Поднялся шум. Игроки вскочили из-за своих столов; несколько человек прибежало из большой гостиной. Смутный гул и отдельные восклицания скоро достигли общества, находившегося в будуаре. Тамара почувствовала страшное волнение. Хрустальное блюдечко с апельсином выскользнуло из ее рук, и в одно мгновение она очутилась в игорной комнате. Сначала она ничего не различала, кроме толпы мужчин и женщин; но вдруг эта беспорядочная масса раздалась, и молодая девушка увидала адмирала, несшего при помощи лакеев и нескольких гостей неподвижное тело ее отца. У Тамары закружилась голова, и она, шатаясь, прислонилась к двери. Как во сне видела она Люси, лежащую в истерическом припадке в кресле, и нескольких дам, хлопотавших вокруг нее. Вдруг долетевшие до слуха слова вызвали ее из забытья.
- Неужели поразившая Ардатова новость, что Аруштейн застрелился, справедлива? Возможно ли, что банкир все потерял? - робко спрашивал какой-то отставной генерал.
- К несчастью, да. Говорят, последняя паника на бирже разорила его. Ардатов теряет громадные суммы. Да и не он один долго не забудет этого рокового дня! Пассив, говорят, превышает миллион.
Не слушая дальше, Тамара бросилась в кабинет. Не будучи в состоянии произнести ни слова, она упала на колени около широкого турецкого дивана, на котором лежало теперь безжизненное тело ее отца и близ которого несколько мужчин разговаривали вполголоса.
Минуту спустя к дивану подошли адмирал с доктором. Немедленно же все посторонние вышли из кабинета, за исключением Тамары, которая, прижавшись губами к похолодевшей руке отца, находилась в каком-то бессознательном состоянии.
- Встань, дорогое дитя мое, и оставь нас здесь одних, - сказал адмирал, отечески поднимая за талию молодую девушку.
- Позволь мне остаться, дядя Сережа! - пробормотала та. - Я буду мужественна и стану помогать вам. Только не отсылайте меня отсюда!
- Даю тебе слово, что позову тебя, когда будет можно! Теперь же необходимо прежде всего раздеть твоего отца и тщательно исследовать его положение.
Нетвердыми шагами вышла Тамара из кабинета через дверь, ведущую в переднюю. Последняя была битком набита разъезжавшимися гостями. Между ними был и князь Угарин, которому в эту минуту лакей подавал шубу. Глаза князя встретились с глазами молодой девушки, но Арсений Борисович тотчас же отвернулся и, взяв свою фуражку, поспешно вышел. Печально опустив голову, вошла Тамара в гостиную и в изнеможении опустилась в кресло, полузакрытое большой занавеской. Никто не обратил на нее внимания. Немногочисленные гости, находившиеся еще там, тихо разговаривали, разбившись по группам. Из соседней комнаты доносились истерические рыдания и глухие крики Люси.
Молодая девушка усталым взглядом окинула анфиладу роскошных комнат, залитых ярким светом. Час тому назад они были переполнены пестрой и нарядной толпой, а теперь имели пустынный и унылый вид. Так вот то несчастье, которое она предчувствовала! Так вот что значило то темное, свинцовое небо, которое во сне падало и давило ее!.. Голос Пфауенберга, раздавшийся рядом, привлек ее внимание. Стоя спиной к ней, он ораторствовал перед несколькими мужчинами, лиц которых она не могла рассмотреть.
- Идя сюда, я уже знал, что он застрелился. Знакомый мне участковый пристав рассказывал, что главными кредиторами являются граф Немиров, генерал Зацепин и Ардатов. Последний, говорят, теряет свыше двухсот пятидесяти тысяч! У него не остается буквально ничего…
Конец фразы затерялся в отдалении, так как разговаривавшие вышли в переднюю.
Итак, вот объяснение странных взглядов Пфауенберга, подмеченных ею! Кровь бросилась в лицо Тамары, но ужасный вид вошедшей в эту минуту Люси сразу прервал грустные размышления молодой девушки. Дорогое шелковое платье Ардатовой сплошь было покрыто пятнами от разных эссенций и уксусов, которыми ее приводили в чувство. Кружева и банты смяты и местами разорваны, а распустившиеся волосы беспорядочно торчали во все стороны.
