- Благодарю вас.
- А я только что с кулачного боя. Подозреваю, у меня вид, будто кошки драли.
- Да, немного растрепанно.
Она скучала по нему. Он нравился ей и таким взъерошенным, пахнущим потом. Дебора поправила на нем шейный платок и убрала со лба прядь черных шелковистых волос. Она слишком поздно осознала, что делает, и решила притвориться, что ничего не было.
- И вы хороший… боксер, я имею в виду? - На секунду она представила его полуобнаженным, с блестящим от пота торсом. И это зрелище ей понравилось. Он такой высокий, мощный и очень мускулистый - вот идеальное описание. Все в нем дышало мужественностью. Совсем, ну, совсем не похоже на Джереми. - Как вы этого добились? По науке?
Эллиот засмеялся:
- Я неплохой боксер, но рост слишком высокий. Я занимаюсь, чтобы размяться. В армии я куда чаще разнимал кулачные бои, чем принимал в них участие. Когда дело доходило до кулаков, Генри был тут как тут. - Осознав, что именно сказал, Эллиот перестал улыбаться. Он никогда раньше не упоминал Генри случайно.
Эллиот усадил Дебору на стул и сам устроился напротив.
- В общем-то, я даже рада, что вы упомянули Генри, - сказала она. - Я о нем много думала.
- И что же? - Эллиот скрестил вытянутые ноги.
"Интересно, что за этим последует", - подумал он.
Судя по тому, как Дебора дергала завязки шляпки, они добрались до самой сути ее визита.
- Мне стыдно, что я так мало знаю о войне, - произнесла она и аккуратно положила шляпку у своих ног. - Солдаты страдали на полях сражений и страдают до сих пор. Это все так близко. А самое главное, ваши солдаты и их семьи столько вынесли и потеряли. Это ошеломляет. Сколько мужчин погибло, подобно Генри. И их друзьям и родным тоже пришлось переживать потерю.
Дебора замолчала, думая, что Эллиот на это скажет. Она рискнула бросить на него взгляд, но он никак не отреагировал.
- Вы заставили меня осознать, что я, как и большинство, шла по жизни с закрытыми глазами. Пресса устраивает такую суматоху вокруг воров и попрошаек, и таверны от них стонут. Со времени Ватерлоо количество обчищенных карманов увеличилось неоднократно. Как и краж со взломом. - Она чуть улыбнулась. - Судя по заметкам о Павлине, всех интересует только то, что он нарушает закон. Но никто не задает себе вопрос почему.
- За исключением моего шурина, - сухо сказал Эллиот. - Он был у меня этим утром и тонко намекнул, чтобы я перестал этим заниматься. Сложил два и два и получил, черт подери, четыре.
Дебора распахнула глаза:
- И что он собирается делать?
- О, тут нечего бояться. Я дал ему отповедь, и он даже не подозревает о вашем участии. Алекс не станет доносить. Он не хочет, чтобы меня отдали под суд. Кроме того, это расстроило бы Лиззи, а он готов сделать все что угодно, лишь бы она не расстраивалась.
- Все равно, Эллиот, вам становится слишком опасно продолжать свою миссию.
Он пожал плечами:
- Тут проблема скорее в том, что я практически исчерпал список жертв, тех, кого можно считать персонально ответственными. Хотя, полагаю, я могу превратиться в Робин Гуда. - Эллиот усмехнулся. - Кради у богатых и отдавай бедным. Этим можно заниматься хоть всю оставшуюся жизнь.
- Подозреваю, в этом случае ваш шурин превратится в шерифа Ноттингемского, - хихикнула Дебора. Она покрутила в руках перчатки. - Но этого мало, не так ли? Сколько бы Павлин ни крал, этого все равно не хватит на триста тысяч демобилизованных. Как видите, я слушала вас внимательно. Не важно, насколько вы преуспеете, потребность всегда будет намного больше. Триста тысяч человек - это невероятно много. Не говоря уже о тысячах тех, кто не вернулся домой или вернулся, но слишком искалечен, чтобы работать. При таких масштабах ваши кражи все равно что слону дробина.
