Сообщив лорду Дебену обо всех мероприятиях, которые только вспомнила, Генриетта проскользнула мимо него в коридор, убедившись прежде, что там никого нет.
Думать о талии? Да как она могла думать о собственной талии или о том, чтобы покачивать бедрами, когда все ее мысли словно оледенели от внезапного холода, с каким лорд Дебен попрощался с ней? Только-только ей стало казаться, что она заметила в его глазах проблески нежности, как он тут же повел себя так, будто только и хотел поскорее отделаться от нее.
Возвращаясь обратно в гостиную к тетушке и Милдред, Генриетта обнаружила, что ей не нужно даже прилагать усилий к тому, чтобы думать о своем теле, оно и без того все еще ликовало после манипуляций лорда Дебена. Она плыла по коридору как в тумане, хотя никогда прежде ничего подобного с ней не случалось. Обычно она всегда куда-нибудь спешила, потому и походка ее была энергичной. Постоянно находилось множество занятий, которым она уделяла все свое время и мысли, ведь именно на се плечах лежало управление поместьем Шубери и внимание к нуждам всех ее четырех братьев. Мечтательная походка стала бы непростительным расточительством времени.
Однако в городе подобное умение оказалось очень полезным. Более того, похоже, было просто необходимо, чтобы примкнуть к кругу женщин, которых мужчины находят очаровательными.
Но стоило Генриетте попытаться изменить свою деловую походку, как ноги сделались совершенно неуклюжими и отказались повиноваться.
Ах, черт возьми! Генриетта почувствовала себя ребенком, ловящим мыльный пузырь. Едва она попыталась прикоснуться к правде, как та тут же рассыпалась множеством мерцающих брызг. Она могла, охарактеризовать свое нынешнее состояние, сравнив его с арфой, на которой недавно играли и ее струны до сих пор вибрируют от прикосновения пальцев музыканта. Ей бы ни за что не удалось повторить подобное.
С другой стороны, сравнение с арфой не вполне верно, поскольку вовсе не руки лорда Дебена повергли ее в нынешнее состояние, а его рот. И еще тот негромкий стон, который он издал, уткнувшись лицом ей в ямочку пониже уха.
О боже, при мысли об этом мужественном стоне наслаждения у нее снова подкосились ноги.
Генриетта мечтательно плыла дальше, пока наконец не добралась до дивана. С радостью села рядом с тетушкой и раскрыла веер. Медленно обмахивая пылающие щеки, она чувствовала, как сознание начинает потихоньку проясняться.
Ей вовсе не показалось, это в самом деле был стон наслаждения.
Наслаждения. Нет, гораздо больше. Он был похож на мужчину, готового вкусить изысканное лакомство после долгого голода.
Генриетта стала обмахиваться более интенсивно, и тут ей в голову пришла мысль о том, что Дебен хотя и старался казаться хладнокровным, спокойным и собранным, но их встреча потрясла и его.
Уголки ее губ тронула едва заметная улыбка. Пусть и на краткое мгновение, но лорд Дебен, чей изощренный вкус к самым красивым женщинам был известен повсеместно, наслаждался ее обществом.
"Вот так-то, мисс Уэверли! - возликовала Генриетта. - Вас он никогда не целовал. И совсем даже этого не хотел, как бы упорно вы ни старались очаровать его".
Она тут же одернула себя: недостойно допускать подобные мысли, но в душе торжествовала. Теперь не имело значения, что она не станет звездой высшего света. Осознание того, что она сумела произвести впечатление на мужчину, совершенно, казалось бы, невосприимчивого к женским чарам, стало для нее источником личной тайной радости, чем-то, что она могла приберечь для себя, чтобы позже обдумать в спокойной обстановке.
Ричард может сколько угодно думать, что она лишена качеств, требуемых для выживания в замысловатом высшем свете, на деле у нее только что состоялась интимная встреча с известным распутником, и ей удалось выйти, так сказать, сухой из воды. Если, конечно, не принимать в расчет дрожащие ноги.
