- Да уж, - маменька вмешалась в разговор, - наделала ты тогда шуму по всему городу, уж как тогда мы все переполошились. Няня Марья тогда и вовсе чуть не померла от испуга, да и я, признаться пережила: сбежать в Тюмень, без спросу, самой всю Россию пересечь, да с пятью червонцами в кармане, хорошо батюшка твой еще в дорогу в Екатеринодар тогда не тронулся, застала ты его на заводе, а то не знаю, что бы с тобой было.
Юлия вспомнила глаза отца, когда она с обветренным лицом и потрескавшимися от холода руками, в одной шали и с саквояжем в руках, буквально ввалилась в его кабинет на заводе в Тюмени десять лет назад. В кармане к тому времени не оставалось ни копейки - все ушло на билет до Оренбурга и, чтобы заплатить за место в обозе, ей пришлось отдать все свои украшения. Все, кроме одного - кольцо Андрея она сберегла. У неё не достало сил с ним расстаться. Она намеренно не признавалась, кто она и чья она дочь, ей пришлось ехать в середине обоза, как простой крестьянке, на стоянках кормить и поить лошадей, носить дрова для костров, которые жгли на отдыхе, чтобы согреться. Парень, ехавший с ней в санях, представился Михаилом, отдал ей свой полушубок и делился провизией. Чем ближе к Тюмени, тем было холоднее. На маленьких речушках уже становился лед. Проезжая мимо забытой богом деревеньки обоз остановился, чтобы запастись провиантом и дать отдых лошадям. Лед на речке стал довольно крепкий, и местные малыши вовсю резвились по нему на санках. Юлия с Михаилом сидели около костра и смотрели на них. Вдруг раздался треск, и санки с двумя детьми провалились в воду. Ребятня кинулась на берег с криками. Какое то мгновение в проруби не было никакого движения. Затем барахтающиеся малыши появились над водой.
- Затянет! - Юлия подскочила с криком, - Сейчас под лед затянет!
Слишком свеж был в памяти случай, когда в Тюмени под неокрепший лед затянуло неосторожно вышедшую лошадь. Михаил бросился к реке, на ходу сбрасывая верхнюю одежду. Мужики из обоза, схватив тулупы и шкуры, кинулись за ним. Головы малышей еще виднелись над водой. Михаил лег на живот и ползком подобрался к проруби. Ухватить сразу обоих не получалось, когда он вытянул на лед одного, второй уже скрылся под водой. Михаил кинулся в прорубь. Когда он вытащил второго ребенка, тот уже не подавал признаков жизни. Мужики кинулись кутать малышей в тулупы и приводить их в чувство. Из деревни уже бежали люди. Михаил стянул с себя мокрую одежду и завернулся в тулуп. Повернувшись к мужикам он спросил:
- Ну что там?
- Нормально, барин, жить будут! Щас оклемаются!
- Барин? - Юлия оторопело смотрела на Михаила.
- Ну не то чтобы совсем барин - управляющий. Я новый управляющий с рудников. Михаил Калашников. Деменевские рудники знаешь?
Юлия закашлялась:
- Ну да, ну знаю.
- Ну вот, а я там механизмы устанавливал. Я инженер, родом из Ельца, у родителей там деревенька. Хозяину, - Григорию Тимофеевичу работа моя уж больно понравилась, ну а как поймал он прежнего управляющего- прохвоста на воровстве, так меня вместо него и назначил. Вот этот весь обоз с новыми машинами для завода.
Юлия не верила своим ушам. Поистине мир тесен.
- А покажешь мне завод?
Михаил смотрел на нее, не отводя глаз. Подошел, взяв её озябшие руки в свои и сказал:
- Тебе - покажу.
Все было свежо в памяти, как будто и не проходило этих лет. Она помнила, как рванулся к ней Деменев, душа в своих крепких, медвежьих объятьях, как тряс её, словно душу хотел вытрясти, пытаясь дознаться, что же случилось. Как она плакала, сидя у него на коленях, как маленькая, рассказывая о свадьбе Андрея, об интригах Натали и её отца. Как вошедший Михаил не мог понять происходящего, и как отец благодарил его, за то, что тот доставил ему дочь в целости и сохранности…
- Да уж, - голос маменьки прервал воспоминания, - я две недели была ни жива ни мертва, пока не получила от отца весточку, что ты добралась.
