Наступила ночь. Темнота прервала мои наблюдения. Все увиденное было удивительно и необычно, и я почувствовал прикосновение к какой-то жгучей тайне муравьиной жизни.
Рано утром я поспешил на место ночного происшествия. Холмик чистой земли в лесу пустовал, а отверстие в нем из которого грабили куколок, наглухо заделано. Ничто не говорило о вчерашней трагедии, и только кое-где валялись трупы темных муравьев-защитников. Некоторые еще слегка шевелили ногами. Все, кто ранее убежал в заросли, наверное, давно возвратились обратно.
Пусто было и на месте временной остановки коричневых муравьев. Все ими награбленное было ночью перенесено в муравейник, и только немногие темные муравьи - сообщники бродили по пустым и наспех вырытым несложным галереям.
Временная стоянка с темными муравьями-сообщниками говорила о многом. Значит, поход был заранее подготовлен: вначале разведано гнездо с куколками, затем сооружена временная стоянка с наспех сделанными ходами, на нее перенесены темные муравьи-сообщники. Пользуясь временной стоянкой, многие муравьи успели сделать с куколками по нескольку рейсов.
Потом все увиденное стало понятным. Я был свидетелем грабительского похода за куколками муравья-амазонки Полиергус руфесценс.
Просмотрел книги о муравьях и нашел несколько описаний походов амазонок. Ученый Губер описал грабительские набеги этого муравья еще в 1810 году. После него такие походы наблюдали известный французский энтомолог Ж. Фабр и наш русский мирмеколог М. Рузский, и многие другие исследователи. Но никто из ученых не видел такого строгого порядка в колоннах и организации своеобразной временной кладовой для приема похищенных куколок. По-видимому, навык муравьев одного и того же вида отличаются в разных местах обитания. Муравьи ущелья Арашан оказались наиболее умелыми грабителями. Но, может быть, просто никому не посчастливилось увидеть походы, с таким совершенством проведенные амазонками. Эта встреча произвела на меня большое впечатление. С тех пор, я стал неравнодушен к муравьям и посвятил их изучению несколько десятков лет.
Забегая вперед, скажу, что впоследствии такие временные "базы" муравьев-рабовладельцев я встречал не только у амазонки, но и у кроваво-красного муравья Формика сангвинеа, но никогда в них не было помощников. В местах, где муравьи редки и муравьи-налетчики совершают походы на далекие расстояния, подобные базы, по-видимому, просто необходимы.
Набег амазонок
Наш бивак в устье слияния двух горных рек - Правого и Левого Талгара в Заилийском Алатау оказался удачным. Еще бы! Рядом с ним я нашел гнездо интересных муравьев-амазонок.
Наши соседи оказались на редкость воинственными. В первый же день, как мы здесь устроились, они совершили грабительский набег, после которого отдыхали сутки, и сегодня к вечеру опять выбрались наверх кучкой. Впрочем, отдыхали не все. По зарослям кустов, между гранитными валунами у бурной речки всюду ползали разведчики, наверное, разыскивали гнезда с куколками других муравьев и запоминали к ним дорогу.
По берегам ручья теснились заросли диких яблонь и урюка, выше в горы шагали стройные ели, а над ними громоздились скалы, осыпи, ледники и снежники. Грело яркое южное солнце, ветер с вершин приносил прохладу, шумела река, и горы манили в поход. Но я сидел на одном месте, и мое терпение вознаграждалось разными маленькими открытиями жизни муравьев.
Едва солнце коснулось вершины горы, и в ущелье легла полоса синей тени, на поверхность муравьиного гнезда стали выскакивать амазонки. Они суетились, размахивали усиками, но не разбегались в стороны, а теснились кучкой. Многие усиленно чистились, ложились то на один, то на другой бок и быстро-быстро терли ногами брюшко. Это странное потирание брюшка имело какое-то значение. Но какое?
