- Вам, товарищ Берия, об этом известно?
- Я узнал об этом, товарищ Сталин, и провожу служебное расследование.
- А мне казалось, что вы очистили органы от окопавшихся там мерзавцев. Виновные понесут наказание! - Сталин повернулся к нам по очереди, пристально всматриваясь в глаза. - Та-ак! Товарищи Берия и Сатинов, создайте комиссию в составе товарищей Шкирятова, Маленкова и Меркулова. Я жду их выводов в кратчайший срок!
В этот самый момент мы услышали, как во дворе заурчали моторы и захлопали дверцы машин. Сталин поднялся из-за стола и пошел встречать прибывших на обед членов Политбюро. Мы с Берией остались одни.
- Мать твою так, баран безмозглый! - воскликнул он, с силой ударив меня под ребра. - На кой ляд ты при нем язык распускаешь?
Но тут в столовой появились Молотов, Ворошилов и другие высшие руководители страны.
Когда мы раскладывали по своим тарелкам закуски, Сталин подошел ко мне очень близко.
- Ах, какая она красавица, эта Сашенька! - сказал он вполголоса. - Нам приходится принимать нелегкие решения!
22
- Закончили, любезная? - спросила Агриппина. От спертого воздуха Катеньку подташнивало. Максим был прав: она помешалась на этих чужих людях - на семье, которая не имела к ней никакого отношения, хотя их история захватила девушку. Она хотела узнать, что же с ними произошло, но эти пропущенные страницы из мемуаров Сатинова лишь больше все запутали. И печальнее всего, теперь она была уверена, что Сашенька умерла. Придется позвонить Розе и сказать, что ее родителей, обоих, расстреляли.
Последними словами Сашенькиного мужа были: "Да здравствует Сталин!", и дядя Мендель умер не от сердечного приступа - его забили до смерти.
Но как именно погибла Сашенька? Ее до смерти насиловали охранники? Морили голодом? Забили сапогами? Лишь один человек мог дать на это ответ: она должна бежать к Сатинову. Как бы ни разозлил его Катенькин последний визит, она просто должна его увидеть, пока он не умер.
- Спасибо, - выдавила она Агриппине.
- Пожалуйста, передавайте привет товарищу маршалу и его дочери, поблагодарите за подарок, за то, что меня не забывают.
- Конечно, передам. - Катенька уже бежала к лифту.
Едва сдерживая слезы, она ждала несколько минут, но лифт не приехал. Внезапно она заметила, что не одна здесь. Возле нее стоял все тот же прыщавый архивариус, который вышел на четвертом этаже. Он облокотился на свою тележку и напевал. Наконец он откашлялся.
- Этот лифт не работает. Вы должны поехать на служебном.
Катенька заметила, что он сказал "должны", но она была так расстроена, что не придала этому значения.
Он что-то напевал, когда они шли по коридору, пока не достигли еще более грязного и ржавого лифта, который, скрипнув, стал опускаться. В кабинке на полу валялись опилки и куски картона.
Что скажет Роза? Катеньку охватило отчаяние.
Сатинов больше с ней не будет встречаться, Марико просто не пустит ее на порог. Она никогда не найдет Карло.
Наконец лифт резко дернулся, но они приехали не на первый этаж, а куда-то в подвал. Архивариус придержал створки дверей.
- Прошу.
- Но это не мой этаж, - возразила Катенька. Он оглянулся по сторонам.
- У меня есть для вас документ.
- Извините, - ответила Катенька, внезапно испугавшись, - я вас не знаю. Я должна…
Она надавила на кнопку первого этажа, но мужчина придерживал дверь.
- Я Аполлон Щеглов, - представился он, как будто она должна была знать его имя.
- Я опаздываю. Я спешу, - настаивала Катенька, снова и снова нажимая на кнопку. Лучше синица в руке… - процитировал он басню Крылова. Катенька уставилась на него.
Улыбку Щеглова украшали два золотых зуба.
- Помните, кто сказал? - улыбнулся он. - Давайте намекну вам. Цфасман и джазовые кошки.