Растерянным взглядом обвела она пустые комнаты и затем, ухватившись обеими руками за голову, стала бегать, как безумная, испуская дикие вопли, перемешанные с рыданиями.
- Ради Бога, приди в себя, мама, и не кричи так рядом с кабинетом, где лежит отец! - вскричала Тамара, бросаясь к мачехе и силой увлекая ее в будуар. - Ну, садись здесь: я сейчас принесу вина.
В столовой стоял накрытый для ужина стол. Огонь люстр и канделябров сверкал на серебре и хрустале, заливая ярким светом целые пирамиды фруктов и цветов. Эта роскошная обстановка представляла резкий контраст с грустным настроением молодой девушки и испуганными растерянными лицами лакеев, в замешательстве толпившихся в дверях. Тамара машинально налила немного вина в стакан и поспешно вернулась к мачехе, лежавшей в каком-то забытьи на диване. Выпив несколько глотков вина, последняя поднялась и задумчиво устремила глаза в пространство, ничего не видя и не слыша.
- Скажи же мне, что такое случилось? - спросила дрожащим голосом Тамара, дотрагиваясь до ее руки.
Это прикосновение подействовало на Ардатову, как удар электрического тока. С диким воплем она вскочила на ноги.
- Случилось то, - вскричала она пронзительным голосом, - что мы сделались нищими, что все, что ты здесь видишь, будет продано, и что нас ожидает позор и бедность!.. А! Пусть этот проклятый Аруштейн не найдет покоя в своей могиле!..
С этими словами она, как безумная, бросилась на диван, стала кататься по нему и кусать подушки. Потом, рыдая и смеясь, разразилась целым градом упреков в адрес мужа, беззаботность и глупость которого допустили такое разорение. Бледная от ужаса Тамара отступила назад. Уж не припадок ли бешенства случился с ее мачехой? Но услышав, как та обвиняет ее отца, она вся вспыхнула и с презрением посмотрела на нее.
- Приди в себя и переноси с большим достоинством постигшее нас несчастье, - сказала она суровым голосом. - И не стыдно тебе обвинять моего отца и заботиться о деньгах в ту минуту, когда он, может быть, навсегда у нас отнят!.. О! Если только он останется жив, я покорно перенесу испытание, ниспосланное нам Господом!..
- Господь!.. Его не существует… Один дьявол управляет всем и радуется нашим страданиям, - вскричала Ардатова.
- Не испытывай судьбу в такую тяжелую минуту и не искушай Бога, чтобы Он не покинул тебя совсем, - строго сказала Тамара. - Опомнись и успокойся, так как нам понадобятся все наши силы для ухода за отцом и для устройства нашей новой жизни.
- Оставь меня в покое, дура!.. Уж не думаешь ли ты, что бедность так романтична? Так знай же, идиотка, что это позор, общее презрение! - Сжатыми кулаками она указала на пустынные комнаты. - Ты видишь эти гостиные! Никогда они уже больше не наполнятся блестящей толпой. Наши гости бежали отсюда, как бегут крысы с корабля, которому грозит крушение. Все теперь отвернутся от нас, и первый - твой любезный Анатолий… Где он? Исчез, как исчезло шестьдесят тысяч рублей, которые должны были сделаться твоим приданым.
Только теперь Тамара вспомнила про своего жениха, и ее сердце болезненно сжалось. Действительно, он скрылся в такую горькую для нее минуту! Его не было тут, чтобы исполнить свои пылкие обещания и поддержать ее в горе! Итак, все, что он говорил несколько часов тому назад, была одна бессовестная ложь, одни пустые слова! - Помимо воли в ее возбужденном уме внезапно возник образ Магнуса. Он тоже был покинут всеми в несчастьи, и даже невеста отвернулась от него.
- Ах, мама! - вскричала она с дрожью в голосе. - Если люди действительно так низки и эгоистичны, как ты говоришь, то стоят ли они, чтобы о них плакать? Те, которые нас истинно любят, поверь, придут к нам, несмотря на нашу бедность! А что мы не будем в состоянии устраивать развлечений толпе, без устали гоняющейся за празднествами и балами, - право, об этом не стоит жалеть!