- Вы удручающе правильно излагаете.
- Я совершенно не хочу принизить то, что вы уже сделали, - искренне сказала Дебора. - Не могу выразить, как я восхищена вами. Вы помогли мне осознать, насколько эгоистичной стала моя жизнь. Вы заставили меня над этим задуматься, и я тоже захотела помочь. Меня не волнует, что вы нарушаете закон ради своих целей. Такой закон заслуживает, чтобы его нарушали, если это хоть немного поможет страждущим.
Губы Эллиота вновь растянулись в улыбке.
- Спасибо, - произнес он. - Если меня арестуют, я найму вас говорить в суде от моего имени.
- Искренне надеюсь, что так не произойдет, - коротко ответила Дебора.
- В этом мы с вами сходимся, - ответил Эллиот, уже жалея о своем легкомысленном замечании. Де бора снова спряталась за высокомерным взглядом. - Простите, я не хотел вас расстроить.
Поджав губы, Дебора с минуту изучала его лицо. Потом, видимо удовлетворившись, серьезно кивнула своим мыслям. Эллиота всегда смешила эта ее привычка. Он сдержал улыбку и ободряюще посмотрел на нее:
- Похоже, у вас есть план, как найти деньги, не совершая кражи. Продолжайте, пожалуйста, я весь внимание.
- Хорошо. Те филантропы, что не занимаются взломом домов, обычно собирают деньги буклетами и проповедями, но буклеты очень скучны, а проповедники, в большинстве своем, скорее напыщенны, чем интересны, - сказала Дебора. - Неудивительно, что они больше распускают перья, чем собирают монеты. Мне кажется, нам нужно какое-то интересное повествование. Драматичная история о реальном человеке, а не очередной кусок застарелой полемики. Если хорошо передать, каким он был веселым, храбрым и поземному грешным, рассказать языком романа о его жизни, как он страдал и погиб, кто нас не услышит? И тогда уже никто не сможет остаться равнодушным к его судьбе.
Дебора говорила быстро, без остановки, желая, чтобы он понял и разделил ее энтузиазм. Она наклонилась вперед и продолжила, глядя ему в глаза:
- Я говорю о Генри. О его храбрости, принесенной им жертве и трагически оборванной жизни. Такую историю стоит рассказать, вам не кажется? Я - писательница и смогу это сделать, но мне нужна ваша помощь. Что вы об этом думаете? - Она откинулась на спинку стула, смахнула со лба несуществующую прядь и с надеждой посмотрела на него.
- Даже не знаю, что сказать, - ответил несколько ошарашенный Эллиот. - Какая помощь вам от меня нужна?
- Расскажите мне о Генри. Покажите, на что идут деньги Павлина. Помогите понять, в чем нуждаются эти люди. Помогите достучаться до тех, кто не слышал тогда и не услышал сейчас. Такая история может многое изменить, если попадет в нужные руки. Например, в ваши.
- И что мне с ней делать?
- Не знаю, - честно призналась Дебора. - Я надеялась, у вас появятся какие-нибудь идеи. - Она усмехнулась. - Хотя я не пошла бы с этим в парламент. Откровенно говоря, чем больше я об этом думаю, тем меньше представляю вас в политике с Веллингтоном и ему подобными.
- Здесь я с вами полностью соглашусь. - Эллиот забрал у Деборы ее новые перчатки и вместе со шляпкой убрал на прикроватный диванчик. - Сестра и ее муж уже пытались представлять меня истеблишменту, но, вынужден констатировать, чем больше я видел его представителей, тем больше убеждался, что не хочу к ним присоединяться.