Конечно же, это таинственные прощальные слова Кузьмы!
- Мы, архивариусы, знаем друг друга. Мы тайное братство. Пойдемте. - Он повел ее в ярко освещенный коридор. - Это одно из самых надежных мест на земле, Катенька, если позволите вас так называть. Здесь хранится наша национальная история.
Все еще нервничая, Катенька последовала за ним.
Они подошли к белой стальной двери - такие бывают на подводных лодках или в бомбоубежищах. Щеглов повернул хромированное колесо, открыл по очереди три замка, затем ввел код в электронное устройство.
Дверь медленно отворилась - толщиной она была более полуметра.
- Эта дверь может выдержать ядерный взрыв. Если на нас американцы сбросят водородную бомбу, в Москве останемся в живых мы с вами, президент в Кремле и генералы в Генштабе.
Еще одна дверь, точная копия первой. Продолжая напевать, Щеглов вошел в маленький кабинет. На его крошечном письменном столе царил порядок, лежали папки, но рядом весь широкий стол был накрыт красочной картой, где были отмечены долины, реки, дома, стояли игрушечные солдатики, пушки, знамена, лошади - все прорисовано до мельчайших деталей.
- Я все сделал и раскрасил сам. Хотите, покажу? Или вы спешите?
Катенька еще никогда в жизни так не спешила.
Сатинов умирал, забирая Сашенькин секрет с собою в могилу. Она обязана просто бежать к нему. Ну а если у "архивной крысы" есть нужные ей документы? Она знала: совершенно секретные, закрытые документы хранятся здесь, внизу, не случайно же он велел ей следовать за ним. Она решила его умаслить.
- Я с удовольствием посмотрю на ваших игрушечных солдатиков, - ответила она.
- Это не игрушки. Это восстановление исторических событий, - возразил он. - Тут совпадает все до мельчайших деталей, вплоть до пушечных снарядов и киверов драгун. Вы же историк - что это за битва?
Катенька обошла стол.
С одной стороны она увидела армию Наполеона, с другой - русские гвардейские полки.
- Конечно же, это 1812 год, - медленно проговорила она. - Это, должно быть, батарея Раевского, здесь войска Барклая де Толли, это корпус князя Багратиона, когда они сошлись лицом к лицу с французскими маршалами Мюратом и Неем. А вот и сам Наполеон. Это битва при Бородино!
- Ура! - ответил он. - Давайте я вам покажу, где лежат наши документы.
Он открыл еще одну стальную дверь, ведущую в огромное пространство, заставленное металлическими шкафами, где хранились сотни тысяч пронумерованных папок.
- Многие из этих документов будут засекречены и после нашей смерти. Это работа всей моей жизни, я бы ничего не показывал, если бы считал, что это как-то угрожает безопасности нашей Родины. А ваше исследование - всего лишь сноска, хотя и весьма интересная. Присаживайтесь за мой стол, сейчас я найду ваши материалы.
- Почему вы мне помогаете? - спросила она.
- Только в качестве одолжения уважаемому товарищу архивариусу, моему дяде. Да, Кузьма мой дядя. Мы потомственные архивариусы, мой отец работал в государственном архиве, там же работал мой дед.
- Великая династия архивариусов, - заметила Катенька.
- Между нами говоря, именно так я и считаю! - засиял от радости Щеглов, золотые зубы сверкнули в электрическом свете. - Вы не можете делать пометки даже в своей записной книжке. Не забывайте, девушка, ничего из этого не должно быть опубликовано. Согласны?
Катенька кивнула и села за стол. Он взял тоненькую бежевую папку с книжной полки, открыл ее, послюнил палец и перевернул несколько страниц.
- Сцена первая. Пронумерованный список из 123 фамилий, подписанный Сталиным и другими членами Политбюро 9 января 1940 года.
Катенькино сердце затрепетало. Список смертников.
Щеглов, что-то бормоча, вел пальцем вниз по списку.
"82. Палицын И. Н.
83. Цейтлина-Палицына А. С.
84. Бармакид Мендель".
