Она захлопнула веки так резко, будто щелкнул затвор фотоаппарата. На нее снова нахлынул звон ножей и вилок, невнятица голосов. Ничего не изменилось, в оцепенении думала она. Когда она смотрит на Люка, никто и ничто на свете не может отвлечь ее внимания. Над губой у нее выступила испарина. Говорят, в критические мгновения перед тобой проходит вся жизнь. О да, самые глубины жизни.
- Кэтрин…
С запозданием она вспомнила о человеке, с которым завтракала.
- У меня разболелась голова, - пробормотала она. - Извините, я выйду на минутку.
Она встала, ноги у нее подгибались, она благодарила небо за то, что ей не надо идти мимо столика, где сидит Люк. Но просто выйти из зала было для нее все равно, что прогуляться по доске над кишащим акулами водоемом. Она подсознательно ожидала, что вот-вот на ее плечо опустится чья-то рука. Чувствуя себя по-настоящему плохо, она укрылась в ближайшем туалете и сунула руки под холодную воду.
А вытирая, задела золотое колечко на безымянном пальце. Подарок Харриэт, ее выдумка. Все, кроме Пэгги, считали ее вдовой. Эту ложь выдумала Харриэт и успела распространить еще до того, как Кэтрин вышла из больницы. Она не стала изобличать Харриэт во лжи. Но ее коробило, что приходится выступать под чужой личиной, хотя она прекрасно понимала, что без благопристойной выдумки Харриэт деревенское общество не приняло бы ее так радушно.
Ее по-прежнему тошнило. "Сделай вдох, успокойся. Зачем паниковать? Но как не паниковать, когда Люк рядом", - лихорадочно соображала она. Люк совершенно непредсказуем. Он может выкинуть любой номер. Но ведь и торчать здесь целую вечность тоже невозможно.
- Кажется, надвигается гроза, - сказала она Дрю по возвращении, стараясь не отклоняться взглядом ни вправо, ни влево. - У меня часто болит голова к перемене погоды.
За главным блюдом она болтала без умолку. Ее разговорчивость несколько ошеломила Дрю, но по крайней мере он не заметил, что аппетит у нее пропал. Люк наблюдал за ней. Она это чувствовала. Она ощущала на себе гипнотический взгляд его карих глаз. И ничего не могла с этим поделать. Это напоминало китайскую пытку водой. Бесконечную, безжалостную. Нервное напряжение нарастало.
А Люку все нипочем. Его спокойствие возмутительно - в свете всех причиненных ей страданий. Нет в мире справедливости, если Люк цветет самым пышным цветом, точно особо жизнестойкое тропическое растение. Сруби его, оно вырастет вновь, да еще вдвое выше и гораздо опаснее.
И все же когда-нибудь… каким-нибудь образом… какая-нибудь женщина проникнет сквозь все его доспехи. Это обязательно случится. Он должен узнать, что такое боль, которую он причиняет другим. Эта мысль спасла Кэтрин от вспышки негодования. Она представила себе Люка, стоящего на коленях, Люка, очеловеченного страданием, но тут же снова вернулась к действительности. Удержать мечту невозможно.
Углубившись в себя, она помешивала кофе. По часовой стрелке, против, снова по часовой, с запозданием насыпала сахар. Все перепуталось у нее в голове, разум застрял где-то между прошлым и настоящим. Она была просто одной из длинного списка тяжело раненных Люком Сантини. Сознание этой горькой правды ее уязвило.
- Он меня не узнал! - перебил вдруг Дрю бесконечной поток ее болтовни.
- Что-что? - переспросила она растерянно.
- Люк Сантини. Выходя, он посмотрел прямо на меня.
Внезапное открытие, что Дрю, оказывается, знаком с Люком, ее изумило. А что, собственно, ее удивляет? Они с Люком все-таки работают в одной области, хотя Дрю, конечно, стоит куда ниже. Фирма "Хантингдон" производит какие-то детали компьютеров.
- Это т-так важно? - с запинкой выговорила она.