- Если бы они приняли в свой круг бывшего шпиона и взломщика, в этом была бы такая ирония. Но вы правы, - добавила Дебора. - Эллиот, я не хочу вас обманывать, у меня нет детального плана битвы, но я считаю, в моих руках очень могущественное оружие. Я хочу помочь и верю, что этот план даст мне цель в жизни, которой мне так недостает. - Дебора хватилась перчаток, обнаружив, что их нет, и стала теребить собственные пальцы. - Как видите, я с вами честна. Не могу притворяться, что совершенно бескорыстна. - В ее намерения не входило посвящать его в свое сражение с призраками. И внезапное желание обо всем рассказать застигло ее врасплох. Но откуда начать? И сколько она успеет рассказать, прежде чем Эллиот начнет ее жалеть, а затем презирать? Нет, она не может этого сделать. Он - единственный человек, никак не связанный с ее прошлым, и она не хотела ничего менять. - С тех пор как умер Джереми, я нахожусь в полном раздрае, - неловко проговорила она.
- Как-то вы сказали мне, что не знаете, кто вы.
- Я такое говорила? - Дебора скорчила гримасу. - Ну, по крайней мере, сейчас я знаю, кем не хочу быть. С меня достаточно вдовства и роли писательницы. Пришло время двигаться вперед.
- Нам обоим? - криво усмехнулся Эллиот.
Решив, что не стоит хватать наживку, Дебора пожала плечами. Эллиот невидящим взглядом уставился в окно.
- Это действительно нечто новое, несомненно, - сказал он. - Вы уверены, что сможете написать книгу, которая будет продаваться?
- Раньше у меня получалось. Конечно, здесь совсем иной подход. Я не уверена, получится ли, но хочу попытаться.
Эллиот вскинул руки, делая вид, что сдается.
- Тогда и я тоже, - со смехом ответил он. - Если бы женщинам позволялось заниматься политикой, я бы выставил вашу кандидатуру в парламент. Вы очень ловко загнали меня в угол.
- Да, но разве вы желаете оттуда сбежать?
Она предлагала ему возможность отступления, но Эллиот уже все для себя решил. Сегодня у нее в глазах блестели искорки, и она буквально вибрировала от нервной энергии, он видел такое лишь дважды: ночью, во время совместных взломов. Но ни разу среди бела дня. Ее энергия придавала душевных сил и ему самому. К тому же его тронула ее забота и понимание. Он понятия не имел, получится ли что-то из их сотрудничества, но такая возможность позволяла отложить мысли о будущем, и Эллиот с радостью за нее ухватился. За нее и гораздо более интересные перспективы, что открывало ее предложение.
- Вы понимаете, если мы хотим сделать все должным образом, нам придется проводить друг с другом немало времени? - задумчиво поинтересовался он.
Дебора уставилась на руки.
- Я готова на эту жертву, если вы готовы, - легко согласилась она.
Спрятав улыбку, Эллиот дернул за шнурок колокольчика у камина. Он радовался, что не успел открыть пакет с книгами и, к счастью, не поддался искушению попросить Лиззи разузнать насчет скандала с Джереми Нэпьером. Теперь у него появилась хорошая возможность убедить Дебору, что она может ему довериться.
- Принеси шампанского, - приказал он изумленному слуге, который явился на зов, и повернулся к Деборе, вопросительно поднявшей бровь. - Необычный выбор для середины дня, но, как мне кажется, идеальный повод для тоста, ибо вы самая необычная женщина, какую я когда-либо встречал.
Несколько минут спустя слуга вернулся с подносом. Эллиот забрал у него ношу и плотно закрыл за ним дверь.
- Прошу подняться, я хочу произнести тост. - Он передал Деборе искрящийся пузырьками бокал. - За единственное в своем роде партнерство и самую необычную женщину, - с улыбкой произнес он. - Выпьем за наш успех. За нас.
Он улыбался немного иронично и очень чувственно. Их взгляды встретились, и Дебора вновь ощутила пронзительно покалывающее чувство близости.
- За нас, - произнесла она в ответ и, чокаясь с ним бокалом, представила, как встречаются их губы.
Она сделала глоток, и язык защекотали пузырьки шампанского. Его страстный взгляд заставил ее поднять глаза. В его глазах она прочла то же самое, что и в своих мыслях. Словно загипнотизированная, приблизилась к Эллиоту.
