– Я получила работу заведующей в детском саду. За нее платят немного, и у меня мало сбережений, поэтому я поживу с Тришей, пока не накоплю на залоговый взнос за свое жилье. При этом у меня достаточно низкий доход, чтобы Дилан мог получать государственную помощь на медицинские нужды. До тех пор я договорилась с его врачами о выплатах в рассрочку.
– Моя дочь не будет жить на государственную помощь, – возмутился он. – Я тебе запрещаю.
– Ты не можешь. Я тебе не принадлежу. Здесь я была пленницей, а теперь освободилась. Вернула себе контроль над своей жизнью.
– Ты не представляешь, как это делать.
– У меня больше ума и способностей, чем тебе кажется. А ты прикладывал все усилия, чтобы я оставалась настолько эмоционально забитой и неуверенной в себе, что не понимала этого. И оставалась здесь.
– Я нужен вам с Диланом.
– Нет. Нам хватает друг друга и таких друзей, как Триша.
– Ты не сможешь выращивать мальчика одна. Я его у тебя заберу.
– Адвокат по семейным вопросам считает это маловероятным. Конечно, я ее не нанимала – она с радостью будет представлять меня бесплатно. Но попробуй подай на опекунство. Когда я с ней разговаривала, она уже готовила первый пресс-релиз.
Что-то в лице сенатора изменилось, и на нем появилось выражение, похожее на тревогу. Ровена не знала, что он вообще способен на такие эмоции.
– Не только у тебя есть друзья, – сказала она.
– Мы обсудим это, когда я вернусь из Вашингтона.
– Нас с Диланом уже не будет. Я даже не уверена, что разрешу тебе снова с ним встречаться. Пока ты не изменишься хоть немного.
– Что? – возмущенно воскликнул сенатор. – Я его дед, ты не можешь мне запретить.
– Я его мать. Я могу его воспитывать, как считаю нужным. И я не думаю, что ты хорошо на него влияешь. Я хочу, чтобы он научился уважать женщин. А ты обращаешься со мной неуважительно прямо при нем.
– Ну ладно. – Сенатор скрестил руки на груди. – Ты выиграла. Чего ты хочешь?
– Ничего.
– У каждого есть цена. Больше денег на расходы? Собственный дом? Безлимитную кредитку? Говори, и хватит этой глупой игры.
– Не знаю, как еще это сказать, чтобы ты понял. Я ничего от тебя не хочу. Ничего. Я лучше буду жить в коробке и искать еду в мусоре, чем возьму от тебя хоть цент.
Отец потерял дар речи. Неужели наконец понял, что вариантов нет?
– Не нравится быть таким беспомощным? – сказала Ровена. – Я так жила больше трех лет.
– Это попытка отомстить? Хочешь увидеть мои страдания?
– Все страдания ты принес себе сам. Я сделала много ошибок, но за них я уже извинилась и исправилась. А вот ты никогда не извинялся и даже не чувствовал себя виноватым ни за что в жизни. И если ты не помиришься с людьми, которым причинил боль, то в конце концов станешь очень одиноким, жалким, сердитым стариком без друзей и без семьи. Хотя я должна тебя ненавидеть, но, по правде говоря, мне тебя жаль.
– Ты еще вернешься, – сказал сенатор, но лицо его было бледным, а словам не хватало уверенности.
– Можешь в это верить, если тебе так лучше. – Ровена поднялась на ноги. – Но не говори, что я тебя не предупреждала.
Ей вслед сенатор сказал:
– Ровена, подожди.
Она обернулась.
– Ты не понимаешь. Ты всегда была такой независимой, вся в мать.
– И ты никогда не стеснялся говорить мне, что это плохо.
– Я любил ее, но этого оказалось недостаточно. Она все равно ушла. А потом ты стала такой неуправляемой, что мне все время приходилось бояться звонка из больницы или из морга. А потом ты вернулась вместе с Диланом… Я просто не хотел снова тебя потерять.
