Молодая дѣвушка тотчасъ-же вышла изъ комнаты. Воздухъ и солнце были ея лучшими друзьями, придававшими ей силы и бодрость въ минуты внутренней тревоги и слабости. Дѣйствительно, погода была восхитительна, въ воздухѣ чувствовался легкій ароматъ весеннихъ цвѣтовъ и смолистый запахъ распускающихся древесныхъ почекъ, – все было зелено и весело кругомъ. Кети вышла въ садъ, глубоко вдохнула въ себя этотъ целебный воздухъ, вытянула руки, что-бъ расправить мускулы, и устремила свой взоръ въ далекія окрестности, наслаждаясь прелестью растилавшейся передъ нею картины. А тамъ, надъ крышей, летали веселыя птички, наполняя воздухъ своими задушевными пѣснями, – это были первыя ласточки.
На дворѣ, возлѣ дома, стояла сторожевая будка старой собаки, которая теперь съ остервенѣніемъ рвалась, гремя цѣпочкой, за рябинькой курицей, отважно приближавшейся къ ней за нѣсколькими зернышками разсыпаннаго овса.
Кети старалась отогнать глупую курицу, чтобъ спасти ее отъ ярости собаки, и, молча, продолжала свой путь, поминутно нагибаясь, чтобъ срывать только что распустившіяся фіалки.
Сама того не замѣчая, молодая дѣвушка дошла до берега рѣки, до того мѣста, гдѣ кончалось владѣніе доктора. Ей невольно бросились въ глаза стеклянные осколки, ярко блестѣвшіе на солнце; нагнувшись, Кети узнала въ нихъ разбитый стаканъ, изъ котораго она еще вчера принимала успокоительныя капли. Жгучая боль пронзила грудь молодой дѣвушки и горячія слезы покатились по щекамъ, когда она вспомнила, какъ неловко поступила вчера передъ Брукомъ. Хотя онъ и ободрилъ ее ласковымъ словомъ, но, вѣроятно, внутренно посмѣялся надъ сантиментальностью и пылкой фантазіей молодой барышни. Да, это былъ хорошій урокъ для Кети. Она хотѣла скорѣе прослыть за злую и жестокую, чѣмъ за глупую и сантиментальную.
Скоро Генріэтту переведутъ въ виллу, тогда прервется всякое сношеніе съ маленькимъ домикомъ, и докторъ не захочетъ даже вспомнить о жителяхъ этой виллы.
Послѣ всего сказаннаго вчера Флорою, ей невозможно будетъ возвратиться въ домъ своего жениха и несмотря на нетерпѣніе Брука, онъ не увидитъ ее больше у себя и убѣдится наконецъ, что отвергнутъ ею. А можетъ быть онъ на возвратномъ пути зайдетъ въ виллу, что-бъ подѣлиться съ нею своею радостью? Но тогда маленькія брилліантовыя колечки скажутъ ему, на что онъ еще можетъ надѣяться.
Оставивъ позади себя берегъ рѣки и снова приближаясь къ дому, Кети услыхала сильный шумъ и громкое клокотанье цѣлой стаи курицъ. Поспѣшивши выйти во дворъ, она увидѣла какъ разъяренная собака бросалась на желтую курицу, а всѣ остальныя бѣгали взадъ и впередъ, испуская жалобные крики.
Въ ту минуту, какъ сердитое животное схватило несчастную курицу за хвостъ, молодая дѣвушка храбро подбѣжала къ собакѣ, крѣпко уцѣпилась ей въ ошейникъ и тѣмъ заставила ее выпустить на волю испуганную птицу. Между тѣмъ овчарка не могла простить Кети, что она такъ жестоко отняла у нея добычу и продолжала свирѣпо ворчать. Проводивъ собаку до ея будки, Кети только что успѣла вложить желѣзный крюкъ въ кольцо, вдѣланное въ каменную стѣну, какъ злое животное бросилось на нея и въ клочки разорвало оборку ея хорошенькаго платья.
