В полдень одна пехотная дивизия противника прорвалась к Браньску, но путь ей преградил разведбатальон 25-й танковой дивизии 13-го мехкорпуса. Вскоре ему на помощь прорвался 18-й мотоциклетный полк, но основные его силы были отброшены. Тогда в бой вступили основные полки 25-й танковой дивизии. Тем не менее к исходу первого дня войны одна пехотная дивизия выбила советские войска из Браньска.
В полосе 4-й армии наступали пять корпусов противника (два моторизованных и 3 армейских). Большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий так и не смогли выйти из Брестской крепости.
Против 49-й стрелковой дивизии, находящейся на правом фланге армии, действовало три пехотных дивизии противника (армейский корпус). Ее остатки отошли в Беловежскую пущу, а затем попали в окружение. В сущности, первый эшелон 4-й армии был разгромлен в первый же день войны.
Уже в 7.00 немцы заняли Брест, а 4-я армия отошла к Кобрину.
***
23 июня генерал Павлов свое основное внимание "уделял организации контрудара силами конно-механизированной группы из района Гродно в северном направлении". Одновременно войскам 3-й и 10-й армий он приказал удерживать занимаемые ими рубежи, не обращая внимания на угрозу окружения.
Накануне вечером в 22.00 из Москвы в штаб фронта прибыли на помощь маршалы Б.М. Шапошников и Г.И. Кулик. Пока маршалы разбирались в обстановке, Павлов еще пытался руководить. Получив донесение из 10-й армии, что один из лучших по укомплектованности и сплоченности корпусов - 6-й механизированный - не в состоянии развить наступление из-за того, что с 22 июня занимает оборону по восточному берегу Нарева на фронте 35 км (его надо было выводить из боя и перебрасывать в новый район), а две его танковые дивизии находятся от намеченного рубежа развертывания в 60-70 км, он пришел в ярость. "Почему мехкорпус не наступал, кто виноват? Немедля активизируйте действия и не паникуйте, а управляйте. Надо бить врага организованно, а не бежать без управления. Каждую дивизию вы знать должны, где она, когда что делает и какие результаты. Почему вы не даете задачу на атаку мехкорпусу? Найти где 49-я и 113-я сд и вывести. Исправьте свои ошибки. Подвезите снаряды и горючее... Запомните, если вы не будете действовать активно, Военный совет больше терпеть не будет", - указывал в телеграмме командующий.
Однако, что можно было предпринять, если 6-й мехкорпус имел только одну четверть заправки горючего. 22 июня, учитывая необходимость в горючем, отдел снабжения горючим отправил в Барановичи для 3-го мехкорпуса все наличие горючего в округе (300 тонн), а остальное горючее для округа по плану Генштаба находилось в Майкопе.
Заместитель командующего Западным фронтом И.В. Болдин, прибывший в 10-ю армию в первый день войны, возглавил конно-механизированную группу в составе 6-го и 11-го механизированных корпусов и соединений 6-го кавалерийского корпуса.
Иван Васильевич Болдин родился в 1892 г. в д. Высокая ныне Инсарского района Республика Мордовия. В армии с 1914 г., старший унтер-офицер, командир взвода. В Красной Армии с 1919 г. Окончил учебную команду 23-го Кавказского стрелкового полка, Высшую тактико-стрелковую школу комсостава РККА им. III Коминтерна (1922 г. и 1923 г.), КУВНАС при Военной академии им. М.В. Фрунзе (1926 г. и 1930 г.), эту же академию (1936 г.).
В годы Гражданской войны - командир роты, батальона и стрелкового полка. С 1923 г. командовал частями Особого назначения в Курской губернии, затем был командиром и военкомом 252-го и 250-го стрелковых полков, и.д. помощника командира дивизии. С 1924 г. - командир и военком Московского отдельного стрелкового полка. С 1927 г. - помощник командира, затем командир 19-й стрелковой дивизии, с 1929 г. - командир 10-го стрелкового корпуса. В 1930 г. руководитель группы по тактике в Военно-политической академии, затем начальник и комиссар Объединенной школы комсостава военизированной охраны ВСНХ СССР. С весны 1931 г. - командир и военком 53-й стрелковой дивизии. С 1936 г.- инспектор Управления боевой подготовки РККА, весной 1937 г. - командир и комиссар 18-й стрелковой дивизии. В 1938 г. назначен командующим войсками Калининского ВО, а с сентября 1939 г. - командующим конно-механизированной группой. Осенью 1939 г. он - командующий войсками Одесского ВО, в июле 1940 г. - заместитель, а с января 1941 г. - 1-й заместитель командующего войсками ЗапОВО.