Более того, ей даже удалось оказать на него малозначительное, но все же воздействие. Она отлично понимала, что не сумела бы произвести неизгладимого впечатления на такого жесткого человека. Но на один краткий момент, тот самый, когда с его губ сорвался обличающий его стон, ей определенно удалось пробить брешь в стене цинизма, за которой он прятался, точно за кольчугой.
Когда тетушка решила, что пришло время возвращаться домой, Генриетта предприняла отважную попытку идти до экипажа текучей походкой. Осуществить это на деле оказалось совсем непросто, так как ей едва удавалось сдерживать хихиканье. Чем усерднее Генриетта пыталась воплотить в жизнь указания лорда Дебена думать о талии, тем более глупой казалась ей мысль о том, что кто-то может счесть ее сиреной-соблазнительницей.
Она по-прежнему оставалась незамысловатой, практичной и похожей на сорванца мисс Гибсон. Вероятность того, что ей удастся вскружить голову какому-то ничего не подозревающему мужчине одним лишь покачивание бедер, показалась абсурдной, едва удавалось сдерживаться, чтобы не расхохотаться во весь голос.
Наряжаясь для выхода в свет на следующий вечер, Генриетта размышляла о проблеме общения с распутником, он забил ей голову вопиющими понятиями, от которых невероятно трудно избавиться.
Весь следующий день, совершая покупки и нанося визиты вежливости вместе с тетушкой и кузиной, Генриетта исподтишка наблюдала за тем, как мужчины смотрят на женщин. Осознание того, насколько прав лорд Дебен, поразило ее до глубины души. Многие мужчины пялились на мягкое место женщин, особенно если чувствовали, что сумеют остаться безнаказанными.
Стоя перед зеркалом, Генриетта изогнулась, чтобы посмотреть на собственный зад. Прежде она никогда не уделяла этому внимания, полагаясь на горничную, которая должна была следить за чистотой платья и правильностью шнуровки. Теперь же ей казалось, что она слишком долго пренебрегала важной частью своей внешности, которой даже тетушка не придавала значения.
Лорд Дебен сказал, что ее мягкое место "милое". Она натянула материал платья, обрисовав худосочные изгибы и пытаясь понять, почему он выбрал именно такое определение. Ее зад вовсе не был большим. Возможно, именно на это он и пытался намекнуть.
Генриетта восприняла его слова как комплимент, но теперь ее одолели сомнения. Мужчины, за которыми она сегодня тайком наблюдала, похоже, больше всего ценили задницы, раскачивающиеся из стороны в сторону, точно затянутый шелком бланманже, а не тощие и поджарые.
"Нет, - со вздохом подумала она, отпуская складки платья и глядя на то, как они струятся по фигуре, - нечего и надеяться на то, что мой зад посчитают милым. Граф использовал это слово скорее для описания, а не для того, чтобы сделать комплимент".
Генриетта стала пристально всматриваться в свое отражение в зеркале, повернувшись к нему лицом. Ее приподнятое настроение улетучилось. Она-то считала, что с тех пор, как тетушка помогла ей определиться с цветами одежды и стилем, который ей подходит, она должна выглядеть…
Она раздраженно отвернулась от зеркала. Не сумела даже Ричарда ввести в заблуждение своим лондонским гардеробом. Пусть даже удалось произвести мимолетное впечатление на лорда Дебена, это вовсе не означало, что она вдруг сделается привлекательной. Она вовсе не красавица и никогда ею не будет.
По крайней мере сегодня на званом вечере у Люттервортов нет никого, на кого ей хотелось бы произвести впечатление. Люттерворты не осмелятся пригласить такого человека, как Дебен, в свой дом, каким бы роскошным он ни был.
В любом случае нечего и рассчитывать произвести впечатление на мужчину вроде него. Генриетта отдавала себе отчет в том, что, стоя перед зеркалом, думала именно о нем. Она достаточно умна, чтобы понимать: любая подобная попытка с ее стороны лишь позабавит его.
Все же она воздержалась от размышлений на тему, почему его смех ее волновал.