В эту минуту к ним вошел адмирал. С грустью взглянув на расстроенное лицо Ардатовой, он сказал вполголоса:
- С Николаем был апоплексический удар. Вся правая сторона парализована, но он жив и, по словам доктора, будет жить. Пойдемте к нему, но только будьте осторожны! Ему нельзя волноваться.
Не говоря ни слова, Ардатова повернулась к ним спиной и почти бегом направилась в свою комнату. Тамара посмотрела на адмирала, мрачно глядевшего вслед убегавшей. Но тот, схватив руку своей крестницы, сказал резким тоном:
- Пойдем!
Больной уже лежал в постели. Он тяжело дышал, но глаза были устремлены на открытую дверь. Когда дочь наклонилась и поцеловала его в лоб, Ардатов попытался улыбнуться и слабо пожал левой рукой руку Тамары.
- Я буду ходить за тобой, мой милый, дорогой папа! - нежно сказала молодая девушка.
- И я тоже, так что успокойся и постарайся заснуть, - прибавил адмирал с ободряющей улыбкой.
Когда доктор ушел, обещая опять приехать завтра в десять утра, Тамара сменила свой нарядный костюм на простую домашнюю блузу и села у изголовья больного, погрузившись в тяжелые мысли.
В продолжение долгих и тягостных часов бодрствования молодая девушка пыталась разобраться в хаосе мыслей и обдумать предстоящее им будущее, но нервы ее были так возбуждены, что ум совершенно отказывался работать. Тогда, оставив все материальные заботы, она стала горячо молиться, умоляя Всемогущего Творца сохранить жизнь горячо любимого отца. Эта пылкая молитва не осталась без последствий. Покорность судьбе и глубокая вера в помощь Божию наполнили душу Тамары, вернув ей ясность ума и обычную решимость.
Начинало светать, когда чей-то голос привлек внимание молодой девушки. Оглянувшись, она увидела свою камеристку Фанни, которая, просунув голову в дверь, просила ее выйти на минутку.
- Что тебе надо, Фанни? На тебе лица нет!
- Ах, барышня, мы боимся, не случилось ли чего с барыней! - сказала Фанни, увлекая молодую девушку к комнате Ардатовой.
Перед дверью спальни мачехи стояли бледные и перепуганные горничная и няня Оли.
- Что случилось? Почему вы не войдете? - спросила Тамара, охваченная каким-то мрачным предчувствием, между тем как из запертой комнаты доносились глухие стоны.
- Эта дверь заперта на задвижку; дверь из гардеробной тоже замкнута, - ответила няня. - Когда барыня пришла в свою комнату, она сейчас же отослала нас, говоря, что наши услуги ей не понадобятся. Мы все собрались и разговаривали в комнате экономки. Возвращаясь оттуда к себе, я услыхала страшные крики Оли… Я бросилась к двери, но она оказалась заперта изнутри! И вот уже почти целый час, как мы зовем барыню, но она не отвечает нам и не отпирает двери… Ребенок перестал кричать и только стонет, как вы теперь слышите.
- Но почему же вы не прошли через мою комнату? - спросила Тамара; и, вспомнив, что недавно она сама заделала дверь, через которую ее комната сообщалась со спальней мачехи, поспешно прибавила:
- Пойдемте со мной! Я открою.
Несколько минут спустя Тамара в сопровождении трех женщин, дрожа, входила в спальню мачехи.
Лампа с шелковым абажуром слабо освещала большую комнату. Прямо против двери стояла кроватка Оли, но она была пуста. У другой стены стояла большая кровать Ардатовой, задрапированная красивым атласом. При первом же взгляде на нее у присутствовавших вырвался крик ужаса… На шелковом поясе от пеньюара, привязанном к балдахину кровати, висело тело Люси. Ее посиневшее лицо было страшно искажено…
Молодая девушка почувствовала дурноту и ухватилась за спинку кресла. Она дрожала и едва держалась на ногах. Обезумев от ужаса, камеристка и няня бросились вон из комнаты. Одна Фанни стала искать бедную Олю, продолжавшую стонать. Скоро она нашла ее под диваном, куда бедная девочка забилась в одной рубашке. Всю ее подергивали страшные судороги.