- Ладно, маменька, не будем…Я достаточно наказана.
- Полно, мои хорошие, - Деменев обернулся к женщинам, - а что, Валенька, Юленька, Юсупова Илью Иваныча, может, тоже пригласим, я давеча заезжал к Василию, смотрел, как у них там все разрешилось. Бог дал все в порядке. Да он, Юленька, о тебе спрашивал.
Юлия вспомнила того высокого крепкого темноволосого мужчину в белой рубахе с закатанными по локоть рукавами, его замечательные, такие добрые и такие усталые глаза, глубокий бархатный голос и что-то вновь затеплилось в сердце.
- Конечно, папенька, давай позовем их с супругой, любопытно на неё поглядеть.
- Ну, с супругой не получится, насколько я знаю - он не женат.
- Странно, на вид ему лет тридцать - тридцать пять, в его возрасте у него уже должны быть взрослые дети.
Маменька улыбнулась:
- Ну вот, пригласим, заодно все потихоньку и разузнаем. А с праздником мы это хорошо придумали. В городе болтают невесть что, будто ты прячешься от света, будто ты больна, будто с тобою невесть что приключилось. Заодно и народу покажешься.
* * *
Иллюминацию особняка Деменевых, казалось, было видно с окраин города. Юлия стояла перед зеркалом в своей комнате. Сердце трепетало так же, как тогда, перед балом в особняке Истоминых. Из зеркала на неё глядела изящная молодая женщина в кремовом костюме феи. Картина разительно отличалась от той, что была десять лет назад. Вместо юного создания, пышущего неуемной энергией с сияющими глазами, полными надежд, перед зеркалом стояла, сосем другая, все еще красивая, но взрослая и немного грустная молодая женщина. Усыпанные жемчугом нити вплетались в сложные золотисто-каштановые косы. Колье и серьги из редчайшего жемчуга в цвет платья подчеркивали белизну её кожи. В тон платью и украшениям была и маска, тоже украшенная жемчугом. Юлия оценивающе смотрела на себя. Она решительно себе нравилась. Пережитое сделало черты её лица мягче, глаза были по-прежнему ясными, но свет их был совсем другим, а фигура стала точеной и более совершенной. Озорные чертики заплясали в глазах. Десять лет полумонашеской жизни. Первый за десять лет выход в свет. Андрей, - сегодня она обязательно увидит Андрея. Ну что ж, она готова!
Маменька с папенькой тоже облачались в карнавальные наряды. Деменев сердито сопел, надевая костюм короля. По замыслу маменьки они должны были олицетворять короля и королеву как хозяева вечера. Все гости должны быть в карнавальных костюмах и до конца вечера не снимать масок, угадывая, кто есть кто. В полночь после фейерверка все маски должны быть сняты и обладатель лучшего костюма должен был получить в подарок ювелирный шедевр. Костюм Деменеву явно не нравился.
- Маменька, папенька, поторопитесь, - Юлия стучала в дверь, - гости начинают собираться.
- Идем, Юленька, уже идем.
Все втроем они вышли на площадку лестницы, ведущей в центральный зал особняка.
Маскарад в Екатеринодаре был явлением достаточно редким и дорогим. Приглашения на него были разосланы заранее, приглашенные хотели выделиться друг перед другом и все портные города старались над нарядами больше двух недель. Гости прибывали, как уговорено, в костюмах и масках. Задача, поставленная перед ними - измениться до неузнаваемости, была выполнена. Зал блистал от обилия драгоценностей на дамских нарядах. Деменев произнес короткую приветственную речь и дал знак оркестру. Первым танцем они с маменькой открыли бал.
Хрустальные люстры в несколько тысяч свечей ярко освещали зал, в котором уже собирались гости. Юлия спустилась по лестнице, кивком головы здороваясь с масками, кланяющимися ей в знак приветствия. В столовой рядом с залом стояли накрытые столы с закусками, пирожными, мороженным, фруктами и сладостями. Рядом высились пирамиды фужеров с шампанским, лакеи разносили подносы с маленькими рюмочками коньяка, ямайского рома и водки. Во дворе были расставлены летние столики с креслами и приготовлены небольшие театральные подмостки. Артисты оперетты, приглашенные развлечь гостей после фейерверка, должны были дать небольшое представление. Ждали также цыган.