Вместо этого решила радоваться хотя бы тому, что проведет целый вечер без графа. Хотя ей никак не удавалось выбросить его из головы, по крайней мере не нужно будет общаться с ним лично и испытывать на себе обаяние его личности.
Не помогло даже то, что она жестко приказала себе выбросить его из головы. Стоило только заметить диван среди роскошной обстановки дома Люттервортов, как эпизод, произошедший прошлым вечером, тут же всплыл в ее памяти так отчетливо, что ноги стали ватными, внутри все сжалось, и походка сама собой сделалась текучей.
Тут она услышала обращенные к ней слова:
- Отлично, мисс Гибсон. Вы уже освоили походку.
- Лорд Дебен!
Генриетта не могла поверить, что он стоит перед ней в тот самый момент, когда она вспоминает невероятные ощущения, испытанные ею, когда он покусывал шею.
Она с трудом верила своим ушам, его первые слова оказались словами учителя, обращенными к ученице.
- Ч-что вы здесь делаете?
- Разыскиваю вас, разумеется, - произнес он, насмешливо вскидывая бровь.
Генриетта почувствовала, что ее лицо залилось жарким румянцем. Как будто он застал ее за чем-то предосудительным!
- Нет-нет, я имела в виду… Ну, я и подумать не могла, говоря вам, что буду сегодня у Люттервортов, что они и вам пришлют приглашение.
- А отчего бы им меня не пригласить?
- Потому что нельзя запросто пригласить в свой дом аристократа, когда сделал состояние на соленьях и маринадах.
- Не стоит вам порочить репутацию мистера Люттерворта, - угрюмо отозвался лорд Дебен. - Он не совершал грубой ошибки, отправив мне приглашение.
- Хотите сказать, что… просто пришли сюда?
Он приложил руку к сердцу.
- Увы, боюсь, мне дела нет до правил поведения, поэтому я беззастенчиво воспользовался своим статусом как паролем, чтобы попасть сюда. Видите ли, в какую бы дверь ни постучался граф, ему рады практически везде.
К этому времени Генриетта умудрилась раскрыть онемевшими пальцами веер, но, сколь бы усердно им ни обмахивалась, смогла добиться лишь того, что сердце переместилось из груди в другую часть тела. Отчего она ощутила еще большее смущение.
К ним подошел мужчина, лицо которого показалось ей смутно знакомым.
- Прошу прощения, мисс Гибсон, но вы обещали мне первый танец.
Он выжидающе протянул ей руку.
Но стоило Генриетте сделать шаг ему навстречу, как лорд Дебен перехватил ее руку и положил себе на локоть. Его лицо, еще мгновение назад казавшееся таким расслабленным, вдруг превратилось в холодную жесткую маску.
- Боюсь, вы ошибаетесь. Первый танец мисс Гибсон танцует со мной.
Возражения застыли на губах у молодого человека. Бросив прощальный взгляд на Генриетту, незадачливый партнер по танцам развернулся и зашагал прочь.
- Видите ли, - сказала Генриетта, - думаю, я обещала ему первый танец. А вот с вами ни о чем на этот вечер не договаривалась. Я не надеялась увидеть вас в течение нескольких дней.
- На каком бы посещаемом вами приеме я ни оказался, - холодно ответил он, - вы должны уделить мне время, когда бы я этого ни пожелал.
- Как это своевольно с вашей стороны. К тому же как мне очаровывать мужчин, если вы их всех распугаете своим жестоким взглядом?
- Неужели он был жестоким? - удивился Дебен и пожал плечами. - Проявление ревности с моей стороны лишь подстегнет любопытство ваших потенциальных кавалеров, - пояснил он. - Ведь я никогда прежде никого не ревновал.
Вот уж точно нет. Он был известен тем, что невероятно быстро терял интерес к завоеванным им женщинам. Дебен тем временем схватил с подноса проходящего мимо официанта бокал шампанского и передал ей. Она решила про себя, что все вокруг сочтут ее большой диковинкой, если лорд Дебен умудрится хоть пару недель демонстрировать к ней неиссякаемый интерес.