Она увидела, что список, адресованный Сталину и членам Политбюро, был подписан зелеными чернилами, аккуратным мелким почерком:
"Л. П. Берия, наркомвнудел СССР".
Щеглов вел пальцем по небрежным пометкам возле напечатанных фамилий:
"Согласен. Молотов
Раздавить этих предателей, как гадюк. Я голосую за высшую меру! Каганович
Пристрелить этих шлюх и негодяев, как собак. Ворошилов
Всех расстрелять. И. Сталин".
- Значит, их приговорили к расстрелу, - сказала она. - Но их…
- Сцена вторая. - Щеглов с улыбкой бросил документ через стол, потом повернулся к книжным полкам, несколько секунд кое-что искал, прежде чем дать ей служебную записку, от которой веяло пронзительной тоской, грязными столами, жирными пальцами и горькой тюремной правдой.
"Коменданту спецобъекта № 110 Голышеву
От 21 января 1940 года
Сообщите майору В. С. Блохину, начальнику расстрельной команды, что нижеперечисленные заключенные приговорены к расстрелу…"
Внизу шел список из 123 фамилий. Сашенька с Ваней шли в самом начале. Толстыми красными нитками к документу были прикреплены более ста бумажных полосок с пометками о приведении приговора в исполнение, с именами и датами.
Ее руки задрожали: она нашла бумажку Вани Палицына.
"По приказу замнаркома тов. Кобулова мы, нижеподписавшиеся… 21 января 1940 года… в 04.41… привели приговор в исполнение…"
И дальше закорючка полупьяного непосредственного исполнителя приговора: "В. С. Блохин". Катенька слышала о нем от Максима: главный сталинский палач носил кожаный мясницкий фартук и кепку, чтобы защитить свою любимую форму НКВД от брызг крови.
Катенька почувствовала, что перед ней находится само зло и ничтожество. Она не плакала: была слишком потрясена, ощущала головокружение и слабость.
На остальных бумажках было то же самое. Катенька подумала, что каждый такой клочок бумаги - это конец чьей-то семьи. Она едва заставила себя поискать Сашеньку в этом списке, стала в спешке перелистывать страницы, почти вырывая их.
- Я не могу найти ее бумажку. - Катенькин голос дрожал. Щеглов взглянул на часы.
- У нас мало времени, скоро придет мой коллега. Вернемся на полгода назад, когда дело только открыли. Посмотрите на это. Сцена третья.
Он положил перед ней пожелтевший листок бумаги с грифом "Кабинет товарища Сталина". Всю его поверхность покрывали каракули, начертанные зеленым и красным карандашами: изображения волков, иногда встречались слова. Но секретарь Сталина проставил точную дату : "5 мая 1939 года. Отправлено в архив в 23.42".
Тем вечером Берия показал Сталину запись разговоров Сашеньки и Бени в номере "Метрополя".
Она знала, что Сталин, прочитав записи, возмутился, назвал Сашеньку "развратной… уличной девкой".
Она достала свой блокнот и сверилась со списком визитеров.
"21.00 Л. П. Берия
Ушел в 21.30
21.30 И. А. Сатинов Ушел в 21.45
21.40 Л. П. Берия Ушел в 21.52".
Когда Берия покинул кабинет Сталина в 21.30, Сатинов уже ожидал в приемной. Сталин вызвал Сатинова и спросил о Сашенькином романе.
Катенька вгляделась в сталинские рисунки и начала понимать, что происходило в кабинете.
"Вопросы к товарищу Сатинову: Сашенька в Петрограде", - написано посреди страницы, обведено кружками, квадратиками, нарисована лисья мордочка, подписано "товарищ Песец". Сатинов, должно быть, спокойно ответил на этот вопрос, поскольку дальше следовало: "старые друзья, преданная большевичка".
Потом Сталин опять вызвал Берию, и они устроили Сатинову перекрестный допрос.
Следующие каракули с трудом можно было разобрать.
- Я не понимаю, что здесь написано, - сказала Сашенька. Архивариус провел пальцем по тексту и прочел вслух: "Песец в Петрограде надежная/ненадежная? Л. П. Берия: Молотов и Мендель в Петрограде?"