- Это научит меня знать свой шесток, - скривившись, сказал Дрю. - Когда-то мы вместе работали, много лет назад. Теперь-то я никак не вхожу в его касту. Возможно, он меня вообще не помнит.
Память у Люка - стальной капкан. Он никогда не забывает лица. Она почувствовала себя виноватой в том, что Люк не узнал Дрю, - он не поклонился только потому, что рядом была она, только поэтому. Она тоже не будет придуриваться, делая вид, что не знает Люка. Если ты не знаешь, кто такой Люк Сантини, ты либо невежда, либо живешь на необитаемом острове.
Дрю прихлебывал кофе, удовлетворившись объяснением, что его просто забыли.
- Поразительная личность. Представьте, сколько ему пришлось рисковать, чтобы добиться своего нынешнего положения.
- А вы представьте, через скольких ему пришлось перешагнуть.
- Да, точно, - задумчиво подтвердил Дрю. - Насколько мне известно, поскользнулся он только раз. Дайте вспомнить, это было лет пять тому назад. Не знаю уж, что там у него случилось, но он дошел до того, что с него чуть не сняли последнюю рубашку.
Зная Люка, она не сомневалась, что рубашку свою он снова натянул, да еще и раздел при этом кого-то другого. В этом отношении Люк беззастенчиво придерживался правила: око за око, зуб за зуб, ну и, может быть, еще комиссионные за сделку. При мысли об этом она содрогнулась.
- Я свалял ужасного дурака, так ведь? - подавленно сказал Дрю, когда они вышли из гостиницы.
- Ну что вы, зачем так, - поспешила она его успокоить.
- Взять вам такси? - сдержанно предложил он. - Мне пора обратно в офис.
- Лучше я пройдусь. - Ее мучило, что она не сумела проявить больше такта, но его признание да плюс еще появление Люка, маячившего на заднем плане точно пиратский корабль, совершенно выбили ее из колеи.
- Кэтрин! - И прежде, чем она успела увернуться, Дрю, повинуясь внезапному порыву, прикоснулся губами к ее губам. - В один прекрасный день, хотите вы того или нет, я попрошу вас стать моей женой, и это произойдет очень скоро, - пообещал он, уже вновь вполне владея собой. - С тех пор как вы потеряли мужа, прошло уже почти пять лет. Не вечно же вы будете хоронить себя ради его памяти. А я человек настойчивый.
Он повернулся и быстро зашагал в другую сторону. Глаза у нее сразу же наполнились слезами. Запоздалая реакция на случившееся. Она почти потеряла контроль над собой. Дрю такой добрый, до мозга костей джентльмен старого образца, который предложение руки и сердца скрепляет первым поцелуем.
А она обманщица, настоящая обманщица. Она ведь совсем не та женщина, оплакивающая молодого мужа и свое трагически оборвавшееся супружество, какой он ее себе представляет. Дрю возвел ее на пьедестал.
Правда потрясла бы его. Она и ее самое теперь, задним числом, потрясает. Целых два года она была содержанкой Люка Сантини, и не заблуждалась на этот счет. Ее холили и лелеяли за то, что она ублажала его в постели. Люк никогда не смешивал секс и любовь. Это она допускала такую ошибку. Более приличное название подобного союза - "подруга". "Подруги" только очень богатых людей могут рассчитывать выйти на сцену. Люк раз и навсегда установил, что ее место за кулисами. Он и мысли не допускал вывести ее куда-то на всеобщее обозрение. Нет в ней необходимого лоска, происхождение и воспитание тут ни при чем. Даже сейчас воспоминания жгли ее точно кислота, и, чего бы они ни коснулись, все отзывалось болью, оставляло незаживающие раны.
Выбор. Жизнь и есть постоянный выбор. Порой даже самый ничтожный поступок вырастает в Каинов грех. В восемнадцать лет Кэтрин пришлось совершить несколько подобных шагов. По крайней мере ей казалось, что она их совершает. У неопытной девушки любовь побеждает и гордость, и разум. До встречи с Люком она и представить себе не могла, что любовь к кому бы то ни было может оказаться ошибкой. Может. Именно что может. Если тот человек превратил твою любовь в оружие против тебя же, тогда это ошибка, горевать о которой ты не перестанешь до конца своих дней.