- А теперь давайте-ка присядем на эти удобные стулья в нише и обсудим ваши успехи, притворяясь при этом, что наблюдаем за танцующими.
Заиграла музыка, и пары, образовавшиеся для исполнения первого танца, стали сходиться. Джентльмены кланялись дамам, а те, в свою очередь, приседали перед ними в реверансе. Генриетта опустилась на стул, на который указал ей лорд Дебен. Он сел на соседний.
- Что ж, очень хорошо, - произнесла она, делая глоток шампанского и глядя на танцующих.
Она не осмеливалась смотреть на Дебена, сидя столь близко к нему, особенно после того, что случилось прошлой ночью. Не осмеливалась и потому, что, стоило ему материализоваться перед ней, как она снова испытала те же ощущения, что были, когда он ласкал ее. Ноги едва держали ее, как тогда, а ведь он всего лишь сказал "мисс Гибсон" своим бархатистым голосом.
- Могу я поинтересоваться, о чем вы думали, когда встретили меня сейчас столь виноватым взглядом?
- Я была… я дум… - Она яростно покачала головой. - Нет, я н-не м-могу об этом говорить.
С улыбкой лорд Дебен взял у нее из рук веер и стал обмахивать ее пылающие щеки.
- Об этом я уже догадался. Точно такой же вид у вас был вчера вечером, когда мы с вами расстались.
Тут Генриетту пронзила ужасная мысль.
- Не хотите же вы сказать, что другие люди, всего лишь взглянув на меня, тут же догадаются о том, что мы делали с вами вчера за закрытыми дверями? Кто-нибудь видел, как мы с вами ходили в ту комнату? Я д-думала…
- Не беспокойтесь. У меня большой опыт по части ухищрений и заметания следов. Люди могут заподозрить нас лишь в легком флирте, но ни в чем большем, уверяю вас.
"Ни в чем большем", потому что в качестве своих любовниц лорд Дебен предпочитал видеть только самых прекрасных и утонченных женщин. Он не растрачивал время на нескладных и ничем не примечательных дебютанток. Генриетта с ужасом осознала, что, увидев ее порхающей по комнате с мечтательным выражением на лице, все вокруг решат, что она без оглядки влюбилась в Дебена. И станут сочувствовать ей.
Вернее, именно так все и подумали бы, если бы он не последовал за ней на этот непривлекательный прием, не имея приглашения и создавая впечатление, что она самая привлекательная особа из всех присутствующих на вечере.
Он все продумал.
- Благодарю вас, милорд, - произнесла Генриетта, искренне радуясь тому, что он внушил всем, будто не может и дня прожить без нее. Ей придется научиться справляться с трепетом в груди, дрожью в ногах и румянцем.
Дебен небрежно пожал плечами:
- Наша задача в том и заключается, чтобы заставить всех как можно больше говорить о нас. Прошлой ночью вы положили этому хорошее начало, когда подошли ко мне, осмелившись прервать то, что прочие полагали серьезной дискуссией. А я не осадил вас, как обычно поступаю с теми, кто ведет себя дерзко, улыбнулся, взял вас под руку и увел прочь. Прилюдно выказал свое расположение, что должно было значительно подогреть интерес к нам.
- Но в таком случае… - она нахмурилась, - вам вовсе незачем было давать мне урок поцелуев.
Дебен лениво улыбнулся:
- Вы предпочли бы, чтобы я этого не делал?
Щеки Генриетты, и без того уже красные, еще сильнее залились румянцем. Она бросила на него взволнованный взгляд, нашла спасение в глотке шампанского, тем самым выиграв немного времени на обдумывание ответа.
Дебен тихонько засмеялся:
- Думаю, нет. И я об этом не жалею. - Подавшись вперед, он прошептал ей на ушко: - Вы такая сладкая, мисс Гибсон. С нетерпением жду момента, когда смогу снова отведать вас на вкус.