Катенька поняла, что это были вопросы к Сатинову.
Она стала понимать, что ему довелось пережить за эти девять минут. Что он мог ответить? Должно быть, побледнел, вспотел, быстро соображая, что сказать. У него была очаровательная жена и маленький ребенок, но он был также преданным коммунистом и честолюбивым мужчиной. Его слова в эти девять минут могли либо стоить жизни ему, его жене и ребенку, либо спасти его жизнь и карьеру.
Когда Сталин спросил о надежности Сашеньки в петроградский период, Сатинову пришли на ум два слова: ротмистр Саган - он знал о нем лишь из краткого общения с Менделем в конце 1916 года.
Было ли Сталину известно о Сашенькиных попытках перевербовать Сагана и о том, что это делалось по заданию ЦК партии? Если же никто об этом не знал, то слова Сатинова бросали тень на Сашеньку - хотя Саган ведь умер 22 года назад!
А что, если Молотов и Мендель - те двое, кто знал о ее задании, - уже обсуждали этот вопрос со Сталиным?
Тогда Сатинова могли обвинить в неискренности, в том, что он обманывал партию и самого Сталина, - и что тогда? Возможно, смерть.
Что сделал Сатинов? Запаниковал и сказал больше, чем хотел?
Или он все просчитал и хладнокровно отвечал на вопросы?
- Наверное, мы никогда не узнаем. - Она поняла, что разговаривает вслух.
- Но мы знаем, что он сказал это… - ответил Щеглов, показывая на слово, написанное Сталиным на исчерканном листке бумаги.
"Ираклий С.: ротм. Саган. Петроград. САГАН"
Катенька покрылась холодным потом. Значит, это Сатинов рассказал Сталину и Берии о Сашеньке и Сагане из охранки. Ей стало жаль Сатинова, потом ее охватила злость, потом опять жалость. Он, вероятно, ответил бы по-другому, если бы знал, что Саган жив, сидит в одном из лагерей, его имя педантично внесено в списки заключенных НКВД.
Не прошло и суток, как Саган уже был в Москве и Кобулов выбивал из него показания против Сашеньки.
- Если бы Сатинов не проболтался, - прошептала Катенька, все были бы живы.
- Или ему тоже грозила бы вышка, - заметил Щеглов. - Вы уже все посмотрели?
Он стал собирать бумаги и раскладывать их по местам, где они, вероятно, останутся навечно.
- Значит, Сатинов обрек на смерть своих лучших друзей, - размышляла Катенька, - но потом, рискуя всем, спас их детей. Это его оправдывает? Щеглов кивнул в сторону лифта, чтобы поскорее выпроводить Катеньку из кабинета, но она схватила его за руку.
- Подождите, тут кое-чего не хватает. Сталин создал специальную комиссию, чтобы расследовать дело Сашеньки. Где оно?
- Здесь стоит номер дела, но самого дела нет. Извините, лишь одному Богу известно, где оно.
Он провел ее к лифту и нажал кнопку вызова.
- Спасибо, что показали мне документы, - сказала она, целуя его на прощание. - Вы были очень добры. Я не могу вам передать, что это для меня значит.
- Вы преувеличиваете, - ответил он, пожимая ей руку.
Войдя в лифт, она стала сопоставлять мемуары Сатинова и загадочную надпись Сталина "Бичо под личную ответственность" в документах, которые ей показал Максим в архиве ЦК.
"Бичо", по-грузински "мальчик" - так Сталин называл Сатинова. "Под личную ответственность" - значит, он хотел, чтобы Сатинов лично наблюдал за истреблением семьи, которую он любил.
- Господи, - внезапно все поняв, вздохнула Катенька. - Сатинов видел, как она умирала. Что же они с нею сделали?
23
Выбежав из архива на площадь Маяковского, Катенька поймала попутку, которая отвезла ее на улицу Грановского. Девушка, сгорая от нетерпения, нажала сразу на пять кнопок звонков - двери зажужжали, открылись, она бросилась по лестнице в квартиру Сатинова. Она опять была не заперта, Марико стояла в прихожей, как раз под хрустальной люстрой.