С самого раннего детства Кэтрин жаждала любви. Теперь, задним числом, Кэтрин понимала, что была просто ходячей бомбой с часовым механизмом, настроенным на самоуничтожение. Мать бросила ее спустя всего несколько часов после ее рождения, эту убежденную отказницу так и не нашли. И никаких сведений о ней тоже не поступало.
Она выросла в детском доме, где была лишь одной из многих. Она любила мечтать, годами воображая, как однажды явится ее неизвестная мать и заберет ее к себе. Когда она подросла, эта надежда растаяла, и она стала мечтать о безумной страсти.
В шестнадцать она окончила школу и осталась работать в этом же доме, но он через два года закрылся. У директрисы были родственники, семья Гоулдз. Эти молодые супруги-интеллектуалы владели в Лондоне маленькой художественной галереей. Гоулдзы предоставили ей работу секретарши, но платили так мало, что ей едва хватало на жизнь, хотя ее готовность работать, сколько бы ни понадобилось, приносила им немало пользы. Дела в галерее шли вяло, открыта она по большей части была допоздна, и много раз Кэтрин приходилось дежурить там одной, когда ее работодатели уходили.
Люк забрел туда как-то сырым зимним вечером, когда она уже собиралась закрывать. Жил он в гостинице по соседству. Он просто так вышел на улицу, на плечи было накинуто белоснежное пальто, в темных волосах поблескивали капельки дождя, от него исходили волны неукротимой энергии и уверенности в себе. И тут она сделала первый роковой шаг - ослепленная и одурманенная его мимолетной улыбкой, она решила, что запирать дверь еще рано…
Поток ее воспоминаний нарушил серебристый лимузин, притормозивший чуть впереди. Она шла куда глаза глядят, сама не зная, куда забрела. Оглядевшись, она увидела, что стоит на маленькой улочке. Вдруг задняя дверь лимузина распахнулась - на тротуар выскочил Люк и загородил ей дорогу.
- Тебя подбросить?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Кэтрин побелела как полотно и смотрела на него расширенными глазами.
- Я… я просто гуляю…
- Заблудилась? - насмешливо спросил он.
- И без тебя дороги не найду, - в том же тоне заключила она. - Как ты меня нашел?
Он протестующе взмахнул своей красивой смуглой рукой.
- Так как же? - настаивала она.
- Я ехал за тобой от самой гостиницы.
У нее перехватило дыхание. Неужели она могла подумать, что эта вторая встреча простая случайность? Неужели могла вообразить, что он отпустит ее без единого вопроса? К лимузину подлетела еще одна машина, из нее выскочили встревоженные охранники. Словно сторожевые псы - один сделал стойку у Люка за спиной, а другой дал задний ход по улице в поисках наиболее выгодной позиции. Кэтрин эта сцена показалась фантастической. И напомнила ей, какая огромная разница между этим миром и тем, в котором она обитала последние четыре года.
- Зачем тебе это понадобилось? - с трудом прошептала она.
Темные ресницы тотчас скрыли блеск его карих глаз.
- Наверно, захотелось вернуться в прошлое. Не знаю. Может, ты объяснишь? - спокойно предложил он. - Настроение? Как ты думаешь?
Она невольно сделала шаг к ограде у нее за спиной.
- Ты не из тех, кто поддается настроениям.
- Почему ты дрожишь? - Он неумолимо надвигался на нее, она же, пытаясь сохранить пространство между ним и собой, отступала, пока не уперлась спиной в железные прутья.
- Ты свалился как снег на голову. И до смерти меня напугал!
- Ты же всегда, как ребенок, радовалась сюрпризам.
- Возможно, ты не заметил, но я уже больше не ребенок! - Чтобы бросить такие слова, требовалось мужество, но лучше было бы их не произносить.