– Ты меня душишь.
– Я не знаю, что еще делать.
– Тогда позвони, когда это поймешь.
– Но если я пообещаю измениться…
– Мне нужно это сделать. Нужно побыть самостоятельной, хотя бы доказать себе, что я могу.
– Если тебе что-нибудь понадобится…
– Я не буду тебе звонить. Я разберусь сама.
Два дня спустя в Вашингтоне Колин работал с одним из юристов сенатора над языком договора, когда позвонила его сестра. И по ее тону он сразу понял, что что-то случилось. Голос у нее был хриплым от рыданий.
– У мамы был инсульт. Вчера. Она в коме, и врачи думают, что она не протянет больше пары дней.
Колин беззвучно выругался.
– Я прилечу, как только смогу.
Он объяснил ситуацию адвокату сенатора и по дороге в отель за вещами организовал частный рейс в Лондон. Полет был долгим и скучным; у него было много времени на размышления о Ровене и Дилане и о том, как ему тоскливо со времени расставания. У него было много женщин, но ни одна не была ему нужна до глубины души, как Ровена. По десять раз в день он брался за телефон, чтобы позвонить ей, иногда даже набирал номер, но не нажимал вызов. Она начинала новую жизнь, училась быть независимой и заботиться о себе. Колин не имел права ее беспокоить, пока не поймет, чего хочет сам.
К его прибытию в Лондон мать еще была жива. Войдя в комнату и увидев ее в больничной постели, такую старую и измученную, Колин попытался почувствовать хоть что-нибудь, чтобы осознать, что теряет мать. Но не смог. Было жаль, что она умирает. Было жаль Мэтти, которой больше не о ком будет заботиться. Он не чувствовал, что теряет кого-то важного. Однако он все равно остался в Лондоне, ради Мэтти.
На следующий день после похорон они с Мэтти прошлись под моросящим дождем в парке и нашли свободную, относительно сухую скамью под деревьями.
– Мне надо уехать, Мэтти.
– Почему? – спросила она, грустная, одинокая и старая. Это разбивало Колину сердце, но заставило его осознать, что он не хочет стать таким, как она.
– Мне нужно закончить работу в Вашингтоне.
– Разве никто не может поехать вместо тебя? Почему ты не можешь остаться со мной в Лондоне? О ком я теперь буду заботиться?
Ради этого не стоило оставаться. Мэтти нужна была собственная жизнь.
– Ты не думала, что если иногда будешь выходить из дома, то можешь кого-нибудь встретить?
Мэтти покачала головой и нервно засмеялась.
– Я для этого слишком старая.
– Не такая уж и старая. И я знаю, что это страшно. Но нужно открыться миру, Мэтти.
– Когда ты вернешься домой?
Для нее домом был Лондон. А Колин провел последние десять лет путешествуя с места на место. Дом был там, где он жил сейчас. Впервые в своей взрослой жизни он думал о том, чтобы пустить корни. И единственное подходящее место было там, где была Ровена.
– У меня поменялись планы, – сказал он. – Я собираюсь остаться в США.
Мэтти ахнула и прижала ладонь к разбитому сердцу.
– У тебя проблемы?
– Да и нет. Я влюблен. – Слова дались ему так легко, что он понял – это правда. Он любил Ровену.
– В американку?
– Да, она американка. Она живет в Калифорнии.
– Кто это?
– Дочь сенатора, Ровена.
Мэтти ахнула снова:
– Но, Колин! Ты едва ее знаешь!
– Я не жду, что ты поймешь. Я сам не знаю, как это случилось. Но я хочу, чтобы ты за меня порадовалась.
– Конечно, я рада. Просто… несчастный случай был совсем недавно. Ты все еще выздоравливаешь. Ты уверен, что все продумал?