– Злодѣй! – сказала Кети, оглядывая разорванную юбку. Въ эту минуту она услыхала поспѣшные шаги со стороны моста. По всей вѣроятности Брукъ возвращается изъ города, подумала Кети, но не оглянулась, надѣясь что онъ пройдетъ въ домъ, не обративъ на нее вниманія. Но докторъ прямо направился къ тому мѣсту, гдѣ стояла молодая дѣвушка. Еще издали онъ съ угрозой поднялъ палку на сердитаго пса, который моментально присмирѣлъ и спокойно улегся возлѣ своего жилища.
– Мнѣ придется удалить отсюда это животное, оно слишкомъ сердито, – сказалъ докторъ, приближаясь. – Правда, что онъ хорошій сторожъ, но за то часто пугаетъ насъ своими злыми выходками. Вы, кажется, справились съ нимъ, но я не одобряю вашу чрезмѣрную храбрость.
Слова эти онъ сказалъ серьезно, точно хотѣлъ побранить ее и дать наставленіе на будущее время.
– Не думайте такъ о моей храбрости, я точно также труслива, какъ и всѣ остальныя дѣвушки моихъ лѣтъ, – возразила Кети спокойно. – Чужихъ собакъ я положительно боюсь и никогда ихъ не трогаю, но въ настоящую минуту нужно было побороть въ себѣ страхъ и помочь ни въ чемъ неповинной курицѣ.
Замѣтивъ улыбку на лицѣ доктора, Кети подумала, чго онъ сомнѣвается въ ея словахъ, и, можетъ, быть полагаетъ, что она съ намѣреніемъ хотѣла выказать передъ нимъ свою храбрость.
– Вы сомнѣваетесь? – спросила она, посмотрѣвъ на Брука. – А знаете-ли, что я только очень недавно перестала бояться ночной темноты и привиденій? На мельницѣ и до сихъ еще являются домовые, въ лицѣ прежнихъ ея владѣтелей; они приходятъ черезъ затворенныя окна, что-бъ считать мѣшки съ мукою. Сусанна часто разсказывала мнѣ про нихъ, а я вѣрила ей, хотя не смѣла признаться въ томъ папашѣ и г-жи Лукасъ. Поэтому мнѣ часто приходилось претерпѣвать ужасный страхъ, когда они посылали меня въ темныя кладовыя мельницы.
– Значитъ, вы съ дѣтства пріучили себя владѣть собою. Какимъ-же образомъ вы могли допустить слабость въ характерѣ мущины?
Эти слова вызвали сильную краску на лицѣ молодой дѣвушки.
– Вы, кажется, еще вчера простили мою опрометчивость, – сказала она растерявшись и отступая на нѣсколько шаговъ къ дому.
– Вамъ бы не слѣдовало употреблять этого выраженія, послѣ того, какъ я увѣрилъ васъ, что вы ничѣмъ не оскорбили меня – сказалъ онъ приближаясь къ Кети. – Я только хотѣлъ сказать, что напрасно добиваюсь узнать причину, побудившую васъ къ вашему вчерашнему испугу.
– Генріэтта напугала меня, – отвѣтила Кети, поднявъ свою хорошенькую головку и посмотрѣвъ на окна той комнаты, гдѣ лежала сестра.
– Генріэтта больна, вся ея нервная система сильно поражена, а вы, благодаря Бога, здоровы и тѣломъ, и душею.
– Конечно, но въ молодыхъ годахъ бываютъ нерѣдко случаи, когда по неопытности сильно промахнешься…
– Въ любви, напримѣръ, – живо сказалъ онъ и искоса поглядѣлъ на свою собесѣдницу.
– Да, и это случается, – спокойно отвѣчала она.
Брукъ замолчалъ, печально опустилъ голову и машинально водилъ тросточкой по землѣ, задѣвая за большой четырехъугольный камень, въ которомъ Кети узнала пьедесталъ когда-то бывшей статуи.
– Здѣсь, по всей вѣроятности, стояла какая нибудь Нимфа или Муза; я воображаю себѣ ея стройную фигуру, съ распростертыми руками и поднятыми къ небу глазами.
