* * *
- В этот раз танцевать не буду, - предупредил Сатинов, холодно улыбнувшись. Он восседал в своем кресле на Грановского, как обычно, в окружении фотографий своей семьи, под собственным портретом в парадной маршальской форме. - Я заболел.
- Отец, не кури! Он рисуется перед красивой девушкой, - сказала Марико, внося чай. - Ему уже нужно быть в постели.
Она явно злилась, как будто Катенька в чем-то провинилась.
- Вы не должны были приходить, уже слишком поздно. Марико с грохотом поставила поднос на стол и вышла из комнаты, бросив недовольный взгляд на Катеньку.
- Марико, что это ты… - Марико захлопнула дверь, хотя скрип половиц выдал, что она ушла недалеко.
- Да уж, - заметил Сатинов, - постарел я.
Катенька присела на тот же стул, что и в прошлый раз, и скрестила ноги. Старик одобрительно поглядел на девушку.
- По вашему виду можно подумать, что вы веселились в ночном клубе. А почему бы и нет? Почему такой цветок, как вы, такой молодой и свежий, должен проводить свою молодость в пыльных архивах? - Он закурил сигарету и прикрыл глаза.
- Товарищ маршал, а почему вы продолжаете курить? - спросила Катенька несколько нахально.
- Может, у вас на исследование осталось не так уж много времени, как вы думаете, или вы мной увлеклись? Ну-с, девушка, что вы обнаружили?
- В 1956 году вы приезжали на Лубянку и изучали дела Александры и Ивана Палицыных. Они были вашими старыми друзьями, еще до революции. Они - та связь с прошлым, которую вы хотели, чтобы я нашла.
- Вы, кажется, теперь лучше разбираетесь в этом деле, - заметил он.
- Да. Эти люди стали для меня живыми, близкими.
- А! Так исследовательница екатерининских деяний понемногу погружается в наше время! Вы вдыхаете сладкий аромат цветов и горький дым пепелищ? Что ж, значит, вы настоящий историк!
- Спасибо, товарищ маршал!
- Напомните мне, - произнес маршал, внезапно подаваясь вперед, - ваша фамилия Винская? Почему вы согласились на эту работу?
- Меня рекомендовал академик Беляков. Я была его лучшей студенткой.
- Разумеется, - заметил Сатинов, закрыв глаза и пожевывая сигарету. - Я вижу, что вы умная девушка, неординарная личность. Академик Беляков был прав, что выбрал именно вас из тысячи студентов, с которыми встречался за годы своей преподавательской деятельности… Подумайте над этим.
- Я думала, вы мне поможете. - Катенька начала раздражаться. Она видела, что маршал играет с ней в кошки-мышки, как играл за свою долгую жизнь со множеством подчиненных. Сатинов прямо у нее на глазах превращался в скользкую рептилию, и Катенька почти ощущала, как по его жилам течет холодная кровь.
- Товарищ маршал, пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Са-енька и Иван Палицыны - именно те люди, которых я должна найти, верно? Что с ними произошло?
Сатинов покачал головой. Катенька заметила, как на щеке у него подергивается нерв.
- В деле нет приговора суда. Могли они выжить?
- Маловероятно, но возможно. В прошлом году одна женщина нашла своего супруга, которого арестовали в 1938 году, - он жил в Норильске. - Он печально улыбнулся. - Вы ищете философский камень, который уже много людей искали, но никто так и не нашел.
- Мне на самом деле нужна ваша помощь. Мне необходимо увидеть документы - те, что хранятся в архивах КГБ, - сказала она.
Он вдохнул дым, как обычно, продолжая тянуть время.
- Ладно, - произнес он. - Я позвоню своим друзьям в органах - они такие же древние развалины, как и я, ждут на своих дачах смерти, ловят рыбу, играют в шахматы, проклинают "новых русских". Я постараюсь.
- Спасибо. В деле упоминается, что у Палицыных было двое детей, Воля и Карлмаркс. Что стало с ними?
- Понятия не имею. Как и многие дети в то время, они, вероятно, тоже исчезли.
- Но куда?