После своего приезда к Павлову, маршал Советского Союза Кулик вскоре вылетел именно на помощь генералу Болдину.
В полосе 3-й армии армейский корпус противника продолжал охват ее правого фланга.
10-я армия еще удерживала Осовецкий укрепрайон и отбила попытку с ходу форсировать р. Бобр, но была потеряна связь со штабом фронта.
В полосе 4-й армии командованию удалось нанести контрудар. Около 6.00 началась атака двух корпусов (28-го стрелкового и 14-го механизированного) в районе Бреста, но она оказалась безуспешной. 14-й мехкорпус участвовал в контрударе, по существу только одними танками, при этом танки одной из его дивизий были уничтожены раньше.
Из 4-й армии ее командующий доносил в штаб фронта: "Слабоуправляемые части, напуганные атаками с низких бреющих полетов авиации противника, отходят в беспорядке, не представляя собой силы, могущей сдержать противника". По его мнению, командиры 28-го стрелкового и 14-го механизированного корпусов проявили "неустойчивость и преждевременно отводят части и особенно штабы".
По мнению генерала Сандалова, основные причины неудачного исхода армейского контрудара, во-первых, в неравенстве сил. Во-вторых, в отсутствии необходимого артиллерийского и авиационного обеспечения войск. В-третьих, из-за слабого взаимодействия частей и соединений. В-четвертых, из-за отсутствия надежного управления войсками и, в-пятых, из-за слабого материально-технического обеспечения.
К исходу вторых суток войны трудным оставалось положение в 3-й армии. Штаб армии умолял дать транспорт, горючее и вооружение, которое Павлов дать не мог. И если здесь хотя бы была еще какая-то связь, то с 4-й армией дела обстояли еще хуже. С ней связи не было в течение всей ночи с 22 на 23 июня. Соответственно, никаких распоряжений Павлов ее штабу отдать не мог. А когда отдал, оно уже стало нереальным.
На исходе 23-го июня он приказал командующему 4-й армии: "Упорной обороной остановить противника на фронте Трухновичи и далее по восточному берегу р. Ясельда до деревни Жабер, Дюгичин, канал Белозерский, прочно окопавшись, создав искусственные препятствия перед фронтом позиций армий, дать решительный отпор всякой попытке противника прорвать фронт армии…"
Затем командующему 10-й: "В связи с наступлением ударной группы Болдина на Гродно вам удерживать рубеж: Забеле, Осовей, Визна, Капицы, р. Нарев до Сураж, Бельск-Подлески, Гайновка, 6-ю кд (кавалерийскую дивизию. - Примеч. ред.) 24.6.41 г. сосредоточить в районе Свилочь в готовности 25.6.41 г. вести ею решительное наступление в направлении Пружаны..."
Одновременно он приказывает ударной группе Болдина продолжить наступление на Гродно и 3-й армии атаковать в общем направлении на Гродно.
По сути это приказ на продолжение контрудара в районе Гродно, на который, как писал профессор В.А. Анфилов, "командование фронтом и два маршала-консультанта, присутствовавшие там, по-видимому, делали главную ставку". Но в отношении маршала Шапошникова это неправда. Он был категорически против. Но об этом позже.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
По мнению специалистов Генерального штаба, "в оперативном искусстве советских войск причудливо переплетались два основных вида боевых действий - наступление и оборона. Так как советскому командованию не удалось осуществить единого контрнаступления, боевые действия по выполнению директивы №3 вылились в разрозненные контрудары фронтов и армий. При этом наступательные действия дивизий первого эшелона армий прикрытия ограничились в основном встречными боями с вторгшимися частями противника. Контратаки же проводились в рамках оборонительных боев и имели целью удержание занимаемой полосы. В отличие от этих дивизий соединения, составляющие вторые эшелоны (резервы) армий и фронтов, почти все без исключения проводили контрудары или участвовали в них.
Фронтовые контрудары наносились, как правило, на стыках двух фронтов или двух армий, где наступавший противник достигал наибольших успехов. При этом следует выделить контрудары, которые проводились по приказу командующих войсками фронтов, но лишь силами армий прикрытия и под руководством командующих этими армиями; контрудары, проводившиеся по приказу командующих фронтами с привлечением сил фронта, но под руководством одного из командующих армией; наконец контрудары, которые наносились силами фронта и под непосредственным руководством фронтового командования".