Вскоре у входа в муравейник вся земля покрылась многочисленным войском рыцарей, сверкающих латами, и когда стало тесно, в сторону вытянулся вырост из живых тел. Он быстро рос, и вот полился мимо кустиков и камней. Кое-кто из отправившихся в поход заворачивал обратно и бежал по краям колонны к гнезду, то ли проверяя правильность строя, то ли приглашая оставшихся следовать за собой. Таких конвоиров было немало, и они казались наиболее обеспокоенными.
Колонна забралась в нагромождение валунов, в непролазные заросли эфедры и таволги. Возле камня пахучая богородская травка затрепетала от множества копошащихся муравьиных тел. Здесь от большого беспокойного скопища, повернув в сторону от прежнего направления, вновь вытянулся вырост, вступил в джунгли зарослей и потянул за собой всю колонну. Больше шествие не меняло своего направления.
Почему муравьи не пошли сразу прямым курсом, как это обычно делали всегда? Я сразу не догадался. А все объяснялось просто. Мудрый инстинкт подсказал разведчикам и организаторам похода, что следовало миновать стороной наш бивак, чужую территорию, занятую человеком, где многие могли погибнуть под ногами великанов.
Способность муравьев быстро определять место, занятое человеком, меня всегда удивляла. Например, если остановиться близ муравейника рыжего лесного муравья, то вскоре же охотники и разведчики станут обходить стороной палатку, и машину, и все остальное - тоже, как бы смирившись с неизбежностью потери охотничьей территории и бесполезности попыток ее возвращения. Человек, конечно, воспринимался, как большое животное, зверь, с которыми муравьи за время своей длительной истории развития встречались множество раз.
Помню, когда я привез с поля и поместил в своем кабинете муравейник рыжего лесного муравья, мои маленькие квартиранты стали свободно разгуливать по всей комнате, но никогда, за исключением очень немногих разведчиков, им полагалось быть в курсе дел, никто не бродил по моему письменному столу, за которым, занятый делами, я просиживал долгие зимние вечера.
Только маленькие муравьи Тетрамориумы не мирятся, если рядом с их гнездом обосновались люди. Отважные воины заползают под одежду и начинают колоть своим острым жалом. Самоотверженность тетрамориумов не знает границ. Им неведомо чувство страха, их слишком много.
Путь по зарослям и валунам оказался нелегким. Иногда колонна изменяла строй и шла широким фронтом. Видимо, так легче и быстрее передвигаться. Вот пройдены заросли, завалы камней. Поперек пути пролегла узкая горная дорога. Поднимая пыль и насыщая воздух бензиновой гарью, по ней ползут в ущелье машины. Наверное, после грузовиков ничего не осталось от нанесенных на дорогу пахучих следов. Но, видимо, движением колонны руководило еще и чувство направления, возможно вместе с ориентирами на различные окружающее предметы, так как муравьи вскоре смело двинулись через дорогу. В этот момент прошел грузовик, и на земле заметались в предсмертных конвульсиях раздавленные муравьи. На них почти не обратили внимания, все были слишком заняты.
В это время в родном гнезде бродили муравьи-помощники. Они спокойны, поглощены будничными делами. Наверх выползла крупная оранжевая самка амазонка и не спеша стала ползать повсюду. За ней показалась другая. Неужели царицы решили прогуляться, воспользовавшись тем, что надзор за ними снят, а воины в походе? Но смотреть за самками нет времени. Надо спешить туда, к боевой колонне.
Я уже нашел муравейник, на который нацелен длинный поток амазонок. Прямо на пути колонны, на небольшой площадке крутятся прыткие муравьи Формика куникуляриа. Их немного. Трудовой день на исходе, все в подземелье, никто не чувствует тревоги, а обычай выставлять посты вдали от своего обиталища, для того, чтобы предупредить готовящуюся опасность, у них нет.
Вдали мелькнули первые коричневые воины, за ними валит толпа, далее уже густым сомкнутым строем спешит вся рать. Вот они совсем близко. Ринулись во входы и потекли ручейком в подземелья. Проходит минута, вторая. Амазонок все больше и больше, и навстречу им в необычайной сутолоке и толкотне наружу выскакивают муравьи с куколками. Тащат куколки и перепуганные хозяева и в величайшей панике разбегаются с ними по сторонам, забираются с ними на травинки, на кусты, как можно повыше, подальше от опасности.