Их губы соединились, и у нее вихрем закружились все мысли. Не считая той встречи в парке, она никогда не целовала его при свете дня. Совсем иные ощущения. Он целовал ее, обхватив руками за подбородок, она чувствовала тепло его губ и ощущала себя истинной драгоценностью. Их губы встретились, приоткрылись так сладостно, что она замерла от восхищения.
Дебора коснулась его щеки, немного колючей от отросшей за день щетины. Он погладил ее по щеке подушечками пальцев. Они одними глазами улыбнулись друг другу.
Наконец Дебора заставила себя отстраниться, Эллиот ее тотчас отпустил. Она снова взяла бокал.
- И за Генри, - произнесла она.
- За Генри, - резко ответил он.
Глава 8
Следующий час они провели смеясь над глупыми планами и попивая вино.
- Кажется, шампанское ударило мне в голову, - сообщила Дебора, мужественно сражаясь с завязками шляпки. - Эта лента просто отказывается мне подчиняться.
- Позвольте, я помогу.
- Разумеется, не позволю. Джентльмены не завязывают дамам ленты.
- Верно, гораздо чаще они их развязывают. - Эллиот вытащил из рук Деборы смятые полоски атласа. Ему и в голову не приходило, что полбутылки шампанского может так на нее подействовать, но результат его удивил и очаровал.
- И часто вы развязывали дамские ленты? - Дебора схватила его за руку, совершенно испортив его поклон.
- Джентльмены такие вещи не обсуждают.
- Вы шпион и взломщик, а это должно исключать вас из джентльменов. - Она наморщила лоб. - Но вы тем не менее джентльмен. Как странно. Значит, вы знали много красивых женщин?
- Много.
- И пили с ними посреди дня шампанское?
У Эллиота перед глазами тут же возникла сцена: он, голый, растянулся на атласных розовых простынях. Он их ненавидел. Хотя и под угрозой смерти не смог бы вспомнить, чьи они.
- Вы этим занимались! - с негодованием воскликнула Дебора.
Несмотря на выпитое шампанское, ее взгляд оставался очень даже трезвым. Она поймет, если он скажет неправду.
- Верно, - с озорной улыбкой признал Эллиот, - но никогда не был при этом настолько одет. - Он поправил Деборе шляпку. - Вы, мадам, удостоились этой чести первой, - сказал он, целуя ее в кончик носа. - Хотя, если пожелаете, я буду счастлив разоблачить нас обоих и приказать принести еще бутылку.
- О боже! Ваши слова так…
- Возмутительны? Шокирующи? Скандальны?
- Я хотела сказать "восхитительны", - вывернулась Дебора, - но поскольку вы, похоже, имели в виду другое, я не стану ловить вас на слове.
Эллиот на секунду лишился дара речи. Но затем увидел в ее глазах веселые искорки.
- Вы настоящая распутница, знаете это?
От хрипловатых, истинно мужских ноток в его голосе Дебора почти задрожала. И ощутила, как в ней просыпается женщина.
Ее улыбка дрогнула от нахлынувшей волны жара. Сердце бешено забилось, во рту пересохло. Она снова хотела поцелуя. Она хотела его. Так хотела, что протянула руку, желая прикоснуться.
- Эллиот.
Он перестал смеяться и поймал ее за руку. Она увидела по его глазам, что он испытывает то же самое, и сила его желания привела ее в чувство. Слишком большая сила.
- Думаю, мне пора возвращаться домой.
Эллиот заколебался. Они держали друг друга за руки, переплетя пальцы. Потом он кивнул:
- Вероятно, вы правы. - Он позвонил в колокольчик, приказал слуге вызвать экипаж, потом забрал с диванчика перчатки Деборы и помог ей их застегнуть. - Завтра я зайду к вам.
- Да.
- Дебора. - Эллиот приподнял ее за подбородок, не давая ей отвести взгляд. - Полностью ли мы одеты или обнажены, как в день своего рождения, вы единственная женщина, с которой я хочу пить шампанское средь бела дня. Или ночи, если это имеет значение. Я клянусь.
- О!
- Вот именно. - Он с облегчением увидел, что она снова улыбается.