- Марико, я знаю, что вы скажете, но прошу вас: маршал должен узнать, что я обнаружила. Он подсказывал мне каждый шаг, а я не понимала. Я знаю, что он хочет со мной поговорить.
Катенька замолчала, пытаясь отдышаться. Марико не выставила ее за дверь, она вообще ничего не сказала, и Катенька, которая по-настоящему никогда к ней не присматривалась, заметила, что впервые Марико не злится. Ее смуглое заостренное лицо выглядело бесконечно усталым.
- Входите, - спокойно пригласила она. - Можете к нему пройти.
Она двинулась по коридору, мимо гостиной.
Катенька поспешила за ней.
- Проходите.
Сатинов с закрытыми глазами лежал на кровати, весь обложенный подушками. Его лицо, волосы, губы приобрели сероватый оттенок. Медсестра у постели возилась с кислородной маской и баллоном, но когда увидела Марико с Катенькой, коротко кивнула и вышла из комнаты.
Катенька, которой так много нужно было спросить, внезапно растерялась. Сатинов шумно и неритмично дышал, иногда его грудная клетка вздымалась, а иногда он не дышал по нескольку секунд. От усилий и страха он вспотел. Катенька знала, что должна испытывать жалость к умирающему, но чувствовала лишь злость и раздражение.
Как он может вот так уйти? Как может так легкомысленно оставить Розу, не сказав, что случилось с ее матерью?
Катенька взглянула на Марико, та жестом указала на низкий стул у кровати.
- Можете с ним поговорить, - сказала Марико. - Пару минут. Он спрашивал о вас. Он думал о вас и вашем исследовании. Поэтому я и позволила вам войти.
- Он меня слышит?
- Думаю, да. Иногда он шевелит губами. Он что-то сказал о маме, но трудно разобрать. Доктора говорят… Мы не уверены…
Марико облокотилась о дверной косяк, выпрямила спину и потерла лицо руками. Катенька встала, склонилась над кроватью, вновь взглянула на Марико.
- Говорите, говорите. Катенька взяла руку Сатинова в свои ладони.
- Это Катенька. Ваш исследователь. Говорю "ваш", потому что у вас изначально были на руках все карты, вы руководили мной… Если вы меня слышите, дайте знать. Можете пожать мне руку или моргнуть. - Она подождала, пока он еще раз вздохнет; он задрожал всем телом, потом успокоился. - Я знаю, вы любили Сашеньку и Ваню. Я знаю, вы допустили чудовищную ошибку, и знаю, что вы спасли их детей. Но что стало с Сашенькой? Что вы видели? Скажите, как она умерла?
Никакой реакции. Катенька поняла, что этот старик - сама двусмысленность. Он помогал и поддерживал ее, одновременно ставя палки в колеса и вводя в заблуждение, так же он предал Сашеньку, а потом спас ее детей. Ей было его жаль, но в то же время она еще никогда так не злилась.
Несколько минут он лежал спокойно, потом тяжело задышал, его тело изогнулось. Вошла медсестра, надела ему кислородную маску и сделала укол - он снова успокоился.
- Через минуту придут мои братья, - сказала Марико. - Они спят дальше по коридору. Мы всю ночь провели без сна.
Катенька встала и направилась к двери.
- Мне очень жаль, - извинилась Катенька. - Спасибо, что позволили мне войти… Жаль, я не привела с собой Розу… Мне о многом нужно было его спросить. Я сама найду дорогу к выходу.
Внезапно они услышали голос маршала; Катенька обернулась, они обе бросились к постели. Губы Сатинова шевелились.
- Что он говорит? - спросила Катенька. Марико взяла его за руку и поцеловала в лоб.
- Папа, это я, Марико, я здесь, с тобой, папочка.
Его губы снова беззвучно зашевелились. Спустя пару минут они перестали двигаться; в комнату вошли родственники маршала, Катенька направилась к выходу.