Сейчас не до драки и защиты дома. Ловким и сильным воинам бессмысленно оказывать сопротивление. Теперь дело в том, кто быстрее расхватает куколок - грабители или хозяева. Амазонки бродят только по земле, не поднимаются на травы и кусты. Их добыча в гнездах, в почве. Будто понимая это, Формики кунинулярии карабкаются на растения повыше. Опыт предков, опыт страданий от грабителей передался инстинктом. Вскоре весь куст таволги рядом с гнездом колышется от множества муравьев и пестреет от белых куколок, разукрашен, будто новогодняя елка. Немало муравьев-спасителей взбирается на мои ноги, спину, голову. Я терплю, не двигаюсь. Мои симпатии на стороне пострадавших, их жаль, несчастных и слабых, перед многочисленным войском отлично вооруженного противника.
Из гнезда спасаются и светлые муравьи. Они недавно вышли из куколок и совсем еще беспомощны. Ползут и робкие муравьи-няньки, прячутся в щелки, под камни, взбираются на растения. Впрочем, иногда, амазонки хватают молодых светлых муравьев: может быть, потому, что из них еще можно сделать помощников. Взрослых нянек никогда они не тащат в свои логова. Зачем же они тоже спасаются? Наверное, поддались общей панике.
Но вот запасы куколок исчерпаны. Амазонки выскакивают ни с чем. Лишь кое-кто зажал в челюстях взрослую личинку. Здесь в этом ущелье, амазонки, оказывается, воруют и личинок, видимо, привыкли воспитывать из них помощников. А может быть, бедняжки предназначены на съедение? Да и сами хозяева тоже спасают личинок, прячутся с ними на кустиках, будто знают обычаи грабителей. Думается, вряд ли личинки будут отданы на задание, всеми кухонными делами занимаются муравьи-помощники, и они не будут губить детвору своего вида.
Теперь, когда налет окончен, кое-кто из хозяев бросается на грабителей, и всюду разыгрываются сражения. Но амазонки ловки, быстры, не желают ввязываться в драку. Зачем? Куколки - вот цель похода. И ловкими молниеносными ударами телом из стороны в сторону они разбрасывают нападающих. А если хозяева пытаются отнять куколку, тогда приходится ее вырывать силой. Если и это не помогает, то наносится легкий удар челюстями по голове противника и он, оглушенный, прекращает притязания. Хуже, если на грабителя, завладевшего куколкой, нападают сразу несколько защитников, Тогда остается крайняя мера - воспользоваться страшным оружием, кривыми острыми кинжалами - челюстями. Молниеносный сильный удар по голове - череп противника проломлен и скрюченный защитник падает, пораженный насмерть.
Как и прежде, убеждаюсь, что свое грозное оружие амазонка применяет только, когда нет другого выхода. Зачем истреблять противника, если он пригодится, воспитает немало куколок, за которыми не раз придется отправляться в поход.
Число враждующих быстро уменьшается. Налет закончен. Последние амазонки обегают вокруг разоренного муравейника и спешат за колонной. Этим куколки не нужны, они разведчики, организаторы похода. Их - половина участников всего налета, они же и какой-то страховочный запас на случай непредвиденных неожиданностей. На гнезде пострадавших долгое время царит отчаяние. Но как-то надо жить дальше, и спасатели куколок осторожно возвращаются обратно в свой разоренный дом.
Пора и мне следовать за колонной грабителей. С меня на землю дождем сыплются муравьи с куколками. Приходится осторожно отряхиваться. Теперь колонна муравьев не спешит. Нагруженные добычей муравьи ползут тихо, не торопясь. Лишь самые первые разведчики убегают далеко вперед. По дороге опять проходит машина, и после нее на дороге корчатся раздавленные муравьи, валяются брошенные куколки. Их поднимают и бережно несут те, кто шествует без груза.