Совершенно очарованный, он поцеловал ее. Потом снова поправил шляпку. Он бы поцеловал ее еще раз, если бы не появился слуга с сообщением, что карета подана.
- Думаю, стоит начать со Спиталфилдсской амбулатории, - сообщил Эллиот и протянул руку Деборе, помогая забраться в экипаж. Затем поднял поводья и пустил лошадей хорошей рысью. В это время дня на улицах было еще свободно, утренние посыльные уже закончили свою работу, а час покупателей еще не наступил. - Как сегодня ваша голова?
- Намного яснее, спасибо, - чопорно ответила Дебора. Она смотрела прямо перед собой.
- Вам совсем не из-за чего так смущаться.
- По дороге домой я так икала. Мне двадцать восемь, и в моем возрасте это совершенно неприлично. Просто унизительно.
- А наклюкавшись, вы выглядели совершенно очаровательно.
- Я не наклюкалась! - негодующе воскликнула Дебора. - Может, слегка под градусом, но не в стельку же, - добавила она с шаловливой улыбкой.
Эллиот громко фыркнул от смеха.
- Дьявол, откуда вы набрались таких слов?
Дебора хихикнула.
- У меня свои источники, - заявила она и для пущей таинственности постучала себе по носу.
- Туше!
Сегодня на ней было старое платье, когда-то синее, но теперь поблекшее от многократных стирок. Поверх прочная серая накидка, на голове простая шляпка без изысков. Практично и приличествует случаю. Эллиот с облегчением осознал, что ее настроение не настолько мрачно, как одеяние. Острый, веселый язычок Деборы не уступал его собственному. Он с удовольствием заметил, что тени у нее под глазами почти исчезли. Ему доставляло радость чувствовать ее рядом. И дело не только в самой близости, хотя, заворачивая за угол, они задевали друг друга плечами и одеждой. Дело в ней самой, в какой-то ее сущности. И ему это по душе.
Они проехали городские дома и двинулись на запад, к шумному Клеркенвеллу. Дебора донимала Эллиота вопросами и что-то царапала серебряным карандашом в книжечке, извлеченной из кармана платья.
После Мурфилдса, где стартовал воздушный шар синьора Линарди, Дебору лишь ненадолго отвлек внушительный фасад бедламской больницы, и она снова вернулась к своим расспросам. Эллиот с удивлением заметил, что вопросы записаны в книжечку, и она ставит рядом с ними отметки.
- Вы ничего не упускаете, - сказал он. - Такая обстоятельность впечатлила бы и сыщиков с Боу-стрит.
- Я просто хочу проработать все как можно лучше. Вы надо мной смеетесь?
- Нет, на самом деле. Я очень впечатлен.
- Я знаю, как это важно.
- Для нас обоих, - добавил Эллиот.
Они миновали каретную стоянку Бишопсгейт и уже приближались к Спиталфилдсу. Коляска была скорее изящной, чем модной, а лошади хотя и хорошо подобранные, но не самые лучшие, тем не менее их появление вызывало живейший интерес прохожих.
- Этот город и главенствует по производству шелка, но основная часть работы идет в предместьях. Там можно найти работников подешевле и большее пространство для станков. Вы не поверите, какая здесь была разруха. Правда, процветают они совсем недавно.
Дебора словно попала в другой мир. На них таращились грязные, бедно одетые дети, до такой степени исхудавшие, что глаза на личиках казались неестественно огромными. Вонючие сточные канавы, где искали себе пропитание собаки, кошки и поистине громадные крысы. Сквозь открытую дверь хлопковой фабрики слышались чьи-то хриплые вопли. На дороге изредка попадались лошади, но гораздо больше ручных тележек. Кланявшиеся им мужчины были одеты не лучше и не чище детей. От самого Бишопсгейта исходило такое зловоние, что разъедало глаза. В воздухе висела густая вонючая взвесь. Улицы, дома и люди выглядели посеревшими, лишенными всех красок, словно погруженными в свою несчастную жизнь. Потрясенная, но ни капельки не испуганная Дебора убрала книжечку и подвинулась поближе к Эллиоту. Они обогнули самые ужасные кварталы.