По мере прибытия гостей зал наполнялся пестрой нарядной толпой, в которой узнать кого-либо было невозможно. Костюмы скрывали фигуры, а маски лица. Юлия пристально всматривалась в каждого входящего, пытаясь разглядеть Андрея. Она была уверена, она узнает его, не смотря на прошедшие годы и маскарадный костюм. Узнает из миллионов. Внезапно кто-то тронул её за плечо.
- Могу я пригласить Вас на вальс.
Голос нельзя было перепутать, такая бархатинка была только у одного известного ей человека. Юлия обернулась. Перед ней стоял корсар в белой рубахе и черной косынке. Черный атласный пояс подчеркивал стройность фигуры и размах плеч. На поясе крепилась самая настоящая пиратская сабля. Маска, наполовину скрывавшая лицо, не могла скрыть выразительных карих глаз, смотревших на неё с явным интересом.
- Илья? Илья Иванович?
- Ну вот! Неужели я так плохо нарядился, Юлия Григорьевна, что меня сразу можно узнать, выходит приза мне не видать, а впрочем, признаюсь честно - времени выбирать наряд у меня совсем не было, а не прийти сюда я просто не мог.
- Ну не корите себя, Илья Иванович, - Юлия приняла его приглашение и закружилась по залу в танце, - проблема в том, что тот, кто хоть раз услышит ваш голос, больше никогда не сможет его забыть, узнает вас по нему даже в темной комнате с закрытыми глазами.
- Боже, у меня такой противный голос?! - деланно удивился Юсупов. Юлия расхохоталась, пожалуй, первый раз за последние месяцы:
- Ну что вы, у вас замечательный, особенный голос. Проблема всё-таки, наверное, у меня, это я нарядилась так, что меня легко узнать.
- Юлия Григорьевна, ну глядя на вас просто невозможно не догадаться что это вы. Во-первых, вы вместе с матушкой и отцом встречали гостей, во-вторых, даже тот, кто опоздал, если только этот человек, конечно, разбирается в драгоценностях, глядя на жемчуг в вашем колье, поймет, что такую редкость может позволить себе только дочь Деменева. Здешний народ привык экономить.
- Да, признаться, я и не подумала, что ж, приза мне тоже не видать.
- Я видел Вас только один раз и был, как вы помните, не в лучшей форме - неделя без сна. Я…я думал о вас. Простите, я так и не смог вас поблагодарить за помощь.
- Ну, перестаньте, Илья Иванович, вы меня достаточно поблагодарили. Вы хорошо танцуете.
Юлии нравилась его манера двигаться в танце. Он вел её мягко, но уверенно, нежно сжимая её руку в своей руке. Ей было приятно ощущать на своей таллии его теплую ладонь. Сквозь тонкую белую рубашку корсара, Юлия рукой, лежавшей на его плече, ощущала упругость мускулов.
- Благодарю вас, Юлия Григорьевна, я признаться уже разучился. За последние восемь лет я впервые на балу.
- А почему так долго?
- Много причин. - Он отвел взгляд в сторону. - В основном конечно работа. Вы сами понимаете…А когда годы и годы не принимаешь приглашения на балы и праздники, рано или поздно тебя просто перестают приглашать.
- Я поражаюсь вашей самоотверженности. Вы делаете доброе дело и делаете его так, как будто это - основное в вашей жизни. И я вам обещаю, что всегда буду вас приглашать, даже если вы будете отказываться.
- Я не посмею отказать вам. Ни за что не посмею. Не хочу вашей немилости.
- Ах, Илья Иванович, да вы дамский угодник. Кстати, почему вы не познакомите меня с Вашей спутницей?
Юсупов недоуменно взглянул из-под маски?
- Спутницей? Какой спутницей? Юлия Григорьевна, простите великодушно, вы что-то путаете.