Но вдругъ Кети замолчала; она замѣтила, что Брукъ не обращаетъ ни малѣйшаго вниманія на ея слова, и мысли его видимо заняты чѣмъ-то другимъ. Посмотрѣвъ на озабоченное лицо молодаго доктора, она сейчасъ-же поняла, что онъ думаетъ о Флорѣ.
Внезапное молчаніе молодой дѣвушки заставило его очнуться.
– Да, хозяйственные люди, жившіе въ этомъ домѣ снесли всѣ находившіяся здѣсь статуи, а по оставшимся пьедесталамъ, можно судить, какъ ихъ было много. Современемъ я постараюсь возвратить этому мѣсту его первобытный видъ. Хотя дорожки поросли травой, всетаки еще хорошо виденъ прежній планъ сада.
– Тогда здѣсь будетъ роскошный уголокъ, только видъ изъ вашего кабинета не будетъ такъ хорошъ.
– Съ будущаго октября мой кабинетъ займетъ пріятельница тетушки, – поспѣшилъ прервать ее Брукъ; – такъ какъ осенью я переѣду въ городъ.
Кети взглянула на него и всплеснула руками.
– Какъ, вы будете жить въ городѣ? – повторила она, – но какъ-же вы съ ней разстанетесь?
– Съ кѣмъ? – съ Флорою? Но само собою разумѣется, что и она поѣдетъ со мною, – отвѣтилъ онъ холодно, какъ будто разсердившись. – Не думаете-ли вы, что я оставлю вашу сестру здѣсь? Нѣтъ, на этотъ счетъ можете быть покойны.
Кети спросила про тетушку, но когда Брукъ, не понявъ въ чемъ дѣло, началъ говорить о Флорѣ, она не въ силахъ была остановить его.
– Вы, вѣроятно, были уже въ виллѣ? – спросила она съ лихорадочною дрожью.
– Нѣтъ, я еще тамъ не былъ, – возразилъ онъ съ насмѣшливой улыбкой, – вообще, сегодня я еще никого не видалъ. Проходя мимо виллы я имѣлъ намѣреніе зайти къ Морицу, но въ ту минуту онъ провожалъ своихъ гостей, и я поспѣшилъ пройти мимо.
Значитъ, онъ еще не видѣлся съ Флорою, потому и говоритъ о ней такъ увѣренно! Кети почувствовала нѣкоторую неловкость и смотрѣла вокругъ себя, какъ бы желая найти предлогъ, что-бъ удалиться. Вскорѣ она замѣтила, что желтая курица снова приближалась къ своему лютому врагу. Молодая дѣвушка воспользовалась этимъ, побѣжала за ней, загнала ее въ сарай, двери котораго плотно затворила и заперла засовомъ.
ХVІ.
Когда Кети снова обернулась, докторъ все стоялъ на томъ-же самомъ мѣстѣ, только взоръ его былъ обращенъ въ сторону моста. Онъ замѣтно поблѣднѣлъ и его строгій профиль напомнилъ ей ту минуту, когда она, встрѣтясь съ нимъ на мельницѣ, разспрашивала его о кончинѣ своего дѣдушки. Молодая дѣвушка невольно послѣдовала за направленіемъ его взора и вдругъ вздрогнула, точно испугалась какого то привидѣнія. Она не могла повѣрить своимъ глазамъ, что видитъ стройную фигуру Флоры, спокойно приближавшуюся къ деревянному мостику. Неужели это не сонъ? Нѣсколько часовъ тому назадъ она съ презрѣніемъ и ненавистью уходила изъ его дома и навѣки простилась съ простенькимъ, золотымъ колечкомъ, а теперь эта гордая невѣста съ веселою улыбкою обращала свое прекрасное лицо къ "ужасной хижинѣ". Ея ноги плавно скользили по дерновому склону; все было тихо кругомъ, ничто не могло обличить ея вчерашняго поведенія и солнце такъ усердно обливало своими лучами эту величественную фигуру, точно она была его любимымъ твореніемъ.