Другими словами, она не была рада. Но Мэтти наверняка будет недовольна любым его решением, которое не включает ее саму. Она хотела Колина для себя. Не его вина, что она построила весь свой мир вокруг заботы о нем, заменяя ему родителей. Но Колин не мог пожертвовать собственным счастьем, чтобы заполнить пустоту в ее жизни, созданную ей же самой. Не то чтобы он не ценил ее усилия. Но в конце концов он просто ее возненавидит.
– Я все продумал и хочу именно этого.
– Значит, это серьезно?
– Настолько серьезно, что я планирую предложить ей замужество.
– Когда? – ахнула Мэтти.
– Скоро. – Сначала нужно было ее найти.
– Но она тоже этого хочет? Что, если она откажет?
– Тогда я попрошу снова. И снова. И так, пока она не согласится.
– Ты всегда был упрямым. Если ты что-то хотел, тебя невозможно было разубедить. Например, когда ты купил тот ужасный мопед в четырнадцать лет. – Это прозвучало так, словно он рассекал на "Харлее".
– Мэтти, это был скутер. Скорость едва доходила до пятидесяти километров в час. Опасности не было. Не всем нравится разъезжать в "роллс-ройсе" с шофером.
– Наверное, не стоит надеяться, что у этой женщины есть хоть капля благородной крови в жилах.
Колин рассмеялся. Происхождение женщины не входило даже в пятьдесят важных для него качеств.
– Не думаю.
– Но если ты так хочешь на ней жениться, почему бы ей не перебраться в Лондон?
– У нее есть сын. – Он объяснил про состояние Дилана и необходимость находиться рядом с врачами. – Но я уверен, что она согласится время от времени приезжать сюда. И ты можешь иногда прилетать в Калифорнию.
– О, Колин, ты же знаешь, как я не люблю летать.
Иногда ему казалось, что родитель тут он.
– Мэтти, мы с тобой это обсуждали. Ты должна идти мне навстречу хоть немного.
Она тяжело выдохнула:
– Я знаю. Извини. Я старая, у меня свои привычки.
– Сорок восемь – это не старость. – Хотя, может, дело было в мировоззрении, в этом Мэтти была ближе к их матери. – Я понимаю, что тебе трудно меня понять, но, пожалуйста, постарайся хотя бы за меня порадоваться.
Вернувшись в квартиру сестры, он достал сотовый и позвонил Хейдену Блэку, частному следователю, работавшему на расследовании хакеров. Если он собирается поговорить с Ровеной, нужно ее сначала отыскать.
Глава 18
Дилан сидел перед телевизором в крошечной гостиной квартиры Триши, завороженный субботними мультиками. Ровена, все еще в пижаме, стояла в кухне над сковородкой с омлетом. Триша за столом пила кофе и читала газету. И хотя Ровена смотрела в другую сторону, она все равно чувствовала взгляд подруги.
– Перестань сверлить меня глазами, пожалуйста.
– Как ты это делаешь? – поинтересовалась Триша. – Это пугает.
Ровена оглянулась через плечо:
– Во время родов у тебя отрастают дополнительные глаза на затылке.
– Фу-у, какая гадость.
Ровена разделила омлет на три тарелки, добавила бекон и теплые тосты.
– Дилан, завтрак!
– Уаа! Завтак! – воскликнул он, бегом бросаясь к столу.
Ровена не стала его одергивать и просить двигаться помедленнее. Колин был прав. Она недостаточно доверяла сыну. Он хотел быть обычным мальчиком, и ей не стоило его сдерживать, как отец сдерживал ее саму. Пусть живет, как хочет, если нет нависающей опасности. Пусть экспериментирует и веселится. Просто будет… ребенком.
Они все сели за стол, но Ровена только гоняла еду по тарелке. В последнее время у нее не было аппетита.
– Знаешь, не обязательно готовить все эти изысканные блюда, – сказала Триша.
– Омлет с беконом?
– Я обычно ем хлопья с холодным молоком.
– Да ладно. Мне нравится готовить.