Командование Западного фронта приказывало провести шесть контрударов. Три из них проведены не были, и только три частично выполнили поставленную задачу, но гораздо меньшими силами, чем планировалось.
Почему одни из контрударов оказались неудачными, а другие вообще не удалось провести?
"Во-первых, командующие войсками фронтов зачастую ставили объединениям и соединениям совершенно нереальные задачи, их нельзя было выполнить физически Постановка нереальных задач объясняется как почти полным незнанием обстановки, так и стремлением безоговорочно выполнить директиву № 3 Главного военного совета, переложив определенную долю ответственности на подчиненные войска. Во-вторых, жесткие временные рамки не позволяли командующим и командирам, а также штабам объединений и сомнений организовать огневое поражение противника и взаимодействие. В-третьих, стремление командующих почти моментально отреагировать на приказ вышестоящей инстанции или на ставшие известными им изменения в обстановке приводило к тому, что войска получали большое количество сменявших и часто исключавших друг друга распоряжений.
Так как большинство из них касалось проведения контрударов, то это требовало беспрерывных 2-3-суточных маршей под воздействием авиации противника, при недостатке горючего и невозможности проводить плановое обслуживание танков и другой техники.
К полю боя войска подходили измотанными... Мощного и одновременного удара не получалось, поэтому сопротивление даже небольших сил противника преодолевать не удавалось. Задача оставалась невыполненной.
В-четвертых, контрудары во многих случаях наносились по слабо разведанным, сильным и, главное, лучше управляемым группировкам врага. В-пятых, в ходе осуществления контрударов совершенно неудовлетворительно было поставлено управление войсками. Вследствие низкой эффективности разведки не удалось организовать непрерывный сбор данных о противнике. Отсутствие опыта и слабая сплоченность штабов, а также частое нарушение связи не позволяли иметь достоверные сведения о положении и характере действий своих войск. Все это затрудняло принятие решения и постановку соединениям боевых задач. Взаимодействия войск, по существу, не организовывалось..."
* * *
В середине дня 23 июня 1941 г. первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко позвонил Сталину. Сначала, как и положено, он доложил обстановку, а потом сразу же перешел к главному:
- Товарищ Сталин! Бюро ЦК, проанализировав военное положение, пришло к выводу о необходимости развернуть эвакуацию. По голосу было видно, что вождь очень удивился:
- Вы думаете, это надо делать? Не рано ли?
- Обстановка сложилась такая, что в половине областей республики (в Брестской, Белостокской, Пинской, Барановической) широкая эвакуация уже невозможна. Боюсь, что опоздание с этим для Минска и восточных областей станет непоправимым.
Выждав короткую паузу, Сталин сказал:
- Хорошо, приступайте к эвакуации. Кроме населения и особенно детей, родители которых ушли на фронт, вывозите наиболее важную часть государственных и партийных архивов и государственные ценности, какие считаете необходимым вывезти в первую очередь. Делайте это так, чтобы не создать паники и сохранить порядок. Все должны понимать, что эвакуация - это тоже элемент войны.
* * *
Рано утром 23 июня Г.И. Кулик на самолете отправился в Белосток, в штаб 10-й армии, поскольку в Москве и в Минске полагали, что именно там возникла главная угроза Западному фронту.
Маршал спешил помочь генералу Болдину, но немецкая авиация уже полностью господствовала в небе Белоруссии, и самолет представителя Сталина, спасаясь от ее истребителей, сел на вынужденную посадку прямо в поле на пути к Белостоку. Дальше путь в штаб 10-й армии он преодолевал на двух танках.