- Вы хотите сказать…
- Юлия Григорьевна, я пришел один, и только чтобы увидеть ваши прекрасные глаза. Я видел, как эти глаза умеют грустить. Теперь так хочется увидеть, как они улыбаются. Кстати, Юлия Григорьевна, расскажите мне, почему вы так печальны.
Илья прижал её к себе чуть крепче. Юлия почувствовала, какая сила в этих руках. Легкий, ненавязчивый аромат её духов дразнил и притягивал, он, не сдержавшись, дотронулся щекой до её виска, вдыхая волшебный аромат. От его прикосновения у Юлии ток пробежал по коже. Она не успела ответить на его вопрос. Танец кончился. Илья с поклоном проводил её и, поцеловав её руку, спросил:
- Простите за дерзость, могу ли я надеяться еще на один танец.
- Безусловно, славный пират, улыбка Юлии была полна обаяния, - я буду рада танцевать с вами.
Взгляд Юлии упал на вход. Она оторопела. Она не обозналась. Две пары входили в зал. Генерал-губернатор с супругой в костюмах волшебника и колдуньи, и Андрей с Натали в костюмах средневековой испанской знати. Она узнала его горделивую осанку, его походку и улыбку из-под маски. Он, казалось, почти не изменился, только возмужал, стал шире в плечах. Вьющиеся русые волосы по-прежнему тщательно уложены, темно фиолетовый бархатный камзол, пояс, украшенный драгоценностями, на поясе шпага. Он всегда любил шпаги. У генерал-губернатора дома была целая коллекция, и они с Сержем частенько упражнялись в фехтовании. Натали держала его под руку. Она слегка располнела, но по её черным как смоль волосам и по-прежнему легкой походке её можно было узнать. Юлия пыталась восстановить дыхание и успокоиться.
- Прошу прощения, Илья Иванович, немного позже, мне очень нужно поговорить с …
Она и сама не заметила, как почти бегом пробиралась к входу в зал и спряталась за колонну. Она старалась не упустить Андрея из виду в этой толпе. Она видела, как её отец подошел и сердечно обнял Истомина старшего. Как выпили они по рюмке ямайского рома и обнялись еще раз. Похоже, старая вражда была забыта. Андрей поклонился маменьке и пожал руку её отцу. Деменев оглядывал окружающих, явно разыскивая Юлию. Она не могла больше ждать и прятаться и подошла к отцу. Деменев взял её за руку:
- И как вы думаете, кто эта фея?
Андрей смотрел прямо ей в глаза. От этого взгляда мысли путались в голове, она почувствовала знакомый холодок в животе. Все вернулось - не было этих десяти лет, не было ничего, кроме любви, огромной, заполняющей все её сердце. Она не могла оторваться от его глаз. Натали сверлила её ненавидящим взором. Истомин старший поклонился и приложился к руке Юлии:
- Полагаю это несравненная Юлия Григорьевна, с приездом вас, голубушка. Эк ваш батюшка расстарался в честь вашего возвращения.
Юлия понимала, что другого шанса поговорить с Андреем у неё просто может не быть. Она склонилась в реверансе и, глядя на Натали, нежно проворковала:
- По старой памяти позвольте ненадолго украсть вашего супруга. Я задолжала ему вальс еще добрый десяток лет назад.
Натали яростно сжала веер. Отец изумленно глядел на неё. Привычка нарушать все правила осталась у его дочери неизменной. Юлия взяла Андрея под руку, молча они двигались к кругу пар в центре танцевального зала. Он так же молча закружил её в танце. Она не верила своим глазам - она была в его объятиях, он кружил ее по залу, и у неё было целых пять. Нет! Наверное, десять минут счастья. Он был её на целых десять минут.
- Ты почти не изменился.
- Ты тоже.
- Прости, я должна все рассказать тебе, ты должен знать правду, я никогда, слышишь, никогда не любила никого кроме тебя, я вынуждена была солгать тебе…
- Юленька, - он оборвал её фразу, - Юленька, это теперь ни к чему. Не стоит будить призраков прошлого. Так распорядилась судьба. У меня семья и я вполне счастлив.