Она обнаружила, что ей нравится многое из того, что раньше не удавалось делать. А теперь, поговорив с отцом, она начинала понимать, почему отец вел себя так, почему отгораживал ее от всего. Даже почему он запретил Колину к ней подходить. Это была не нарциссическая жажда контроля и подчинения, а страх потерять ее. Когда она вернулась домой с Диланом, отец не выпустил ее обратно в мир, а принес мир к ней. Организовал терапию Дилана прямо в детском саду, настоял, чтобы она жила в особняке, где все делали за нее, – и в результате она редко покидала поместье. Даже детский сад отец открыл, чтобы держать ее рядом.
Она могла представить, как ему угрожал Колин. Колин мог не просто забрать ее, но увезти за много миль. Но по иронии судьбы, из-за того, что поведение отца ее душило, Колин привлекал ее еще больше. Чем крепче отец пытался ее удержать, тем больше он ее отталкивал.
– Все, мамочка! – сказал Дилан, показывая свою пустую тарелку.
Он начал стремительно расти и поэтому все время был голоден. Он все равно был меньше других детей своего возраста, но догонял их.
– Одевайся и застели постель, – сказала ему Ровена.
Пока она не найдет себе жилье, они с Диланом делили свободную спальню Триши.
– Почему он все время зовет тебя "мамочкой"? – спросила Триша.
– Не знаю. Он это делает с тех пор, как мы уехали из особняка. Думаю, он подхватил это у Колина.
– Думаешь, он по нему скучает?
– Он про него говорит. Может, это такой способ про него помнить.
– Не он один скучает, – сказала Триша. – Я слышала, как ты плачешь по ночам. Почему ты ему не позвонишь?
– Если он хочет поговорить, пусть звонит сам.
– Но это ты его бросила. Он не знает, что ты ждешь его звонка.
– Нельзя бросить мужчину, с которым у вас нет отношений. – Ровена не станет умолять его о любви. Даже если она сама его любит. Всем сердцем. – Я пойду с Диланом в парк, – сказала она, поднимаясь и отправляя свой завтрак в мусор. – Хочешь с нами?
– Не могу, у меня тонна домашнего задания.
Триша заняла место Ровены в качестве директора детского сада, а также записалась на курсы в колледже по вечерам и выходным. Понадобится много времени, но она получит образование педагога.
Ровене нравилась ее новая работа, а Дилан завел много новых друзей. Хорошо было и то, что каждый день она встречалась с новыми людьми. А один из отцов явно положил глаз на Ровену. Он был разведен, состоятелен и очень красив, но, когда он пригласил ее на свидание, Ровена не нашла в себе сил согласиться. Со временем она начнет встречаться с мужчинами, но пока еще не готова.
Пока она одевалась в спальне, раздался стук в дверь квартиры. Минуту спустя Триша позвала ее:
– Ровена, к тебе пришли!
Следом раздался возглас Дилана:
– Сматли, мамочка! Коин тут!
Ровена вылетела за дверь, заставляя себя улыбнуться. Ее сердце колотилось так сильно, что готово было вырваться из груди. Оказывается, она так убедила себя в том, что никогда больше его не увидит, и даже не подумала о словах, которые скажет ему при встрече. Но это ничего не значило. Может, он просто оказался в городе и заехал. Хотя откуда он знал, где ее искать?
– Пойдем в парк, Дилан. – Триша схватила свой рюкзак.
– Но я хочу с Ковином, – надулся мальчик.
– С ним ты увидишься потом. Сейчас мама должна поговорить с ним наедине.
– Холосо, – неохотно сказал Дилан. – Пока, Ковин.
Колин улыбнулся ему:
– До свидания.
Когда они ушли, Колин обернулся к Ровене. В потертых джинсах и белой рубашке он выглядел эффектно, но в то же время устало. Волосы отросли, и было похоже, что он несколько дней не брился.
– Как ты узнал, где меня искать?
– Я собирался нанять Хейдена Блэка.
– Частного сыщика? – Похоже, он действительно хотел ее найти.