На ней было темное платье, и черныя кружева, покрывавшія ея пушистые локоны, обвивали ея шею и падали на спину, точна два прозрачныя крыла. За ней шелъ совѣтникъ и велъ подъ руку президентшу, тихо и важно выступающую впередъ.
Докторъ, молча, пошелъ къ нимъ на встрѣчу, а Кети продолжала стоять возлѣ сарая и такъ окаменѣла отъ удивленія, что все еще крѣпко держалась за желѣзный засовъ. Она видѣла, какъ они поздоровались; совѣтникъ дружелюбно обнялъ доктора, вѣроятно, пожелавъ ему всего лучшаго, президентша благосклонно улыбнулась, показавъ кончики своихъ бѣлыхъ губъ ; – а Флора? Она сильно покраснѣла, глаза ея растерянно блуждали вокругъ Брука и, наконецъ, она подала ему руку, которую онъ слегка пожалъ и тотчасъ-же выпустилъ.
Вступивъ въ садъ, Флора моментально замѣтила присутствіе младшей сестры и съ презрительной улыбкой смѣрила ее съ ногъ до головы, при чемъ шепнула нѣсколько словъ на ухо Морица. Когда-же она подошла ближе, то Кети замѣтила злость, вспыхнувшую въ ея блестящихъ глазахъ.
– Однако, Кети, ты здѣсь совершенно какъ дома, тебѣ не достаетъ только связки ключей у пояса, и тогда ты настоящая хозяйка, – сказала она колко.
Молодая дѣвушка не отвѣчала; она спокойно сняла руку съ засова и серьезно посмотрѣла на сестру. Неужели это дерзкое существо не стыдилось звука своего собственнаго голоса? "Нога моя не будетъ больше въ этомъ домѣ!" сказала она вчера, а теперь она сново возвращалась въ это жалкое помѣщеніе съ бѣдною мѣщанскою обстановкою.
– Не принимай такъ серьезно шутку Флоры, дружокъ мой, – сказалъ совѣтник, быстро приближаясь къ Кети.
– Я бы желалъ, что-бъ всѣ хозяйки были такъ очаровательны, какъ ты. Тебя бы слѣдовало срисовать въ ту минуту, когда ты стояла между птицами. Погоди, я устрою тебѣ такой чудный птичій дворъ, какого ты, вѣрно, еще не видала.
Президентша, заносившая уже ногу на каменную лѣстницу, остановилась, повернула нервно дрожавшую голову къ нѣжному опекуну и сказала съ ироніей.
– Неисправимый пустомеля! Онъ всю жизнь свою останется пошлымъ болтуномъ! – Послѣднія слова были сказаны шепотомъ, и обращены къ Флорѣ, которая поспѣшила поднести платокъ къ губамъ, чтобы не разразиться громкимъ смѣхомъ.
Кети совершенно безсознательно положила свою руку на руку опекуна и мало обращала вниманія на разговоры присутствующихъ. Она видѣла только, что на рукѣ Флоры была надѣта черная плетеная полу-перчатка, которая хорошо гармонировала съ кружевами, покрывавшими всю ея стройную фигуру. Два маленькія брильантовыя колечка не украшали больше четвертаго пальца; простенькое золотое кольцо просвѣчивало сквозь прозрачную перчатку.
Невозможно! Вѣдь, оно было еще вчера брошено въ волны рѣки!
Кети вдругъ показалось, что она лишилась возможности понимать то, что дѣлалось вокругъ нея, и не смѣла вѣрить своим собственнымъ глазамъ.
– Что это значитъ? – спросила президентша, остановившись въ дверяхъ и указывая на мебель, разставленную въ темныхъ сѣняхъ.
– Генріэтта непремѣнно требовала, что-бъ эту мебель вынесли, и я принужденъ былъ уступить капризу больной, – отвѣтилъ Брукъ равнодушнымъ тономъ.
– И она совершенно права. Не сердись, бабушка, но это была очень странная фантазія, – до такой степени загромоздить комнату больной, – сказала Флора, пожимая плечами. – Бѣдняжка и безъ того страдаетъ припадками удушья, а тутъ еще эта масса мягкой мобели!