Люк окинул ее оценивающим взглядом, отметив фиолетовую заколку, которая выполняла почти непосильную задачу удерживать ее шелковистые волосы, блузку с кружевным воротничком и пеструю вязаную юбку с ремешком, плотно обхватившим ее узкую талию. На ней и так было не слишком много одежды, а перед ним она почувствовала себя чуть ли не раздетой.
- Я вижу, Лора Эшли по-прежнему ведет бурную торговлю, - сухо сказал он.
Теперь он стоял так близко, что она могла бы до него дотронуться. Но не решалась даже поднять глаза выше его синего шелкового галстука. Костюм цвета голубиного крыла сидел на нем так элегантно, что любой позавидовал бы. Отличный покрой одежды подчеркивал его принадлежность к высшему кругу общества. Однако токи, исходившие от него, разрушали это впечатление. Ее нервы улавливали свирепую агрессию, направленную в ее сторону.
- Прошло уже столько лет, что нам теперь и говорить не о чем, - произнесли вдруг ее побелевшие губы, отвечая на не произнесенный вслух, но тем не менее понятый ею вопрос.
Он небрежно поднял руку, дотронулся пальцем до ее хрупкой ключицы, где пульсировала маленькая жилка, и мучительно медленно провел им до изгиба ее припухлой нижней губы. Кожу ее словно ожгло огнем.
- Успокойся, - ласково сказал он, небрежно опустив руку за миг до того, как она резко выбросила свою, чтобы положить конец неуместной фамильярности. В глазах его сверкнул огонек, а затем его твердые губы расплылись в широкой улыбке. - Я совсем не хотел тебя пугать. Ну… разве мы враги?
- Я о… очень спешу, - пролепетала она.
- И тем не менее не хочешь, чтобы я тебя подвез? Хорошо. Тогда давай пройдемся, - спокойно предложил он. - Или давай сядем в машину и немного покатаемся… можем даже застрять в пробке. Честное слово, сегодня у меня удивительно покладистое настроение.
- Вот как? - Кэтрин расправила плечи и решительно высвободилась из жестких объятий решетки. - Чего ты добиваешься?
- Послушай, я вовсе не предполагаю, что в автомобильной пробке мы будем заниматься тем же, чем занимались в подобных случаях раньше. - Он безжалостно следил взглядом за тем, как ее светлую кожу заливал горячий румянец. - Ну чего, подумай сама, я могу добиваться? Разве не ясно, что мне просто хочется удовлетворить свое естественное любопытство?
- Насчет чего?
- Насчет тебя. Чего же еще? - Он вздернул брови. - Не думаешь же ты, что я торчу тут посреди улицы просто так?
Кэтрин в нерешительности прикусила нижнюю губу. Она чувствовала, как в нем нарастает раздражение. Было время, когда ему стоило приказать "Садись в машину" - и она подчинялась. Он улыбается, но не стоит доверять улыбке Люка. Люк может, улыбаясь, раздавить тебя парой метко найденных слов. Она приняла решение и, не говоря ни слова, скользнула мимо него. Люк из тех, кто постоянно на виду, и ей никак нельзя позволить, чтобы ее видели вместе с ним, иначе прошлое погребет ее настоящее, которое так старательно выстроила для нее Харриэт.
Рядом с ней вырос охранник и открыл дверь лимузина. Пригнув голову, она нырнула в дальний угол обитого кремовой кожей салона. Дверь захлопнулась, и они остались в тесном замкнутом пространстве.
- Ну вот, Кэтрин… разве это было так трудно? - сладко промурлыкал Люк. - Хочешь чего-нибудь выпить?
В горле у нее пересохло. Надо восстановить утраченное равновесие.
- Почему бы и нет?
Она нервно оправила юбку, разгладила складки. Он нагнулся к бару, от его близости у нее по коже побежали мурашки. Целую вечность длилось мгновение, когда его густые жесткие волосы были так близко, что она могла коснуться их пальцами. Запах какого-то одеколона и этот неопределимый, но, Боже, такой знакомый, его собственный, ворвался в ее расширившиеся ноздри. Когда он снова распрямился, сознание невольно отметило движение мускулов под дорогой тканью, скрывавшей его широкие плечи. Боль и страдание предательски зашевелились в ней.