– Но он уехал из штата по делу о хакерах. Поэтому я спросил твоего отца. И рассказал ему всю правду.
– Зачем? Почему ты рискуешь всей работой, которую проделал?
– Потому что никакие договоры, никакие услуги семье не стоят потери единственной женщины, которую я когда-либо любил.
У Ровены перехватило дыхание.
– Что?
– Я люблю тебя, Ровена.
– Правда?
– Всей душой. И поверь, я пытался это подавить. Говорил себе, что все пройдет. Но потом понял, что не хочу, чтобы это проходило. С тобой я был счастлив, как никогда в жизни. И я не представлял, что можно так скучать, как я скучаю по тебе и Дилану.
– По Дилану тоже?
– Я не знаю, как быть хорошим отцом или даже хорошим мужем, но готов попытаться. И обещаю, что буду стараться и работать над этим, пока не сделаю все правильно.
Ее мысли неслись со скоростью самолета. Это действительно происходит? Мужчина, которого она любит, говорит, что любит ее в ответ?
– Я не опоздал? – спросил он.
– Нет! Совсем нет! Я люблю тебя, Колин. С тех пор как мы расстались, я не переставала тосковать.
– Я тосковал вдвое больше. – Колин взял ее за руку и притянул к себе – и вся ее сущность испытала облегчение.
Он обхватил ее лицо ладонями и нежно поцеловал.
– Я так волновался за тебя, не знал, все ли у вас с Диланом в порядке. Все ли у вас есть.
– Честно говоря, я очень боялась остаться одной, отвечать за себя и за Дилана. Но мне это нравится. Нравится, что приходится ездить на работу, что я оплачиваю собственные счета и покупаю себе еду. Нравится, что когда я отвожу Дилана к врачу, то на выходе оплачиваю счет. Что я принимаю решения о его лечении, не консультируясь с отцом. Нравится застревать в пробке по дороге с работы, самостоятельно заливать бензин и миллион других вещей, в которых для обычных людей нет ничего особенного. Я чувствую себя такой… нормальной.
– Похоже, ты счастлива.
– Совершенно искренне.
– А для меня место найдется?
– Да. – Она улыбнулась и тронула его щеку. – Конечно.
– Тогда выходи за меня замуж.
– Нет.
Он удивленно моргнул.
– Нет?
– Не "никогда", но "не сейчас". Мне нужно пожить самостоятельно. Кроме того, где мы будем жить? Я только что устроилась и не хочу уезжать из Калифорнии.
– Что, если тебе не придется? Друг, о котором я рассказывал, открывает отделение на Западном побережье и хочет, чтобы я его возглавил.
– Где на Западном побережье?
– В Сан-Диего.
– Серьезно? – ахнула Ровена.
– Я уже согласился. Начинаю с июня, так что хватит времени на завершение договора.
– Это… идеально.
– Ну что, теперь ты за меня выйдешь?
Ровена покачала головой.
– Но я готова с тобой встречаться. Это мы еще не пробовали. Давай двигаться постепенно, как нормальные люди.
– Если на первом свидании мы пойдем выбирать обручальные кольца, это ненормально?
– Немного.
– Но ты со временем за меня выйдешь?
– Не вижу причин отказываться.
– И я могу усыновить Дилана?
У Ровены на глаза навернулись слезы.
– Об этом надо спросить Дилана, но я уверена, что он согласится.
– Так когда мы начнем встречаться? Ты можешь сегодня со мной пообедать? И во все остальные дни до конца твоей жизни?
– Давай начнем с сегодняшнего обеда и посмотрим, что будет дальше, – улыбнулась Ровена.
На первом свидании они вместе обедали. На втором ходили в кино. На третьем ездили на день в Сан-Диего. На четвертом ездили в Диснейленд с Диланом.
На пятом они наконец пошли смотреть на обручальные кольца, и, когда нашли идеальные, Ровена согласилась. А когда Колин попросил разрешения у Дилана стать его папой, Дилан тоже согласился.