Президентшѣ, видимо, хотѣлось отвѣтить колкостью, но она промолчала изъ уваженія къ доктору и направилась къ спальнѣ больной. Войдя въ комнату, она слегка отшатнулась; Генріэтта сидѣла, облокотившись на подушку, ея блестящіе глаза были устремлены на дверь съ такимъ выраженіемъ, что президентша подумала, что это былъ новый пароксизмъ горячки. Впрочемъ она скоро успокоилась, больная поздоровалась съ нею съ обычною холодною вѣжливостью; теперь только пожилая дама замѣтила, что напряженный взглядъ больной касался собственно Флоры, вошедшей вслѣдъ за нею въ комнату.
Прекрасная невѣста подошла къ тетушкѣ Діаконусъ, поднявшейся на встрѣчу вошедшимъ гостямъ, и съ такою ласкою протянула ей руку, точно хотѣла загладить свое вчерашнее невѣжество; затѣмъ она приблизилась къ постели Генріетты.
– Ну, дорогое сокровище, я слышала, что твое здоровье гораздо лучше, – сказала она мягкимъ голосомъ.
– А твое, Флора? – поспѣшила перебить ее больная, разсѣянно протягивая руку приблизившемуся совѣтнику.
Флора едва удержалась отъ насмѣшливой улыбки.
– Мое? Да слава Богу! Вчерашнее волненіе еще отзывается немного на моихъ нервахъ, но я не позволяю себѣ поддаваться этому чувству, у меня много силы воли и самообладанія. Вчера я была разстроенна и больна, такъ что лишилась разсудка отъ нервнаго возбужденія. Я даже не помню всѣхъ моихъ вчерашнихъ дѣйствій, впрочемъ это и не мудрено! Эти злыя фуріи такъ сильно напугали меня!
– Объ этомъ ты бы лучше молчала, Флора! – возразила Генріетта. – Кети мужественно защитила тебя отъ ихъ ярости; хотя они и разорвали все ея платье, но не могли справиться съ ея силою.
– Да, они набросились на нее по ея собственной винѣ; кто ей велитъ вѣчно наряжаться въ шелкъ? Эти люди и безъ того всегда завидуютъ нашему богатству. Ты слышала, какъ онѣ говорили Кети, что ея бабушка ходила босикомъ, а дѣдушка былъ простымъ рабочимъ и всѣми правдами и неправдами сколотилъ себѣ капиталъ? Ярость ихъ была ужасна, не правда-ли Кети?
– Да, Флора, – спокойно отвѣчала младшая сестра, – мнѣ много нужно сдѣлать добра въ жизни, что-бъ загладить всѣ грѣхи моего дѣдушки.
Въ то время, какъ Флора говорила, на лицѣ президентши отразилось чувство внутренняго удовлетворенія.
– Слова твои очень наивны, дитя мое! – сказала она, обращаясь къ Кети. – Какъ-же ты начнешь свои благія дѣла?
Флора разразилась смѣхомъ.
– Кети хочетъ открыть свой денежный шкафъ и разсыпать акціи между народомъ.
– Что-бъ подражать Флорѣ, которая вчера изъ страха высыпала всѣ деньги изъ своего кошелька! – ѣдко замѣтила Генріетта.
– Такой глупости я, конечно, не сдѣлаю, – возразила Кети спокойно, поглядывая на Флору, видимо ужаленная колкимъ замѣчаніемъ Генріетты, – но только постараюсь удовлетворить обиженныхъ лицъ моимъ дѣдушкой.
– Оставь этотъ разговоръ, Кети! – прервалъ ее совѣтникъ. – Твое наслѣдство преслѣдуетъ удивительное счастіе: барыши увеличиваются съ каждымъ днемъ и принимаютъ баснословные размѣры.
При этихъ словахъ широкія вѣки президентши быстро поднялись и глаза жадно засверкали.