Она сидела, крепко сцепив руки. В нависшей тишине она, казалось, слышала удары собственного сердца. О ужас! Ее чувственное воображение отметает любую трезвую мысль. Если уж память начинает откалывать такие штуки, тело и вовсе откажется подчиняться.
Люк протянул ей бокал - и задержал в руке, чтобы вынудить ее взглянуть на него. Это была демонстрация силы, причем самая безобидная со стороны Люка, но она-то сразу все почувствовала. Она сделала несколько быстрых глотков. Они обожгли ей горло, вкус тоже показался неприятным, когда-то она была так наивна, что не решалась отказываться пить то, что ей не нравилось, поскольку считала себя неспособной оценить.
- Теперь лучше? - лениво поинтересовался Люк, со свойственной ему элегантностью откидываясь на сиденье со стаканом бренди в руке. - Ты живешь в Лондоне?
- Нет, - торопливо ответила она. - Я здесь только на один день. Я живу в… в Питерборо.
- И замужем. Должно быть, ты черпаешь в этом огромное удовольствие.
Кольцо на безымянном пальце показалось ей веревкой, сдавившей горло. Она решила сделать вид, что не замечает его сарказма.
- Когда ты вышла замуж?
- Четыре года назад. - Она сделала еще глоток, чтобы придать себе сил для новой порции лжи.
- Вот так сразу…
Она уже спохватилась.
- Это был такой головокружительный роман, - поспешила она добавить.
- Да уж наверное, - медленно проговорил он. - Расскажи мне о нем.
- Ничего особенного, - пробормотала она. - Сомневаюсь, что тебя это действительно интересует.
- Напротив, - спокойно возразил он. - Очень интересует. У твоего мужа есть имя?
- Люк, я…
- Значит, мое ты еще все-таки помнишь. Вот уж не ожидал…
Она не смела оторвать глаз от своего бокала.
- Пол. Его зовут Пол. - Пытаясь преодолеть растущую неловкость, она улыбнулась. - Да не может быть, чтобы тебе хотелось все это знать!
- Поверь мне, - сказал Люк. - Ну, и счастлива ты в этом… как его?.. Питерхэвене?
- Разумеется, да.
- Что-то вид у тебя не очень счастливый.
- Не станешь же постоянно это демонстрировать, - в отчаянии отпарировала она.
- А дети?
Кэтрин обмерла, по спине побежал холодок; не удержавшись, она метнула на него быстрый взгляд.
- Нет, пока нет.
Люк был вполне спокоен. Даже собственная нервозность не помешала ей это заметить. И вдруг он улыбнулся.
- А что у тебя за дела с Хантингдоном?
Этот неожиданный вопрос поставил ее в тупик.
- Я… я встретилась с ним, когда ходила за покупками. - Она замялась и, придумав, как ей показалось, блестящий довод, прибавила: - Мой муж у него работает.
- У тебя прямо день случайных встреч. - Пристальный взгляд его отливающих золотым блеском глаз зафиксировал, как у нее на лице вспыхнул румянец. - Неожиданность всегда интереснее, верно?
Она отставила стакан.
- Мне п… правда пора идти. Как… приятно было с тобой встретиться.
- Льщу себя надеждой, что ты действительно так думаешь, - небрежно бросил Люк. - А чего ты боишься?
- Боюсь? - неуверенно повторила она. - Ничего я не боюсь! - Она глубоко и прерывисто вздохнула. - Больше нам не о чем говорить.
- А по-моему, мы только начали, - возразил Люк.
Кэтрин опустила голову.
- Я не обязана отвечать на твои вопросы, - с трудом выдавила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. На войне как на войне. С Люком можно только так.
- Пусть это будет небольшая и несколько запоздалая любезность - задним числом, - предложил Люк. - Четыре с половиной года назад ты буквально растворилась в воздухе. Не сказав ни слова, не оставив даже записки. Теперь мне хотелось бы получить кое-какие объяснения.
Она вспыхнула.
- Если в двух словах, то из всех глупостей, что я сделала, наша связь - самая большая, - отрезала она.