- Тебе не было больно? Ты не хочешь узнать, кто на самом деле виноват в нашем расставании. Ты просто не любил меня…
- Любил, Юленька, любил больше жизни. Было так больно, что казалось - не выдержать. Эта любовь выжгла меня всего. Все перегорело…
Его глаза смотрели на неё внимательно и сердечно, в них была горечь.
- Я не знаю, почему так случилось, но действительно все просто перегорело. Может во всем виновато наше малодушие. Тебе недостало дождаться меня, а мне бороться за тебя. Не имеет значения. Такова судьба, ведь сейчас все хорошо. Он вопросительно с улыбкой склонив слегка голову на бок спросил:
- Ведь у тебя всё хорошо?
- Если не считать погибшего мужа и умершей дочери…
- Прости, - он прижал её к себе, - прости, я не знал. У тебя правда будет все хорошо, вот увидишь.
- Я по-прежнему люблю тебя!
- У тебя все-все будет хорошо.
Он искренне желал ей добра и смотрел на неё с сожалением и участием. И только. Юлии трудно было осознать происходящее. Это был удар. Удар в самое сердце. "Перегорело" - эта фраза, словно эхом отдавалась в голове, "все перегорело"…
- Ты не читал моего письма?
- Какого письма?
- Я посылала к тебе парнишку в имение с письмом.
- Я не получал никакого письма… Погоди, какого-то парнишку поймали, когда он пытался пробраться в поместье через черный ход. Подумали, что вор и сдали в участок.
- Колька! - Танец кончился. Юлия вырвалась из его рук и бросилась к выходу через зал. Бедный Колька. Он пострадал из-за неё. Если это письмо попадет в руки отца Натали он не оставит мальчишку в живых, надо его спасать. Бедный Колька. Это она во всем виновата.
- Постой! - Андрей догнал её в пустом полутемном холле и схватил за локоть. - Да что произошло, объясни толком! Какое письмо?
- Я писала тебе про твою жену и твоего тестя. Десять лет назад они забили твой дом листовками с призывами свергнуть царя с твоей подписью. С твоей полной подписью, понимаешь, твой друг Серж расстарался. Твой тесть шантажировал меня, если я не порву с тобой, в дом тут же нагрянет полиция, и ты окажешься в тюрьме, а твой отец потеряет пост. - Юлия хлестала его словами как кнутом. - Он сказал, что если его дочь прольет по тебе еще хоть слезинку, хотя бы одну слезинку ты в тюрьме не доживешь до суда. Передо мной поставили выбор. Или ты в тюрьме, или я лгу тебе про нас с Сержем. Вот что было в том письме. Проверь дома в кладовой, в нижнем ящике старого шкафа, и еще наверняка по всему дому, проверь, как следует. Я хотела, чтобы ты знал правду, послала к тебе мальчика, который служит у нас, я так подвела его! А ты, не разобравшись, его в участок… Юлия заплакала. Андрей схватил её за плечи.
- Повтори, что ты сказала! Этого не может быть. Этого просто не может быть. Это неправда.
- Так иди к жене, зачем ты здесь, иди, у тебя же все "перегорело"!
- Они не могли так со мной поступить. - Андрей прижимал её к стенке и почти кричал на неё, - скажи, что ты все выдумала!
- Пустите меня сударь, - Юлия была близка к обмороку, собравшись, она прошептала, - пусти! Мне больно!
- Милостивый государь! Отпустите даму! - За спиной у Андрея внезапно возник Юсупов. Развернув его к себе лицом, он ударил его кулаком в челюсть. Андрей откинулся, едва удержавшись на ногах. Юлия сползала по стене, ей было дурно. Юсупов кинулся к ней и помог встать на ноги:
- С вами все в порядке, Юлия Григорьевна?
Он обернулся к Андрею.
- Кто же вас таким манерам учил, сударь. - Он подошел к нему и взял его за грудки, - вы оскорбили эту даму, а я этого простить не могу.
- Ну вот, Юленька, я же тебе говорил, что у тебя будет все хорошо, у тебя уже заступники появились, - Андрей сплюнул кровь и вытер разбитую губу. - Сударь, не лезьте не в свое дело, - он со злостью глядел на Илью. Тот спокойно отпустил его и, поклонившись, жестом пригласил к выходу.
- Полагаю, оружие для сатисфакции у нас уже имеется.