- Это уже ваша работа - выяснить, - холодно заметил он, ерзая в своем кресле. - Откуда, вы говорили, приехали? С Северного Кавказа, да?
Катенька ощутила волнение. Он сменил тему, значит, она на правильном пути.
- Можно спросить: вы знали Палицыных? Какими они были? Он вздохнул.
- Преданными большевиками.
- Я видела ее фотографию в деле. Она была такой красивой, необычной…
- Раз увидишь - не забудешь, - тихо заметил он.
- Но глаза печальные, - добавила Катенька.
Лицо Сатинова окаменело, складки вокруг восточного носа сделались резкими. Он прикрыл веки.
- Она не одна такая была. Подобных фотографий - миллионы. Миллионы репрессированных так же, как она.
Катенька чувствовала, что Сатинов закрывается, и снова надавила:
- Товарищ маршал, я знаю, что вы устали, я уже ухожу… но Роза Гетман - их дочь?
- Все, девушка, вам пора! - В комнату вошла Марико в черной шали, накинутой на плечи на манер испанской мантильи. Она встала между Катенькой и Сатиновым. - Вам здесь совершенно нечего делать. Что это за вопросы вы задаете? Отец слишком устал. Уходите.
Сатинов откинулся в кресле, с присвистом дыша.
- Мы еще побеседуем, - тяжело произнес он. - Если Бог даст.
- Извините, что утомила вас разговором. Я засиделась…
Он не улыбнулся, просто протянул руку, даже не глядя на нее.
- Я устал. - В руке он держал листок бумаги. - Вы должны встретиться с этим человеком. Не медлите. Можете опоздать. Передавайте от меня привет.
11
Через два дня Катеньку разбудил звонок телефона в маленьком тесном номере в недрах колоссального здания гостиницы "Москва". Кровать, прикроватная тумбочка, торшер и стол были здесь единственной мебелью. Покрывало на кровати, как и ковер, и шторы на окнах - все было одинакового желтого цвета. Ей снилась Сашенька, женщина с фотографии обращалась к ней: "Не сдавайся! Дави на Сатинова…" Почему Сатинов так упирается? Он согласится встретиться еще раз? Она еще не совсем проснулась, когда схватила телефонную трубку.
- Слушаю. - Она думала, что это звонят ее родители или Роза Гетман, которая регулярно справлялась о том, как продвигается исследование. "Катенька, привет, нашла в пыли самородок?" - этой фразой Роза обычно начинала разговор.
- Это полковник Лентин. - Катенька изумилась: звонил "павиан" из архивов КГБ. - Хотите посмотреть документы?
- Конечно, - воскликнула Катенька; сердце учащенно заколотилось в груди. - Было бы замечательно.
- Замечательно? Да, верно, замечательно. Вы такая энтузиастка. Встретимся в кафе-баре "Пианино" на Патриарших. В два часа дня.
Катенька натянула сапоги и джинсовую мини-юбку с блестками. Впервые в жизни она сама зарабатывала деньги, но все не могла привыкнуть к мысли, что это именно ее деньги. Она заплатила 80 долларов за номер, но больше не потратила ни копейки. Она повторяла себе, что делает все это исключительно ради Розы - чтобы у той, как и у самой Катеньки, была семья.
Лифтом она спустилась в вестибюль из серого мрамора, пропахший крысами, прошла через него в другой, меньший, там поднялась по ступенькам, свернула по коридору налево, затем направо, приподняла красную занавесь и оказалась в маленьком уютном буфете на три столика. Ее встретили аппетитный запах масла и шипение яиц на сковороде.
В крошечной кухне хлопотала старушка. Молодой журналист-англичанин и древний старик-армянин сидели за столиками на своих обычных местах и потягивали кофе эспрессо.
- Доброго утро, сеньорита, - с сильным акцентом проговорила старушка в синем переднике. Ее смуглое лицо с выдающейся вперед челюстью было покрыто сплошной сетью морщин. - Омлет по-испански?
- Как обычно, - ответила ей Катенька. Старая повариха была испанкой и утверждала, что работает здесь еще со времен гражданской войны в Испании.