– Правда? – сказала она порывисто. – А мои доходы все не увеличиваются, я думаю продать свои акціи и принять участіе въ твоемъ новомъ предпріятіи.
– Отлично, дорогая бабушка, постараюсь сегодня-же принять необходимыя мѣры. Правду говорятъ, что капиталистъ это скала, къ которой сами волны приносятъ всевозможныя богатство.
Между тѣмъ Брукъ молча стоялъ у постели Генріетты и держалъ больную за руку. Наружно онъ казался такимъ-же спокойнымъ, какъ всегда, но на лбу его выступила грустная черта, хорошо замѣченная Кети.
– Не забудь только, Морицъ, что спекуляціи очень рискованное дѣло; этотъ способъ наживы денегъ не всѣми одобряемъ, – сказалъ онъ серьозно.
– Я, конечно, отдаю должную справедливость твоимъ медицинскимъ знаніямъ, но въ коммерческихъ дѣлахъ предоставь дѣло мнѣ! Ты пріобрѣлъ теперь славу и громкую извѣстность…
Въ эту минуту Генріетта быстро поднялась съ постели.
– Ты знаешь это, Флора? – спросила она съ жаромъ, задыхаясь отъ волненія и чувства торжества.
– Конечно, знаю, – гордо отвѣчала сестра, – хотя Брукь и не считалъ нужнымъ сообщить мнѣ о своемъ счастливомъ леченіи въ Л*. Я знаю тоже, какими рѣдкими милостями осыпаетъ его нашъ герцогъ. Конечно, это еще секретъ, который не должна знать даже невѣста. – При этихъ словахъ нѣжный румянецъ покрылъ ея матовыя щеки и очаровательная улыбка оживила ея прекрасное лицо.
Генріетта съ разочарованіемъ наклонила голову; даже и она ошиблась въ этой непостоянной натурѣ. Президентша, стоявшая возлѣ доктора, съ ласковой улыбкой похлопала его по плечу. Она въ первый разъ обращалась съ нимъ какъ съ родственникомъ.
– Развѣ мы все таки не можемъ еще узнать подробности? Неужели переговоры еще не окончены? – спросила ласковымъ, заискивающимъ голосомъ.
– Вѣдь онъ только сію минуту вернулся отъ герцога, – сказала тетушка, не спуская глазъ со своего любимца.
– Такъ значитъ отставка Бера уже состоялась? – снова спросила президентша съ важностью, но слегка задерживая дыханіе.
– Этого я не знаю и не интересовался справляться объ этомъ, – отвѣчалъ докторъ. – Герцогъ выразилъ мнѣ свое желаніе, что-бъ я, покуда живу здѣсь, лечилъ его больную ногу.
– Покуда ты здѣсь? – повторила Флора съ удивленіемъ, – но развѣ ты намѣреваешься уѣхать?
– Да, съ начала октября я переѣду въ Л*, – холодно отвѣтилъ Брукъ.
– Возможно-ли, что-бъ вы отказались отъ титула и мѣста при нашемъ дворѣ? – вскричала президентша съ испугомъ.
– Отъ титула я не имѣлъ права отказаться. Этикетъ не дозволяетъ его свѣтлости лечиться у доктора, неимѣющаго придворнаго званья, – сказалъ Брукъ съ иронической улыбкой.
При послѣднихъ словахъ, растроганная тетушка со слезами на глазахъ протянула къ нему руки и крѣпко обвила его шею руками, между тѣмъ какъ Флора отвернулась къ окну и до крови прокусила нижнюю губу, – такъ ей досадно было видѣть эту плаксивую старуху въ объятіяхъ своего жениха.
– Но, вѣдь, онъ уѣдетъ, дорогая тетушка, – сказала Генріетта почти шопотомъ.
– Да, онъ пойдетъ на встрѣчу своему счастію и своей славе, – отвѣчала добрая старушка, улыбаясь сквозь слезы.
– Я съ радостью останусь въ этомъ родномъ домѣ, зная что онъ счастливъ, любимъ и уважаемъ. Моя миссія и безъ того скоро кончится, другая заступитъ мое мѣсто.