На гнезде амазонок по-прежнему царит спокойствие. Но вот появляются самые первые и порожние разведчики, скрываются во входах. Потом подбегают носильщики личинок. Почему так? Ведь личинки взяты в конце налета, после того, как были захвачены куколки. Наверное, их легче нести. Кривые челюсти будто для этого и предназначены, ловко, в обхват держат ношу.
Проходят минуты томительного ожидания. Наконец колышется богородская травка возле большого камня, мелькают блестящие латы рыцарей и белоснежные куколки. Долго тащится колонна амазонок, нагруженная богатой добычей.
Наступили сумерки. Над ущельем зажглись звезды. Потянуло прохладой. Запоздалые добытчики все еще тянутся к гнезду. Наконец, все закончено, Площадка опустела. Зажигаю карбидный фонарь, и от яркого света все вокруг погружается в густую темноту. В полосу света врываются большие ночные бабочки и, обжигая крылья, падают на мою походную пишущую машинку, на которой спешу записать свои впечатления.
У реки Яя
Стрелка указателя температуры воды на щитке приборов приближается к красной черте - кипению. Горячий воздух врывается в кузов машины. Над дорогой повисли тучи пыли от встречных машин. На чистом синем небе вдали виднеются белые кучевые облака. Сухая и жаркая погода благоприятствует нашему путешествию, и пока дожди не испортили дороги, следовало торопиться. Но после нескольких часов пути неожиданно потемнела почва, исчезла пыль, почувствовался прохладный и влажный воздух. Потом как-то незаметно мы въехали в грязь, и машину стало заносить из стороны в сторону. Здесь только что прошли дожди, дальнейшее движение небезопасно, можно основательно застрять. Но вот однообразные березовые лески, перемежающиеся полями, сменились хвойным лесом, и перед ними река Яя - небольшая и тихая, как все речки, текущие по равнине Западной Сибири. Здесь у густого елового леса на чудесной полянке мы и решили переждать непогоду. Едва только зашло солнце, как по крыше палатки забарабанил дождь, и его монотонная песня продолжалась всю ночь.
Не беда, что небо в облаках, а наш походный барометр клонит стрелку совсем не в ту сторону, куда бы хотелось. Рядом с еловым лесом у просторной поляны с тихой Яей совсем не так плохо. Вон сколько вокруг муравейников. Вся полянка пестрит земляными холмиками. Они раньше были построены муравьями желтыми лазиусами. Теперь постепенно их жилища заняли пронырливые черные лазиусы, большие муравьи фуски, черно-рыжие кунинулярии и многие другие любители готовых жилищ. В еловом же лесу, конечно, высятся большие кучи лесного рыжего муравья. В пнях, оставшихся от спиленных деревьев кое-где живут большие красногрудые древоточцы, а в сырой земле под лесной подстилкой приютились коричневые жалоносные муравьи-мирмики. Есть на кого посмотреть, потрудиться в разгадке какой-нибудь сложной и непонятной истории. Правда, нелегко увидеть интересное в муравьиной жизни. Для этого необходимо прилежание, терпение, зоркий глаз, наблюдательность и главное - желание искать новое.
И вот, кажется удача! У старого елового пня с облупившейся корою копошатся черные фуски и вместе с ними как будто их хозяева, кроваво-красные муравьи сангвинеи. Вот вы где, наконец, попались. И разложив походный стульчик, усаживаюсь поудобней, готовясь к наблюдениям.
В каком необычном положении оказывается наблюдатель, когда все, что было вначале таким ясным, становится совершенно другим. Передо мною вовсе не кроваво-красные муравьи, а немного на них похожие Формика куникулярия. Почему они в полном согласии трудятся вместе с темным фуской. Как здесь мог возникнуть смешанный муравейник, а котором между двумя видами существуют дружеские отношения. Вот черный фуска несет свернувшегося чемоданчиком муравья куникуляриа, а вот и куникуляриа несет черного фуску. Муравьи переносят друг друга из земляных ходов в пень, и работы эта протекает в довольно оживленном темпе. Под корою пня гораздо теплее и сюда стоит переселить часть муравейника.