- В Москве нет повара лучше! - воскликнул армянин, посылая старушке воздушный поцелуй.
Через час Катенька медленно шла по Тверской, как теперь стали называть улицу Горького, пока не свернула налево - под арку, которая вела на Патриаршие пруды. Посреди площади был большой сквер, где зелень деревьев обрамляла два маленьких озерца. Здесь поблизости, как ей было известно, жил Михаил Булгаков, когда создавал свой шедевр - "Мастера и Маргариту".
В летнем кафе она купила порцию мороженого и сидела на лавочке, наблюдая за гуляющими парочками, играющими детишками, за старичками, которые, в свою очередь, разглядывали ее. Интересно, почему "павиан" решил назначить ей встречу именно здесь, а не у себя на Лубянке? Он что, принесет документы прямо сюда?
Быть не может! Тогда в чем дело? Она не доверяла ни ему, ни его "конторе".
Ровно в два часа Катенька вышла с площади и огляделась. Вот оно - черно-белая вывеска: "Кафебар "Пианино"". Она вошла. Из динамиков доносилась песня Рода Стюарта. Небольшой бар был пуст, если не считать худого как призрак седовласого бармена, который курил сигарету, разливая по трем рюмкам водку, и двух мужчин за хромированным столиком.
Один из них был "павиан" - полковник Лентин в зеленом спортивном блейзере с теннисным уимблдонским галстуком. Он встал и протянул руку.
- Проходите, присаживайтесь. - Он провел ее к свободному стулу. - Позвольте вам представить моего товарища, Олега Сергеевича Трофимского.
- Польщен, Катенька, польщен. Присаживайтесь!
- У Трофимского была широкая, неправильной формы голова, напоминающая чем-то ядро, каким стреляли из средневековых мортир, а его вилообразная борода делала его похожим на стареющего колдуна. Бармен принес водку и поставил стопки на стол.
- Нет-нет, - запротестовал "колдун". - Дима, подай нам своего старого шотландского виски. Эта молодая девушка слишком культурная, чтобы хлестать водку.
Бармен пожал плечами и вернулся к стойке бара.
- Дима когда-то работал у нас, - объяснил "колдун" Катеньке, - поэтому - скажем так - мы опекаем его заведение. Он знает мои вкусы, верно, Дима?
Бармен округлил глаза и принес янтарную жидкость.
- Пейте осторожно. Это виски пятьдесят лет выдерживали в дубовых бочках на островах Шотландии. Как называется? "Лафрей". Попробуйте: понравилось? Чувствуете привкус торфа? В тамошней почве много торфа. Когда я работал в нашем посольстве в Англии - о самой работе, с вашего позволения, распространяться не буду, - я часто бывал на островах Каледонии. Британская королевская семья пьет лишь такое виски, когда наезжает поохотиться в Шотландию. Ну же! Пейте!
Катенька сделала маленький глоток.
- Вы историк, верно? - спросил "колдун", пощипывая свою бородку.
- Я специализируюсь на восемнадцатом веке.
- Я сам занимался историей, детально изучил Бархатную книгу геральдики: династия Романовых, Саксен-Кобурги, даже побочные линии. Это мое, так сказать, хобби. Но теперь, когда я вам кое-что рассказал о том, как живут цивилизованные люди, давайте перейдем сразу к делу. Вы занимаетесь чем-то совершенно другим? Культом личности?
- Да, историей одной семьи, - обтекаемо ответила Катенька.
- Знаю, знаю, полковник Лентин мне рассказывал. И вас не удовлетворили те документы, которые вам показали?
- Я бы хотела увидеть остальные, - ответила она.
- Это можно устроить. Вы их увидите.
- Спасибо, - удивилась Катенька. - Когда?
- Мы приспосабливаемся к изменившимся условиям жизни, верно, полковник Лентин? С распростертыми объятиями встречаем новую эру! Но остаемся патриотами. Не хотим быть американцами. Не сомневайтесь, девушка, мы, компетентные органы, - совесть страны. Мы снова сделаем ее сильной державой!
- А что насчет документов? Когда я их увижу?