- Позови скорей адмирала, - вскричала Тамара, как только к ней вернулась способность говорить.
Но Сергея Ивановича уже предупредил лакей, которому горничная и няня рассказали обо всем случившемся. Когда Фанни собиралась унести из спальни Олю, дверь открылась и в нее вошел адмирал в сопровождении двух лакеев. Несмотря на страшное волнение, он распорядился, чтобы один из лакеев немедленно бежал за доктором, а сам с помощью другого перерезал шнурок, и, сняв тело Ардатовой, положил его на кровать.
Пришедший доктор мог только констатировать смерть Ардатовой.
- Прошло уже около трех часов с тех пор, как она умерла. Посмотрите, тело начинает коченеть, - прибавил доктор.
Адмирал перекрестился.
- Да смилуется Господь над ее бедной душой! - сказал он. - А вы, господин доктор, не откажите удостоверить, что смерть несчастной произошла от разрыва сердца. Избавьте семейство от нового скандала и от хлопот с духовенством, которое найдет тысячу препятствий к погребению. Наконец, мне кажется, что необходимо скрыть этот ужасный случай от больного, так как это убило бы его.
Тамара с невыразимым ужасом смотрела на искаженное лицо мачехи, представлявшее такой страшный контраст с ее кокетливым нарядом и с бриллиантами, украшавшими ее руки и волосы. Видя, что доктор и адмирал собираются уходить, она быстро выпрямилась.
- Крестный, - сказала она, подходя к ним, - необходимо попросить доктора осмотреть Олю… Фанни унесла ее в страшных судорогах… вероятно, от испуга.
Тотчас же все прошли в детскую, где на диване лежала Оля, немного успокоившаяся благодаря заботам своей няни и доброй Фанни. Доктор внимательно осмотрел девочку, дрожавшую, как в лихорадке, и, прописав ей лекарство, вышел в гостиную.
- Как она? - спросил адмирал.
- В настоящую минуту нет никакой опасности, но я не могу еще ручаться за последствия такого сильного потрясения. Должен вам признаться, что госпожа Ардатова проявила редкий недостаток материнской любви, решившись сделать ребенка свидетелем подобной смерти. Это могло повлечь за собой неизлечимое помешательство. А теперь пойдемте еще раз взглянуть на больного.
Николай Владимирович не спал и, по-видимому, находился в лихорадочном возбуждении.
- Где Люси? - пробормотал он, как только доктор наклонился к нему.
- Она придет, папа! Умоляю тебя, успокойся, - сказала Тамара.
Но больной продолжал волноваться.
- Я хочу, чтобы она сейчас же пришла. О, я ее видел в таком ужасном состоянии! - простонал он.
- Успокойся, Николай! Ты должен понимать, что всякое волнение для тебя вредно! Люси чувствует себя нездоровой вследствие всех этих происшествий. Она придет, но позже. К тому же в настоящую минуту ты не в состоянии выслушивать ее причитаний.
Больной, по-видимому, успокоился и впал в тяжелое забытье.
- Для него необходимо нанять сиделку, - сказал доктор, когда они вышли из комнаты. - У барышни не хватит сил поспевать всюду, а между тем больному необходим постоянный, внимательный уход. Я пришлю вам сестру милосердия, которую хорошо знаю. Вы можете вполне положиться на нее.
Когда дядя с племянницей остались одни, Тамара опустилась в кресло и сжала обеими руками свою голову.
- Ах, дядя Сережа, какой ужасный случай! Правда, вчера Люси была как безумная и проклинала Бога, но я никогда не поверила бы, что она способна на такое преступление!
- Эта женщина всегда была рабой своих страстей и действовала под влиянием минуты, - отвечал со вздохом адмирал. - Разорение, лишавшее ее роскоши и удовольствий, окончательно отняло у нее рассудок; она предпочла смерть бедности! Люси никогда не помирилась бы с нуждой, и, правду сказать, все это к лучшему, так как она превратила бы вашу жизнь в ад. Теперь, дитя мое, надо поторопиться с погребением. Во-первых, куда мы положим тело покойной, чтобы твой отец ничего не подозревал?