В ночь на 23 июня 1941 г. колонна танкового полка получила приказ на выдвижение под Гродно. Во время марша (около 200 танков KB, Т-34, Т-26 и бронемашин разведроты) ей неоднократно приходилось попадать под удары германской авиации, так как полк оставался без всякого прикрытия. "Вражеские самолеты буквально висели над нашими войсками. Отбомбится одна группа, на смену прилетает другая. И так с утра до вечера. Фашистские летчики гонялись за отдельными танками, машинами, повозками и даже за отдельными людьми. Самолеты иногда снижались так, что были видны ухмыляющиеся лица летчиков и грозящие кулаки. При появлении немецких самолетов мы как можно быстрее съезжали с дороги, искали укрытия. Иногда пулеметным огнем заставляли немецких летчиков подниматься выше. И вот наша колонна рассыпалась в очередной раз, прикрылась молодым лесом, тянувшимся вдоль дороги. Впереди, над перекрестком дорог, кружились немецкие самолеты, непрерывно бомбя и обстреливая наши войска", - вспоминал Б.А. Бородин. Выпускник Орловского бронетанкового училища, командир взвода танков Т-28 13-го танкового полка Борис Афанасьевич Бородин, как раз таки в молодом лесу и обратил внимание на подбегающего к его машине майора-артиллериста.
- Я адъютант заместителя наркома обороны, маршала Советского Союза Кулика, - представился тот майор.
- Здравия желаю, товарищ майор, - не расслышав фамилии, ответил лейтенант.
- Наш БТ-7 поврежден и потерял ход. Нужно немедленно забрать маршала и вывезти его из-под бомбежки, - приказал адъютант Кулика.
На предельной скорости танк командира взвода помчался к указанному месту, где маршал в танковом комбинезоне, представший в подавленном и беспомощном состоянии, перебрался в Т-28. Тут же машина рванула из опасного места, и, отвязавшись от пикировщиков противника, удалилась от своих частей. Когда бомбежка и обстрел остались позади, Кулик потребовал карту.
- Товарищ маршал, нам выдали карты только от Белостока до Берлина, а для этой местности у меня нет, - попытался оправдаться лейтенант. В ответ он услышал странное шмыканье... А тем временем сапог Бородина затекал кровью... Всю дорогу он думал, как бы где-нибудь остановиться и перевязать рану. Дело в том, что, когда он стучал в люк БТ, чтобы забрать маршала, то, по всей видимости, его зацепило в голень. Предлог нашелся: необходимо осмотреть машину. Следом за механиком-водителем и Бородиным, высунувшись из люка, довольно умело вылез грузный и медлительный прежде маршал.
В этот момент механик уже вытащил небольшой осколок у командира и возился с санаптечкой. Кулик посмотрел на рану и его угрюмое, тяжелое лицо на мгновение подобрело.
- Ничего страшного, лейтенант. Считай, отделался царапиной, - сказал он Бородину.
И тут же дал совет солдату:
- Вату пропитай йодом, переложи бинтом. Сильно не пережимай.
И снова в путь. "Опрашивая местных жителей, - вспоминал Борис Афанасьевич, - поехали искать какой-нибудь штаб. И вскоре первый раз увидел живых немцев. У какого-то хутора наскочили на засаду. Неожиданно обнаружил две пушки с расчетами на местах. Возле построек стояли две крытые машины и несколько солдат. Захватил в точку наводки первое орудие. Заряжающий, едва услышав команду, дослал снаряд. Решение принял сам - некогда было обращаться к маршалу. Он же потом похвалил: "Хорошо долбанули немчуру". Да, повезло. Ведя огонь из пушки и пулемета, мы подбили одно орудие, от второго разбежалась прислуга, то орудие раздавили гусеницами. Очень порадовал меня и обнадежил механик-водитель. Видом своим не внушал особого доверия - небольшого роста, щупловатый. И таким молодцом оказался! Жаль, не запомнил его фамилию. Он пришел к нам из другой роты, заменил старшего сержанта Гордуладзе, погибшего при первом авианалете 22 июня. И заряжающий был новичком. Проскочили хутор и, ориентируясь по отдаленному шуму боя, продолжили поиск. У какого-то поселка нас неожиданно обстреляли из орудия. Один снаряд угодил в башню, и с радостью я осознал, что он не взял нашу броню. Мы открыли ответный огонь, но маршал приказал повернуть назад. Когда вышли из-под обстрела, маршал озабоченно заметил, что немцы, вероятно, высадили десант для наведения паники..."
Перед маршем под Гродно танкистам выдали по три сушеные воблы, несколько сухарей и по 12 кусочков сахара. Выбрав подходящий момент, Бородин предложил Кулику перекусить, но тот вежливо отказался: мол, болит зуб. Танкисты тоже не притронулись к еде. Тогда Григорий Иванович попросил "дробок" сахара. Потом, глотнув родниковой воды, которую принес в котелке механик-водитель. Кулик глухо обронил:
- С таким харчем не навоюешь...