- Вы молодая, торопитесь. Скажем, завтра?
- Да, пожалуйста. - Катенька чувствовала какой-то подвох.
- Мы можем решить все завтра, товарищ полковник? - спросил "колдун".
- Понадобится дня три, - ответил "павиан", явно вторая скрипка в этом дуэте. - Может, неделя.
- Неделя так неделя, - сказал "колдун". - Это будет стоить не слишком дорого.
- Не слишком дорого? - переспросила Катенька. - Но…
- Ой, посмотрите на нее! - театрально воскликнул "павиан".
- Только посмотрите на это озабоченное личико! Хаха! Вы недавно в Москве, как слепой котенок в большом городе. Да, все имеет свою цену, мы с полковником приспосабливаемся к новым условиям! Дима, еще виски. Давайте за это выпьем!
12
На следующий день пополудни Катенька входила под высокие своды нового ГУМа. У нее была назначена встреча в ресторане "Боско", где стройные, загорелые, длинноногие девицы в сапогах и мини-юбках, с блестящими цепочками от Версаче на шеях сидели за столиками с низенькими толстяками в итальянских костюмах.
Воздух был пропитан ароматами молотого кофе и дорогих духов. Это заведение было таким шикарным, что Катенька легко могла вообразить, будто бы она в Венеции или Нью-Йорке, хотя до сих пор нигде не была, кроме Лондона.
- Боже, как здесь здорово! - воскликнула она, не замечая метрдотеля, татарина, старавшегося выглядеть итальянцем. Он хмуро оглядывал ее платье с блестками и белые сапоги. - Вы только посмотрите! Какой вид!
Она задохнулась от восторга, любуясь огромной, во всю стену, панорамой Кремля.
Отсюда яркие игрушечные купола Василия Блаженного казались скорее татарскими, чем русскими. Вот у самой кремлевской стены высится похожий на египетские гробницы Мавзолей из красного гранита - там покоится Ленин. А вон там, чуть дальше, почти незаметный на фоне кремлевской стены - мраморный бюст самого Сталина, тело которого было при Хрущеве беспардонно вынесено из Мавзолея.
Катенька не могла не восторгаться этой русской жемчужиной - Кремлем с его православными церквями, зелеными с золотом царскими палатами, знаменитыми красными звездами.
Она видела накрытое зеленоватым куполом здание Президиума Верховного Совета СССР, где в свое время работали Ленин и Сталин, а теперь сидел президент Ельцин.
Александра Цейтлина-Палицына знавала Ленина и Сталина в самые первые годы советской власти, подумала Катенька и вдруг ощутила некое беспокойство: она словно говорила с женщиной, которую знала только по фотографии в следственном "деле".
- Чем могу служить, мадемуазель? - спросил метрдотель. - Столик с видом на Москву?
- Она со мной, - раздался голос позади нее. Павел Гетман в своем клетчатом пиджаке, голубой в полоску рубашке, мятых черных брюках и мокасинах неуклюжей походкой направился к Катеньке. Брюки были слишком мешковатыми, рубашка без воротника, застегнута не нате пуговицы, однако он излучал уверенность космополита с оттенком высокомерия одессита.
После вчерашнего свидания с "колдуном" и "павианом" Катенька позвонила Розе, та попросила ее посоветоваться с Павлом, который тут же согласился с ней встретиться. Катеньке показалось, что сейчас Павел бросится к ней обниматься, но в последнее мгновение он остановился и протянул руку. Катенька вспыхнула, но тут ей на помощь пришел метрдотель.
- Господин Гетман, добро пожаловать! Ваш столик, как обычно. Господа, мадемуазель! Прошу следовать за мной!
Три бритоголовых телохранителя Гетмана, голубые наколки которых проглядывали из-под аккуратных воротничков, сели за соседний столик. Катенька прошла вслед за Пашей, отметив про себя, что ходит он словно дрессированный медведь, чьи громадные руки-лапы готовы вот-вот схватить шарики, которые ему бросает дрессировщик.
- У меня мало времени, - сообщил Павел, когда они сели за стол.
