал о том, чтобы вернуться на свою бывшую позицию?
Люк покачал головой:
- Нет, оказавшись в воротах, я больше не захотел уходить. Я никогда даже не думал об этом.
- Ты знаешь, что говоришь "а-а-аб" вместо "об"? - она снова посмотрела на него.
- Все еще? Я работаю над этим.
- Не надо. Мне нравится.
А ему нравилась она. Намного сильнее, чем, как он знал, было бы благоразумно. Но глядя на нее, с этими ее блестящими волосами и розовыми губами, он вдруг перестал беспокоиться о благоразумии.
- Тогда, полагаю, я не буду работать над этим, а-а? – ответил он как истинный сын Эдмонтона.
Уголки рта Джейн приподнялись в улыбке, и она снова наклонилась к записной книжке на коленях.
- Некоторые люди говорят, что вратари отличаются от других игроков. Что они совершенно иное племя. Ты согласен?