- Я думаю, в будуаре. Если закрыть все двери, то оттуда ни голоса священников, ни какой другой шум не достигнут слуха отца; а через зеленую гостиную, дверь которой выходит в коридор, ведущий в прихожую, можно будет вынести гроб. Только будь так добр, дядя, распорядись всем, что нужно для похорон.
- Хорошо, дитя мое, не беспокойся ни о чем! Ступай теперь к больному, а когда придет сестра милосердия, ложись отдохнуть и подкрепи свои силы. Еще много дел нужно привести в порядок!
- Я знаю это и буду сильна. Благодарю тебя за твою любовь к нам.
Больной спал. Вся разбитая, Тамара бросилась в кресло, стоявшее у изголовья кровати, и закрыла глаза. Ей казалось, что она находится под влиянием ужасного кошмара, который давит и парализует ее. Ряд ужасных картин пронесся в уме, но она не в состоянии была размышлять, не в состоянии была углубиться в свое положение. Прошедшее и настоящее как-то болезненно переплелись в ее мыслях. Что же касается будущего, то оно вставало перед ней какой-то мрачной и грозной тайной. Она сама не знала, сколько времени провела в таком полузабытьи, когда вдруг легкий шум заставил ее открыть глаза. Первое, что она увидела, был мягкий и добрый взгляд сестры милосердия, которая, думая, что она в обмороке, с участием наклонилась над ней. Это была женщина средних лет, вся наружность которой внушала доверие и симпатию. Передав сиделке инструкции доктора, Тамара вышла из комнаты больного и прошла в детскую. Бледная, как смерть, Оля крепко спала на диване. Маленький Гриша, свежий и улыбающийся, завтракал, сидя на коленях няни, и, увидев сестру, протянул к ней свои крошечные ручонки. Тамара поцеловала его и затем приказала унести в другую комнату, опасаясь, как бы Оля опять не начала кричать и не испугала бы мальчика. Потом она позвала Фанни и камеристку своей покойной мачехи.
- Нужно позаботиться о покойнице, - сказала она им. - Найдите кого-нибудь вымыть и одеть покойную, так как вы, вероятно, побоитесь сделать это сами.
- Все уже сделано, барышня, - возразила Фанни. - Экономка позаботилась обо всем. Швейцар прислал двух женщин, которые в настоящее время хлопочут около покойницы под наблюдением m-lle Шарлотты. Мы же сию минуту закончим платье, если только вам, барышня, не понадобятся наши услуги.
- Дай мне черное платье, Фанни, и причеши меня.
Войдя в свою комнату, Тамара остановилась на минуту перед зеркалом и усталым взглядом посмотрела на себя. Розовые банты еще украшали ее волосы, а на шее висел золотой медальон, усыпанный бриллиантами. Как отличалось это бледное и расстроенное лицо с темными кругами под глазами и с пылающим лихорадочным взором от веселого улыбающегося, которое это же самое зеркало отражало несколько часов назад! Правда, в эти же несколько часов и вся жизнь Тамары круто изменилась.
Молодая девушка, апатично позволив одеть себя в черное платье и причесать, с усталым видом вытянулась в кресле. Исчезнувшая как тень Фанни скоро опять вошла в комнату, неся на подносе чашку чая, стакан красного вина и несколько бисквитов. Заметив отрицательный жест своей госпожи, добрая девушка чуть не со слезами вскричала:
- Ради Бога, скушайте что-нибудь, барышня! Подумайте только, что со вчерашнего дня у вас крошки не было во рту, а ведь теперь уже час пополудни! Вам необходимо поддержать свои силы. Если вы захвораете, что же тогда будет?
- Ты права, Фанни, мне нужны силы! - ответила Тамара.
С усилием она сделала несколько глотков чая и вина, но пища была ей противна. Тем не менее живительная теплота пробежала по отяжелевшему телу. Тамара легла на кровать и попыталась заснуть.