- Я не знала, что вы в Москве. Я думала, вы в Лондоне.
- Воды? - Павел потянулся за водой и разлил ее. Официанты поспешили на помощь, но, казалось, Павел не придал этому ни малейшего значения. - Я вернулся домой. Скоро выборы. Президенту нужна наша помощь - нельзя допустить коммунистов к власти. Мама сейчас летит сюда. Вы понимаете, это ее последний шанс узнать, кто она на самом деле. Представьте, Катенька, каково это - не знать? Сколько я ее помню, у нее в душе всегда была такая пустота. Вы ведь знаете своих родителей?
- Разумеется.
- Счастливое детство?
Она кивнула, не в силах скрыть удовольствия при одной мысли о своих родителях.
- Мой отец врач. Родители очень меня любят, мы живем с дедушкой и бабушкой в их старом доме.
- Нам с вами так повезло. Я знаю, что вы разговаривали с мамой, но я бы тоже хотел знать, что вы откопали.
Пока Катенька объясняла, у Павла не переставая звонил мобильный. На один звонок ответили телохранители и сообщили ему суть. Рыжая девушка в кожаной мини-юбке, сапогах и поясе от Шанель поздоровалась с Павлом.
Подходили знакомые бизнесмены - обменяться рукопожатием. Но Катенька преодолела все эти вторжения и сумела довести свой рассказ до конца. Павел нагнулся к Катеньке и внимательно слушал, вперив в нее свои проницательные темные глаза.
- Значит, Сатинову что-то известно, но он слишком стар и загадочен. Типично для того поколения, для которого таинственность стала фетишем. Вы многое узнали!
Катенька зарделась от удовольствия.
- Но в тех делах было не все, я встречалась с гэбистами, чтобы поговорить об остальных документах. Мне так неловко… Я, разумеется, сказала, что это невозможно, но они попросили…
- Что?
- Деньги! Это отвратительно!
- Сколько? - поинтересовался Павел.
- Я сказала им, что это просто смешно.
- Послушайте, - перебил Павел, - не хочу показаться… Я старше вас… Извините, что в Лондоне я вспылил. Мама уже меня отругала. Но вы не от мира сего. Я встречал много жадных девушек. Я вижу, что вы на них совсем не похожи. Мама говорит, что вы делаете все не ради денег, просто искренне хотите нам помочь. Поэтому я надеюсь, что вы и дальше будете нам помогать. Сколько они хотят?
- Но мы не обязаны им платить, - запротестовала Катенька.
- Не органам же! Они непорядочные люди.
- Просто скажите, сколько они запросили?
- Они упомянули… Это огромные деньги, это преступление, они мафиози… - вздохнула она. - Пятнадцать тысяч долларов! Какой грех! Что стало с Россией?
Павел пожал плечами и развел руками.
- Что ж, это мой подарок маме. Правда, дорого стоит. Но я думаю, что семья дороже любых денег. Поймешь это - поймешь все. Я заплачу.
- Нет.
- Перестаньте указывать, что мне делать! - зарычал он, комкая скатерть, чуть не сбросив на пол все чашки. - Это мои деньги, а мне нужна информация!
- Ладно, хорошо… - наконец сдалась Катенька.
- И еще одно. Сатинов сказал, что я должна увидеться с этим человеком и не тянуть со встречей.
Она передала Павлу клочок бумаги.
- Это тбилисский номер.
- Да.
- Тогда чего вы ждете? Поезжайте, Катенька, не откладывая.
- Прямо сейчас?
- Конечно, заберите свои документы и вещи из гостиницы. А когда вернетесь, я дам вам денег, и вы встретитесь с жуликами-гэбистами. - Он набрал номер на своем мобильном. - Это я. Забронируйте билет на самолет до Тбилиси на сегодня. На четыре часа? Отлично. На имя Екатерины Винской. Поселите ее в гостинице "Метехи". Всего доброго.
Он повернулся к соседнему столику.
- Эй, Тигр! - Неуклюже ступая, к ним подошел один из телохранителей. - Отвези Катеньку в гостиницу, оттуда в Шереметьево. Прямо сейчас.