Кого же несет в челюстях черный фуска? Это кто-то совсем другой, коричневый. Скорее поймать носильщика, отобрать у него ношу, узнать кто она такая! Оказавшись на ладони, черный носильщик бросает ношу, а она разворачивается и пытается скрыться. И то, что я увидел так необычно, что, зажав в пальцах находку, мчусь к биваку и тут на разостланной белой клеенке выпускаю пленника.
- Радуйтесь! - говорю я своим спутникам, - Стоянка у реки Яя не прошла даром и не жаль дней, проведенных здесь в ожидании погоды. Муравей, принесенный много, совершенно необычен. Это известнейший грабитель куколок, рабовладелец амазонка. Его никогда не находили в Западной Сибири, да еще и так далеко к северу. Известнейший специалист по муравьям ныне покойный профессор М. Русский, отлично знавший фауну муравьев Западной Сибири и проживший в Томске много лет, не подозревал о существовании этого муравья в этих краях, к тому же считал его обитателем Европы. Видимо, очень редок здесь этот замечательный муравей, что никому до этого не попадался на глаза.
До чего же интересно вскрыть жилище амазонки, познакомиться с его архитектурой, узнать каково соотношение хозяев и помощников, добыть самку. Но как решиться на разорение гнезда такого здесь редкого муравья!
Два дня по берегам Яи продолжаю поиски амазонок, разворочал множество пней, перекопал немало холмиков и все напрасно. Амазонка здесь очень редка и моя находка - счастливая случайность.
Обычно у амазонки муравьями помощниками бывает какой-либо один вид из рода Формика. А у нашей - целых два: черный фуска и рыжий куникулярия. Значит, что совершенно необычно, грабительские налеты совершались на муравейники разных видов.
В муравейниках амазонки бывает обычно много самих хозяев, а у нашего, найденного на Яе на одну амазонку приходиться не менее двух сот помощников. Соотношение почти невероятное? Муравьи-помощники сами себе хозяева. Они энергично строят жилище, защищают его от рыжего лесного муравья, нередко сюда забредающего из недалеко расположенных муравейников. Нет у них только собственных яичек, личинок. Да и потомства самих амазонок не видно. Наверное, амазонки обосновали свою общину недавно, не успели, как следует размножиться.
Еще вчера вечером громадные тучи пошли все куда-то в сторону, солнце выглянуло на закате из-за зазубренной полоски синего елового леса и бросило оранжевые лучи на зеленую полянку и притихшую реку. Ночью только один раз, и то недолго, барабанил о палатку дождь из случайно проплывшей мимо нас тучки. Утро же нас порадовало синим небом, пением и криками птиц. Сегодня подсохнут дороги и завтра в путь.
На солнце неузнаваемо оживились муравьи амазонки и их помощники. Иногда амазонки быстро-быстро взмахивая усиками, просят капельку отрыжки, и с ними охотно делятся. Но чаще всего амазонки заняты странным делом, Подбегая к одному, к другому выглядывающему из под коры помощнику, вибрируя головой постукивают по ней - своими челюстями. Это какой-то сигнал. Он очень похож на сигнал тревоги, принятый у муравья древоточца и у рыжего лесного муравья. Только вибрации головы амазонки более мелкие и я бы сказал, поверхностные. Не означают ли он посылку на различные дела, на охоту. В муравейнике так много помощников и не хватает для всех работы: личинок, главного, что служит стимулом деятельности муравьев, мало, их почти нет.
Объяснение это звучит по-человечески, или как говорят, антропоморфично. Быть может, и так. Но муравьи, которым амазонки постучали по голове, оживляются и отправляются бродить возле жилища. Скоро муравьев-помощников становится много, и с каким ожесточением они набрасываются на слепней, которых я подношу им на пинцете. Наверное, не зря амазонки посылали свои сигналы!