Генриетта поперхнулась и закашлялась. Граф тут же достал откуда-то безукоризненно белый шелковый носовой платок и протянул ей, чтобы она могла по крайней мере прикрыть рот и подбородок, пока кашель не утихнет.
- Мы на несколько ночей отсрочим этот момент, - продолжил он, когда она успокоилась. - Несколько последующих встреч я буду ухаживать за вами исключительно у всех на виду.
- Вот как? То есть я хотела сказать - разумеется! - Она промокнула платочком несколько капель шампанского, попавших на колени. - Нам вообще не стоит больше уединяться. Я и подумать не могла, что между нами может произойти что-то столь шокирующее, лорд Дебен, я…
Он приложил палец к ее губам:
- Не беспокойтесь, малышка. В ближайшее время я намерен заниматься с вами любовью исключительно посредством слов. Уединяться за закрытыми дверями для этого не потребуется.
Глава 8
- Заниматься со мной любовью? Посредством слов? Не уверена, что понимаю вас.
Генриетта бросила на него опасливый взгляд, а Дебен тем временем намотал на палец прядь ее волос.
- Я могу, например, сказать, как нравятся мне ваши волосы, - произнес он соблазнительным голосом, прежде чем позволил локону снова упасть ей на шею.
Тут Генриетту осенило. Его тон в сочетании с этим жестом произвел на нее ничуть не менее возбуждающее действие, чем оказало бы скольжение пальца по шее.
- И это, между прочим, правда. Я никогда не делаю комплиментов, если не имею в виду того, о чем говорю. Вам об этом известно, не так ли, моя сладкая?
- Н-неужели?
Она действительно узнала об этом после их ужасной совместной прогулки в парке. Он сообщил тогда, что находит ее нос слишком большим, и поэтому она не может считаться красавицей. И ведь это правда. Ему вообще не следовало об этом упоминать.
- А теперь чем вы рассержены?
- Не знаю, - солгала она, не желая признавать, что ее до сих пор мучают последствия его радикальной честности. - В моих волосах абсолютно ничего особенного. Они просто русые.
- Но они вьются от природы, стимулируя фантазию мужчины, провоцируют воображение, что, проснувшись поутру, первое, что он увидит, будут рассыпанные по подушке волосы.
Генриетта густо покраснела и запротестовала:
- Вы не можете знать, от природы ли вьются мои волосы или нет. И уж точно не в состоянии вообразить, как они выглядят с утра.
- Напротив. К концу вечера искусственно завитые волосы распрямляются, а в комнате с повышенной влажностью это происходит еще быстрее. Но в ту ночь на террасе, когда мы с вами познакомились, ваша шевелюра просто фонтанировала энергией.
- Хотите сказать, мои волосы были в полном беспорядке.
Дебен отклонился назад, положил одну руку на спинку стула Генриетты и, склонив голову набок, принялся внимательно рассматривать ее.
- Зачем вам нужно обязательно истолковать комплимент так, чтобы он звучал как критика? Вам следует научиться принимать похвалу как должное, а не ерзать на стуле, будто я сказал вам что-то непристойное.
Значит, его слова следовало воспринять как похвалу?
- Полагаю, я просто не привыкла к комплиментам, - нехотя призналась она.
- Я ни за что не поверю, что ни один мужчина не расточал красивых слов в адрес ваших волос с их восхитительной природной энергией и буйной жизнеспособностью.
Что ж, так-то лучше.
- Вы находите мои волосы восхитительными?
Генриетта тут же пожалела о том, что произнесла это вслух, но была просто не в состоянии сдержаться. Наконец-то, наконец-то Дебен сказал хоть что-то позитивное о ее внешности!
- Видите ли, прежде никто мне ничего подобного не говорил.
Она нахмурилась, чувствуя себя обделенной наслаждением от осознания, что ему действительно нравятся ее волосы.
- В Мач-Уэйкеринге все мужчины явно слепы?
Генриетта бросила на него робкий взгляд и увидела застывшее на его лице озадаченное выражение. Что, в свою очередь, озадачило ее саму.